Молодежь
Летом молодежь собиралась ежедневно на площадке у «пожарки». А по воскресениям из ближайших деревень собирались на игрища на лугу около села Зюкай, у моста через реку. На этих игрищах взрослые присматривались друг к другу, заводили знакомства с будущими невестами и женихами, договаривались когда и кому засылать зимой сватов.
Иногда, игрища заканчивались потасовками между ребятами. Или кто-то кому-то переходил дорогу при выборе невесты, или чтобы показать свою удаль. Драку, обычно, начинали между собой малолетки разных деревень по подсказке взрослых или по своей догадливости. А потом в их защиту вступали взрослые. Такие потасовки продолжались до середины 30-х. А потом сошли «на нет». Драчунов в деревне оставалось все меньше, а невест все больше. Да, и со временем научились находить взаимопонимание между ребятами разных деревень. И времена менялись.
Сохранялись и старые обычаи, когда жених и невеста до свадьбы не знали друг друга. Обычно, старались создавать новую семью из молодежи разных деревень. Придерживались библейской заповеди: «Ищи жену не ближе седьмого колена».
Неблаговидный поступок
До сих пор сожалею о своем неблаговидном поступке. В конце 30-х выходила замуж девушка из нашего колхоза, из соседней деревни. На два года старше меня. Засватали ее в деревню за 5 км, не нашего района. До свадьбы жених и невеста не были знакомы. Девушка вместе с нами ходила на игрища, но как будущие женихи мы ее мало интересовали. По возрасту не подходили. Не всегда, но все же придерживались правила, чтобы жених был старше невесты.
Нас огорчало, что такая хорошая девушка куда-то уйдет. В то время мы услышали от старших мужиков байку о том, что в старые времена в таких случаях путь свадебному поезду загораживали спиленным деревом. Байка попала на благодатную почву. По середине деревни был лог, через него мост, рядом старые березы. Идеальное место для загораживания дороги. Мы знали, что в день свадьбы поздно вечером, после гулянья в доме невесты, родственники на 6-ти - 8-ми упряжках будут отвозить жениха и невесту через нашу деревню. Звуки свадебных колоколец мы услышали издали. Нас было 5-6 человек по 16-17 лет. Поздний зимний вечер, на улице никого нет. Мы спилили березу на высоком пне. Не до конца ее отпилили от пня, чтобы нельзя было оттащить ее в сторону и нельзя перебраться по верху. Упала береза на мост. В логу глубокий снег. Сами спрятались так, чтобы можно было в любое время скрытно убежать по льду реки. Не дай бог попасть в руки выпивших и обозленных мужиков. Подъехал свадебный поезд, прекратились песни. Шум, ругань. Загороженный мост надо объезжать по глубокому снегу лога. Первая повозка с женихом и невестой съехала с дороги и приблизилась к кромке лога. Лошадь упирается, не идет в глубокий снег, чувствуя опасность под ним. Лошадь бьют кнутом, она прыгает в снег и повисает на нем. Ноги не достают тверди, нет опоры для следующего прыжка. Лошадь выпрягают, обминают снега вокруг нее и вытаскивают на другую строну лога. На руках переносят повозку с сидящей в ней невестой. Что она переживала? Она же догадалась, кто мог это сделать. Нам дальше уже не хотелось смотреть на свои проделки и мы убежали по льду реки. Так же переправились другие повозки.
Жители деревни предполагали, кто мог это сделать. Между собой осуждали нас. Матвей Высотин (мой отец) предлагал правлению колхоза вызвать нас на общее собрание. Но обошлось. Меня в деревне уважали, как и старших брата и сестру. В лицо никто не попрекал. Мать тоже промолчала. В это время я уже работал помощником бригадира. Но всем нам досталось от девушек. Ведь их тоже ждало когда-то замужество.
На следующий день после свадьбы, вечером, в правлении колхоза с бригадиром подводили учет работы за день. Бригадир говорит мне, что надо учесть работу одного старика по уборке березы и расчистке дороги через мост. Сказал с намеком. Я промолчал. На этом все закончилось.
Как-то на следующий год, зимой, я повез молоко с колхозной фермы на маслозавод. Как ни старался, не удалось избежать встречи с молодой невестой. Она тоже везла молоко на маслозавод и завязла в глубоком снегу. Раньше мы были хорошо знакомы. Я подъехал и молча помог ей вытащить сани и перетаскать молочные бидоны. Не решился ни поздороваться, ни заговорить с ней. Она тоже промолчала, хотя у нас женщины здороваются первыми. А извиниться перед ней у меня не хватило ни смелости, ни сообразительности. Я чувствовал себя очень виноватым. Ведь наши действия означали, что за невестой имеется какой-то «хвост». А мы знали ее порядочной девушкой.
На всю жизнь остался в памяти этот наш неблаговидный поступок. Не знаю, как переживали другие участники этой "операции". Между собой об этом мы никогда не заговаривали, не вспоминали. Из всех участников только двое вернулись с войны, остальные погибли.
Праздники
В те годы в деревне праздновали новые праздники, но не забывали и старые. У нашей деревни был престольный праздник "Святого Николая". Его считали покровителем земледелия и скотоводства, хозяином земных вод и заступником от всех бед и несчастий. Приглашая родственников в гости говорили: -"На Николу зимнего" - во вторую половину декабря. Так же приглашали на "Николу летнего". Верующие считали святого своим, русским. Имя «Николай» всем знакомо и привычно. Наиболее осведомленные Николая называли Мирликийским. Мало кто знал, что он был архиепископом города Миры, в римской провинции Ликия в Малой Азии, где творил чудеса в начале IV века.
В гости на праздники съезжались только родственники. Застолье было с выпивкой: водка, самодельное пиво, хмельная брага. Во время застолья хозяин обносил гостей водкой, а хозяйка — пивом и брагой. Рюмку с водкой гости брали не сразу, вначале отказывались. И, только после второй или третьей просьбы хозяина, принимали. Предлагали и принимали с разными уговорами, прибаутками. Из рюмки или кружки отпивали немного, знали, что еще много раз будут обносить. Праздничный обед длился долго, за время которого обсуждали новости и какие-то обще родственные вопросы. Обед обязательно начинался с пирога из свежей рыбы, запеченой в ржаной корке. Наиболее авторитетному гостю поручалось разрезать пирог, вскрыть аккуратно по определенным правилам корку пирога и на части разрезать рыбу. После пирога подавали другие кушанья, состав которых зависел от достатка и искусства хозяйки.
Каждый знал меру выпивки. Если кто-то начинал перебирать, громко вести себя за столом, бдительная супруга или другие родственники, не ущемляя мужского достоинства и самолюбия, тихо уводили подгулявшего и давали возможность проспаться.
Сколько помню, с раннего детства и до войны, не видел на улице пьяного мужика. Каждый заботился о своем авторитете. Если за каким-то молодым парнем замечалась любовь к хмельному, ему трудно было найти невесту. Даже в дальних деревнях бдительные свахи все разузнают, а на игрищах девушки в частушках такому парню все косточки перемоют.
А какие песни пели на престольные праздники, на Масленицу, на Троицу, на свадьбах, да и на каждом игрище! И веселые, задорные, плясовые, и протяжные, задушевные, грустные. В песнях высказывалось и горе, и грусть, и радость, и печаль. Пели под настроение, в нем все бывает. В песнях раскрывали свою душу.