«Слово "любовь" означает две разные вещи: просто любовь, то есть страсть, и милосердие. Мне кажется, что даже Платон не умел четко их разграничить. Чувство ликования, ощущение силы и возросшей жизнеспособности, сопутствующие любви-страсти, – все это он связывает с другой любовью (которую называет небесной, а я предпочитаю называть милосердием) и тем самым приписывает ей неустранимый порок любви земной.
Ибо любовь проходит. Любовь умирает. Величайшая трагедия жизни состоит не в том, что люди гибнут, а в том, что они перестают любить. Тот, кого вы любите, больше вас не любит - это очень большая беда, и помочь ей трудно.
Когда Ларошфуко[190] обнаружил, что из двух влюбленных один любит, а другой разрешает себя любить, он в афористической форме описал разлад, который всегда будет мешать людям достичь в любви совершенного счастья.
Как бы это ни огорчало людей и как бы гневно они это ни отрицали, нет сомненья, что любовь зависит от определенной секреции половых желез. В огромном большинстве случаев последние не реагируют без конца на один и тот же объект, а с течением лет они атрофируются. Люди в этом вопросе проявляют большое лицемерие и не желают видеть правду.
Они так усердно обманывают себя, что даже не горюют, когда их любовь вырождается в то, что они называют прочной, спокойной привязанностью. Как будто привязанность имеет что-то общее с любовью! Привязанность создается привычкой, общностью интересов, условиями быта и страхом одиночества. Это скорее утешение, чем радость».
С. Моэм «Подводя итоги»
Я не вполне согласна с умнейшим человеком и любимым писателем, ибо полагаю, что люди не обманывают себя, когда обнаруживают, что былая страсть трансформировалась в более спокойное и прочное чувство. Привязанность действительно имеет много общего с любовью, ибо яркость и безудержность ощущений прошла, но человек по-прежнему дорог. Если в период влюбленности вы были глухи и слепы к его недостаткам и особенностям характера, если, по мере естественного охлаждения страсти, вы прозрели и почувствовали некоторое разочарование, но сохранили теплые отношения, то впоследствии вы принимаете этого человека целиком, без оговорок, с полным пониманием.
Да, «привязанность создается привычкой, общностью интересов, условиями быта и страхом одиночества». И, как сказал наш великий поэт, «привычка свыше нам дана: замена счастию она». Но счастье, как известно, не может длиться вечно; скорее оно мимолетно, если под счастьем понимать «чувство ликования, ощущение силы и возросшей жизнеспособности, сопутствующие любви-страсти». А понимание близкого человека, общность интересов, тепло и нежность, которые дает вам привязанность, – это и есть доступное в немолодом возрасте счастье. Радость – удел молодых, утешение – потребность людей поживших.
Кроме того, в отличие от изменчивости и непостоянства любви, привязанность (то есть крепкие узы, прочнейшая связь) сопровождает человека до самого конца его жизни, а порой переходит и эту грань.