|
Чечек смотрела в сторону поля, идя за руку с матерью в школу. Чечек, в переводе с языка Тувы - Цветок. Они шли посреди бескрайней Тывы, по сельской дороге. Она была маленькой, но не глупой девочкой. Перешла уже в третий класс, и конечно же, узнала от других детей, как хотя бы раз обойти запрет не снимать розовые очки в общественном месте.
Внезапно, она упала, сделав это так, будто всё вышло случайно. Очки, конечно же, слетели с переносицы и отлетели в сторону. Чечек сразу же поднялась и впилась глазами в даль, в поле и в небо! Желтое! Голубое! Колоски пшеницы мирно колыхались от легкого ветра, а белые облака таяли в прекрасном небе. Её глаза горели от восхищения! Это было лучшее мгновение её жизни!
Но мать закрыла ей ладонью глаза и начала ругать.
- Чечек!
Тут же к ним начал подходить полицай, увидевший все это с угла улицы из своей наблюдательной будки. Что-то крикнул издалека, - полицаи носили черные очки.
Розовые очки треснули.
- Я уже третий раз вижу, за эту неделю, как дети падают на ровном месте в пути в школу! И это только лишь на моём отрезке пути! Гражданка Чечек - с Вас правительство Российской Федерации предусмотрело минимальное наказание за такое нарушение: вы лишаетесь талонов на питание сроком на 2 дня. Также, вы будете месяц убирать в своём классе! Немедленно идите в школу! Повторные проделки такого типа недопустимы! - взмахнув своим красным жезлом, он направил на ребенка камеру своего странного серого аппарата.
Что-то щелкнуло, данные ребенка были сосчитаны и девочка лишилась питания на 2 дня.
Мать Чечек уже одела на неё вновь розовые очки.
- Ах вот оно что! - вскрикнул полицай, проскрипев голосом. - Вы испортили свои очки! В таком случае, власти Российской Федерации изымут у Вас их и дадут новые в школе, но в наказание за порчу имущества Родины, вы лишаетесь питания еще на один день и будете убирать в своём классе еще дополнительный месяц!
Он еще что-то набрал в своей штуковине и отправился прочь.
- Идиотка! - вопила мать, таща расстроенную девочку за собой в школу.
- Ничего страшного, мама. Небо и пшеница, голубой и желтый - красивые…
Мать Чечек ударила её сзади по голове.
- Ты дура, а не ребенок! Эти два цвета оскверняют нашу Великую страну! Забудь, что они есть! Выбрось их из головы немедленно или тебя накажут и отправят навсегда в лес! Тебя там съедят волки и лисицы! - пыталась она запугать девочку.
Но дочь терпеть не могла розовые очки.
- Вы все лжете… Цвета есть, а вы говорите, что их нет, даже в школе! Отстань от меня! - и девочка вырвалась из рук матери и помчалась в серое здание школы, на входе которой висел российский флаг по одну сторону и Тывы по другую. Хмурые дети удивились, что кто-то спешит учиться.
В стенах школы нигде не было голубого и желтого цветов, даже в учебниках, даже на картинах и картинках. Небо всегда рисовалось фиолетовым, а поля оранжевыми и коричневыми. Дети были обязаны носить георгиевскую ленточку на груди и значки за заслуги перед Родиной. Цветы герба и флага Тувы были безвозвратно изменены с желтого и голубого на фиолетовый и оранжевый. Даже ткани желтого и голубого были запрещены.
Чечек, ненавидела школу, но именно сегодня у них должен был быть урок Истории про восставшую Малороссию и придушенную бандеровцами-фашистами Новую Русь, ситуацию по который они будут углубленно изучать каждый год. Флаг Малороссии был оранжево-фиолетовый… “Значит, - подумала про себя девочка, - он желто-голубой, как то поле, что видела в первый и последний раз?” Подняв глаза, она вновь уткнулась в большой портрет Владимира Путина над стеной, за спинами класса на стене висел портрет Медведева.
“Слава России!” - вскрикнули внезапно дети, подрываясь с мест, расслышав звонок.
Но Чечек не встала с парты.
- Слава Малороссии!!! - изо всех сил закричал она.
||
В тот же день, Чечек, прямо из школы увезли санитары в Психиатрическое учреждение. На неё надели усмирительный костюм и запихнули кляп в рот,что-бы она перестала кричать. Глаза завязали непроницаемой повязкой, перед этим, всё-же сняли розовые очки, и в тот момент девочка впилась в голубое небо, лежа обездвиженная на каталке, пред тем, как свет погас вовсе...
Автомобиль увозил её в неизвестность, а тело жутко болело от синяков - учитель и дети успели её побить за "измену Родине". Её и вправду везли в сторону леса, а дети вслед одобрительно обливали Чечек бранной речью. После отъезда авто, учителя и дети задушевно сgели гимн Родины, положив руки на сердца, и вернулись к занятиям.
Не так долго времени прошло, когда полицаи ворвались и на завод, где работала мать Чечек, Сайинхо. Мать схватили прямо у швейной машинки, и грубо вывели на улицу, сразу затолкав ничего непонимающую женщину в автомобиль. Стукнув дверью, тронулись. Другие заводчанки ошарашенно смотрели в след уходящей машине, но бригадир быстро всех согнал за рабочие места. Девушки и женщины шептались, что Сайинхо мог забрать к себе местный господин из Турана, прямо из Суг-Акси, из-за красоты Сайинхо. Такие вещи происходили часто: приезжали полицаи, забирали одну из женщин, потом, через время, возвращали...
Испуганная Сайинхо не понимала, что происходит. Её привезли домой, в пятиэтажную новостройку, выполненную по плану конца этой пятилетки. Квартиру Сайинхо обещали выдать сразу после рождения Чечек, но ей пришлось ждать целых 7 лет, прежде чем они с дочерью вселились. В том году. Серые стены были украшены агитплакатами и портретом Путина на всю стену. В ладони, крепко сжатой, она держала швейный наперсток, дрожа от страха. Не знала, что с ним делать.
Женщину вытурили из машины и повели к её двухкомнатной квартире, где уже всё перерыли агенты специальных служб. Сайинхо приказали сесть на стул прямо посередине комнаты. На трех других, которые имелись в квартире, уже сидели раздраженные люди.Они незамедлительно перешли к допросу. Женщина не сопротивлялась. Все их вещи были перерыто и валялись на полу, даже нижнее белье и бюстгальтеры. Сайинхо сгорала от стыда, и еще больше дрожала от страха.
- Сайинхо Тока, 1999 года рождения. Чечек Тока, 2019 года рождения, ваша дочь? - начал старый полицай.
- Да, - с дрожью в голосе ответила мать, вспоминая случай, произошедший утром.
- Приёмная? - спрашивал один из людей.
- Нет...
- Ясно, ещё одна шлюха, решившая обзавестись квартирой за счет ребенка, - сквозь зубы процедил один из полицаев, усевшийся на диван и положивший ногу на ногу, куря.
У Сайинхо начали выступать слёзы... Она вцепилась руками в сарафан и склонила голову, вспоминая, как бригадир её завода обесчестил её вместе с друзьями 8 лет назад. Ком в горле продолжился судорогой в теле, но женщина проглотила боль, ничего не сказав.
Старый полицай расхаживал из стороны в сторону, тоже закурив папиросу.
- Вы не занимались девочкой? Чечек имела возможность быть занятой в кружках, как постановлено законом?
- Чечек посещала уроки рисования при школе и Литературный клуб в Центральной библиотеке...
- Ясно. Времени быть предоставленной самой себе у неё не было?
- Практически. Когда заканчивались уроки, она была на уроках рисования, вечером, до моего возвращения, сидела в квартире сама.
- Что она делала? - спросил до селе молчавший полицай, самый молодой.
- Не знаю... Наверное отдыхала.
- Да брось, Олег, телик мы проверили. Только наши волны... - отозвался курящий с дивана.
- А что скажете на счёт её рисунков? Вот, посмотрите, - протянул Сайинхо пару листов бумаги, которых прежде мать не видела.
На них было изображено поле, облака. Бескрайние луга, реки...
- Я вижу их впервые.
- Рисунки были спрятаны за шкафом. Вы точно не лжете?
- Не лгу. Где моя дочь?! - не смогла выдержать Сайинхо.
Полицаи переглянулись.
- О ней позаботились санитары, - ответил старший. - Её было признано невменяемой, в горячке и расстройстве здравого рассудка государство было вынуждено отвезти её лечиться в специально-предусмотренный комплекс. Она опасна для себя и окружающих.
По щекам Сайинхо полились немые слёзы, без остановки. Ей хотелось выть, но чужие люди, некоторые из которых даже улыбались и чувствовали себя хозяева в её доме, стесняли её эмоции.
- С хохлами связи были? - начал один из следователей.
- С кем?.. - тихо переспросила.
- Малороссами, - сказал старший.
Тот, что сидел на диване, вынул сигару изо рта, выпустил дым и грубо произнес:
- Гражданка трахалась небось с каким хохлом, дочь может полумалоросска? - улыбался.
- Отец Чечек русский.
- Есть: родственники, знакомые, друзья, кто угодно из Укра... Малороссии? - встал прямо перед ней старший седой мужчина.
- Нет. Я могу увидеть дочь?
- Невозможно, - ответил самый молодой из них. О ходе её лечения будет сообщать её бывший классный руководитель. Если её состояние улучшиться, вы первой об этом узнаете.
- Сейчас мы отвезём вас обратно на работу, гражданка. Вы останетесь на вторую смену и отработаете пропущенное время. Также, вам будет выписан профилактический курс бесед с нашим медработником. Он будет приходить каждую пятницу.
Мать замерла на стуле, не в силах хоть что-то ответить.
Самый молодой из полицаев начал собирать вещи Чечек в мешок. Это вывело Сайинхо из транса. Она бросилась к вещам, но мужчины оттолкнули её. - За сопротивлению постановлениям закона вы можете быть наказаны. Это первое и последнее предупреждение! Вещи должны быть доставлены в лечебное учреждение после экспертизы. У нас так заведено.
Сайинхо кинулась в отчаянии в ноги к самому старшему, со слезами на глазах умоляла вернуть дочь домой. Он оттолкнул её, с жалостью посмотрев на её мокрые глаза и гримасу боли на губах. Её вывели под руки, бросили в машину, и сопроводили после, по приезду, к рабочему месту. - Слава Родине! - выкрикнули напоследок они. - Служу отчизне, - ровно ответила женщина. В тот день Сайинхо впервые поранилась швейной иглой, - она ничего не видела. С её глаз немо текли слёзы. Несмотря на алую кровь на пальцах, продолжала работу, будто робот.
Чечек сделали укол, и она потеряла рассудок на долгое время. Девочку допрашивали сутки, потом бросили в палату, в усмирительной рубашке. В себя она пришла лишь через несколько дней, когда её глаз коснулся свет. Сначала она обрадовалась, но когда поняла, что в палате, сев прямо на койке, и обнаружив свои обездвиженные руки, взглянула в сторону маленького окна, закрытого оранжевым экраном, расплакалась. Окно было высоко, и она не могла взглянуть, что за ним. Хотелf есть и пить...
...но никто не стремился накормить ребёнка.
|||
Ночью случился ливень, Чечек всё не спала, не могла уснуть. Слушала грозу за окошком в стене. Ей казалось, будто она где-то под землей, в чем и не ошиблась. К утру, увидела ноги людей, что проходили возле окна. Голова кружилась от последствий препарата и изнеможения. Жажда скребла горло, она всё ожидала, что над ней сжалятся и принесут хотя бы воды. От изнеможения провалилась в обморок. Во сне ей приснилась плачущая мать, от горя потерявшая рассудок. Но Чечек была рада больше не ощущать чувства очков на глазах и ходить в школу. Пусть и стены палаты были ужасного серого цвета.
Её разбудили, толкая в плече. Чечек открыла свои уставшие глаза. Перед собой она увидела молодую высокую полноватую женщину, не старше матери. Рыжая, не тувинка, скорее всего русская... Чечек немо смотрела на незнакомку в халате, на ней были очки, но прозрачные..
- Дайте пить, - сказала девочка.
- Сейчас ты пойдешь со мной, - волнительно сказала девушка, чуть нервничая.
Подняла уставшую Чечек с кровати, посмотрела в глаза.
- Дурочка, - промолвила, прослезившись.
Вывела девочку из палаты за плече. Шумно раздавались щелчки закрывающегося замка. Рядом стоял еще один санитар в белом халате, немо смотревший на девочку без интереса. Чечек повели по серому плохо освещенному коридору. Лампы гудели...
Её провели по целому лабиринту коридоров, с множеством дверей в стенах.
Санитар зашел в одну из них по дороге, оставив девушку в халате наедине с девочкой. Напоследок что-то шепнул молодице на ухо. Она чуть скривилась, и повела девочку к выходу из здания, придерживая за плече. Напряжение нарастало. Чечек не понимала куда её ведут, в голове были страшные мысли. Чечек почувствовала, что на неё всем все равно, что её жизнь ничего не стоит и никто не даст ей больше даже пить. Слёзы тихо полились по лицу девочки.
- Как вас зовут? - обратилась она к женщине.
- Мария, - не сразу ответила та, пройдя охрану у входа в форме, беззвучно проводившую их взглядами.
- Чечек, - ответила девочка на улице, когда Солнце залило её сознание, растворяясь лучами в голубом небе...
Чечек не спрашивала, почему её больше не заставляют носить розовые очки, она была поглощена реальной прекрасной явью. Она даже открыла рот и спотыкалась на каждом шагу. Вокруг был лес, кронами подпиравший небеса, пропуская через ветви облака. Свежее дыхание природы окутало девочку своими запахами. Они шли по цементной дорожке куда-то через лес. Вокруг не было никого. Внезапно, женщина остановилась. Посмотрела взволнованно назад и по сторонам, растерявшись, не зная идти вперед или...
Но собравшись с духом, Мария повела девочку вперед. Потом вновь остановилась, огляделась, смотря в сторону кустов, за которыми бежала еле заметная тропа.
- Кусай меня немедленно за руку! - громко сказала она.
- Тетя, зачем? - удивлённо переспросила Чечек.
- Кусай немедленно, если хочешь жить!
Мария резко развернула девочку и достав что-то из кармана халата, в миг разрезала усмирительную рубашку, освободив руки девочки. Потом вновь развернула её лицом к себе.
- Там тропинка, видишь? - указала она рукой на еле заметную стежку в траве, уходящую в тень деревьев.
- Да.
- Бери, - дала она девочке в руки маленький складной нож, и красное яблоко из другого кармана. - Ты побежишь по той тропе, не останавливаясь, не оглядываясь. Она ведёт к колючей ограде, но там увидишь, лисицы прорыли лаз под ней. Пролезешь под оградой, потом беги прямо. Когда увидишь реку - сразу беги в воду и по краю вниз по течению! Не смей выходить из воды, а через три-четыре дня увидишь старый причал на сваях. Под ним есть связанные палки, и спрятанная куртка, с консервами. Потяни за собой эти палки, залезь на них и плыви дальше по течению. Не забудь взять пакет и палку, чтобы отталкиваться от камней! Больше ничего не могу сказать, всё, кусай меня и беги...
Чечек послушалась и сильно укусила женщину за пухлую руку, до крови. И сама того испугавшись, помчалась ничего не сказав в лес по тропе. По дороге сплюнула кровь с губ и изо рта. В одной руке она держала нож, а в другой яблоко.
Через пол часа бега без передышки, она уткнулась в колючую сетку. Начала ходить вдоль неё, и вправду обнаружила подкоп под ней. Пробралась под сеткой, зацепилась ткань, но она не поранилась. Вокруг, в деревьях, кричали птицы, и кроны шумели своими листьями совокупляясь с ветром. Она все бежала, задыхаясь, пока не увидела поток спокойной сибирской реки. Остановилась, немного отдышалась, смотря из стороны в сторону. Где-то далеко, со стороны концлагеря начал подниматься серый дым...
Когда Чечек отдышалась, вошла в сандалиях прямо в холодную воду. Вскрикнула от холода, и медленно пошла вниз по течению. Сейчас было лишь начало дня, но Чечек продрогла от холода уже к вечеру, несмотря на то, что было только начало осени. Река была широка, но тиха. По обе стороны были берега, усеянные камнями и ограниченные стволами деревьев. Иногда Чечек чудились тени в лесу, будоражившие её воображение. Она держала маленький нож наготове.
Когда пришли сумерки, Чечек была вынуждена лечь спать на большой камень посреди реки. Она делала всё в точности так, как ей велела Мария. Яблоко она не стала есть, хотела приберечь на завтра, хотя ужасно изголодалась и обессилела. Но, по крайней мере, вода в реке была чиста и прозрачно, пригодная для питья. Она смогла утолить жажду за этот день и более того, радовалась отражению облаков в воде. Ей никто не мог запретить смотреть на небо, и даже, срывать цветы желтого цвета, невдалеке от берега. Из них она плела венки и отпускала по течению...
Девочка засыпала, чувствую странное, и прежде неизведанное чувство Свободы.
Проснувшись утром, незамедлительно пошла по течению вниз вновь. Ноги уже начали привыкать к холодной воде и редким прикосновениям рыб, спускавшихся вместе с ней куда-то в неизвестность. Но сегодня, еще до наступления сумерек, Чечек обнаружила кучу бревен посреди реки, на камнях. Это была старая разломанная изба. Там уцелела лишь крыша, и чердак... Чечек пробралась в отверстие посреди бревен. На чердаке оставалась еще груда кое-каких вещей. Всякие тряпки и ржавые кружки с пустыми банками.В метре под ней бурлила река, но на чердаке, сокрытом крышей и потолком-полом было сухо. Она сразу уснула на горе тряпок. Перед этим, съев яблоко.
Ночью проснулась от волчьего воя. Вспомнила слова матери... И сразу же попыталась закрыть еле целую дверцу маленького чердака. С горем пополам, ей удалось это сделать. Но она крепко держала острый нож до самого утра в руках, так и не закрыв глаз. Утром, сразу же выдвинулась дальше, укутанная в найденные тряпки, хоть как-то согревавшие её тело.
И вот, она увидела в дали полуразрушенную гавань. Половина свай прогнила, как и настил сверху. На берегу - стоял маленький кирпичный домик без окон. В нем была лишь запертая дверь. Когда Чечек подошла совсем близко, приостановилась. прислушалась. Никого не было. Дорога давно заросла травой. А под сваями она действительно обнаружила связанную воедино кучу бревен и палок. Там же, в них лежал пакет с консервами и теплой мальчишеской курткой и шапкой, штанами и носками.
Чечек оделась в слишком большие на себя вещи и потянула за веревку груду палок. Это ей удалось не так легко. Но всё же, удалось. Взобравшись вверх, она поплыла с ними вниз по течению быстрее. чем шла пешком. Некоторые консервы из пакета уже испортились, но большинство были пригодны для питания. Чечек открывала их и ела прямо руками, пока не насытилась. И вновь уснула, еще до наступления вечера. Со стороны, никто бы не понял, что это девочка на плоту - скорее гора палок с мусором...
Чечек уже не понимала, сколько дней провела в пути, и больше бы спала, свернувшись калачиком на палках, если бы однажды не произошло нечто. А может, не прошло и дня, прежде чем...
Пошел дождь. Выл ветер. Плот почему-то остановился, застрял. Чечек проснулась и осмотрелась. Посреди реки нагромоздилась груда палок, веток, бревен и мусора. Хотя поток воды протекал под ними, плот уже пройти дальше не мог. Но Чечек не знала, что ей дальше делать и оставалась на плоту, укутавшись в куртку и тряпки. Обессиленная и больная от переохлаждения, потеряла сознание.
Проснулась девочка от чувства, будто её что-то колышет. Ей снилось, что она в бескрайних водах северного моря на этом плоту.
Открыла глаза. Её действительно покачивало из стороны в сторону. Вокруг были сумерки, дождь прошел.
Кто-то нес её на носилках сколоченных из досок по тропе в лес, от реки. Сначала она перепугалась, но не нашла сил выдавить хоть-что из себя. Её накрыли теплым одеялом, поэтому она вновь уснула от бессилия. Слышала только как несшие её ребята переговаривались на непонятном языке, отличавшимся от русского. Это было очень странно, ведь никто нигде не слышал иностранных языков и малейшие изменения в речи, и даже акцент - все сразу же распознавали. Вот и Чечек, вслушивалась в речь незнакомцев, но поняла только, что это два мальчика-подростка. Говорили наверное о ней...
Путники заночевали в спрятанной в кустах палатке. Там же, они дали девочке несколько таблеток, микстуру и сделали укол. Она не сопротивлялась, ведь была еле живой. Терять ей было нечего. Она, одна немногих видела голубое небо столько. сколько хотела, без наказания, в отличие от других детей и взрослых, живших в Тыве. К тому же, эти два мальчика, не казались ей опасными. А утром, она почувствовала, что ей лучше и она даже может подняться на ноги. Два мальчика лежали обнявшись рядом.
- Я Чечек. - ворошила она их.
Они проснулись и сказали ей по-русски.
- Ты нормальна?
- Да, мне лучше. Откуда вы взялись и спасли меня? Кто вы?
Один из мальчишек был явно лишь на пару лет старше её и тувинцем, а второй старше лет на 5 за неё, был наверное русским.
- Мы сибиряки. Меня зовут Монгуш, - сказал младший.
- Меня Чынаг, - продолжил старший.
- И вы живете тут, в лесу?
- Да, в лесу, но не в этом месте. Пол дня пути и мы будем дома, - ответил Чынаг.
- Ты случайно не шпионка? - спросил Монгуш.
- Нет, меня наказали за то, что я не хочу носить розовые очки.
- Такая маленькая и такая смелая, - улыбнулся Чынаг.
- А вы никогда не выходите из леса?
- Да, никогда, чтобы нас никто нес мог найти, - ответил Чынаг.
- А ещё кто-то есть?
- Да, есть, много.
- Но с тобой кто-то был еще? - спросил Монгуш.
- Нет, Мария вела меня по цементной дорожке, но потом велела бежать в лес.
- Мария... - одновременно тихо повторили мальчишки, - в этот раз ей точно не сойдет с рук.
- Нас тут не найдут? - испуганно волновалась Чечек.
- Нет, ты что... Тут прячутся люди уже не первый десяток лет. Одни живут с нами постоянно, другие мигрируют от лагеря к лагерю.
Мальчишки улыбнулись. Потом все дружно открыли пакет, который был при Чечек и позавтракали. Девочку напоили из фляжки, и дали семечек из шишек, вяленой рыбы.
До наступления сумерек, они решили выдвинутся в путь, спрятав за собой вход в палатку листьями и ветками.
- В этот раз много убили? - спросил у Чечек Чынаг.
- Кого убили? - удивилась девочка.
Чечек приостановила шаг, став посреди старой потрескавшейся лесной дороги, ведущей в неизвестность.
- Как кого? Людей, детей, которые не хотят носить розовые очки. Тебе Мария не сказала?
- Ты что, не знала, что тебя ведут на смерть?! - выкрикнул Монгуш шокированно.
- Нет... - еле выдала Чечек ошеломленно.
Молчание.
- Ты - третья, кого спасает Мария. На этот раз ей не оправдаться. Её посадят в тюрьму, или к другим в исправительную колонию, работать день и ночь на заводе. В позапрошлом году, она велела Монгушу тоже что и тебе. Он выжил, как видишь...
- Тебе она тоже велела тебя её укусить?
- Да, Монгуш...
- Значит, на этот раз ей точно не сойдет с рук. Ей не поверят дважды, - Монгуш закрыл свои глаза на мгновение.
- Мария, хороший человек, спасла мою сестру в первый раз. Вместо неё в крематорий она подложила кости уже мертвой от голода девочки. А я сбежал раньше, потом Мария дала сбежать и Чечек, мою сестру зовут так как и тебя.
- По крайней мере, - тихо произнес Чынаг, - она спасла тебя.
Чечек молчала.
Тихой поступью, они прошли через старые ржавые распахнутые ворота, в забытое поселение. Чечек жадно рассматривала всё вокруг. Совсем рядом виднелось странное сооружение, какой-то завод. Вдали виднелись необычные, поросшие сорняком насыпи. В поселке была только одна прямая улица. Напротив завода застыло многоэтажное здание, с заколоченными окнами и закрытыми дверьми. Всего в семь этажей. Рядом стояла бывшая школа, и детский сад, публичная библиотека. Дом культуры стоял на стороне завода, как и несколько небольших зданий, в которых размещалась больница и склады.
- Вы тут живете?
- Нет, - ответили вместе мальчишки, рассмеявшись.
- Мы живем невдалеке, тут бы нас было слишком просто найти. Это старая шахта, когда-то тут добывали уголь. Но месторождение было скудным, и поселок не выжил. Те дома, что остались, были законсервированы, но мы называем тот городишко своей Столицей. Во многих комнатах осталась мебель и вещи. В школе и библиотеке - старые книги, тетради, парты и стулья. Мы приходим сюда время от времени учится. Ещё есть теплицы при лаборатории, там мы выращиваем овощи для деревни.
Рядом, вон за теми терриконами, стояла уже как сто лет деревня. Там осталось совсем немного жителей, о которых все забыли еще в прошлом Веке. Странники лесов знают её, и время от времени приходят к нам. Там остался коренной род, оставшихся и мы, те немногие, что выжили...
Чечек и мальчишки уже подходили к терриконам, и начали проходить меж отвесных насыпей, по еле заметной тропе. Когда дети оказались на вершине, Чечек ахнула. Там лежала долина, густо заросшая деревьями. Беспорядочно в ней были разбросаны старые избы, даже несколько новых. Из парочки дымоходов шёл дым. В центре селения был колодец с крышей... Стояли сараи, хлева и конюшни. А совсем рядом, - маленькое озеро. Рядом с ним - смотровая вышка.
Начали спуск. Тропа виляла вниз.
- Мы так долго ждали новых людей, - сказал Чынаг.
- Но теперь, ты наверное будешь последней, кого спасли из того лагеря.
Навстречу им начали выходить люди, как только увидели из резных ярких окон. Вышли старики, бабушки, дети и подростки, родители. Один из мальчиков играл на смешной дудочке. Чечек была шокирована таким теплым приёмом и количеством людей. Но люди ждали вестей из вне, пусть она и была маленькой. Все жители собрались у колодца. Всё время теребили девочку, трогали за волосы и спрашивали о том, что их интересовало больше всего. Были тут и явно не местные, они выделялись. Стояли в стороне.
Чечек всё рассказывала, рассматривая новых знакомых, не носивших очки и говорили на сильно отличающемся языке. ей приходилось долго прислушиваться, чтоб всё разобрать. Одна из бабушек дала ей булку, которая девочка сразу же начала есть. Дети дали её семян и шишек. Чечек постаралась подсчитать людей, но не вышло, - так много их было. В конце концов, Чечек устала и Чынаг с Монгушем решили всех успокоить, взобравшись на колодец.
- Граждане свободной Республики Тыва! Внимание! Все слушайте! Давайте успокоимся, Чечек очень устала и больна. Ей нужен отдых и лечение, прекратите кричать и волноваться. Она будет жить с нами и всё всем расскажет!
- А почему говоришь не по нашенски? - послышалось в толпе, это вопил какой-то седой дед.
- Что б понимала Чечек...
- Не пора ли нам пойти на освободительную войну против тех? - выкрикнула бабка.
- Да! Сколько будем терпеть такое существование!? Они там всех детей перебьют! - закричал молодой человек.
Чечек наблюдала за всем этом завороженно, зачарованно, удивленно.
Этих людей было слишком мало, чтобы пойти войной против того сурового режима, в котором родилась и жила Чечек, но вполне достаточно что б жить свободно, тут...
- Да, граждане, грядет час и мы выйдем из лесов. Но нас сейчас слишком мало... и контакты между поселениями не до конца созданы. Империя должна ослабнуть, и тогда, в час её слабости - за нами будет слово! Покараем всех,кто карал детей, за эти глупые очки и прочий вздор!!! - кричал во весь голос Монгуш.
- Да! Молодец! - поддержала толпа и все понеслись в пляс.
Девушки закружились в сарафанах, под звуки ударяющихся бусов о их грудь. Парни танцевали вместе с ними, взявшись за руки, а бабушки и дедушки тоже рядом. Зарумянились у всех щеки от местного зелья. Чечек закрутилась-завертелась в танце с первым попавшимся мальчиком. Другие мальчишки непрестанно играли на дудках и балалайках, а тувинцы били в бубны. Пришли даже знахари и шаманы. И даже скромные и отчужденные путники присоединились в пляс с теми, у кого не было партнеров. Кто-то разбрасывал всем на головы цветы. Водоворот эмоций закружил Чечек, она совсем забыла, что жила доселе в ином мире, улыбалась и плясала, будто кроме торжества этого - ничего не осталось, даже воспоминаний... Упав на свежую траву, смотрела в темнеющее небо и Месяц. Чечек всей душей и телом желала остаться тут навсегда, и что-бы другие могли узнать об этом месте...
- Быть может тогда, они снимут свои розовые очки?... - спросила у засыпающего неба она.