Ну а как еще гордым кавказским джигитам себя вести? Осторожнее нужно быть, потому, что всего можно ожидать от таких людей. Эти русские и обмануть могут и ограбить, и убить даже могут! Такой народ, недобрый. Вот есть в России город Норильск. На Крайнем Севере, за шестьдесят девятой параллелью. Так вот там тоже оказывается люди живут, ну русские эти, в основном. Ну и женщины с ними там живут, тоже русские, в основном. А не смотря на то, что в Норильске в этом практически всегда дикий холод, у женщин которые там живут, тоже праздники бывают. Восьмое марта например, или день рождения, или еще какие то. А на праздник женщины любят цветы получать, в подарок, ну а что с них взять, женщины же. Им без разницы, что это Крайний Север, что здесь шестьдесят девятая параллель, что здесь зима, продолжительностью девять месяцев и с морозами за минус полста градусов, что здесь всех красот, только северное сияние над плоскими вершинами Путоран, бесконечной полярной ночью, и что цветы в таком месте сказать по правде, большая редкость. Нелогичные создания–женщины, им все эти обстоятельства неинтересны, а вот им захотелось, так что вынь да положи гвоздичку какую ни будь, мятую! В смысле преподнеси. Конечно, были в Норильске и теплицы, там местные миллионеры-цветоводы, цветочки растили, на продажу норильчанам. Да только дорогущие эти цветочки были, как говориться, «только для понтов», а не для нормального отношения, ну это точно так же, как самый северный в мире плавательный бассейн имевшийся в том же городе Норильске!
И кто, приходил на помощь этим несчастным «чукчам», с замерзшими под носом соплями? Правильно, горячие кавказские джигиты приходили на помощь в решении цветочной проблемы. Под «восьмой марта» особенно, самолетами, поскольку зимой в этот Норильск иначе не добраться, везли сыны солнечного юга, во мрак Полярной ночи дары природы, всякие разные цветы. А поскольку народ в этом Норильске жил богатый, а цветы, товар редкостный, то требовали, до пятнадцати рублей, дорогих рублей, советских еще, за гвоздичку! Нэ хочэш, нэ бэри!
А как не возьмешь? Как подружку не порадуешь? Вот и тратились северные мужики. Но не стоит ругать бессовестных спекулянтов. Не все было так однозначно в этой ситуации. Кавказцев тоже можно постараться понять, они ведь почему такие цены загибали, а потому, что дорога дальняя, самолет дорогой, еще и без штампа в паспорте «ЗП» «ЗОНА ПОГРАНИЧНАЯ», попробуй, пробейся в этот закрытый город, со своим быстро портящимся товаром. Но и мало того, аборигены на джигитах наживались самым бессовестным образом, причем, начинали приступать к опустошению их карманов сразу по приезду. При этом, здешние русские коварно использовали особенности местного сурового климата, странности инфраструктуры и полное незнание приезжими местности. А что тут удивляться, Сусанин Ваня, их же.
Дело в том, что аэропорт города Норильска располагался в поселке Алыкель, далеко от города, километров где-то полста, и шла оттуда в Норильск электричка по опять таки самой северной в мире железной дороге Дудинка-Норильск. Так вот, выгрузившиеся в аэропорту южные негоцианты, загружали свой цветочный груз и уже притихшие ехали по заснеженной тундре. А за окном иногда проплывали заваленные снегом дома станций, какие то крайне подозрительные заборы и не внушающие никакого чувства оптимизма, деревянные вышки, но это были такие станции, на которых никому из них не хотелось сходить. А кому, допустим захочется выйти на станции, Каларгон или Кайеркан, например. Одни названия чего стоят! Старые, мудрые кавказские аксакалы рассказывали, что на этих станциях и раньше пассажиры не сходили, в прежние времена, под злобный лай овчарок их ВОХра из вагонов выводила и бегом, бегом, в лагерь, уголь добывать. Стране Советов уголь нужен был, чтобы медь и никель плавить, поэтому, даешь угля! Этим аксакалам посчастливилось вернуться после ударного труда в заполярных шахтах, а потом и на разрезе угольном, вот они и напутствовали молодежь словами мудрости. Мол, шапки там нужны, только ушанки, шубы там нужны и в марте и в апреле, да и в мае тоже, штаны ватные и валенки острая необходимость, а унты –роскошь, почти как папаха!
Но молодежь мудрым советам не следовала и прибывала наконец, на конечную станцию, на берег озера Долгое в городе Норильске, как есть, то бишь, в кепках аэродромах, тоненьких плащиках и курточках, да в туфельках с такой подошвой, что через минуту на морозе нога, одетая в такую туфельку, о себе уже не подавала никаких известий. И вот на берегу этого странного озера, горячая кавказская молодежь очень быстро умнела. А как тут не поумнеть. Темнота, мороз, ну может и не минус полста пять, а какие ни будь жалкие минус тридцать пять, а ведь при такой экипировке любой мороз чувствуется, на все сто градусов, минус ! Равнодушные громады домов, пустынные улицы и вверху чернота неба, с яркими, морожеными звездами, и такие же равнодушные огоньки уходящего в ночь поезда, и странное, парящее озеро, не замерзшее даже и в такой мороз! Вот и все, приехали! И где гостиница?! Такси где?! Люди где?!
А нет никого! Ужас, ладно если только цветы померзнут, а то ведь можно и самим без ног без рук остаться! Обычно этот период безнадежного ожидания в морозном мраке полярной ночи, не был не слишком коротким, ни слишком продолжительным. Примерно минут через десять, пятнадцать, когда самые замерзшие уже собирались идти в город, потому, что помнили из книжек, что на морозе, чтобы не замерзнуть, нужно двигаться, вдалеке зажигался зеленый огонек такси. Ура! Буря эмоций, выражаемая замерзшими ртами. Подъезжающий таксист обычно выключал счетчик, и говорил сынам юга, что он «в парк», но после настойчивых уговоров нехотя соглашался отвезти гостей города, вместе с их багажом в гостиницу, но по полста рублей с каждого замерзшего кавказского носа. Самые богатые и умные немедленно соглашались и тут же убывали с берега озера Долгое в гостиницу Норильск, расположенную в паре кварталов. Ну а те, которые поприжимистей, и поглупее, те доходили до нужной кондиции, и уже не упирались, когда выныривавшие из черноты ночи, едущие «в парк» такси, останавливались и человеколюбивые водители предлагали отвезти страдальцев до гостиницы, за шестьдесят, семьдесят и так далее рублей с каждого замерзшего носа. Такси кстати обычно стояли недалеко, в ближайших дворах, и в ожидании электрички с замерзшими южанами, водители ругались из-за очередности подъезда за клиентами, а также продолжительности временных промежутков между появлениями спасительных машин.
И потом, глядя в замерзшие, несмотря на тройные стекла, окна ресторана гостиницы «Норильск», где они тратили деньги полученные от русских мужиков, на русских же женщин, отогревшиеся южане, украсив себя купленными в гостиничном киоске сувенирными значками «Норильск», с надписями сделанными иностранными буквами «Ni Co Cu” и какими то совсем неуместными для Крайнего Севера пшеничными колосками по ободку, мстительно пересматривали цены, на доставленный с трудностями и опасностью для жизни цветочный товар, исключительно в сторону увеличения, причем очень большого увеличения!
Ну конечно, это был вполне оправданный шаг, им ведь нужны были деньги, на теплую одежду, шапки, унты и на такси, до электрички.