Проводив ее взглядом, Андрей осмотрелся вокруг. Прямо напротив, за столиком утоляло голод среднестатистическое канадское семейство. Очень похожие друг на друга ввиду отсутствия явных половых признаков, заплывшие жиром, очкастые папа и мама. Одетые в добрую сотню раз простиранные серо-белые футболки, зажелтевшие от примерно такого же количества воздействий Тайда, вареные джины с протоптанными тридцатидолларовыми совсем непонятного цвета кроссовками. Они помогали своим толстым, похожим друг на друга, и одновременно на тюленей и на них самих, родителей, отпрыскам (мальчику и девочке лет десяти), забивать в себя какую-то хлебно-мясную, приторно кисло-вонючую субстанцию быстрого приготовления. Да, романтики в обеде было маловато...
Сердце больно, неожиданным приступом, сжалось... Спонтаннно переключился в режим охоты. Марат ощутил, услышал звук гудящего, отчаянно звенящего от напряжения хрусталя.
Почувствовал то, что раньше и предположить, представить не мог. Искусно созданный, один из самых надежных из возможных созданных охотниками, защитный модификатор, купол не выдерживал нагрузки, готовый потрескаться и рухнуть...Непростым оказался фантом, ох непростым, непредсказуемо затекший вовнутрь из считанного отрывка распечатанных Аналитиком хроник... Охотник собрался, пробуя залатать, приподнять энергоуровень конструкции... Внезапно, скоротечно и бесконтрольно, почти уже формируясь в желание, пришла вдруг мысль о самотерминации...Тоска...Самоисход... Вспомнил слова Риммы, ведь и вправду что-то совсем не так в этом квесте...Вспомнил и о тех обрывках, мутных и нечетких, словно намеки, из хроник Эгрегора о самотерминации, самоисходе охотников, что-то связанное с писаниями из существующих уже Хроник Плотности...Невесомые белые лепестки сакуры...Несущий их теплый южный ветер...Облако лепестков формирует желанные образы... Такие желанные, что хочется пустить их вовнутрь...Имена городов...Хиросима, Нагасаки...Подсмотренные и копированные механиками Шакалов формулы цепных распадов плотных частиц...Прекратить, прервать... Прямо здесь и прямо сейчас... Выйти из Охоты.. навсегда.. остановить в бесконечности свой циклический бег переходов... Без памяти...Раствориться в Открытом...
Маратка, эне...
Устал быть один?
Стоп. Огромным усилием остановил, готовое сорвать в бесконтрольное хочу, запущенное коварным чужим модификатором, протекшим вовнутрь защитного купола, немыслимо запретное...Сжег и уничтожил.. Зашил, запаял трещины-бреши.
Увидев выходящего из здания туристического центра Андрея, Саша в торопях закончила телефонный разговор и села, не дожидаясь в машину, завела. Встретила его молча, тронулась и повела машину к выходу на хайвэй.
- Ну что, куда? Ниагара или Торонто? – спросила отрывисто, сухо и зло.
- Я планировал Ниагару, - ответил Андрей.
Зашла на скоростник по рампе с указателем «Ниагара», набрала скорость до 120, еще несколько минут молчала. Андрей изучал пробегающие за окном пейзажи. Начало мая, ветренный, серый и пасмурный день. Совсем как на душе, серо и пасмурно. Хайвэй и озеро разделяла неширокая полоска жилых одноэтажных массивов. В промежутках где глазам открывалась водная поверхность, озеро выглядело грустным и тревожным, ветер поднимал штормовую волну.
-Ты понимаешь, Эндрю, что я чувствую?
- Извини, не совсем... Но сам собирался спросить, что с тобой?
- Я несколько раз звонила тебе перед нашей встречей, я каждый раз чувствую себя виноватой, если заставляю ждать...
- Милая, не нужно, я совсем не сержусь...
- Подожди, выслушай. Я хочу, чтобы ты знал. Я не была в банке, вещи свои я забросила в машину еще с утра. Я элементарно, как последняя влюбленная дура, потратила сегодня полдня чтобы привести себя в порядок, сделать прическу, маникюр, красиво одеться, с единственной целью... быть красивой и нравиться тебе...
- Сашенька, прелесть, тебе это, как всегда удалось! Я в восторге от твоей ухоженной шерстки и отточенных, сверкающих коготков!- Андрей попробовал прикоснуться пальцами к ее шее.
- Подожди, я не все сказала...- Саша отстранилась, отвергая и возвращая назад его руку.
- Что же еще беспокоит тебя, радость?
- Именно сегодня я не вижу в твоих глазах восторга и восхищения, что-то не так, как раньше... И как-будто в подтверждение моих предчувствий, ты везешь меня «на обед» в какую-то придорожную тошниловку вместо красивого романтического места, как раньше, словно подобранную на автостопе девку...- Александра сказала это так, что Андрей почувствовал готовность ее расплакаться.
- Что же ты видишь в моих глазах сегодня?
Лисичка...
- Дура я! Понимаю, что попала с тобой, - искреннее страдание и боль звучали в каждом сказанном Сашей слове, - привязалась к тебе, думаю о тебе все время словно мысленно говорю с тобой, советуюсь, думаю, глупая, что ты - мой...- немного выдержала паузу и, успокаиваясь, продолжила грустно, - а в глазах твоих сегодня...Не могу обьяснить, но что-то такое... Жестокое, что ли...
Наблюдая за ней не прямо, глядя немного сбоку, Марат увидел, что говорит Августа искренне. Глаза ее очень влажно блестели, начала нервно прикусывать верхнюю губку.
Раскисла, совсем как девчонка...
Вошел в Охоту. Время на четверть рассеялось, потеряв обычную плотность. Сформировал желание. Забросил в Плотное. В пределы окружавшего их двоих защитного купола. Заготовленный накануне странный, ранее никогда не пробованный Маратом, модификатор равномерно распределился, просачиваясь в частицы материи. Вернулся. Хотел увидеть ее, перемену ее настроения в обычном течении времени, простым «физическим» зрением.
- Дура ты только в том, что тратишь столь драгоценное наше с тобой время на пустое...
- Так, значит, это подвигает тебя на такие поступки?
- Нет.
- А что же тогда? – спросила Алекс заинтригованно. Небо за стеклом летящего по скоростнику имени Королевы Елизаветы черного стильного внедорожника немного посветлело.
- Наверное, то что, что ты видишь сегодня в моих глазах...
- И как мне понять, расшифровать увиденное? – в голосе осталась тревога, но настроение Саши с каждой секундой явно выравнивалось. Начинала играть...
- Несложно совсем. Ты видишь и чувствуешь желание мое...
- И что же ты хочешь сейчас? – она уже почти начинала мурлыкать.
- Безумно хочу оказаться как можно быстрее, прямо сейчас, с тобой наедине в запертой комнате, уже, кстати, заказанной мной...
Так же как и наш остывший, не дождавшийся нас, красивый обед...
Обиженно скривила губки на мгновение, но интерес к желанию оказался сильнее. Глаза Августы заблестели уже совсем по другому.
- Зачем же тебе быть... со мной...наедине? – тихо, прерывая дыхание снова спросила.
- Чтобы целовать тебя прямо с порога, одновременно открывая дверь...
- Нежно и ласково? – уголки ее губ поднялись вверх в легкой улыбке.
- Страстно...- Андрей нарочито говорил негромко, глубоко, слова будто вырывались из середины груди. - я даже хочу прижать тебя телом к стене, чтобы трудно стало дышать тебе, закружилась голова и закрылись глаза твои...
И пространство, в пульсациях рассеяного времени, казалось состоящим из видимых точек. А при движении мазало в полосы...
- Ууух.. какое интересное... желание...- когда Александра волновалась, голос ее дрожал. Разговаривала она тихо, похожа была и вправду очень на мурлыкающую весеннюю кошку.
Андрей все-таки положил свою левую ладонь ниже затылка под волосы Саши, и, не сильно, сдавил пальцами ее шею. Алекс замерла, затаив дыхание. Марат любовался ей, заметив, что смотрела Августа, не отрываясь, словно оцепенев, прямо перед собой на дорогу.
- Открыв дверь мне хочется натурально ввалиться с тобой в комнату, захлопнув и заперев за собой дверь, продолжая целовать тебя, сорвать, не щадя, с тебя твою кофточку и джинсы, затем порвать, сдергивая, твои трусики...- Андрей продолжал слегка сдавливать шею Саши.
- Уууу...- звуки исходили из слегка приоткрытого рта, Августа выглядела великолепно. Глаза ее больше открылись и взгляд совсем помутнел, направленный неотрывно на какой-то невидимый ориентир близко к линии горизонта. Марат увидел как пальцы ее побелели, в цепившись в руль, почувствовал, как напрягается ее тело от шеи и ниже. Скорость мягким рывком выросла на 15 километров в час.
- Чтобы трахнуть тебя, как похотливую суку, прямо на полу, жестко и глубоко входя в тебя...Целуя тебя жадно, так, будто хочу тебя сьесть...всю, без остатка...целиком...
Прогнув спину, Алекс наклонилась вперед к рулю, зажмурила глаза, прикусывая нижнюю губу...Скорость выросла еще километров на десять...
- Я хочу отодрать тебя, как блудную кошку, крепко держа тебя сзади за волосы... наращивать скорость и силу своих толчков...заставить твое тело прогнуться...чувствовать каждой клеткой твердость мою внутри себя, хочу заставить стонать все громче и громче, пока ты станешь кричать...- Андрей отпустил ее шею, медленно провел рукой по спине, касаясь пальцами кожи Александры через ткань ровно по позвоночнику.
-Аааааа,- Августа мелко задрожала на выдохе, продолжая выгибать спину, уперлась ладонями в руль разжав пальцы.
- И сделать это я хочу три раза подряд, в перерывах не прекращая терзать поцелуями твои влажные и послушные губы...- Андрей ловко перехватил руль правой рукой, в момент, когда несущийся, по очень кстати удачно прямому отрезку хайвэя, со скоростью под 150, Сашин «бэбик» вдруг ошалело-стремительно начал сползать на левую полосу.
Тело ее вздрогнуло и расслабилось. Продолжая давить на педаль акселератора, Августа откинулась назад, открыла глаза, словно настраивая потерянную резкость, встряхнула головой, глядя также перед собой. Аккуратно, улыбнувшись, вернула в свои руки руль. Точно вернувшись из сладкого сна, стала вдруг мягкой и немного медлительной, как сытая пушистая кошка.
Не глядя, протянула руку, положила теплую ладошку бедро Андрея, двинулась дальше пока не нащупала под грубой джинсовой тканью его отвердевшую желением плоть. Повернула в улыбке свое красивое лицо, буквально слепя лазурным сиянием глаз, казалось, готовых выплеснуть тепло и ласку бездонного, бесконечно загадочного и волшебного летнего моря.
- Я почему-то верю в искренность твоего желания и ужасно хочу, чтобы оно исполнилось...как можно скорее...- как нараспев промурлыкала, - с одной лишь поправкой: я как твой студент в торопях, трусики сегодня надеть забыла...- и снова отвернулась к дороге, улыбаясь довольно.
- Ну теперь, все становиться гораздо проще!
- А ты не хочешь пересесть за руль и довезти меня до места назначения? Я была бы рада, чтобы ты попробовал на хайвэйе моего малыша, думаю тебе бы понравилось... – игриво предложила Саша.
- В плане последних сообщений - я говорю о забытых трусиках...Я решил сделать с тобой то, что хочу, не три раза, а пять...Только вот силы нужно теперь беречь, энергию сохранять. Так, что дави, красивая, до полика сама! Мчи меня к моей мечте!
- В плане последних сообщений - я говорю о возросших потребностях и возможностях, твоих и моих...Ты – слишком ценный для меня пассажир. Не могу рисковать желаниями, не буду давить до полика, поеду очень аккуратно и внимательно...
- Сашенька, еще я хочу тебе сказать, что счастлив, когда ты рядом со мной, и рад, что мы так хорошо друг друга понимаем...
Пейзажи цветущих персиков и абрикосов проплывали мимо с надлежайшими скоростями.
Все так, как надо. Все так, как должно быть. Как начертано...
Они прибыли на место и вместе удивились увиденному.
Гостиница была построена в стиле полуиндустриального корпуса 19го века. Гостевые комнаты располагались в здании на двух этажах, окружая по замкнутому четырехугольному периметру внутренний двор. Темная, подчерненная временем, кирпичная кладка стен. Знаменательными событиями для гостиницы считались посещение Английской Королевы в 1973 году, да многочисленные визиты Канадской сборной по хоккею.
Успешно зарегистрировались. Саша была видимо очарована местом. Неприметно окруженная фруктовым цветением, гостинница была идеальным сочетанием полезного с приятным. В пределах темно-кирпичного периметра, счастливые постояльцы достаточно легко могли найти внутренний и наружний бассейны, сауну и джакузи. Так сказал молодой человек на ресепшион.
Саша и Андрей прошли в номер. Закрыв за собой дверь, он буквально набросился на нее. Она отвечала страстно и чувственно, обнаруживая взаимность.
Любили друг друга долго.
В такие минуты Марат часто играл с ней, то переключался в охоту, то возвращался обратно.
Рыже-апельсиновое Лисицы в минуты страсти пыталось найти его, раскидывая свои щупальца-векторы в окружавшеее их пространство комнаты. Марат то делал себя доступным, видимым для ее векторов, то вдруг скрывался, исчезал, защищая модификаторами свою сущность. Рассеивая временной поток, то возвращая его в привычное для Плотности состояние, Марат создавал пульсации, схожие с временными прерывистыми пунктирами в минуты воплощения терминационных квестов.
Оранжевое сияние Лисицы завораживало и манило отдаться власти забвения. Сияние искало его, теряло, когда прятался в купол. Тревожно выжидало, расбрасывая вслепую по комнате свои кусочки-хвостики, рыжие соблазнительные фантомы. Жадно срасталось с его свечением, когда он возвращался назад. Сладко.
После долгого акта любви лежали в постели, нежно целуя друг друга. Андрей рассматривал ее тело. В который раз подумал, что то, что он видит в Плотности, маловозможно. Согласно датам ее входа, Алекс должно быть более сорока. Телу женщины, которое отдыхало в истоме перед ним, могли позавидывать и двадцатилетние девушки.
Даже самые искусные лисы не могут держать плоть свою в такой свежести... Что-то ускальзало от понимания, но было неимоверно важно...
Сегодня, в самом низу ее плоского, тренированного животика, он видел широкий темный треугольник, в аккурат по линии бикини венчавший ее мягкие прелести.
- Ты поменяла прическу? Обычно я вижу здесь тонкую полосу...
- Да, милый, это мой новый стиль... Тебе не нравится?
- Я в восторге от всех твоих дерзких экспериментов, я в восторге от самой тебя! Но, скажи мне, милая дева моя, какое название у столь необычного для тебя стиля, и имеет ли он какой-то скрытый смысл, свое значение?
- Значение? Ну, хорошо. Смысл – это для тебя, для тебя одного, только для глаз твоих... А название... Скажи, как, еще раз, название этой гостиницы?
- Очень простое – Pillar & Post.
- Звучит интригующе! Тогда и имя прически – Pillar & Post.
Он несколько раз нежно прикоснулся губами к ее мягкой шерстке.
- Звучит, как столбы...Здесь кругом одни виноградники... Я - в плену винной сладости и легкого, беззаботного хмеля...А в названии места я слышу что-то почтовое... Я жду новостей?
- Одно письмо тебе, которое совсем и не новость...Ты – самый лучший любовник в моей жизни... Разрушивший и сжегший до тла мое сердце своей лаской и нежностью...своей страстью...
И снова любили...
Успев наскоро искупаться в открытом бассейне с подсветкой во дворе, ужинали в центральном зале гостиницы. Стены ресторана, выполненные из темного нештукатуренного кирпича, в сочетании со слегка притушенным светом создавали атмосферу этакой таинственной романтики. Еда оказалась добротно приготовленной и вкусной. Пили белое австралийское вино. Усталые и довольные, они с удовольствием утоляли голод. Теперь говорили немного. Больше как-то нелепо, глупо друг другу улыбались. Неожиданно Андрей понял, что Саша пробует рассказать ему что-то, важное для нее.
Происходящее внутри ее милой головки очень напоминало содержимое Аналитика. Дорожка мыслей была похожа на вертикально, снизу вверх, бегущий экран. Синий, выполненный в старом добром DOSe. Похожий на экран компа в первых занятиях с Клином по машинным языкам. С той лишь разницей, что вместо двоичных кодов ( 0 и 1) , Александра использовала более сложную, но очень знакомую систему с тремя или четырьмя вариантами выбора значения. И суть запрошенного разговора заключалась в размышлениях о каких-то высоких ценностях - дружбе, верности, здоровье, любви...Multiple choice. Система образования в колледжах и университетах. При более пристальном рассмотрении Марат заметил, что вопросы о любви и здоровье проходят совсем рядом и в перемешку с вопросами поддержания температуры воды в летнем бассейне, выбора сезонных типов резины, спуск нового катера на воду... Причем, именно к вопросу о любви прилагались странные опции ответов с четырьмя номиналами : 60, 80, 100, 120. От ценностей к ценам? Отмеченным ей выбором среди этих четырех значений оказалось 100...и именно вопрос о любви имел к нему, Андрею, самое непосредственное отношение...Не так уж, в принципе, плохо...
****
- Ты знаешь, Клин, порою мне хочется...Невыносимо сильно... Познать в предел, как все-таки она...
- Не нужно, брат, прервись...Не продолжай...Я все понимаю... Пойми и ты. То новое, что в тебе - этот твой манифест, похожий на квесты, - не к лисице он... Там все старо и просто, да и было уже...Там все только в том, как по ходу наладить с упреждением вектор в зависимости от скорости бега по тропе рисованной... с поправкой на ветер...Дальше помнишь...Надеюсь, ты не поспоришь?! В другом, Пока Живые надежно защищают плоть набором рефлексов, что известен как страх смерти или инстинкт самосохранения. Вспомнить -значит - осознать - значит - умереть. А что тебе ее память после исхода, как трофей?... Цена или ценность? Так, что связка Память-Осознание в Плотности - событие неимоверно редкое. И тут, братишка, облом... Но вот от чего мне, старику, покоя нет - здесь есть что-то иное, третье, сдается ...
- Значит, ни тонкая сущность, дарованная Эгрегором Пока Живой Плоти, ни сама Пока Живая Плоть...Иное? Но что это, брат?!
- Зеркало, брат, покажет.
****
Ромашковый модификатор, так легко принятый ей, вытягивал из плотности какие-то спорные факты, направляя их в тонкое для анализа спектра цвета меха. Он чувствовал, как поток в согласии с временем неумолимо приближает события к выходу в Зеркало. В течение трех недель...
Но почему-то все это сейчас было абсолютно неважно...Потому что...
Марат, сквозь память о звездных дождях, любовался чудом, сидевшим напротив. И снова до конца не верил в то, что такое возможно. Августа продолжала говорить. Он совершенно не слыша ее, что -то отвечал невпопад. Голова приятно кружилась, желудок быстро наполнился щедрым ужином. Тело отдыхало в истоме, слегка усталое от предшедствующих ужину, таких приятных, нагрузок. Алкоголь делал свое злое дело.
Если и было на свете что-то, неуловимое и эфимерное, похожее на то, что Пока Живые называют счастьем...то...Марат мог сказать, что
он был счастлив именно сейчас... и именно здесь... и именно с ней ...
Он очень любил смотреть на нее, когда чувствовал, что она вот-вот проснется. Она открывала глаза. Удивительно, цвет ее глаз в момент пробуждения был ближе к холодному серо-голубому. Каждое утро вместе, она удивленно смотрела на него, точно вспоминая, кто он и почему он здесь. А он улыбался и шепотом говорил: "Привет, утренняя моя!" И, чудесная перемена, - неуловимо короткое мгновение, и глаза ее, словно приняв едва заметную солнечную искорку, светились своим обычным, ни с чем не сравнимым, изумрудно-морским колдовством, глубоким и теплым.
Подле нее он мог не спать. Не спать вообще.
Душа ее выходила из плотности легко и быстро, через короткие минуты после его нежного поцелуя и прикосновения милой головки к уютной мягкости подушки. Он лежал, не шевелясь, точно боясь потревожить
сон ее, почти не дышал. Он мог пролежать так всю ночь...Или вечность....Не смыкая глаз...Охраняя покой ее...
Ни сон, ни явь...Нежизнь, несмерть...
"Твои волосы пахнут так сладко...Твое легкое и мерное дыхание звучит, как приятная музыка в ночной тишине...Мне так тепло и спокойно рядом с тобой...Что в твоих снах, милая?
Ты видишь прекрасный дом на скалистом утесе на берегу теплого лазурного моря. Это море родное тебе, и я это знаю. По другому не может быть, потому что цвет его волн абсолютно такой же как и цвет твоих глаз. Мы часто спускаемся к воде, и ты можешь часами плавать или плескаться, играя в воде. Со мною вместе или одна. Рядом с морем ты чувствуешь радость. А я могу часами смотреть на тебя. Я безумно люблю, когда ты радуешься. Я радуюсь сам, вместе с тобою...Я чувствую радость рядом с тобою...Наверное, потому что я безумно люблю тебя...Я готов бесконечно смотреть в твои счастливые глаза цвета теплого солнечного моря. Мне не нужен дом, не нужно море. Мне нужна ты...
Я привык спать в верхних уровнях башен или в ветвях над землей, ты любишь уютные темные подземелья и норы. В доме, что ты видишь во сне, есть светлая спальня в самой высшей точке башни и есть уютная темная спальня на нижнем уровне, в подвале. Я делю сон с тобою в твоем подземелье, ты остаешься со мной наверху до утра. Нам так хорошо вместе. В этот дом привез тебя я...Стены его ослепительно белые, а черепица на крыше алого цвета.
Мы одеты всегда во все белое, и это так здорово...На тебе легкий и просторный сарафан. Ты так любишь кружиться в нем и смотреть как широким кругом раздувается юбка-подол, поднимаясь вверх и открывая глазам моим твои стройные загорелые ноги. Тебе нравится видеть, что я смотрю, любуясь тобою. На мне широкие льняные рубашка и штаны. В глубокий вырез без ворота ты любишь засунуть свою прохладную ладошку и погладить мою мохнатую грудь, прижимаясь ко мне...Когда я неотрывно смотрю в глаза твои, обнимая...Перед тем как прикоснуться к твоим сладким губам своими...
Нам не нужен никто, мы не чувствуем времени...Мы живем каждым днем, часом, минутою, каждым мгновением...Рядом и вместе, ни на секунду не отпуская друг друга...Из пока живых мы видим только рыбаков из местной деревни...Да блаженную дочь рыбака, тихую и улыбчивую девушку, что приносит нам фрукты, овощи и вино. Заприметив возвращение лодки, мы с тобою несемся, как шальные на берег и встречаем рыбаков, спрашивая их как рыбалка...Старшему, просушенному солью, солнцем и ветром, седому это нравится. Старый рыбак с удовольствием травит нам свои байки о встречах с гигантскими кальмарами, коварными осьминогами, про кровожадных акул, про летучих голландцев и пленяющих своей красотою русалках...Мы слушаем, затаив дыхание и открыв рты, иногда вместе с ним хохочем над чем-то смешным...Он говорит, что с тех пор как мы стали встречать их лодку из моря, погода и улов, рыбацкая удача всегда им благоволят и сопутствуют. Он улыбается, глядя на нас. Наверное, считает нас не от мира сего, блаженными, как его дочь...И дает нам лучшую рыбу и еще что-нибудь вкусное, добытое этим утром в море...
Я готовлю дары рыбаков, когда мы возвращаемся в дом. Ты - накрываешь на стол. Я - разливаю в бокалы вино. Потом мы садимся и с огромным удовольствие и аппетитом уничтожаем наши сьестные запасы, запивая молодым игривым вином...Что так сладко пьянит...
Держа друг друга за руки, на открытой веранде, вдыхая легкий бриз с океана, мы провожаем дни за днями, радуя свои глаза бесподобными видами, любуемся вместе морскими закатами...Я нежно целую тебя, ты отвечаешь мне тем же...В нежность наших поцелуев вплетается страсть...И мы любим друг друга бесконечные теплые ночи напролет....Под звонкий стрекот цикад и тихий шелест прибоя...Засыпая только под утро....Усталые и счастливые...
Кто я?
До этой, да именно этой, встречи с тобою я, пожалуй, знал...а теперь?...Бегущий нескончаимое количество циклов, большинство коих уже и не помню...Демон. Подобный тому ягуару , что предстал перед оком создателя бредущего по мосту в Тонкое, впечталенного красотами Плотности...Внедренный могучим корректором в неразрывную связку Тонкого-Плотности, я раз за разом приближаюсь крадучись к подаренным целям, создаю окрыленный даром - Желанным своим вдохновением их последние тропы, давая в предел им почуять истинный вкус и цвет, прелесть потока великого...Ангел. Подобный создателю. Которого встретил ягуар-отец по дороге в Плотность.... Согласно их сокровенным желаниям рисующий красоты бесподобной тропу. Для них. Одержимый своим желанием привожу их в исход...Страж равновесия...А существующего ли? Верный братству Срединных нетленному, чтущий свято законы его...Братству, родству по крови, но в чем? В вероломстве без жалости...Для финального квеста, а вот сейчас чую, точнее для встречи с тобою, сладкая, возвращенный самой Лидией из исхода в текущий цикл...небывало, неслыхано...живущий две жизни в одной...Зачем?
Кто ты?
Я не хочу этого видеть...Я не хочу этого знать...Это в первый раз со мною, когда я готов стать слепым и глухим, только бы не слышать и не видеть того, что рано или поздно должно мне открыться...Никто никогда не узнает, даже ты, моей слабости, но только вот так говоря с тобою, радость моя, смогу я признаться только тебе...Я потерян...Мне, в первый раз за все мои циклы, страшно...Страшно так, что я готов уйти сам, превращая свой цикл в жуткий квест, рисованный мною же для меня самого....Как в хрониках опадающей сакуры...Мне страшно, что откроется мне, кто же все таки ты....и....тогда...
Выберу из увиденных в цикле полян самую лучшую. Изумрудная трава, луговые цветы, васильки да лютики...Нарисую тропу твою к месту заветному, красок и запахов, шорохов полную. В центре поля размещу придавленного грызуна, зайчонка подраненного или хомячка (на аналитика похожего, а может и его самого...). Так чтобы ветер, мною же по тропе запущенный, разносил запах кровушки свежей. Так чтобы почуяла ты. В часы голода своего. А сам прилягу на пригорке прямо напротив места, где тропа твоя на поляну выходит. В несовсем охотничем камуфляже, с совсем не охотничьим винторезом. Для которого мой Оружейник, известный в Париже далекие циклы назад под именем Жак Крюсалье, напишет новейший модификатор автоматической стрельбы. Оптика с точностью четыреста метров, чтобы наверняка. Десять патронов в магазине, если вдруг прийдешь не одна... Прилягу тихонько, за поваленным бурей толстым древесным стволом. Не торопясь, настрою прицел, наблюдая как мечется бедолага приманка-зверек внутри квадратного метра ограниченного моим модификатором... Потом буду ждать. Я могу ждать без ограничений, сколько угодно. Вот так вот лежать бесконечно, глядя в прицел...И ждать...В этом секторе Тонкого время сморожено настолько, что можно сказать его просто нет...
Ты, я знаю, появишься на самом рассвете. Когда плотный ночной туман, рисованный мною, потечет с поляны, от центра к краям, открывая приманку...Выйдешь из леса подобная черной тени. Смотрящая хищно и голодно на подранка, что забьется отчаяннее еще, чуя твое присутствие и скорую гибель свою неизбежную. Осторожная...Острые ушки локаторы треугольные, крутишь в стороны, слушая чутко вокруг. Но только увидев тебя, перестану дышать я. Палец мой уже на спусковом крючке, затвор давно уж взведен. Кроме звуков обычных просыпающейся красоты кругом да предсмертной возни приманки моей, не потревожит слуха твоего ничего подозрительного. Опуская и поднимая вытянутую свою хитрую мордочку, вдохнешь утренний воздух. Но кроме аппетитного запаха подраненной жертвы, ничего не окажется достойным внимания твоего. Запах крови, близкий такой и волнующий. В свежести утра. Замрешь на мгновения, готовясь рвануть, чтобы острыми зубками впиться в желанную добычу. И пойму, как братья знамения видели, что мех твой цветом ночи беззвездной, безлунной. В момент этот ляжет тонкий крестик прицельный, обозначая напрвление вектора, ровно между глаз твоих. Почудится мне, как не раз такое бывало, что увидела ты меня в последний момент и смотришь теперь мне в глаза, точно все до конца понимая...Но нажму на курок...
****
В ту же секунду закончится то, что когда-то не завершилось, зависло, меняя нещадно поток...Обрушится сверху пестрое и когтистое, ломая тяжестью своею ночную хищницу и круша мощным укусом череп ее... Где-то на дождливой мостовой нашего с тобою Парижа в сердце светской красавицы войдет острой иглой стилет Крюсалье... А где-то в нормандских лугах тонко запоет отпущенная упругой тетивою стрела..В витках нашей с тобою спирали, что разнятся в диаметрах. С каким из них пересекся имитированный вектор отшельника Здо в его первом письме? Созерцателя, предсказавшего нашу скорую встречу и этот последний квест...
****