Мы с братом сидели на заборе, нетерпеливо поглядывая на размытую дождями, ухабистую дорогу.
«Ракета» уже причалила к пристани, вот-вот должна показаться мама.
Встречать ее из города было нашим любимым занятием.
От села до Томска 500 километров, но это не считалось таким уж большим расстоянием, в город за покупками ездили часто.
По Оби ходили теплоходы «Ракета» и «Метеор». «Метеор» быстрее, но ходил реже.
Августовское солнце лениво катилось за Костаревские болота. На волглую траву ложились густые тени от деревьев и телеграфных столбов.
А мы сидели и, с замирающим сердцем, ждали.
Завидев вдали родную фигурку, надо было как можно быстрее спрыгнуть со старого штакетника, и бежать навстречу ей, обгоняя друг друга.
Если брат не совершал тактической ошибки и не обувал бабушкины галоши, - бежать в них было невозможно, его маленькая ступня полностью поглощалась краснобайковой глубиной, но при движении галоши предательски слетали,- если он был обут как я, в резиновые сапоги на босу ногу, мы прибегали одновременно.
Цеплялись за огромные сумки, набитые снедью, «помогали».
Так, что мать, тогда еще совсем молодая двадцатисемилетняя, хрупкая женщина с густыми русыми волосами по пояс, тащила и авоськи, и нас с братом.
В этот день ее сумки были переполнены яблоками, они лежали горкой, перекатываясь от движения.
Яблоки в сибирском селе не росли, не вызревали. Вместо них к концу августа появлялись ранетки, настолько кислые, что есть их можно было в октябре, первый морозец смягчал кислоту.
Привезенные из города яблоки высыпали прямо на диван в большой комнате. По дому поплыл несказанный аромат и удивительный свет, спелые желто-розовые плоды светились.
- В самую пору, к Спасу, - тихо проговорила бабушка. Она подносила яблоко к губам, вдыхая аромат, что-то шептала. По лицу текли слезы. От слез голубые глаза становились еще светлее.
Мы не знали, почему плачет бабушка, когда в доме кружится радость. От пьянящего аромата нам хотелось прыгать на одной ножке и звонко смеяться.
Только сейчас, вспоминая далекое детство, я понимаю ее.
Раскулаченные переселенцы из русского села под Казанью. Среди таежных болот и тусклого лета, ей вспоминались щедрые сады родного края, где зрелые, налитые медом яблоки падали на плодородную землю. А в Церкви славили Преображение Сына Господня.