Алла, спасибо! В своем письме ты коснулась животрепещущей темы. Я не кинокритик, поэтому не берусь анализировать и даже обсуждать фильм «Опасный метод». Тем более, что просматривала его давно, года три назад, вскоре
после его премьеры. Помню только, что тогда фильм произвел на меня неприятное впечатление. Может быть, для века нынешнего так комфортнее - воспринимать великий исторический персонаж, принципиально препарированный односторонне и преподнесенный поверхностно? Чтобы каждый зритель мог сказать: так чем он лучше меня? В моей жизни тоже всякое бывало… или могло бы быть, не будь я более осмотрительным. И успокоив чуть было не потревоженное бессознательное, продолжить свое безмятежное сознательное дрейфование по жизни. Вот и поговорим о бессознательном, о том, что осталось за кадром.
Автора! Кто же он, отличившийся тенденциозностью подачи, сведению сложных взаимоотношений внутри известного треугольника к иллюстрации сексуальной теории?
Дэвид Кроненберг – необрезанный еврей, у него завуалированный синдром: европейский иудаизм на грани антисемитизма. Успешные евреи – свои (т.е. Я), ортодоксы – не свои (т.е. не-Я). Кроненберг в кино, примерно то же, что Фрейд в психоанализе. Улавливатель тенденций спроса. Разрушитель. Икона стиля. Это не ярлыки, скорее название глав и подзаголовки. Потому что развивать эту тему можно было бы бесконечно. Антисемитизм евреев – это не бич и не комплекс, это их гениальный отражатель-отзеркаливатель. Но тут все еще сложнее. Закамуфлированный еврей, он не отрицает, но и не позиционирует себя явно носителем еврейской темы. Если не считать трехминутного репортажа на заказ к юбилею Каннского фестиваля: «Самоубийство последнего еврея в последнем кинотеатре». Ведь сам он оказался в двусмысленном положении, всю жизнь себя атеистом декларировал, а женился на дочери ортодокса. Теперь уж будь любезен, жестоковыйный, сними-ка шляпу, надень кипу.
В результате кому симпатизирует зритель? Правильно, тому же, кому и Дэвид – супермену Фрейду. Один только саркастический и снисходительный тон, с которым он ведет беседы чего стоит! Очередной штрих к стереотипическому портрету «сильной личности». Оттенена она по версии Кроненберга образом фатоватого доктора, который пользует пациенточек. Парадокс, но кушеточником-законодателем был именно Фрейд, охочий до женщин, но боявшийся их как огня. Альковный атрибут с двойной функцией: соития и отстранения (по вкусу или обстоятельствам). Во взаимоотношениях треугольника Юнг-Сабина-Фрейд ключ к разгадке лежит скорее не в сексуальной сфере, а в мистическо-религиозной. У Сабины была генетически закодирована межконфессиональная программа скрещивания иудаизма и христианства. Среди предков с материнской стороны было немало известных и уважаемых раввинов. Дед любил христианку, женился на еврейке, мать любила христианина вышла замуж за богатого Шпильрейна. Борьба между еврейским чувством и христианским долгом как минимум в третьем поколении – это ведь не могло не запечатлеться в ней. Представителям двух поколений этой семьи не удалось объединить иудаизм с христианством. Сабина Шпильрейн твердо решила, что именно ей предназначено преодолеть эти предубеждения. Создание межконфессиональных союзов стало для нее иде фикс. В школе она дружила одновременно с еврейской девочкой и христианкой, которые, благодаря ей, стали подругами. Её учитель и дядя были влюблены в ее мать, и ей казалось, что из-за этого у них есть «точка соприкосновения». Затем она хлопотала о примирении двух своих сокурсниц христианского и иудейского вероисповедания и, наконец, мечтала о сближении Фрейда и Юнга. А воображаемый Зигфрид, которого она якобы родила от Юнга - это венец её миротворческой мечты, её лучшее создание. Тезка героя Песни о Нибелунгах должен был соединить достоинства еврейской и арийской расы. На самом деле все это было, а в интерпретации Кроненберга эта тема также осталась без внимания. Трагедия Сабины в том, что она женщина, а женщина по определению находится во власти стереотипа: предназначение женщины лишь в том, чтобы быть хранительницей домашнего очага. А по сему испокон веков большую часть божественной творческой энергии женщина отдает быту, рождению и воспитанию детей. В редких случаях ей удается душу вложить в сотворение гения из своего мужчины. Как не крути, а чаще всего это удается еврейским женщинам. Смотри, не секрет, что за спиной каждого великого мужчины скрывается Великая женщина, а иногда и несколько (мать, сестра, возлюбленная, дочь). Назовите это сотрудничеством, но скорее это добровольное пожертвование в чью-то пользу. В исключительных случаях Великая женщина не остается в тени гения, более того, подпитывая нескольких гениев одновременно, реализует свой творческий потенциал и входит в узкий круг бессмертных. А ведь без Сабины Шпильрейн и Лу Саломе психоанализ, возможно, был бы всего лишь узкоспециализированным медицинским направлением. Кроненберг не стал касаться этой больной темы. Образ Лу его не заинтересовал. Странно, ведь судьба ее была не менее тесно переплетена и с Фрейдом и с Юнгом, а ее влияние на самые гениальные умы Европы было значительным... Лу и Сабина обе родились в России. Лу, правда, лет на 20 раньше.Кстати, не исключено, что Лу тоже еврейка. По отцу и деду немка, но ведь у евреев родство по материнской линии ведется. Недаром же сестра Ницше называла её "финской еврейкой", да и родственники, погибшие в концлагерях... А еврейка Сабина была расстреляна нежно любимой ею арийской расой.
Сабина (она же Шейва Нафтульевна), хоть она и Шпильрейн, для Кроненберга все-таки русская, а потому уже истеричка. Как еще он своей изощренной фантазией под поезд ее не уложил?
Вот и получилась почти порнография, правда поданная эстетом. Банальная голливудская лав-стори «про незадачливого докторишку-подкаблучника, который спит со своими пациентками, трясётся над своей репутацией, а потому страшно стесняется, краснеет и боится, что жена обо всём узнает». Непостижимо, но немец Юнг в свое время оказался более чутким к еврейской теме. Может быть, некоторых это бесит?