(Памяти Деда Француза)
"Дорогая, прочтите листок!
Вам привет из преступного мира.
Здесь холодный и Дальний Восток,
Здесь глухая страна конвоиров.
Дорогая, прочтите листок!
Вы слыхали про это сама:
Всюду шахты да золота пробы.
Колыма - она есть Колыма.
Лагеря утопают в сугробах.
Колыма - она есть Колыма.
Что про север еще рассказать?
Про стеклянную сеть снегопада?
Как пургой обжигает глаза?
Дорогая, про это не надо.
Я ведь знаю, теперь Вы с другим.
И немного, пускай по-другому
Вы зовете его дорогим,
Улыбаясь ему, дорогому.
Слишком мало я вам подарил
мне от памяти некуда деться
звон баяна до самой зари
да лишь вами живущее сердце
Тот наверное будет добрей
рыжий перстень подарит с сапфиром
ну я из страны лагерей
шлю привет, из преступного мира,
дорогая прочтите листок"
песня в исполнении Михаила Шуфутинского
***
- Че ты увязался?
Голос высокого шипел, как старый паровозный кран.
Рваный шрам на лице хотелось потрогать.
- Возьмите с собой. Вы ведь воровать идете.
- Ты че, пацан?
Высокий запнулся.
Кинул взгляд на спутника.
С синим якорем на кулаке.
- Я знаю.
- Ты пацан стань здесь, возле этого мужика.
- Знаешь, что такое атас?
- Нет, не знаю.
Я, еврейский мальчик.
С выпирающими от худобы ключицами.
С серыми глазами.
Я доверчиво гляжу...
Лихие люди!
В моем взгляде немая мольба.
- Как зовут?
- Хаим.
- Стой возле этого мужика, Хаим.
- Это Дюк.
- Какой Дюк?
- Дюк Ришелье.
- Ладно, стань тут.
- Слухай здесь.
- Будь возле Дюка.
- Если увидишь "мильтонов", крикнешь "атас".
- Громко так, заорешь. Понял?
- Угу.
Пошли, оглядываясь на ходу.
Высокий погрозил пальцем.
Вскоре оба скрылись за углом.
Я завертел головой.
Словно это был шар, на тонкой палочке-шее.
Стал глядеть, выглядывая во все глаза.
Не появятся ли те, кого лихие люди называли "мильтонами".
Я знал.. - они ходят в форменной одежде.
С кожаными скрипучими портупеями.
Они мне очень нравились.
Так нравились, что любуясь ими, я мечтал быстрей вырасти, чтобы заиметь такую же.
- Они нам не защита. Наша защита - мозг, шо в голове. Хоти им думать!
Это произнес отец.
Мой отец, - еврей, с колючей, белой щетиной на щеках.
Мой фотер, - отец шестерых детей.
Я самый непутевый.
Мечтатель...
Романтик...
Все это пронеслось в моей бедовой голове.
В голове малыша - Хаима.
Пока я крутил башкой...
Боясь пропустить тех, кого так не любил отец.
При виде которых, меня просили крикнуть: атас!
Лихие люди.
Мимо Дюка текли прохожие.
Наряженные дамочки в шляпках.
Прошумел отряд пионеров.
С барабанщиком впереди.
Проскрипел рессорный экипаж.
Прокатилась легковушка.
Казалось, что прошло уже много времени.
Лихие люди не возвращались.
Я стал тревожиться.
И вдруг, услышал свист.
Протяжный...
Разрезающий воздух...
Исходивший из милицейского свистка.
Я завертел головой.
Напряг кулачки.
Лихие люди бежали из подворотни.
Тяжелые баулы били по плечам.
Я понесся быстро, не касаясь земли ногами.
Не зная, что бегу навстречу своей Судьбе!
Которая сложится волчьей...
Вьюжной...
Вышибающей слезы из глаз...
Разрывающей сердце...
Выламывающей душу.
Эх, Хаим!
Эх, пацан!
Сказал же тебе отец: "Хоти думать головой!".
Еще можно было остановиться!
Свернуть в сторону!
Зачем мне такая Судьба, волчья?
Но я летел, спотыкаясь на булыжной мостовой.
Чертыхался и плакал.
Оттого что они уходили наметом, а я никак не мог их догнать.
- Я видел тебя стоять у Дюка!
Шипел на ходу высокий.
От него пахло водкой.
- Я с вами.
- Пусть бежит, разберемся Корень!
Это кинул тот.., с якорем на кулаке.
Мелькал булыжник..
Проносились дома..
Редкие прохожие..
Облака улетали взад..
Мы слетели к морю.
Дохнувшему запахом тухлой рыбы.
Прохладой бегущих к берегу волн.
Дощатая будка была засыпана рыбьей чешуей.
Лихие люди распотрошили баулы.
Из них полетели меховые шубки.
Красивые платья.
Золотые браслеты.
Сверкающие безделушки.
Я не отводил зачарованного взгляда от волшебных узлов!
Они, словно лампы Алладина, выпускали из себя столько дорогих вещей, разом! Кружилась моя бедовая голова!
- Мама мечтает о таком платье!
Из горла вырвался мечтательный возглас.
- Че?
- Это?
- Держи!
- Неси маме!
Фартовый с якорем, сунул нежную, мягкую ткань.
Не раздумывая.
- Нет, дядя! Не надо. Я не могу.
Я глядел на фартового огромными глазами.
Корень раздернул скрученный холст.
- Это что?
Голос Корня шелестел.
- Финкой вырезал из багета.
Фартовый дернул плечами.
- Мазня какая-то.
Он отшвырнул его на пол.
В продавленный таз.
В нем воняли рыбьи хвосты и головы.
Я бросился к холсту...
Рукавом очистил от налипших чешуек.
- Ты че, жиденок?
- Не называй меня жидом!
Фартовый ощерил рот.
Тот, что с якорем на кулаке, ухмыльнулся.
- Я не жид!
- А кто ты?
- Я еврей. Но не жид. "Жид" - это когда жадный, а я не жадный.
- Ладно. Еврей так еврей.
- Так че с мазней?
- Это не мазня. Это Коровин. Константин Коровин.
- А хто он?
- Коровин - это великий художник, его картины настоящая ценность..
Корень изумился.
Он отстраненно разглядывал меня.
Будто я был Коровиным...
Словно он теперь, заметил меня.
- Так ты "ботаешь"?
- Откуда знаешь за Дюка?
- Дюк Ришелье - первый градоначальник Одессы.
Он превратил нищее местечко в порт...
Он близко дружил с Дерибасом, Деволаном, Ланжероном...
Они даровали Одессе, её великое будущее..!
Фартовые застыли с открытыми ртами.
Забыли про свои челюсти...
- А кто они были по жизни?
- Фартовые?
- Нет. Они французы.
Я наполнился терпения.
- Значит и ты француз.
- Раз столько знаешь за них.
Заключил тот, что был с якорем.
- Точно, Француз!
- Вот тебе и кликуха, понял?
- У каждого фартового должна быть кликуха.
- А как твоя?
- Я Моряк. Моряк, ты усек?
- Понял.
- Вот.
- А ты теперь Француз.
- Откликайся на кликуху.
- Возьми вот колечко.
- Скажешь матери что нашел. Шел и нашел...
- Усек?
- Да, шел и нашел..
- Понял.
- А с этим что делать?
Корень размахивал холстом.
- С Коровиным? Дайте мне, я знаю в этом толк.
Фартовые переглянулись.
- Дело говорит Француз.
- Ладно.
- Бери!
- Не "запались".
- Эх! Гоп со смыком - это буду я,
Граждане послушайте меня!
Ремеслом я выбрал кражу,
из тюрьмы я не вылажу..
И тюрьма страдает без меня!
Моряк любовался веселым Корнем.
Затем подхватил вполголоса:
- А когда в тюрьму заходишь,
разговор такой заводишь:
Любо братцы, на свободе жить!
Свободу вы любите,
свободой дорожите,
научитесь вы ее ценить..!
- Усек Француз?
- Понял дядя Моряк.
- То, то!
***
Какой нынче год на дворе?
1982?
Лагерь.
Глухая страна конвоиров.
Колыма.
Север.
Стеклянные снегопады.
Пушинка кружась в воздухе, плавно опустилась на рваную телогрейку.
На вязанный серый шарф, присланный мамой из Америки.
Полежала и исчезла.
Воспоминание прервал хриплый окрик начальника конвоя.
Лязгнули затворы автоматов.
Залаяли мохнатые овчарки.
Морозный воздух вылетал из злобных, красных пастей.
С заиндевелых тел отскакивали искрящиеся льдинки.
Снежинки, словно миниатюрные парашютики, стремительно посыпали с неба.
Потом повалили валом.
И сразу рванул ветер.
Ворвался в тощие арестантские бушлаты.
Рыжий, молодой зэка повалился на колени.
Обнял голову руками.
Бахнул глухой выстрел.
Просто тупой звук. Бум!
Расплывающееся красное пятно засыпал снег.
Был и не стал.
А ведь где - то живет мать.
Может быть и жена.
Отпишут: убит при попытке...
Дело сдадут в архив.
На пыльную полку.
Пошли! - рявкнула команда.
Строй серых валенок дрогнул.
Засеменил часто, втаптывая выстывшую красноту вглубь.
" "Дорогая, прочтите листок! Вам привет из преступного мира.."
Я мысленно пишу ей письмо.
Сотое письмо.
Или двухсотое.
Знаю, что не напишу его...
Ведь я ушел на войну!
Я на войне, под названием - лагерь..
Вернее - лагеря!
" Господи! Да, не сокрушится дух мой, раньше тела! Тебе ведь не все равно!"
И все же я пишу..
Вот: "Здравствуй Мила! У меня все хорошо!"
- Отряд, стой!
Минуты застыли от мороза.
Стали тягучими.
"Солнце скрылось в тундре!" - мысль обвисшая, как резинка арестантских трусов.
"Солнце скрылось в тундре..."
Он видел, как ненцы на оленьей упряжке, гнались за ним.
И не догнали.
"Оно утонуло в море" - упрямо твердил зэка Авдей.
Я невзначай обронил ему, что Солнце спряталось в тундре.
"Оно вкатилось в тайгу!"
Это захихикала чья - то харя с наколкой на лбу: Враг КПСС!
Имени не помню.
Я не обязан помнить всех имен.
Для чего?
Зачем мне их имена?
Мы, "сидим" - каждый за свое.
Что нас обьединяет?
Этот ломанный строй?
Отряд разношерстных "фуцанов"?
Тощий барак, провонявший кислым запахом портянок?
Воздух уныния и невозвратности?
Хилый костерок?
Прокопченный чифирбак?
Общая судьба?
Один лагерь?
Лесоповал?
Бирки на бушлатах?
Промороженные рожи?
Истории, у всех похожие одна на другую?
Девки на свободе были красавицами!
Финки острыми!
"Хазы" шальными!
Кабаки шумными!
"Делюги" дерзкими!
Это ли Судьба?
Туфта все это!
"Слишком мало я вам подарил.., мне от памяти некуда деться, Мила. Некуда."
Время словно остановилось.
Вон они, топчутся на вахте - "мусора"!
Одеты в теплые овчинные полушубки...
Курят папиросы.
Разглядывают карточки.
На вышках темный снег.
В сгустившихся сумерках, на "колючке", в нотном порядке, нахохлились снегири.
- Внимание, отряд!
- Первая пятерка... пошла в зону!
Дернулись стылыми ногами.
Они едва гнутся.
Я в первой пятерке.
Я зэк авторитетный.
Не Эйнштейн.
Не Менделеев.
Не Гагарин.
Рецедевист Хаим Бронштейн.
Из Одессы - мамы.
- Печенкин Иван Иванович статья сто девяносто восемь часть третья статья двести четвертая часть третья срок четырнадцать лет Пчелкин Василий Петро статья двести шестнад.. часть вторая срок двенадцать.. Сидоров.. статья.. часть..срок восемь лет..Бронштейн Хаим Рубикович статья сто сорок шестая часть вторая срок пятнадцать лет - шепчу я хрустальными губами.
- В зону марш!
Плывем на заледеневших ступнях.
Вон барак.
Из трубы вьется черный дым.
Кто - то вышел из двери.
На снег выпал квадрат желтого света.
И снова скрылся.
"Мила, я за-ме-рз. Прости, я потом допишу. Как ото-гре-юсь.."
Синие пятна рож в бараке.
Иду к своему проходу.
Проход - это святое!
Это кусочек личного пространства.
Там сосед по наре.
В этот раз, "штрих" по кличке Акула.
У него огромные уши.
Как у слона.
На них растут длинные волосья. Седые.
Он дряхлый.
Сидит уже четвертый десяток.
Обыграл всю зону в "терц".
Всего - то, за пару месяцев, как пришел этапом с "Мульдяка".
Вот и он.
Он не ходит на работу.
Заплатил "бугру" сто рублей.
Боль-шие день-ги в зоне!
"Бугор" "рисует" ему "норму".
"Кубики".
- Здорово Акула! - буркаю я.
- О-о-о! Работному классу почет и уважение! Как там в тайге?
Акула со мной участлив.
- Солнце спряталось в тундре.. - отвечаю я ему.
- Колесо?
- Солнце.. - упрямо распечатываю я губы.
- Рыжее колесо! Пока оно Закатывается и Выкатывается - Жизнь, будет продолжаться, Француз!
Он утверждает это, словно Аксиому.
- А я Арбуза шлепнул. - сообщает он.
- "Прибил"?
- "Прибрал". Эй, где там, что с чифиром, не видите, Француз с мороза?
Промерзший бушлат с плеч.
Глоток обжигающего напитка, черного как деготь, прокатился и ухнул внутрь.
Задышал.
Закурил.
Посмотрел Акуле в глаза.
В них пустота.
Они как два паучка.
Настороженные.
- Слышал, обыграть хотят?
- Слышал.
- Не смогут.- Акула глядел испытывающе.
- Как только "штымпы" не изощрялись! И колоду "заряжали", и "коцали", и "исполняли". Нет, не обыграют. - заключил он.
- Бери конфеты.
Акула любил "подушечки".
"Подушечки" - это элитные конфеты арестантов.
Сравнимы с шоколадом на свободе.
Здесь, к чифиру, в самый раз.
"Ну, а я, из страны лагерей, шлю привет из преступного мира, дорогая прочтите листок.." - шепчу я ненаписанные строки.
- Что?
- Ничего.
- Ты что - то сказал?
- Нет.
- А - а - а! Так бери "подушечки".
- Беру.
- Нет, не обыграют.
- Ты же сам "исполняешь"...!
- Я "бог"! Я "катаю" двадцать четыре часа в сутки.
- Ладно.
- Поешь, вот твоя пайка.
- Ага.
- Все письмо пишешь?
- Ну!
- Не закончил?
- Одну только строчку написал.
- Ого!
- Куда торопиться. Срок большой.
- Да, срока дают, мама не горюй!
- На подходе к зоне, зэка "прижмурили".
- "Вертухай"?
- Начальник конвоя.
- Лютует?
- Сука!
- А че зэк - то?
- Чето на колени упал, начальник и не раздумывал.
- Хапни еще чифирку..
- Не хочу.
- Воротит?
- Ну!
- Поспи.
- Лягу.
- Фашист щас придет на "катку".
Сухие руки Акулы теребят колоду.
- "Пулемет" на фарт?
- На фарт.
Я закрыл глаза и провалился в Одессу.
У причала застыл теплоход.
На "Ланжероне" жарятся девичьи тела.
Мороженное в киосках.
Тетки накладывают его в бумажные стаканчики.
С "горкой".
Сверху втыкают палочку.
Оно плывет по пальцам.
Я медленно вытекаю на свободу.
"Привоз".
- Покупайте мимозы...
- Дарите шалавам мимозы...
- Хочешь мимозу парень?
- Я розы куплю!
- Ишь ты!
Огромный бутон желтых роз.
Желтый цвет к разлуке!
Сразу после той ночи "хлопнули" "мусора".
Интересно, .. а если бы я.. тогда.. красные розы купил?
- Сучара! Да я тебе "пасть" разорву на портянки..! - раздается чей - то визгливый лай.
"Колыма, она есть Колыма" - тянутся мысли стылой водой.
Я не сплю.
Делаю вид.
Я старый, битый "крытник".
Бушлат на морде.
Зрачок "пасет" сквозь отверстие для пуговицы.
Вон Фашист пришел.
- Че, Француз спит?
- Притомился Француз.
- Лесоповал не Сочи.
- В городе Сочи - кучерявые ночи!
- Ха-ха-ха!
- Колоду на фарт - шепелявит Акула.
- Мазя.
- Минька, свари чифиру..
- Щас, сделаем - тоненький голосок Миньки, только кажется слабым.
На самом деле, он "фраера" "пришпилил" на свободе.
Минька "парится" уже восьмой год.
А Фашист - зэк серьезный.
Пол Колымы прокатил.
На Мульдяке был.
На Бутыгычаге был.
На "Дерзком" был.
С "Унылого" на "рывок" уходил.
Миль двести отмахал от зоны.
Якуты "сдали".
Два мешка муки получили.
Соль и сахар.
Хорошо, не стали "калган" ему резать.
Фартовый Фашист.
Сам режет, если что не так.
В зоне его "побздехивают".
При золоте... говорят, он...
Такой "хабар" идет.
"Что про Север еще рассказать, Мила? Я ведь знаю.., теперь Вы с другим..." - Нет. Этого я не стану ей писать - "Дорогая.., из страны лагерей, шлю привет Вам я, любимая Мила.."
Пятнистый сон все - же одолел.
Я обрушился в склизкую жижу.
Погрузился в нее с головой.
Барахтаться нет сил.
Сквозь жижу, слышу голос Акулы:
- Не озоруй со "стирами".
- Фарт не замешаешь!
С Фашистом, надо держать ухо востро!
С его "штыря" срыву не будет.
Но и Акула не пальцем деланный.
Тот еще!
"Прошляк".
В прошлом "вором" был.
Толи "сука" "засухаренная", толи вправду "отошедший".
Личность мутная.
Но "пиковину" воткнет - не поморщится.
Будет кряхтеть и всадит.
Или закашляется.
"Закосит", будто - бы приступ..
Артист!
По - любому, усыпит бдительность.
Фашист, все это знает.
"Прогнил"!
На нем "пробы" негде ставить.
Интересно, каков будет расклад?
Фашист или Акула?
А если коснется меня?
Я, или Акула?
Если коснется?
Если срыва не будет?
Я, или Акула?
Нет, Акулу не хочу "резать".
Мы с ним скорешились.
Фашиста можно "замочить".
Мне он давно не нравится.
Корчит из себя "вора".
"Фуцан" штампованный.
Если к такому "подойдут", тогда лучше в петлю.
Где ж, тогда, - "Идея"?
Нет, к Фашисту не "подойдут".
Встречал я на этапе, Савоську.
И Сашу Шорина, тоже.
За Фашиста они плюются.
Ладно, посмотрим кто - кого.
Поспать надо.
"Слишком мало я вам подарил, мне от памяти.. некуда деться, звон баяна.. до самой зари, да лишь вами.. живущее сердце..."
Я уходил в побег!
Я "разрушал" лагерные заборы.
Я во сне, летел снежинкой сквозь ряды "колючек".
Меня.., - крохотную, невесомую пушинку, уносили вдаль порывы ветра.
Несло над занесенной сугробами землей...
Я был на воле!
Я летел над тайгой...
Мохнатой, суровой, неприступной...
С шапками снега на ветвях...
Я летел, над редкими поселками якутов...
Вдоль замерзших великих рек.
Еще долго, надо было лететь.
Ой, как долго!
Но там была мама..
Где - то и Мила..
Могила фотера..
Город Одесса..
И Дюк Ришелье..
- Вставай Француз! Просыпайся! Я фашиста "укатал". За шестьсот рублей "прибил". И еще рыжье!
- Радуйся. Я при чем?
- Ты же "кент".
- Я не при "делах". Я сосед по "шконке". Не впутывай меня.
- Хочешь чистым остаться?
- Хочу Акула.
- Ну, ну!
***
Акулу "дернули" на "крест".
Занедужил.
Язва желудка.
Я затосковал.
Залютовал.
Стал черным как деготь.
Чифир не лезет в горло.
Фашиста "вытянули" на этап.
С Акулой не рассчитался.
Братва "качала".
"Фуфло" - не "фуфло"?
- "Кум" постанову слепил... - верещали сторонники Фашиста.
Отписали "ворам"...
Месяц жили...
В ожиданье...
"Мулька" гуляла по этапам...
Солнце закатывалось в тундру...
В бараке копилась черная энергия.
Под матрацами томились острые штыри.
"Черный ворон"...
С карантина вынесли "шпульку"...
"Политбюро" хапнули чифирка...
Задымили...
Развернули...
Черным по белому...
"ФАШИСТ ДВИНУЛ "ФУФЛО"!".
"Не садись катать без "лавэ"!"
Конец Фашисту.
Зарежут на пересылке.
Снова лесоповал?
Нет ухожу в изолятор.
Здесь лед.
На "решках".
Не серебристый...
Мерзкий иней.
По утрам жутко воет Норд.
Пионер с соседней "хаты", загрустил.
На стук не откликается.
В холодном супе плавает рыбий хвост.
Хлеб закоченел.
"Подкумок" - сука, хочет "согнуть".
Но не это страшно...
"Господи! Да, не сокрушится дух мой, раньше тела!"
Я последний романтик преступного мира!
Начитался Луи де Буссинара!
Я пришел в преступный мир сознательно.
Не от голода.
Хотел стать смелым.
Как те лихие люди!
Те, блатари.., из моего детства..
Корень и Моряк.
Я хотел красть.
Быть "крадуном".
Чтобы никто, не мог называть меня "жидом"!
Я отрекся от мамы..
От Милы..
Я запретил им носить передачки..
У меня всего одна наколка..
Татуировка волчицы..
Той, что вскормила Рема и Ромула..
"Не надо передач и бандеролей..
Я ушел на войну..
И я пишу вам с фронта: У меня все хорошо, мы наступаем..
Бои идут с переменным успехом."
То "суки" у руля..
То "воры"...
"Мужики" дают норму..
Их не трожь!
"Честный мужик" - это святое!
Он и на "общак" даст.
И руку протянет в помощь..
А "блатной" - что зверь лютый!
Дашь палец, - откусит по локоть!
Здесь нет партии, нет Ленина!
Всякий "чистый арестант", обязан заботиться о "котле".
Самое страшное - это когда рушатся "Идеалы".
У "бродяги" - "Идеалы" "воровского" мира.
Это "То", - что мы строим всю Жизнь!
Несем "Крест" арестантской чистоты...
"Дорогая Мила, прочтите листок, мне от памяти некуда деться, Колыма - она есть Колыма, всюду шахты да золота пробы"...
Выйду с "кичи", обязательно напишу.
Тут ни ручки, ни бумаги..
Здесь пять шагов до двери, пять шажков до "решки".
Но со мной целый мир.
Мой мир!
Достоевский, Толстой, Чехов, Лондон.
Я плыву в их произведениях.
Я скачу с дядей Ерошкой к Марьянке.
Я из Пушкинской "Метели"...
И это я...,
в кромешной тьме..,
еду за Марьей Гавриловной..
бедной моей невестой...
Слишком мало, надо человеку для счастья.
Мне бы теперь сигаретку!!!
Думы о дыме вывернули нутро.
"Пятнашка" пролетела.
Прокуковала!
Завтра в зону.
В барак.
"Поручик выпьет перед боем,
Глоток вина..
С походной фляги..
Он через час,
парадным строем,
уйдет в "психической" атаке..
Уже начищены мундиры..
Чтобы блестеть, где блеск положен..
И офицеры - командиры,
Уже значительней и строже.
Поручик курит до сигнала..
На фотографии в конверте..
десяток строк,
чтоб та узнала...
как он любил!..
за час до Смерти!
Вопрос решен..
Итог не важен..
О, Русь на Русь!
О, брат на брата!
Добро и Зло - земля родная..
Ты перепутала когда - то..!
Взмахнет поручик..
Алой змейкой..
Метнется кровь..,
из губ горячих..
Подарок русской трехлинейки..
кусок свинца ему назначен.
Да!
Каждый...
должной смерти ищет..
И не Закон мы..
друг для друга...
Но Русь совсем, не стала чище..
Судьба моя - тому порука!
И я иду..,
под своим "Флагом"..!
И я пишу..,
девиз на "Флаге"..!
Немало лет..,
безумным шагом..
Я сам..,
в "психической" атаке!
А я во сне..
на вольной воле..!
На той земле..,
где нивы хмуры..,
и мне-б упасть..,
на том-же "Поле"..,
или дойдя до "амбразуры"..!
Лишь десять строчек..
на бумаге...
Прощальных строк..
для самых близких..
А сколько Нас..,
в такой "атаке"...
падет костьми..
в полях российских!?
***
Акулу привезли.
За "тюб" чая, прошмыгнул к нему в "локалку".
- Ты как?
- Нормально.
В изможденном теле жили только глаза.
Они впервые наполнились смыслом.
- Письмо дописал?
- Нет.
- Допиши.. Ты порядочный человек, хочу попросить тебя об одном.. исполнишь?
- Попробую.
- Нельзя отказывать умирающему...
- Говори.
- Вот крестик. - он разжал сухую ладонь.
- Перед последней "посадкой" познакомился с одной.
- Родила она...
- Сказали, что пацан...
Акуле чеканил с трудом.
- Найди его...
- Передай ему...
- Сделаешь?
- Если освобожусь..
- Освободишься.
- Запоминай адрес: Москва...
Помолчал, выдавил..
- Второй Мосфильмовский переулок..
Еще через минуту:
- Дом два, квартира двадцать. Зовут его как меня.
- А как зовут тебя?
- Ах!.. Мы так и не познакомились..
- Ванька я... Иван... Загайнов...
Я взял крестик.
Ночью он упокоился.
- Да примет Господь, душу грешную!
Желтый ноготь у Акулы сломан...
на большом пальце правой ноги.
К нему привязали бирку.
Химическим карандашом выведен номер.
Арестанты помянули чифиром.
Костерок дымит от сырых веток.
Дым разьедает "зыркалки".
Или это я плачу?
Придет "зеленый прокурор", уйду на "рывок", от сучьей жизни..!
***
"Дорогая прочтите листок, я пишу вам с преступного мира Мила, у меня все хорошо... за побег добавили срок - три года. Помните? В берег билась волна. Луна проложила серебристую дорожку. Мы стояли обнявшись. Теперь Вы с другим. Вы зовете его дорогим, улыбаясь ему - дорогому".
Снова "столыпин".
Везут в Норильск, на рудники.
Лица.
Рожи.
Физиономии.
Глупые.
Мерзкие.
Жадные.
Наглые.
Татуированные пальцы с синими перстнями.
Тела, разукрашенные христианскими куполами.
Витыми погонами.
Царские эполеты вбиты под кожу иглами.
Надписи на руках: "Нет в жизни Счастья!"
На ногах: "Они устали, ходить под конвоем!"
***
Норильск не принял этап.
Салават не принял.
Едем в "крытку".
Во Владимирский "централ".
Здесь камеры на "пониженке".
Через год "поднимут на фунт".
Играется кровь.
Засадил,.. нацеди сто граммов из вены.., вену.., по волчьи.., зубами..
Тут сидела Фанни Каплан.
Та, что стреляла в лысого, картавого, перевернувшего мир...
"Крытники" - читающий народ.
Книги, еще со штампами: Библиотека внутренней тюрьмы НКВД.
Не дай бог, лист загнешь!
Сочтут за варвара.
А кровь человеческую лакать?
Читают "крытники" классику - Пушкина, Лермонтова.
Всех присаживают на книги.
Из лагерей этапники везут подшивки журналов : "Москва", "Ленинград", "Нева", "Иностранка", "Сибирские огни".
День за днем..
"Ты умри сегодня, а я завтра...!"
Читающий народ.
Опера опять "ломают".
Сучья жизнь!
Играть не буду!
Так выживу..
Не буду играть, не буду...!
"Я ведь знаю теперь Вы с другим..., звон баяна до самой зари..., да лишь Вами живущее сердце!"
На дворе оказывается осень!
Здесь, во Владимире она особенно прекрасна..., Болдинская осень!
Рыжие листы залетают в прогулочный дворик.
"Ходят мальчики по дворику,
Горделиво харахорятся,
А надежда в лету канула,
за мешком за краснокаменным..,
жизнь без них не остановится.
Ходят мальчики по дворику,
в джинсах штатских, в датских батниках,
забивают битву в "домиках",
скоро юные паломники,
сменят батники на ватники..
зарешетчатое радио..
будет выть по бабьи - Зыкиной,
про Россию, про парадную,
не увидят, значит разницу..
встретит мальчиков "столыпино"..,
"На свободу с чистой совестью!"
Будет зона их воспитывать,
на словах.., на деле подлостью,
хамством, завистью и ложью.
И когда года прокрутятся..,
и мужами станут мальчики..,
жизнь для них, тогда, - Преступница!
Жизнь, для них, тогда - прокрутится!
И навеки станет Мачехой!
Ходят мальчики по дворику,
но не то, что мать просила.
А над ними, синь бездонная!
Та, что мальчиков взрастила..!"
"Какой нынче год на дворе?
Шагаю по дворику...
Полосатый...
Словно тигр...
Полоса белая...
Полоса черная...
Небо в "клетку"...
Все тело болит.
Господи!
Кости болят.
Кости на морозе простуженные.
Легкие режут...
Словно вместе с смрадным воздухом, я глотаю крохотные осколки стекла...
За что страдаю?
Если, согласно "статье"... то, за Кустодиева...
На последнем "скачке" взял два холста.
"Скинул" жидам.
Они и "сдали".
Да не страдаю я вовсе!
Тюрьма - мой "Дом"!
Это линия моего окопа..
Я на войне!
А на войну, близких не берут...
На "решке" темнеет иней...
Бьют "склянки".
Скоро новая смена заступит.
Чем она лучше старой?
"Вертухай" обещал принести "усатого".
Потираю ладони от предвкушения.
- Вот! "Мазевая" зона!...
Вспоминаю пока Луи де Буссенара.
Приключения парижанина в Океании.
Как там было?
"Залп, произведенный из дрянных кремневых ружей, наделал много шума и напустил дыма.
Молодой командир, видя беспорядочную толпу чернокожих, среди лиан и широколистных зарослей на берегу, приказал приготовить к бою небольшую митральезу на носу судна.
— Все готово? — он спокойно.
— Готово, командир, — ответил артиллерист.
— Хорошо.
Первый помощник капитана и небрежно опершийся на ружье огромный матрос по имени Ивон наблюдали за чернокожими и обсуждали ситуацию.
— Как вы полагаете, месье, — спросил Ивон, — это они похитили доктора две недели назад?
— Думаю, они.
— Но ведь доктор — бывалый моряк! Как этим негодяям удалось обвести его вокруг пальца?
— Трудно сказать, но факт остается фактом: он отправился собирать растения и не вернулся.
— Доктор такой ученый человек! И что за охота собирать растения, раскладывать их по жестяным ящичкам непонятно зачем… Неужели, — перескочил Ивон на другую тему, воодушевленный благосклонностью командира, — здешние негры — людоеды?
— К сожалению, да. Поэтому надо как можно скорее отыскать нашего бедного друга.
— Думаю, вы зря волнуетесь, капитан. Понимаете, не в обиду будет сказано, доктор очень худ… И наверное, мясо его жестковато.
Офицер в ответ лишь улыбнулся."
А в Одессе, у Потемкинской лестницы, "трутся" проститутки.
В ожидании морячков - иностранцев..
На худой конец, своих, "совков".
В "хате" один - пять - ноль, идет "разбор".
Пригнали "голубку".
Пишут.. - Фармазон "скурвился"!
Обосновать не могут.
Зачем было "предьявлять?"
Конец Света наверное выглядит так - же.
Господи! Разве - же это, не Конец Света?
- А вы как себе представляете - Конец Света?
Воды вздыбятся выше гор?
Горы превратятся в песок?
Все живое забьется в норы?
А, одни бьют других.., унижают.., чтобы возвыситься - это... не Конец?
Это "правильно", а то, "неправильно"!!!
Кто может знать?
Только Он!
"На синем Амуре..
я молебен служил..
бураны и стужи..
едва пережил..
Мне выжгли морозом
клеймо на щеке.
Мне вырвали ноздри..
на горной реке.
Но к Богу дорога
Извечно одна..
По дальним острогам
Проходит она.
И вытерпеть Бога
Пронзительный взор
Немногие могут
С Исусовых пор.
Ах, Милочка, Мила...
Терпи и не плачь!
Не всякое счастье..
в одежде удач..
Не слушай соблазна
Что бьется в груди..
от казни до казни..
Спокойно иди!
Бреди по дороге..
Не бойся змеи
Которая ноги
Кусает твои.
Она не из Рая..
Сюда приползла..
Из Адова края
Посланница Зла.
Тут птичьего пенья
Никто не слыхал
Здесь учат терпенью
И мудрости скал.
Я - узник темничный..
Уже тридцать лет..
Я знаю брусничный..
единственный Свет.
Наш спор - не духовный..
О возрасте книг
Наш спор - не церковный
О пользе вериг.
Наш спор - о Свободе
О праве дышать!
О воле Господней
Вязать и решать..
Уже я не молод..
Но все перенес
Побои и голод
И светский допрос.
Мой Ангел от стражи
Крылами закрыл
И хлебом с водою
Меня накормил..
Не в бревнах
А в ребрах..
Церковка моя
В усмешке недоброй
Лицо Бытия..
Сложеньем двуперстным
Поднялся мой Крест
Горя в Пустозерске
Блистая окрест..
Я всюду прославлен
Везде заклеймен
Легендою давней
В сердцах утвержден..
Сердит и безумен
Я был говорят
Страдал - де..
и умер...
за "старый обряд"..
Нелепостен этот
толпы приговор
В нем "Истины" нету
А слышен укор..
Ведь суть..
не в "обрядах",
не в этом Вражда..
Для Божьего взгляда
Обряд - ерунда!
Нам рушили "Веру"
В делах "старины"
Без чести..
Без меры..
Без всякой вины!
Что с детства любили
Что "славили" мы
Внезапно разбили
Служители Тьмы!
Нас гнали..
на плаху..
тащили в тюрьму..
покорствуя страху..
в душе своему.
Но то, не нелепость..
не сон Бытия..
Душевная крепость -
воля моя...!
Закованным шагом
Ведут далеко
Но "Иго" мне - Благо..!
И "бремя" - легко.
Серебряной пылью
Мой след занесен
На огненных крыльях
Я в небо внесен.
Сквозь голод..
и холод..
сквозь горе..
и страх..
Я к Богу..
как голубь..
поднялся с костра.
Тебе обещаю
Любимая Русь!
Врагам не прощая..
я с неба вернусь.
Пускай я осмеян..
и предан костру..
пусть прах мой..
развеян...
на горном ветру..
нет участи слаще...
желанней конца!
Чем пепел..,
стучащий...
в "Людские" сердца!
***
Вчера был Новый год!
Нынче 1991 - ый на дворе.
Отметил чифиром с карамелькой.
Подогнали "курехи".
Настроение арестантское.
Оптимистичное!
Любой срок, рано или поздно - заканчивается!
Говорят..., все кругом валится...
Рушится страна!
"Я России моей.. -
Светлоглазой...!
Открывал..
за чертою - черту,
Мне ее..
разрубили на части...
топором рассекли по хребту.
Обкорнали, взнуздали, вздыбили...
И погнали..
во дни-дымовье!
Уж, столетье промчалось..
И прибыли...
Чтобы выслушать,
Слово мое...!
Я спрошу Ее..,
речью невнятною..
ярлыков шелуху теребя..
как любить мне Тебя?
Ненаглядную..!
Как мне жить..?
Не поранив Тебя!"
Вопросов много..
Ответов мало..
Что нам..., "зэкам" светит?
Может... амнистия выпадет?
"Дорогая Мила, прочтите листок, я пишу вам с преступного мира. Здесь у нас малиновый звон колоколов... С воли тянет надеждой. В кусочке неба, сквозь "решку", плывут облака. Может быть, они доплывут до Одессы..."
***
Вот и конец моей "крытой".
Три года позади, еще три года.
Три длинных года!
"Столыпин" везет в "зону", на Салават.
На дворе... снова... осень.
Багряные листы мечутся в воздухе, над сирыми домами.
Над мокрыми крышами.
"... Мигренью схваченный висок,
Боль листопадов мне знакома,
Я лист..,
Листок.., судьбой оторванный от дома.."
Желтая башкирская степь...
Летит, мимо мутного стекла,
Летит, грохочет "столыпин".
Уставшая степь, пережившая Батыя и Емельку Пугачева..
А тут лагеря...
Снова кровь!
Вечные людские страдания!
Строгие "зоны", усиленные, "полосатые"... для нас... - "рецидивистов".
"Передвигая..
мебель в комнате..,
с желаньем жадным..
жить по новому..,
вы может быть..
и не припомните,
Аллею лунную, кленовую?
да..,
вы конечно, не припомните,
ночей..,
ночей в кленовой замяти,
передвигая..
мебель в комнате..,
не трогайте, Аллею памяти."
"Какой же, нынче год на дворе?
Ах! 1994 - ый?
Господи! Да, не сокрушится дух мой, раньше тела! Господи! Тебе ведь не все равно... сдохну я в бетонном "мешке", или глотну воздух свободы!"
Сколько - же я "сижу"?
Неужто "добиваю" тридцатку?
"Да, брат лихой, да!" - отвечаю я себе.
Я уже не Француз.
Теперь "обзывают" Дедом ... Французом.
В "БУРах" "обезьянок" нет.
Говорят - стал белым...
Даже брови пробил иней.
"Черный ворон".
Зона.
Вышки над "колючкой".
"Попки" с автоматами в скворечниках.
Осень.
Серый дождь накрапывает.
Бушлат успел набухнуть.
Вода течет по небритым лицам.
Точно, весь этап обливается слезами.
Взгляды потухшие..
Фигуры скрюченные, поникшие...понурые...
Кто знает, что их ждет?
Ясно... вновь кислый запах портянок.
Нескончаемый "терц"..
Пожирания человеков человекоподобными..
Нудный лагерный "балабол"...
Пальцы веером... братан, ты по-о-нял, не по-о-нял?...
Караул с овчарками на поводу.
Конвой сдает этап.
Режимник принимает.
- Хаим, ты опять приехал?
- Да, начальник.
- Соскучился? "Мутить" будешь?
- Отправьте в ШИЗО.
- В зону не пойдешь?
- Начну с "кичи".
- Ладно, уговорил. Закройте его. Нечего "крытнику" в бараке делать.
- Благодарю, начальник.
- Не стоит.
Стук.
Лязг закрываемой стальной двери.
Шолом.., камера..
Такая же, как и тысячи других.
Однако, с новосельем!
Дни.., точно шашлычки, нанизываемые на шампур времени..
"Тебя я слышу, слышу сердце,
твой слабый стук из тайника,
и в клетке ребер, нету дверцы,
чтоб отомкнуть, ключом стиха.
И я прочту, в зловещем стуке,
в твоих ослабленных толчках,
рассказ о той, о смертной муке,
что в одиночках, в карцерах."
"Дорогая прочтите листок, я пишу Вам с преступного мира..."
Чай достал..
Радость!
Куреху раздобыл..
Счастье!
"Хабар" от друга..
Благодушие!
"Пятнашка" как с куста.
Крестик Акуловский спрятан во рту.
Сейчас будет "шмон".
Его нужно сберечь!
Я дал Слово!
Он прошел столько боль-ших и малых "шмонов"!
Он меня бережет.
Я Акуле Слово дал.
К большому пальцу ноги привязали бирку и забросили в гроб.
Доски не струганные.
В занозах!
Ладно.., какая Акуле разница?
Я Акуле Слово дал, сам доживу ли?
"Улицею ледяною,
я до конца пройду,
представляя иную,
путь - дорогу на льду,
Не разбиться бы...
Скользко!
Хоть за воздух держись!
Так придется мне сколько?
Так придется всю жизнь!
Против той непогоды,
и вот здесь, и вон там,
не домами ли годы,
встали по сторонам.
Фонаря желтый кокон,
льет рассеянный свет,
прохожу мимо окон,
где меня еще нет..
Хлопьев краткая малость,
пахнет новой зимой...
Что мне в жизни осталось?
Кроме жизни одной?"
Сколько - же еще мытариться?
Ах! Еще семь...!
"Семерочка!"
Дорого же, мне обошелся Кустодиев.
Вот, подлинная любовь к искусству!
Кто может утверждать, что заплатил более, дорогую цену?
Где тут, аукцион Сотби!
Или, Кристи!
Как - же ее "добить", эту "семерочку"?
***
"Я.., -
след слезинки!
Морщинка..-
на лице тюрьмы!
Я.., -
нерастаявшая льдинка!
Что на решетке..,
ждет весны!"
Весны!
Щебечущей красавицы!
Сердце рвется в груди..
Жаждет ее...
Проронил - Сердце..
А, есть ли оно, во мне?
Сердце ли?
Иль, обесчувственный ком?
Если да, - то зачем, он болит?
Ноет?
Если Сердце, - что хочет, Оно..
Я все ему дал..
Арестантских мук?
Страдай!
В полной мере!
Неизбывную, гложущую тоску?
Бери ее, пей горстями!
Моя мама, прислала из Америки носки.
Глупая американская женщина!
Сама связала.
Стоило ли ехать в Америку, чтобы вязать там носки?
Сыну... ушедшему на войну... с самим собой!
Тридцать лет я на войне, тридцать!
И, ни медальки!
Как ветерану войны!
Я израненный..
старый солдат..,
"бродяга"...
многострадальных..
российских...
острогов.
Карцера, изоляторы, "отстойники", "стаканы"...
И как награда..,
крест - накрест..
две красные полосы..,
по "Делу".
"СКЛОНЕН К ПОБЕГУ"
"ОТРИЦАЕТ РЕЖИМ".
Вон... Мотыль телепается с "червонцем"...
норовит кого - то "сожрать"..
"шнифтами" ворочает..!
"Крапива" - стелет мягко, да уколет, змей..
Впрыснет яд и будет глядеть в тухнущие очи..
Вон "Веревка" идет чумной..
Уж, запутался горемычный... явь и сон, для него переплелись..
Вон, еще куча рож... наглых, с двумя извилинами в мозгах..
С одним лишь - хватательным рефлексом...
Скажешь, - Бунин, спрашивают - "режимник" что-ли?
Пушкина от "отрядника" не отличают.
Сидеть стало не с кем!
Измельчал народец...каторжный...
Советы не "сломали" голодом,
Нынешние "сломали" сытостью..
Посылки, по сорок килограммов!
У "мордоворотов", с утра до вечера, думы о жратве!
Сидора беременные..,
"балабасом"..
на весь срок запаслись..!
Горе!
День прошедший зачеркивают крестиком.
Дни не проживают...
Дни у них "проходят"...
и по ним, - крестиком!
Воспоминания: "кабаки", "телки"
Как с такими "семерочку"?
И не свихнуться?
Сколько душ они перевели?
Чуть не истребили друг - друга...
Пока, не "обратились"!
Смута катится по Руси!
Ламброзо, - бычьи челюсти, низкий лоб...
Чифир..
забыли как варить...
"Дровину" ищут деревянную!
А.., прикуривать от лампочки..?
А.., "ерша".. через "парашу"?
"Кабур" бить..
столовой ложкой..
"Морзе"..
выбивать..
в стеночку.
Айфоны!
Айпады!
Речь, превратили в рык..!
Святый Боже!
Как?
Как, с такими ...досидеть..?
"Семерочку"!
Где-ж те времена... Очакова и покоренья Крыма?
Песенники с рисунками?
Подшивки журналов..
Беседы о Чаадаеве...
"Воровские" игры без обмана...
Субкультура каторжная...
Скрип..
Стон..
Ух..
Ах..
Немота..
Словом не перекинуться!
Слово - золото!
Его на ветер?
В пустоту?
Не презирающему Дантеса?
Нет, "пасть" на замок!
Да, мытарить..
Да нести, ее...
"Семерочку"!
Господи! Да, не сокрушится дух мой, раньше тела! Господи!
Вот, уж, не "семерочка"... "пятерочка" осталась!
Я допишу его, допишу...
"Мила, прочтите листок.., Вам привет с войны из преступного мира... Что Вам - Я! Размытый образ еврейского парня... вообразившего себе глупость, на тридцать с неизвестным лет..."
А ведь была Одесса...
Красивая девушка Мила...
Дрожащие ее пальцы...
Сиреневые волны, отсвечивавшие в ее глазах...
Мимозы с Привоза..
"Хрусты" с продаж краденных холстов...
Дюк, со свитком в руке...
Ланжерон - в свете белой луны...
Годы, когда я брал...
Нынче - же отдаю!
Сполна!
Время раскидывать камни - время собирать их!
Я собираю.
Каменья с шипами.
Все руки исколоты.
Изранены.
С души... сочится.
Не переставая.
Как же мне "домытарить?"
Уж, сил нет!
Кончаются!
***
Подьем...
Топот ног...
"Каждому - Свое!"
Строй..!
Пересчитка...
Булгаков...
"Белая гвардия"!
Окрики...
Выкрики...
Перекличка...
Бунин..
"Окаянные Дни"!
Утренний..
чифирок..
Пастернак.
..На меня..
наставлен..
сумрак ночи..
Тысячью биноклей..
на Оси!
"Бегунок"..
Француз!
"Рамс"..
на "промке"..
Если..
только можно..
Авве, Отче..!
Чашу эту...
Мимо пронеси!
О, моя еврейская Мама...!
..Но продуман..
распорядок действий,
И неотвратим..
Конец пути!
Рашпиль..
заточенный..
в рукаве..
Я один..,
все тонет..
в фарисействе!
Стон...
Есенин...
"Ты жива еще моя старушка?"
Лязг...
Стук..
Пусть струится над твоей американской квартирой, несказанный Свет...
"Решка"
"Вышка"
Жизнь прожить.. -
не поле перейти!
Мама!
Прости своего заплутавшего...
От семени ожидали другого всхода...
Плод, должен был, быть иным...
Я умирал за "Идею"!
А ее... "запалили"...
"прохавали"!
Не слушали Сердце...
Разбежались по углам... дожевывая колбасу...
"Какой, оставишь в Жизни След?
След, что испачкает паркет?
Или в душе на много лет..,
Незримый чистый, ясный След..,
Какой, оставишь в жизни След?"
***
Ну, вот и все!
Неужель?
Не верится?
Правда что-ль, "кум"?
Да и иди уже, Дед... Француз!
Заковылял с резной тросточкой.
Кто-то взмахнул рукой.
Кто-то вякнул.
Фарта пожелал!
Ладно. И вам не хворать!
Иду не оглядываясь...
Не гляжу в зону.
Хотя так и подмывает... оглянуться.
Все же "Дом" покидаю!
К черту! К черту!
Вот и вахта.
Сидит..
Краснорожий такой..
"Волчий билет" на свет просматривает.
Открывай, гад!
Бух!
Бах!
Металл об металл!
"Решка" разьехалась...
"Конец, страданьям..
и расплатам..!
Открыта дверь тюрьмы..
и вот...,
Я - безымянный..,
нищий атом...
Иду, в земной круговорот...
Пускай толкут..,
как воду в ступе...
Мои враги..,
мои друзья!
Слова мои..
и те поступки...
К которым, был причастен - Я!
Мне б запечалиться..
о том бы..!
Чего, не сделали Стихи,
Так, не похожие на Правду,
Комочки боли и тоски..."
Ну, здравствуй!
Здравствуй свобода!
А Солнце, не спряталось в тундре...
Хоть, вечер накрывает...
"Ждет, пока выйду..."
Скрытые бородой, губы дрогнули...
За много лет...
Говорил же Акула, пока оно, Закатывается и Выкатывается...
А себя не сберег...
Эх, Акула!
А что это за женщина, за вахтой?
Красивая... и...
Почему она, вглядывается в меня?
- Хаим!
- Господи! Это Мила! Поседела...
- Не писал. Эх, ты!
- Я тридцать семь лет писал! Да, так и не дописал...
Но, нет!
Это почудилось!
За вахтой, никого нет.
Ни, Души!
Гуси... гогоча... перевалили дорогу...
Саквояжик в руке.
Поезд идет на Москву..
Крестик Акуловский в кармане.
***
Белопрестольная!
Суета.
Тысячи машин.
Мураши - люди!
Офис из стекла и бетона.
Дюжие молодцы с рациями зашуршали, напряглись.
- "Первый, прием, шеф выходит!"
- "Понял, встречаем!"
Я сразу узнал.
Такие - же, как у Акулы, огромные уши.
Пробиться бы к нему!
- Ты Иван?
- Я Иван. А ты кто такой, старче?
- Я сидел с твоим отцом... Он перед смертью взял с меня Слово, что разыщу тебя... просил передать крестик.
- Зачем он мне?
- Я прятал его пятнадцать лет, прежде чем прийти сюда.
- Выбросил бы!
- А Слово?
- Что слово?
- Я дал ему Слово!
- Иди своей дорогой, старче.
Он плюхнулся в салон "мерседеса".
Слоновьи уши стали багровыми.
Я с трудом распрямил спину.
Кинул крестик в салон, сквозь опущенное стекло.
- Не думал, что у Ваньки, сын будет такой - козел!
И пошел своей дорогой.
Внутри была пустота... звенящая пустота!
Через два дня звонок.
- Ты Хаим?
- Я.
- Мой шеф послал за тобой... машина у подьезда.
Я мгновенно все понял.
Два дня ему понадобилось для осмысления.
Поехал.
Такой роскоши, в жизни не видел.
Даже там, где "брал" Кустодиева.
За столом было четверо.
Они пили.
Ванькин сын просил рассказать об Акуле.
Слова лезли из горла корявые.
- ОН БЫЛ ЧУТКИМ ЧЕЛОВЕКОМ. ПОСЛЕДНЮЮ РУБАХУ МОГ ОТДАТЬ ТОВАРИЩУ. ПОЙТИ НА КОСТЕР ВМЕСТО ДРУГА!
Сын Акулы гордо глядел на собутыльников.
А что я мог рассказать?
Что Акула обыграл весь барак?
- Где его похоронили?
- Зарыли на лагерном кладбище. К большому пальцу ноги, привязали бирку.
Ванька поморщился, взял в руки мобильный.
- Кто там губернатор края?
Набрал.
- Алло! Загайнов говорит...
Говорил недолго. Выключил "трубу".
- Завтра летим. Будут эксгумировать. Отправьте туда хороший гроб. Ты, старче, полетишь с нами.
- А я зачем?
- Полетишь.
- Ладно.
Наутро вылетели.
Встречал сам губернатор.
Подьехали к зоне.
Лагерное начальство в переполохе.
"Кум" мне из - подтишка кулаком грозит.
"Вот думаю, замутил Акула!"
Долго ждали кладбищенского сторожа.
Доставили пьяного.
- Могилу "вора" что - ли?
- Ты что несешь сволочь? Захоронение отца уважаемого человека.
Выкопали.
Переложили в лакированный, золоченный гроб.
Увезли на катафалке к самолету.
На панихиде губернатор стал говорить:
- Мы поминаем отца известного в нашей стране человека. Так случилось, что он, заслуженный Герой труда, был в свое время оклеветан, осужден и отбывал срок в этом лагере. Но сегодня справедливость восторжествовала и его прах будет перенесен в Москву, на престижное кладбище. Давайте его помянем, друзья!
Капиталисты чокнулись бокалами, а я размышлял.
- Вот тебе и слоновьи уши!
Опять внутри была звенящая пустота.
Теперь нет уже и крестика.
Я исполнил данное Акуле Слово.
А что делать дальше, не знал.
Но мой сын!
Он встретил в порту.
- Отец!
В сердце нет отзвука.
Не звучит проклятое!
Омертвевший ком...
Я забыл как общаться с людьми...
Все внутри мертво...
Но вот кучерявый мальчик...
Худой...
С выпирающими ключицами..
С серыми зыркающими глазами...
- Отец, это твой внук!
Вдруг проклюнулся росток...
Мальчик ткнулся в колени.
В мои старческие, худые колени..
Я заплакал...
ГОСПОДИ! ДА НЕ СОКРУШИТСЯ ДУХ МОЙ РАНЬШЕ ТЕЛА!
***
С того дня Оно саднит, саднит...
Оттого, что письмо осталось недописанным!
Но уже поздно...
Все мое имущество в складках Памяти...
Надо готовиться к Уходу!
Кто я?
- Я песчинка в пустыне Жизни...
- Я одинокий моллюск... на дне Океана.
- Я отбившийся... от стада кулан...
- Я изнемогшая... от перелета птица...
- Я замутненная вода... в разбитом кувшине...
- Я облезлый дервиш... в дырявом халате...
- Я усталый путник, на тропинке... ведущей к краю...
- Я старый, ржавый гвоздь... для гроба...
Бог милостив!
Бог милостив!
Бог милостив!
730 дней тяну, на вольной волюшке!
Когда Солнце скрывается за дальними небоскребами, шепчу:
- Солнце скрылось...!
Но сегодня ком, - что ожил, оттаял, наполнился любовью к Миру и превратился в Сердце, - Оно торкнулось, как никогда прежде...
Еще были силы...
Еще дух не сокрушился!
А тело?
Я подтянул его, немощное, к окну, и разглядел:
- Рыжее колесо Закатывалось за стеклянные небоскребы.
"Хорошо, не в буреломе, на лесоповале...
Не на лагерной "шконке"...
Не в бараке средь "штымпов"... и беспредельщиков...
Не в карцере и не на "киче..."
Не в грохочущем "столыпине..."
Бог милостив!
Бог милостив!
Бог милостив!
Рыжее колесо Закатилось за стеклянные небоскребы.
Акула сказывал:
- Пока Оно Закатывается и Выкатывается, жизнь будет продолжаться, Француз!
Я понял...
Оно уже не Выкатится.
Для меня...
Все остается позади...
Лагеря...
Бараки...
Вышки...
Этапы...
Конвои...
Вся моя глупая Жизнь...!
Пол взметнулся...
Потолок обрушился на плечи...
В самое темя ударило Божье копье!
На секунду стало ярко...
Будто Солнце вылетело из тундры...
Вырисовался мальчик Хаим у Дюка...
Фартовые: Корень и Моряк, с якорем на кулаке...
Волна, что билась в берег...
Мила, в серебре лунной дорожки...
Моя американская мама в доме престарелых...
Почему не звонишь сын...?
Я звонил ей 730 дней, что был на свободе...
Все вдруг все исчезло...
И на-сту-пи-ла Темь...!
"Дорогая, прочтите листок... я пишу Вам из Лучшего Мира..."
Прим. В рассказе использованы собственные стихи Деда Француза.
оз. Балкаш. Ночь 9 августа 2014 г.
СЛОВАРЬ ЖАРОННЫХ СЛОВ
"мильтон" - милиционер.
"атас" - предупреждающий об опасности сигнал.
"запалиться" - пойматься.
"хаза" - квартира, дом.
"мусор" - милиционер.
"штрих" - старый человек.
"терц" - лагерная карточная игра на деньги.
"бугор" - бригадир.
"рисовать" - приписывать.
"кубики" - кубометры.
"прибить" - обыграть.
"прибрать" - выиграть.
"штымп" - неопытный, новичок.
"заряжать" - подтусовывать колоду.
"коцать" - метить колоду.
"исполнять" - шельмовать с картами.
"катать" - играть.
"прижмурить" - убить.
"вертухай" - часовой.
"катка" - игра в карты.
"пулемет" - самодельная карточная колода.
"хлопнуть" - выиграть.
"крытник" - отсидевший срок на тюремном режиме.
"фраер" - жертва.
"париться" - сидеть срок.
"уйти на рывок" - уйти в побег.
"сдать" - выдать.
"хабар" - известие.
"стиры" - карты.
"штырь" - заточка.
"прошляк" - в прошлом вор - законник.
"пиковина" - нож.
"сука" - предавший воровскую Идею бывший законник.
"засухаренный" - не обьявляющий себя законник.
"отошедший" - отошедший от дел из-за болезни законник.
"закосить" - притвориться.
"прогнить" - заматереть.
"пробы негде ставить" - заматеревший.
"фуцан" - неопытный, плохо знакомый с лагерными законами заключенный.
"подойти" - короновать, присвоить титул вора-законника.
"укатать" - уговорить.
"кент" - друг.
"шконка" - кровать заключенного.
"дернуть на крест" - забрать в санчасть.
"вытянуть на этап" - увезти на этап.
"качать" - указывать на просчеты, ошибки.
"фуфло" - не выплатить карточный долг.
"кум" - начальник оперативной части.
"мулька" - записка.
"черный ворон" - автозак.
"лавэ" - деньги.
"решка" - решетка.
"хата" - камера.
"подкумок" - заместитель начальника оперативной части
"крадун" - совершающий кражи.
"честный мужик" - лагерная масть заключенного живущего своей жизнью в лагере.
"общак" - денежный сбор для законников.
"блатной" - лагерная масть, стоящая по иерархии выше мужика.
"чистый арестант" - заключенный с незапятнанной репутацией.
"котел" - сбор денег, продуктов, вещей для оказания помощи заключенным.
"бродяга" - лагерная масть идущая по иерархии сразу после законников.
"кича" - штрафной изолятор.
"пятнашка" - пятнадцать суток.
"тюб" - заварка чая.
"локалка" - огороженный участок территории.
"посадка" - срок.
"зыркалки" - глаза.
"зеленый прокурор" - побег из лагеря.
"столыпин" - вагонзак.
"крытка" - тюремный режим содержания.
"пониженка" - пониженная норма питания.
"поднять на фунт" - поднять суточную норму хлеба до 400 граммов.
"ломать" - принудить.
"бить склянки" - предупреждающий знак.
"усатый" - чай.
"тереться" - выжидать.
"совок" - советский человек.
"разбор" - разбирание поступков заключенного.
"голубка" - письмо, записка.
"скурвиться" - работать на оперчасть.
"предьявлять" - обосновывать неправильные поступки заключенного.
"правильно - не правильно" - правильный образ жизни - неправильный.
"куреха" - курево.
"зэк" - заключенный.
"зона" - исправительный лагерь.
"полосатый" - заключенный особого режима.
"рецедевист" - неоднократно отбывающий по одной и той - же статье.
"добивать срок" - досиживать срок.
"бур" - барак усиленного режима.
"обезьянка" - зеркальце.
"попка" - часовой на вышке.
"балабол" - лагерный громкоговоритель.
"кича" - штрафной изолятор.
"мутить" - противиться режиму содержания.
"шмон" - обыск.
"отстойник" - отдельная камера в автозаке.
"стакан" - камера метр на метр для подавления воли заключенного.
"шнифты" - глаза.
"балабас" - посылка, еда.
"телки" - девушки.
"обратиться" - обратиться за помощью, советом.
"кабур" - дырка в полу, либо между стен камер.
"морзе" - условный стук в стенку.
"пасть" - рот.
"мытарить" - досиживать.
"бегунок" - заключенный на побегушках.
"рамс" - лагерная карточная игра, спор, интрига.
"рамс попутать" - влезть не в свое дело.
"промка" - рабочая зона.
"Идея" - воровская Идея.
"прохавать Идею" - проворонить, отступить от принципов.