Масленица
Из трех церковных зимних праздников «Святого Николы зимнего», «Рождества» и «Масленицы» последний - наиболее веселый и шумный. Люди большее время находятся на улице. Зимние суровые морозы позади, холода ослабли, а впереди весна. К Масленице на деревенской улице устанавливали катушку. Ее ставили поочередно в двух местах: напротив нашего двора или на полкилометра ниже по улице. Деревня по берегу реки тянулась на полтора-два километра и делилась на «верховских» и «низовских», как раз по нашему двору. Это серединное положение влияло на выбор места для катушки. Кроме того, от нашего двора деревенская улица имела небольшой уклон на протяжении 90-100 метров. Да, и для намораживания льда нужно много воды, а у нас во дворе был свой колодец. Колодцы во дворах были редкостью. Большинство жителей деревни воду для хозяйственных нужд, для поливки огородов брали в реке. А воду для кухни брали из ставка на берегу реки, который вырубали в каменном берегу на месте подземного ключа.
Второе место для катушки было ниже по деревенской улице. Оно имело тоже небольшой уклон, который заканчивался большим логом с покатыми берегами. Через лог высокий мост. Во время половодья и разлива реки лог затапливался. Около моста небольшая площадь, рядом пожарная каланча. Здесь же летом ставили качели «гигантские шаги». Летними вечерами молодежь собиралась на игрища.
Для катушки вмораживали четыре столба высотой 2,5 метра. На них опирался настил 2х2 метра, справа и слева поручни, чтобы не «загреметь» вместе с санями набок.
Наверху всегда скапливалось много людей. Ожидали своей очереди, чтобы скатиться. Сзади настила лестница, впереди покатый спуск из бревен, на который намораживали лед. А дальше в снегу расчищалась траншея шириной 2 метра. И намораживали ледяную дорожку от 80 до 100 метров, которая заканчивалась сугробом снега и поворотом уже на проезжую дорогу. У катающихся, после разгона с катушки и ледяной дорожки, в конце было два выхода: или суметь вырулить с ледяной дорожки на проезжую дорогу и по инерции прокатиться еще метров 50-60, или влететь в сугроб и побарахтаться в снегу. Иногда, нарочно разгонялись, чтобы врезаться в снежный сугроб. Особенно, когда впереди тебя на санках сидят одна-две девушки. Там, где обычно сидят трое, можно уместить и четвертого. С таким грузом скорость набиралась приличная, и вырулить на проезжую дорогу в конце спуска трудно. Обычно, большинство оказывалось в снежном сугробе, создавалось шумная «куча мала». А потом, как же в Масленицу, катаясь на санках, не вываляться в снегу.
Санки были кустарного производства, с железными полозьями и деревянным сидением. Кое у кого сохранились еще дореволюционные на 2-3 человека со спинкой и украшениями. Но они тяжелые, не для взрослых ребят. Кроме санок, катались на скамейках и лотках. Эти изделия домашнего производства. У скамейки на лотке установлено сидение на 4-х ножках, высотой 60-80 см, а у лотка выдолблено корытце для сидения. У скамейки и лотка свои преимущества и недостатки. У скамейки седоку сидеть удобно, ноги упираются в лоток, но падать высоко. Лоток легок и падать низко. У скамейки и лотка снизу намораживали лед для лучшего скольжения: коровьи лепехи смешивались со снегом и водой. Для прочности льда добавлялась мелко нарезанная солома. Лед выравнивали, скребли косой, напоследок обливали водой. Скамейки и лотки хорошо скользили по снегу. На ледяной дорожке они менее устойчивы. При рытье траншеи для ледяной дорожки справа и слева насыпались снежные валы. Если не справился с управлением, и тебя занесло в сторону с ледяной дорожки, снежные валы предохраняли от сильных ушибов.
Для украшения наверху катушки по углам крепились четыре пушистые елки. И вдоль ледяной дорожки справа и слева через 10-15 метров тоже устанавливались елки. Рядом с катушкой на высоком сугробе ставили чучело Масленицы: шест с перекладиной, на нем наматывалась и закреплялась солома для обозначения головы, рук, туловища.
С утра на катушке каталась «мелюзга», к вечеру собирались взрослые ребята. В последний день Масленицы, к вечеру начиналось самое интересное. Рядом с катушкой разжигался большой костер, в который бросали все, что могло гореть — елки, палки, сломанные санки, скамейки, лотки. И когда костер разгорался, в него бросали чучело Масленицы. В заключении всего праздника Масленицы с верха катушки запускалось старое большое тележное колесо, обмотанное соломой и зажженное. Это означало солнце, конец зимы и приход весны. А катушкой ребята еще долго пользовались, пока не растает лед. Но это катание уже менее интересно, чем в масленую неделю.
Когда лошади еще стояли по своим дворам, до коллективизации, взрослые на масленой неделе катались на лошадях, запряженных в легкие кошевки. На лошадей надевали выездную сбрую с кистями и украшениями. Широкие расписные дуги с колокольцами и бубенцами. Катались вдоль деревенской улицы с песнями и гармошками. Ездили и в ближние деревни чтобы похвастаться: «Знай наших» Среди ближайших деревень наша была более благополучная. Так что у «салтыковских» было основание задирать нос перед соседями.
Последние два года перед войной катушку устанавливали на реке. Это было проще и легче. С заречного берега (он возвышался надо льдом реки на 2,5 метра) делался из снега покатый спуск на лед. Расчищали на льду дорожку, намораживали ровный лед - вода рядом. Украшали елками - заречный болотистый лес тоже рядом. А вот чучело Масленицы и огненное колесо солнца не делали. Сейчас уже не помню почему. Мы уже были взрослыми, меня приняли в комсомол. Но не помню, чтобы нас кто-то ограничивал в том, как отмечать Масленицу.
На льду реки рядом с катушкой делали карусель. Вбивали и вмораживали метровый столбик. На нем укрепляли крестовину из длинных жердей, чтобы она на столбике могла крутиться. Расчищали круг на льду, выравнивали лед путем намораживания. Четверо катающихся привязывали свои санки к концам крестовины. Пятый раскручивал крестовину. При большой скорости раскрутки санки заносило так, что они перевертывались. Но это не приветствовалось. На льду снег не глубокий, ветрами снег надувало к берегам.
На Масленицу, в меру достатка, пекли блины. У нас их не начиняли, ели со сметаной или маслом. Из сдобного теста пекли ватрушки, орехи, шаньги. Орехи очень удобны для зимы. «Загрузил» в карман - и на улицу. А там, по мере надобности, по орешку бросали в рот. Снял варежку, достал орешек и в рот. На улице мороз, надо быстрее одевать варежку. Варежки у нас называли «испотками». Вязали варежки из шерсти, а сверху обшивали плотной тканью. Обшивка, особенно у ребятишек, быстро изнашивалась, ее заменяли новой. Так, что варежки долго служили.
Сейчас, наверное, прежних катушек на Масленицу не устанавливают. Нынешняя молодежь на такие коллективные добровольные работы стала ленивой, инертной. Традиционный деревенский коллективизм отошел в прошлое.
Как здоровались
Не знаю, как внутри, но внешне в деревне подчеркивали уважение друг к другу. Встречаясь на улице, мужчины снимали головной убор, здоровались и кланялись друг другу. За руку здоровались только с родственниками или с близкими друзьями. Женщины с мужчинами здоровались первыми поклоном головы. При входе в дом снимали головной убор, крестились на иконы в переднем углу и, только потом, здоровались. Женщины, входя в дом, головной убор не снимали, если не собирались задерживаться. И только по приглашению хозяев снимали платок или шаль. Встречая на деревенской улице незнакомого, здоровались первыми и мужчины, и женщины, и дети. Если пеший встречался с конным, то сходил с дороги, снимал головной убор и здоровался поклоном головы молча. С раннего детства мы подражали взрослым во всем этом. Нам очень хотелось казаться взрослыми. В чужом доме, садясь за стол и выходя из-за него, крестились, хотя и были уже атеистами. И, все же, перед войной многие старые обычаи во взаимоотношениях между людьми, особенно связанные с религией, соблюдались формально, отмирали.
До войны соблюдались все религиозные праздники. В Рождество и Святки ходили славить, гадали на расплавленном воске, жженой бумаге. Выходили на околицу, где расходятся две дороги, и слушали, в какой стороне раздастся первый звук, значит оттуда будет жених или невеста. Девушки бросали валенок за ворота, ходили слушать под окна, наряжались в страшные маски и пугали людей. Во время Крещения на льду под Зюкаем делали «иордань», в которой кто-то из мужиков купался. Потом ему давали кружку водки, завертывали в тулуп и отвозили домой.
На Масленицу делали каток на деревенской улице, украшали его елками. Катались на санках, скамейках, лотках. Когда лошади еще стояли на своих дворах, катались на них, запряженных в легкие санки, кошевки с колокольцами, бубенцами, с гармошками и песнями. На лошадях катались вдоль деревенской улицы. Иногда, для шика, ездили в соседние деревни - «знай наших». Колокольцы и бубенцы на дугу были в каждом доме. Я вспоминаю, у нас было три колокольца и два бубенца. Кроме того, были еще два ботала, которые вешали на шею лошади или коровы, чтобы легче их искать на пастбище. На Масленицу, в меру достатка, пекли блины, шаньги, куличи, ватрушки, орехи из сдобного теста. В конце Масленицы сжигали соломенное чучело, в костер бросали сломанные санки, елки. В заключение, старое тележное колесо обматывали соломой, поджигали и скатывали сверху катка. Это символизировало Солнце.
На Пасху ходили в церковь, пока она работала. В каждом дворе вешали качели, красили яйца. Доедали "пасху", засушенную с Масленицы.
Где-то, в середине июня — Троица. Это пожалуй, самый красивый праздник — проводы весны и встреча лета. Все гуляния проходили за рекой, на цветущих лугах. Девушки плели венки, дарили друг другу, желали счастливой жизни и скорого замужества. Вечером разжигали костер, прыгали через него. В костер бросали ветки вереса. Он сильно и приятно пахнет. Считалось, что дым вереса очищает от грехов и изгоняет всякую нечисть.
Ночь на Ивана Купала
В ночь на Ивана Купала девушки гадали о женихах, плели венки и пускали по реке. Мы много лет пытались уловить цветение папоротника. Считалось, что с цветком папоротника в руке сбываются всякие желания, что папоротник цветет только раз в году, в ночь на Ивана Купала.
За цветком мы ходили за реку, в болотистый лес. Там, в чаще - заросли папоротника. Глубокая ночь, темень, лес, кочки. Огня нельзя зажигать. Цветка не увидишь. Тишина, идем с замиранием сердца. Вдруг, где-то вдали, раздается протяжный, звенящий, почему-то стонущий звук. Один из тех непонятных ночных звуков, которые иногда возникают среди глубокой тишины, поднимаются, стоят в воздухе и медленно, наконец, пропадают, как бы замирая. Казалось, что кто-то долго-долго прокричал под самым небосклоном, и кто-то другой отозвался ему в отдалении острым хохотом. В тех незнакомых звуках и темноте что угодно может померещиться. Самое главное в это время, чтобы никто из мальчишек не сорвался в бег, удержался от страха. Если кто-то, не выдержав, кидался в бег, то вся мальчишечья ватага, сломя голову, бежала из болотного леса. В темноте натыкались на деревья, кусты шиповника, падали между кочек. Казалось, будто тебя кто-то хватает, подставляет ноги. Все это еще больше придавало страху.
Каждый раз, перед походом за цветком, взрослые отговаривали нас, что цветок защищает всякая болотная нечисть, не допускает к нему крещеных. И, как-то, верилось этому. Многие годы мы пытались достать цветок, но каждый раз кто-то не выдерживал, бежал, а за ним остальные. Я только недавно узнал, что папоротник вообще не цветет.
В начале августа - день Ильи Пророка, который своими стрелами поражает всякую нечисть. Эта нечисть, чтобы спастись, превращается в разных животных. В это день животных не пускали в дом, боялись, что это злой дух, которого стрела громовержца может настигнуть в доме, и он сгорит. Илью-громовержца я себе представлял седым богатырем, с бурой бородой, которая ветром закинута за плечо. В ослепительном облачении, стоит немного откинувшись назад и на огненной колеснице напряженными руками сдерживает гигантских лошадей своих, вороной масти, гривы фиолетовые. Кони взмахивают пылающими гривами, брызгают искристой пеной и летят по тучам, с самых верхних и все вниз, вниз, к земле. Скатились с одной высокой тучи и опять быстро поднимаются на следующую высокую тучу, и снова скатывается вниз.
Где-то, во второй половине сентября отмечали день рождества Богородицы. Он считался праздником окончания полевых работ. Это был хлебосольный праздник. Мне запомнился тем, что совершался обряд обновления огня. Везде гасили старый огонь и зажигали новый.
Верили в нечистую силу, Бабу-ягу в глухом лесу в избушке на курьих ножках. Избушка на опушке леса, но вход в нее из леса, из потустороннего мира. Да и сама Баба-яга с того света. Она не видит и не слышит, может только унюхать: "Русским духом пахнет!". Ноги у избушки не куриные, а ошкуренные.
Верили в домового, водяного, в лешего в лесу. Все они не злые, помогают людям, хотя иногда и пугают. Люди стараются их задобрить. Вспоминается, как бабушка отрезала горбушку хлеба и клала в подпечек домовому. Иногда, домовому хлеб давали в лапте, который подвешивали между печкой и стеной, старались задобрить.
Эксперименты
Вне учебы и работы находилось время для разных дел. Летом для полива огорода приходилось из колодца поднимать много воды. Как-то, в журнале увидел ветряк, который качает воду из колодца. Мне было 12-13 лет. Я решил сделать такой же. Ветряк сделал, он с шумом крутился и давал передачу на колесо колодца. Но дальше моего умения не хватало, да и нужны были трубы и насос, на которые денег у меня не было. Так и крутился ветряк, пугал кур и ворон.
Смотрел еще немой фильм, в котором герой сделал пароход из лодки и разбитой телеги. Захотелось сделать такой же. С изготовлением лодки у меня не получилось. Сделал остроносый плот, установил старые колеса от телеги, приделал на них лопасти. Получилось не то, что в кино. Но ребята с удовольствием плавали по реке, крутили спицы колес вручную.
Проводили и опасные эксперименты. Мы видели, когда молния ударяла в дерево, его расщепляла, сваливала, иногда зажигала. Вот и решили поймать молнию на определенное дерево и свалить его. В поле стояло старое гумно около ометы старой соломы и засохший ствол высокой сосны. На вершине сосны закрепили медную крышку от самовара, от нее протянули медную проволоку вниз и закрепили ее конец за вбитый гвоздь на высоте двух метров от земли. Ниже проволоки не хватило. Во время каждой грозы бежали к нашему сооружению смотреть, как молния свалит дерево. Нам не удалось уследить. Молния ударила во время ночной грозы. Утром по деревне пошла новость: «На Борисовом гумне загорелось дерево и упало на омет старой и мокрой соломы». Это спасло от пожара. Когда стала известна причина удара молнии, то взрослые обещали нас поймать и выпороть за опасные проделки. В 49-м году во время летнего отпуска проезжали мимо этого места. Среди распаханного поля стоял одинокий смолистый двухметровый пень.