Начало:
http://www.proza.ru/2014/08/21/358
Глава 6.
Василий открыл глаза и огляделся. Он лежал на кровати в больничной палате. У кровати, на стуле сидела Полина и спала, но при этом крепко держала его руку в своей, как бы боясь, что он исчезнет, пока она спит. Василий попытался повернуться. Полина вздрогнула, проснулась и сонно уставилась на мужа. Он улыбнулся, но от боли улыбка получилась кривая и произнес:
- Ну и что мы тут делаем, милая женушка?
Полина встрепенулась, кинулась к нему на шею и заплакала.
- Вот и пойми вас женщин? – проворчал Василий. - Я живой, радоваться надо, а ты голосишь.
Наплакавшись, Полина вытерла глаза и торопливо заговорила, оправдываясь:
- Потому и плачу, что пока у ворот шахты стояла и не знала, что с тобой, как каменная была. И потом, когда операцию делали, держалась, а сейчас вот отпустило, слезы и хлынули. Но теперь, Слава Богу, ты пришел в себя, а то уже сутки прошли, как без сознания лежишь! - и, заметив слабое движение мужа, она замолчала, вскочила со стула и, наклонившись над постелью, спросила. - Что ты хочешь?
Василий попытался привстать, но тело не слушалось.
- Лежи, лежи, сейчас Юрия Васильевича позову. Это врач, - пояснила Полина. - Он велел ему сказать, как очнешься, а я так обрадовалась, что забыла! – и, бросив на ходу. - Я сейчас! – стремительно выбежала из палаты.
Вернулась Полина с доктором. Худощавый врач лет сорока выглядел усталым.
«Видно не сладко ему пришлось в последние часы» – отметил про себя Василий.
- Доктор, как там наши ребята? – спросил он.
- Ваши ребята все молодцом. – Живо откликнулся врач. - Всех кого надо подлечили, кому надо, тому зашили, а кому ничего не надо, тех домой отправили! - пошутил он, но посмотрев на Василия, тут же, посерьезнел. - А вот с тобой… - но, увидев настороженный взгляд шахтера, направленный на замешкавшуюся у двери Полину, выдал совсем не то, что собирался. – Да и с тобой, я уверен, все будет хорошо!
Василий помрачнел.
«Что-то доктор не договаривает» – подумал он, а вслух произнес:
- Ничего, живы будем, не помрем! - Василий посмотрел игриво на Полину. - А с такой красавицей женой и помирать не надо!
Все рассмеялись на его слова.
Глава 7.
На другой день в палату шумной толпой ввалились ребята с участка. Балагур и весельчак, Колька пожал своей могучей ручищей руку больного, затем похлопал своего друга по плечу.
- Ты, молоток, Василий! Под такую махину попал и выстоял, молодец! Ну, мы от тебя другого и не ждали.
Ребята дружно загомонили и бросились обнимать и подбадривать бригадира.
Николай тем временем стал выгружать из огромной сумки и складывать на тумбочку: фрукты, сок, минералку, сладости.
- Ну, вы со мной носитесь, как с красной девицей, - проворчал Василий.- И куда столько нанесли, знаете ведь, что не ем сладкое? Лучше бы огурчиков солененьких принесли, а то от пресной больничной пищи тошно.
Николай крякнул, оглянулся на дверь, кивнул одному из шахтеров.
- Покарауль, чтобы нас доктор не засек! – и достал из сумки шахтерский паек, в котором в полиэтиленовых пакетах лежала готовая порезанная колбаса, свежие и соленые огурцы, помидоры, хлеб, соль. Воровато оглядываясь, вынул из-за пазухи бутылку водки и вопросительно посмотрел на бригадира. Василий нахмурился.
- Ты же, знаешь, мое правило? Никаких крепких напитков! И это правило, я не нарушаю ни под каким предлогом.
- Заметано! – согласился Николай, поставил водку назад в сумку и достал оттуда бутылку сухого белого вина. Он осмотрелся в поисках стаканов, но увидев, лишь один на тумбочке, достал из той же сумки, одноразовые пластмассовые, и разлил в них вино.
- Ну, бригадир, за счастливое возвращение с того света!
Когда в палату заглянул доктор, то увидел, что друзья весело смеются и что-то обсуждают. А говорили они о не состоявшемся рекорде, заверяли бригадира, что обязательно добудут этот миллион после его выздоровления. Василий слушал их, согласно кивал головой, подтверждая, что совсем скоро вольется в их ряды. И никто, кроме него и лечащего врача не знал, что у горняка поврежден позвоночник и, что не только ходить, но и сидеть в ближайшее время тот не сможет. Говорить кому-либо об этом, Василий строго-настрого запретил.
С доктором у Василия сложились дружеские, доверительные отношения. Юрий Васильевич часто приходил в палату, и они подолгу беседовали на различные темы. Однажды Василий спросил врача:
- Скажи, док, как ты относишься к разным там привидениям и домовым?
Юрий Васильевич озадаченно посмотрел на больного.
- Не знаю, я как то не думал об этом! С потусторонними силами не встречался, а вот пациенты кое-что рассказывали. А почему ты спрашиваешь?
И Василий рассказал ему про домового Аркадия, с которым встретился во время обвала.
Юрий Васильевич на его рассказ отреагировал как врач.
- Этот человек тебе мог присниться во сне.
- Я не спал! – перебил Василий.
- Иногда, во время долгого ожидания, сон и явь сливаются. Хотя, я согласен, что действительно есть еще непонятые и неизученные явления в природе.
Василий остался недоволен этим разговором. Пытался самостоятельно найти ответы на мучившие его вопросы в литературе, благо время теперь у него было, хоть отбавляй, но четкого ответа не получил. Авторы статей не отрицали существования привидений, домовых и других явлений, но и не объясняли, почему это происходит, откуда они берутся и куда исчезают?
Глава 8.
Больше месяца на шахте ликвидировали последствия аварии. За это время отпраздновали День шахтера. И хотя праздник был омрачен произошедшими недавно событиями, в целом все прошло торжественно. Многих шахтеров наградили правительственными и областными наградами. И хотя рекорд бригады Василия Горного не был зафиксирован официально, но нем говорили, жалели, что авария не дала довести его до конца.
Приближалось время выписки из больницы Василия. Доктор уговаривал, чтобы он рассказал правду о своем состоянии Полине.
- Ей ведь придется ухаживать за тобой не один день, и даже месяц, а может и всю жизнь! - говорил он. - Она должна знать, что ее ждет!
- Нет! – отвечал Василий, - не надо ее пугать. Я не буду долго лежать! – и он свысока посмотрел на доктора.
- Не тешь себя пустыми надеждами! - ответил тот жестко. - С таким диагнозом как у тебя, еще никто не вылечивался, в основном на всю жизнь остаются инвалидами и тебе надо с этим смириться!
- Смиряются пусть другие, а я - из породы Горных! Мой дед прошел первую мировую и гражданскую войны, отец – Великую Отечественную. Они всю жизнь посветили шахтерской профессии. Отец погиб в шахте, я его заменил, а меня некому заменить, сын еще мал. Так, что, как сказал один «человек», не время еще гаснуть моей шахтерской лампе. И потом…, - Василий слегка замешкался, но встряхнув головой, решительно закончил. - У меня еще на шахте остались дела, которые никто кроме меня не закончит. Так что я должен туда вернуться. И я вернусь! - он с вызовом взглянул на доктора, увидел в его глазах жалость и сердито добавил. - Вы, тут в больнице привыкли утешать больных и немощных, а я не больной, я временно нетрудоспособный и в утешениях не нуждаюсь, ясно доктор!
Доктор промолчал. Он привык к тому, что больные не хотят мириться с беспощадным диагнозом. Через их больницу прошло много изломанных шахтерских судеб. И каждый раз, услышав безжалостный диагноз врача, никто до конца не верил, что не сможет вновь трудиться. Каждый продолжал надеяться – вот пройдет время, он подлечится и все будет хорошо. И действительно, многие вновь возвращались в строй. Но были и такие травмы, которые делали шахтеров инвалидами на всю жизнь. Травма, которую получил Василий, могла, по мнению доктора, навсегда приковать его к инвалидной коляске. Поэтому и пытался настроить больного на принятие своей неподвижности и учиться жить в новом состоянии. Но тот ничего не хотел слушать.
- Понимаешь Доктор! – Василий прокашлялся, - не могу я так с Полиной поступить!
- К сожалению, это не зависит от тебя!
- Ты, знаешь, Доктор, что для меня значит, Полина?
- Конечно! Она ведь твоя жена, мать твоих детей!
- Она не просто жена и мать моих детей, она… - Василий немного помолчал, потом начал издалека. - Полину, впервые, я увидел в сентябре 1989 года. Тот год, вообще, очень значимым был для меня! Сразу же после Армии я пошел работать на шахту. Отец мой погиб в этой шахте, остались мать с младшими сестрами, я один в доме мужик, так что гулять некогда было. А тут лето, забастовка. Мы после этого героями себя чувствовали. Да и парень я видный был, девчата с меня глаз не спускали, ну и я был не промах, ходил на танцы в Дом культуры, гулял с девушками и не с одной. Короче, наступило, как говорится «головокружение от успехов». В сентябре нас послали в село на уборку картофеля. Не успели мы туда приехать и разместиться, как нас пригласили в клуб. На другой день уезжали студенты из педучилища и в клубе для них устраивали прощальный вечер. Полину я сразу приметил, как только вошел в клуб. Стройная, с длинными до пояса волосами, перехваченными заколкой, она выделялась своей особой красотой. Девушка стояла и разговаривала с подругами, не обращая внимания на окружающих. Привыкший к тому, что девчата меня обожали, я вальяжной походкой подошел к ней и говорю: «Вам, наверно, одной скучно?». А она так царственно повернула голову в мою сторону и ответила: «Скучают только не далекие люди, а самодостаточным не бывает скучно!». Я, конечно, опешил от такого приема, да и слова такого «самодостаточный» не знал тогда, но дураком себя не считал, поэтому и отступать не собирался. Решил зайти с другой стороны. Ну, думаю, щас я ее сражу комплиментами и выдал: «Оно понятно, при такой красоте скучать не приходится, от поклонников отбоя нет!». Девушка посмотрела на меня своими серыми глазами, и от этого взгляда такая радость проникла в мое сердце, что у меня даже дыхание остановилось. Стою, смотрю на нее и молчу. А она увидела, что я растерялся, улыбнулась мне и строго так произнесла: «Если хочешь познакомиться со мной, то так и скажи, а не пытайся строить из себя ловеласа». Я молча протянул к ней руку, и мы пошли танцевать. Весь вечер я не отставал от нее, ходил за ней как привязанный, даже имя забыл спросить. Узнал только когда пошел ее провожать. Имя оказалось такое же редкое, как и она сама. И все! С того вечера, кроме Полины для меня не существовали другие девушки, она стала для меня единственной на свете. На другой день она уехала в свой город, а я дождаться не мог, когда закончатся сельхозработы, чтобы рвануть к своей любимой. Полина училась на третьем курсе педучилища в соседнем городе, но это меня не останавливало и в каждый свободный от работы день, я отправлялся к ней на свидание. И, что ты думаешь? – Василий вскинул глаза на доктора. Тот пожал плечами. - Больше двух лет я за ней ухаживал, сто раз делал ей предложение выйти за меня замуж, а она, как сказала, что замуж не выйдет, пока не закончит учебу, так и сделала. Строгая она у меня! – от этих воспоминаний на лице Василия застыла улыбка, а через минуту он продолжил. - Я и поцеловать то ее долго не осмеливался, умела она меня одним взглядом остановить, не говоря уже про все остальное. А когда мы поженились, я был самым счастливым человеком. И хотя к тому времени наступили трудные времена, проблемы в стране, проблемы на шахте, но рядом с Полиной это казалось не существенным. Домой я как на крыльях летел, даже несколько часов без нее казались вечностью. Потом дети пошли, новые радости, новые заботы. И даже, когда почти три года, мы фактически жили без денег, только на ее зарплату, между нами не пробегала черная кошка. Умела она гасить любые конфликты. Я злился, ругал начальство, правительство и всех, кто под горячую руку попадал. А она подойдет, обнимет меня и скажет: «Вася, милый, не рви сердце, ведь главное мы все живы и здоровы, а остальное пройдет обязательно, надо только набраться терпения!». От таких слов я сразу же успокаивался. И ведь, смотри, как она права оказалась. Вот и могу я теперь ее подвести, раскваситься и лежать как колода, как ты мне советуешь? - Василий укоризненно посмотрел на молчавшего доктора и сам себе ответил. - Нет, не могу!
Глава 9.
Юрий Васильевич в задумчивости листал медицинскую карту Василия Горного. Результаты последних анализов были не утешительны. Все, что от медперсонала зависело, они сделали. Остальное, в руках судьбы и самого Василия. В практике доктора всякое случалось. Бывали случаи, когда медицина оказывалась бессильна, а упорство больного творило чудеса. Но в этом случае, похоже, чудес не предвидится, несмотря, ни на какое упорство Василия.
В дверь постучали.
- Войдите! – крикнул доктор и повернулся к входу. В кабинет уверенной походкой вошла Полина Горная.
- Юрий Васильевич, мне нужно с Вами поговорить!
- Садитесь Полина Яковлевна! – с хмурым видом кивнул доктор на стул. – Слушаю!
Он смотрел на молодую красивую женщину и как это ни странно, не чувствовал к ней жалости. За то время, что Василий лежал в больнице, он всегда видел рядом с ним ее счастливое, улыбающееся лицо.
«Она счастлива, что муж остался жив», - думал доктор – «И, конечно же, надеется, на лучшее, в этом ее успешно убеждает сам Василий. Но каково ей будет, когда она узнает правду? А может Василий прав, пусть и дальше находится в неведении?».
- Я, знаю, Вася запретил говорить, что стал инвалидом, - прервала его размышления Полина. - И я делаю вид, что мне ничего не известно. Но я с первого дня все поняла. – Женщина вздохнула. – Знаете, доктор, там, стоя у шахты, я молила Бога только об одном, чтобы муж остался жив. Для меня и сейчас не важно, будет он здоровым или инвалидом, главное – он жив. Я всегда считала, что пока человек жив, то все можно как-то поправить, изменить, а вот смерть уже ничего не исправит!
Юрий Васильевич с восхищением смотрел на сидящую перед ним женщину.
- Вы, правы Полина Яковлевна! И, если бы все так думали, как Вы, то у нас намного меньше было бы проблем с пациентами. – Доктор прокашлялся и уже более уверенно сказал. - Ну, коль, Вы уже знаете, что Василий не может ходить, то я могу с легкой душой проконсультировать, как ухаживать за ним.
Когда Полина вышла, Юрий Васильевич лишь покачал головой, подумав при этом:
«Да! Плохо ты свою жену знаешь, уважаемый Василий!».
Глава 10.
Еще тогда, когда он очнулся в больнице и понял, что парализован, Василий решил, что будет бороться, и сделает все возможное и невозможное, чтобы не оказаться в инвалидном кресле. И с первых дней своего пребывания в больнице, стал делать физические упражнения, пытаясь расшевелить неподвижное тело. Но все его попытки имели слабый результат. Единственное чего он добился – это стал сидеть в постели, на остальное тело никак не реагировало.
При выписке из больницы Горного, Юрий Васильевич заговорил об инвалидном кресле и предложил помощь в его приобретении. Василий на его слова отмолчался, а когда прощался с персоналом больницы, то повернулся к доктору и произнес:
- Хороший ты человек, Юрий Васильевич, и врач хороший, но плохо людей знаешь!
- Это еще, почему? – обиделся тот.
- Вот, ты мне предлагаешь инвалидное кресло, а я тебе, предлагаю пари, что через полгода я буду ходить!
- На что спорим? – развеселился, вдруг, Юрий Васильевич.
- А на ящик шампанского, идет?
- Идет! - и доктор подал свою руку.
Когда машина с беспокойным пациентом отъехала, Юрий Васильевич посмотрел ей вслед и пробормотал себе под нос:
- Похоже, прав был великий Шекспир, когда утверждал, что «Сердцу радостны тревоги и сердцу радостна борьба».
Улыбаясь своим мыслям, он вернулся в больницу.
Дома, пока Полина с Надеждой накрывали праздничный стол, Василий пригласил в свою комнату Николая. Они закрыли дверь и долго о чем-то беседовали.
- Интересно, о чем это, они там секретничают? – попыталась прояснить обстановку Надежда.
- Да, пусть, поговорят! – не поддержала ее любопытство, Полина. - Василий соскучился по работе, наверно интересуется делами на шахте, спрашивает, как авария ликвидируется, чем сейчас бригада занимается? – и уже в сердцах добавила. - Да, мало ли о чем говорят мужики, тебе то, что за боль?
За столом Василий с удовольствием налегал на еду. Чувствовалось, что он счастлив, оказавшись дома, в родной обстановке.
- Наконец-то, я отведаю вкусной домашней пищи, а то устал от казенных харчей! - произнес он, отставляя тарелку.
Сидящие за столом дружно стали хвалить еду, приготовленную Полиной. После чая и кофе, разговор перешел на детей, на домашние дела. Затем мужчины, как всегда увлеклись разговором на политические темы и Полина с Надеждой потихоньку перебрались на кухню, где занялись мытьем посуды. Разошлись уже за полночь, благо гостям идти было недалеко, дом стоял по соседству.
- Хорошие у нас с тобой друзья! – сказала Полина после их ухода. Она подошла к Василию и, обняв его, закончила фразу. - Жаль только, что у них до сих пор нет детей.
- Ну, они молодые еще, так что будут и у них дети! - пробормотал Василий, прижимаясь к теплому телу жены.
Когда Крюковы вышли от друзей, Надежда не выдержала и со вздохом промолвила:
- Бедная Полина, такая беда на нее свалилась! Дети еще малы, а теперь и муж калека!
- Ты это брось! – нахмурился Николай. - Не смей называть Василия калекой! И Полину не жалей! Она сильная, справится, да и любит она его. – Он скосил глаза на жену и съязвил. - Не то, что некоторые!
- А я, что тебя не люблю? – обиделась Надя! – Да я всю ночь простояла у шахты, у меня, даже сердце зашлось, так я переживала за тебя, а ты!
- Ну, ну, разошлась! – засмеялся Николай. - Знаю, знаю, что любишь! Поэтому и терплю твой несносный характер и, подхватив жену на руки, со смехом понес к дому.
- Осторожно, а то нас уронишь! – испугалась Надя.
Николай поставил ее на крыльцо, смачно поцеловал в губы и озадаченно спросил:
- Кого это - нас?
Надежда заулыбалась, обняла мужа и что-то прошептала ему на ухо. Тот радостно засмеялся и вновь, подхватив женщину, внес ее в дом.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2014/08/24/380