Альберт Филозов: «Быть живым – значит понимать, куда идёт время»
(интервью, вырванные из вечности) 9.01.1985
– Расскажите, пожалуйста, как Вы стали актёром?
– Быть актёром я никогда не собирался. Случилось так, что в 1955 году в Свердловск, где я жил (ныне – Екатеринбург), приехал Московский Художественный театр. В то время симпатии зрителей были на стороне героев Дружникова, Столярова, Стриженова, а я вряд ли мой проявить себя в этом амплуа. Но когда после шумных гастролей МХАТа возник драмкружок, меня туда приняли. Прямо как в том анекдоте, где Горький и Шаляпин поступали в певческое училище. Горького взяли. А Шаляпина – нет. У меня в детстве был неплохой голос. А в 13 лет он сломался, и я «с горя» подался в драмкружок. Правда, недавно я выступил по телевидению именно как певец – спел песню страхового агента. Дальнейшее сотрудничество с композитором Владимиром Матецким обещает много интересного.
– Как Вы готовитесь к роли?
– По-разному. Бывает так – долго репетируем. А потом оказывается, что многое – ненужно. Самые приятные воспоминания остались от репетиций с Марией Осиповной Кнебель. Ставя спектакль «Тени», она провозгласила свободное существование на сцене. «Давайте пойдём этюдом. Как подскажет вам человеческая природа». – говорила она.
– Постарайтесь вспомнить самую трудную роль из Вашей практики.
– Самая трудная роль у меня в фильме «Великий укротитель». В этом фильме моими партнёршами были обезьяны. Представьте себе такой эпизод: кухня, в руках у обезьяны – посуда, а я подхватываю у неё тарелку. Вдруг обезьяна «обиделась» и впилась мне зубами в руку. Все в съёмочной группе буквально оцепенели. Камера продолжала работать.
Чтобы снять финальный эпизод, я должен был за три дня выдрессировать обезьяну. По сценарию обезьяна должна была продемонстрировать горечь расставания со старым хозяином и радость встречи с новым. Обезьяна неожиданно сыграла, как заправский народный артист: она свела бывшего и нынешнего владельцев вместе, взяла того и другого за голову. Эпизод удался, и каково же было наше разочарование, когда мы узнали, что брак плёнки свёл все усилия на нет. И что бы вы думали – обезьяна повторила с вой коронный номер! А на третьем дубле она меня поцеловала!
– У кого Вы учились?
– Учился во второй студии МХАТа. Руководителем курса был Станицын. Он любил говорить: «Вы не отчаивайтесь. В театре только первые тридцать лет работать нелегко. И добавлял: «Потом ещё труднее». В студии царил лицейский дух, дух товарищества и коллективизма. Помню, как поддержка товарищей помогла мне преодолеть физическую немощь.
– Читатели нашей газеты запомнили Вас по фильму «Тегеран-43». Что Вы можете сказать об этом фильме?
– «Тегеран–43» – это одна из моих самых крупных работ в кино. Фильм показал пример сотрудничества в мировой кинематографии. Было интересно общаться с теми, кто уже имел славу «суперзвёзд». Выделялся Ален Делон. Он действительно очень красив, элегантен, подтянут. Естественно, особые симпатии он вызывал у женщин. Жалко, что я не знаю французского, а то с удовольствием бы с ним побеседовал.
– Обычно актёров можно разделить на две группы – актёров представления и актёров переживания…
– Я привык человеческую натуру постигать изнутри, то есть проживать роль.
– Вы – ведущий актёр театра им. Станиславского. Расскажите, пожалуйста, нашим читателям о проблемах театра. Чем объясняется перепад в репертуаре – от блестящего «Сирано» до некоторых серых и неинтересных спектаклей?
– Театр им. Станиславского – один из самых несчастных московских театров. В последние годы в нём слишком часто меняются режиссёры. И каждый новый «главный» начинает вытеснять старые спектакли. У каждого – свои методы работы. Каждый ставит свои условия. За годы существования театра сменилось несколько поколений. В театре работали такие выдающиеся мастера сцены как Борис Левинсон, Евгений Леонов, Николай Гриценко, Евгений Весник и другие. И сейчас в театре работают талантливые мастера. Настоящим лидером является Сергей Шакуров. Обещает вырасти в большого мастера молодой Владимир Стеклов.
В этом году исполнилось 25 лет моей сценической деятельности. Эту дату я отметил уходом из театра. Мой возраст для большинства актёров – возраст сомнения, усталости, переоценки ценностей. В таких обстоятельствах часто случаются переходы актёров из одного театра в другой.
– И каковы Ваши новые координаты?
– Пока ни к кому не примкнул. Репетирую, правда, в театре на таганке у Анатолия Васильева роль в новой пьесе Виктора Славкина.
– Значит, без театра не жить?
– Театр даёт великолепную школу, практически все ведущие актёры кино параллельно работают и в театре. Там оттачивается мастерство. Там налаживается контакт со зрителем. Многие из моих товарищей по студии успешно работают в московских театрах. Среди них – Вячеслав Невинный (МХАТ), Александр Лазарев (театр им. Маяковского), Евгений Лазарев (сейчас – главный режиссёр театра на Малой Бронной), Татьяна Лаврова (МХАТ), Геннадий Фролов («Современник») и многие другие.
– Что дали Вам последние работы в театре?
– Репетируя пьесу Виктории Токаревой «Экспромт-фантазия», я научился дирижировать. 20-ю прелюдию Шопена играю сам. Но всё время ловлю себя на мысли: стоит забыть один аккорд, и вряд ли я смог бы продолжить.
В последнее время в театре я играл нечасто. Больше снимался в кино (на моём счету около 30-ти фильмов). Одно время предложения сняться в том или ином фильме сыпались одно за другим, и роли были интересные. Так что было не до театра. Затем я получил роль в спектакле режиссёра Анатолия Васильева по пьесе Виктора Славкина «Взрослая дочь молодого человека». Успех этой постановки обусловлен тем, что мы играли самих себя.
– В театре на Таганке, между тем, смена руководства…
– Я считаю, что такая перестройка – явление закономерное, к этому надо относиться спокойно. Меняется направление театра, публицистический театр переживает кризис, чувствуется необходимость театра игрового, образного. И если актёры обладают мудростью, они останутся работать при новом главном режиссёре. Анатолия Васильевича Эфроса я глубоко уважаю и считаю, что он входит в число пяти, если не трёх, лучших советских режиссёров.
– Что Вы больше всего цените в людях?
– Думаю, что универсального положительного качества нет. Существует мода на некоторые человеческие качества. Часто люди, руководствуясь добрыми намерениями, совершают злые поступки. Скажем, люди творческие, одержимые, часто бывают невыносимыми для окружающих. Я считаю, что, прежде всего, надо быть живым – понимать, куда идёт время, что уже устарело, стало скучным. Человек жив, пока он творит, пока есть жажда познания.
– Как Вы относитесь к творчеству Никиты Михалкова?
– Восхищён его режиссёрским мастерством. «Неоконченная пьеса для механического пианино» поставлена просто здорово. Знаете, у Антона Павловича Чехова это довольно-таки скучно, если Вы читали. Фильм же смотришь с огромным удовольствием. Никита Михалков – один из лучших наших режиссёров.
– Большое спасибо за интересную беседу.
9.01.1985