Ночной бульвар был освещен тысячами огней разноцветной иллюминации,
манящей, призывающей посетить ночные клубы, бары и бордели.
То тут, то там прохаживались, четко соблюдая территорию, «ночные бабочки», за которыми зорко наблюдали сутенёры.
Мэри сегодня явно не везло. Скоро погаснут огни, закроются заведения, начнут свою работу кафе, банки, супермаркеты и различные конторы, а она все не у дел.
Совершенно продрогнув в своем легком прикиде, существующем скорее для украшения, нежели для одежды, Мери не спеша направилась к ночному бару «У Алекса», где обычно собиралась вся их разношерстная компания, включающая чуть ли не все слои населения города: проституток, официанток, продавщиц, танцовщиц, студентов, банкиров и политиков. По сути дела, этот ряд как начинался проститутками, так и заканчивался проститутками, только козырной масти.
Не успела она пройти и половины пути, как рядом притормозил черный лимузин. Из плавно открывшегося окошка показалась нестриженая голова юноши с небольшими усиками над красиво очерченными губами.
- Прошу прощения, не могли бы вы мне уделить пару часов?
- С радостью, мой сладкий! Я всю ночь только о тебе и мечтала. – Как можно ласковее промурлыкала Мэри, уже собираясь забраться в уютный теплый салон роскошного автомобиля.
- Прошу извинить меня, - остановил ее юноша. – Но просьба моя может показаться немного странной…
Он запнулся, и Мэри заметила, как он сильно покраснел от смущения.
- Ничего страшного, - пришла на помощь Мэри. – Если плата будет достаточной, то я заранее согласна на все ваши странности.
- А сколько вы обычно берете?- спросил юноша.
- Чаще всего пять, но не отказываюсь и от большего.
- Я заплачу двадцать пять. Хорошо?
- Еще бы!
Мэри ловко вскочила на высокое сиденье и машина сразу же рванула вперед.
Юноша молчал всю дорогу. Мэри было тепло, приятно покачивающееся кресло заставляло поддерживать это нежно дремотное состояние.
Остался позади феерический бульвар, пасторальные картины пригорода, а машина все неслась дальше и дальше от города, выхватывая светом фар то придорожные кусты, то шлагбаум у железной дороги, то стволы мощных деревьев, окружающих мерцающую стрелу пути.
Мэри не испугалась не выезда из города, ни длительности поездки, ни молчания спутника. Что-то необъяснимое говорило ей, что рядом – друг, который никогда не сделает больно. И Мэри, глядя в окно, стала вспоминать свой приезд в город, и то, что вынудило ее это сделать, и родителей… И вот, уже картины из детства стали проноситься у нее перед глазами, постепенно трансформируясь во что-то непонятное, но приятное и светлое.
Она спала. Спала крепким безмятежным сном, на какой способен лишь здоровый молодой организм.
Мэри проснулась от тишины. Машина стояла в гараже. Кругом царило предрассветное оцепенение. Она огляделась. На приборной панели лежала записка. В ней были подробные инструкции, как найти комнату юноши, никого не потревожив.
Мэри поднялась на второй этаж. По пробивающейся полоске света, она отыскала нужную дверь. Юноша лежал в постели, укрывшись по самую шею. На бледном лице выделялись лишь бусинки черных испуганных глаз.
- Ну, что ты, глупыш, - пролопотала Мэри, подходя к кровати и сбрасывая туфли.
Черноглазый взглядом показал на стоящее рядом ведерко со льдом и шампанским.
Мэри, проследив этот умоляющий взгляд, откупорила бутылку и налила шампанское в бокалы.
- За тебя, девственник! – тостировала Мэри, отпивая первый глоток. – Ты что молчишь? Язык проглотил или мамочку боишься?
- Боюсь! – выдавил из себя первое слово юноша. – Только не мамочку, а тебя.
- Меня? Ты что – спятил? Чего же меня бояться? Я – не монахиня.
Допив шампанское, Мэри запрыгнула в кровать и стала нежно целовать еще детские губы парнишки.
Вдруг он вырвался из ее объятий, выключил свет и подбежал к окну, уставившись в него, как будто увидел там инопланетян.
В тишине комнаты было слышно его резкое прерывистое дыхание. Он был явно взволнован внезапной, но долгожданной лаской Мэри.
Тяжело вздохнув, Мэри слезла с кровати и подошла к юноше, обняв его сзади за талию.
Заниматься девственником ей не впервой. Но с таким впечатлительным и чувствительным, который задыхается от перевозбуждения при первом же поцелуе, ей встречаться не приходилось. Теперь надо дать ему время остыть и успокоиться, потом допить шампанское, а когда он расслабится, сделать его мужчиной. Вот и все!
Замысел ей почти удался. Они поговорили о звездах, о приближающемся восходе солнца, о судьбе. Выпили шампанское, долго целовались и лизались, почти не раздеваясь, но как только его рука опускалась чуть ниже пояса, он опять вскакивал и бросался к окну, как будто в нем было его спасение. Правда, неизвестно от чего: то ли от страсти, то ли от порока, то ли от страха, то ли еще от чего.
Вконец измученные, они уснули с первыми лучами солнца, проникшими сквозь плотные шторы в комнату.
Часть 2.
Юноша очнулся первым. Резко сев на постели, на мило посапывающую партнершу. Хорошо, что она еще спит, есть время привести себя в порядок. Легко выскользнув из-под одеяла, он на цыпочках прошел в ванную комнату и включил воду.
Юноша чистил зубы и рассматривал себя в зеркало. Ах, как он был хорош! Как ему шли эти небольшие усики. Как прекрасно сшит его костюм и как он ему к лицу. О, если бы Келли могла видеть его сейчас. Она непременно полюбила бы его. И мучениям его пришел бы конец.
Мысли его унеслись далеко в прошлое. Вот они с Келли бредут по цветущему саду. И счастье переполняет их души, утопающие среди благолепия природы. Она смеётся, рассказывая что-то, и постоянно забегает вперед, заглядывая ему в лицо. Её глаза лучатся нежностью и светом, губы, чуть влажные, маленькие и манящие. Его распирает желание их поцеловать, но он не может себе этого позволить, чтобы не оттолкнуть от себя эту пугливую пташку.
А вот еще эпизод. Лето. Морской пляж, пустынный и одинокий в этот ночной час. Они опять вдвоем. Сбросив одежды, нагишом бросаются в теплую ласковую воду. Они барахтаются в волнах соленых брызг, прыгают, бегают, плещутся, словно малые дети. Только каждое прикосновение ее обнаженного тела отзывается в душе сладкой болью, столбняковой истомой. Вот она прижалась сзади всем своим теплым телом, повиснув у него на шее. И он каждой клеточкой ощутил энергетику ее маленькой груди, живота и мягкого пушистого лобка, трущегося о его ягодицы.
Сколько нужно было мужества и сил, чтобы не задушить ее в своих объятиях, чтобы не испугать своей бушующей страстью. О, где ты сейчас, Келли?
Из комнаты послышался шорох. Выглянул за дверь. Мэри проснулась.
Часть 3.
Пробуждение было приятным и нежным. Мэри видела прекрасный сон. Как будто исполнилась ее самая заветная мечта: она вышла замуж за красивого, атлетического телосложения мужчину. И во сне он любил ее так же сильно, как и она его. Давно ей не снились такие приятные сны. С тех пор, как ее бросил Майкл – ее первая детская любовь. Ей было тринадцать, а ему пятнадцать. Он был сильным, уверенным в себе здоровяком, лучше всех забивающим голы в ворота соперников. А она сидела на трибуне и пожирала его глазами. А потом, когда все уходили из душа… О, это были прекрасные мгновения полного счастья! Теперь таких нет.
Она терла ему спину мочалкой, как бы ненароком прижимаясь к его упругим ягодицам, нежно проводя рукой по крутым плечам, шее, волосам, чувствуя, как все тверже становится его естество. Ощущая всем телом его прикосновения и чувствуя все нарастающее возбуждение Майкла. Потом легкий, еле уловимый поцелуй. И уже страсть хлещет фонтаном. Все явственней чувствуется трение напряженных гениталий о ее ягодицы и вот, как стрела разрывает сладостная боль его проникновения…
Это была их тайна. Его и Мэри.
Пока в одно прекрасное утро на одной из трибун не появилась златовласая Элеонора.
И все. Счастье улетело, как птица из клетки.
Мэри открыла один глаз и оглядела залитую солнцем комнату. Юноша сидел в кресле напротив и пристально смотрел на неё.
- Который час? – спросила Мэри, потягиваясь и покряхтывая одновременно.
- Одиннадцать.
- И всего- то?
Мэри встала и попыталась привести свое платье в порядок. Но не тут-то было. Проваляться восемь часов в объятиях мужчины и надеяться на опрятность одежды не приходится.
- Сними, я отдам погладить.
Мэри стала стягивать узкое платье, а за ним потянулся и атласный лифчик, но Мэри этого не заметила.
Вдруг юноша вскочил как ужаленный, бросился к Мэри, с силой толкнув ее на постель. Она так и застыла с платьем на голове и поднятыми руками.
- Ты что, взбесился?
- Так ты… Так ты… Ты… Ты…, - хватал воздух ртом молодой человек и не мог договорить фразы. От негодования он сделался чуть ли не малиновым. Наконец, залпом выпив стакан воды, он выпалил:
- Так ты не женщина?!
Стянув все-таки свое узкое платье, Мэри встала и расстегнула лифчик, обнаружив отсутствие грудей.
- Я – женщина! – гордо заявила Мэри, - правда не на все сто процентов. Я не могу рожать детей, я не такая, как все остальные женщины, но я часто намного превосхожу их. И то, что ты этого не заметил ночью, явное тому подтверждение. Ну же, иди ко мне скорее, мой сладенький девственник!
Юноша вдруг заулыбался и медленно двинулся навстречу Мэри.
- Вот, так-то лучше…- Мэри не договорила, остолбенев от открывшейся картины. Юноша отклеил усы, снял парик, обнаружив копну замечательных черных волос и… О, Боже, обнажил две восхитительно нежные девичьи груди.
- Так ты тоже не мужчина?
Они посмотрели друг другу в глаза и звонко засмеялись.
- Так вот она какая твоя странность, - затараторила Мэри, - а я думала, что ты любишь заниматься любовью сзади или что-то в этом роде, поэтому сразу и согласилась, потому что для меня это самый оптимальный вариант.
- Но раз ты не женщина, почему же ты зовешь себя Мэри и разговариваешь в женском роде?
- Все просто: я с детства себя ею чувствую. Поэтому имя Тэд мне кажется нелепым относительно меня.
- О, какой кошмар! А я - то думала, что выбрала самую красивую женщину на бульваре, продолжал хохотать несостоявшийся юноша.
- Не расстраивайся, я познакомлю тебя с одной студенткой, мы просто дружим с ней уже много лет, она с радостью разделит твои желания.
29-31.01.1995г