Он проснулся и потянулся, разминая затёкшую шею и морщась от гнусной вони. Да, куча сальной шерсти, прикрытая брезентом, воняет тошнотно. Но это хорошо. Каждому будет ясно за километр — где-то что-то сдохло и разлагается. Дохлятина, не живое!
Его занесло на пустой мясокомбинат случайно. Стало даже интересно — никогда в таких местах не был. Боязливо заглянул в цеха — на крюках догнивали туши. Сразу вернулось беспокойство. Неужели только он остался? Бред! Людей было так много. В городе толпы, в метро не влезешь. А сейчас нигде никого. И тихо. Жутко, кошмарно тихо. И сумерки постоянные. Днем всё затянуто серым дымом, а ночью низкое небо неприятно светится и страшно ворочается, как живое.
Всех живых увели ходячие плащи. Фонариком посветили и увели, как собачек на верёвочке. Зато громадных мохнатых многоножек повыпускали. Но многоножки тупые — только дома разрушают и машины жрут. Он в них диском автомобильным залупил, твари даже не вздрогнули. И слепые, кажется — антенками дорогу щупают. Робот такой у него был в детстве.
Его не поймали, даже не заметили ни разу. Ему повезло и продолжало везти. Только слушать надо шорохи… Шур-шур-вжж… Нет, это не они. И не крыса. Ни крыс, ни собак, ни птиц — никого нет. Всех забрали. Это ветер. Не плащи. Плащи ходят как вздохи и холод пускают. Словно холодильник откроешь и холодный воздух тебе на голые ноги вывалится. Вот так и плащи. Бесшумно ходят или левитируют где-то за соседним домом, а тебя холодом по ногам: ш-ш-ш-ш и потянуло. Ещё пощёлкивают иногда, так в фильмах всяких межгалактических жуков озвучивали. Доозвучивались! Он передёрнулся, осторожно съезжая с кучи и нащупывая стену вытянутой рукой.
Сволочи! Свет вырубили, всё живое увели фонариками, дыму напустили. Ладно, еда пока есть, полно еды. Но не едой единой…
Он забирался в самые дикие места, где его точно не будут искать. По квартирам-то до сих пор ищут. Вон, недавно чуть сам не напоролся: они высоко были, он и не почувствовал, и вдруг лучи фонариков вырвались с верхних этажей высотки. Им что, они до земли с двадцатого этажа пробьют и пойдёшь, как робот с антенной.
Из города же уходить ещё страшнее. Тут еда и есть, где спрятаться. А где за городом спрячешься? В кустиках? А есть что? Ни зверей, ни птиц… А что зимой? Как вообще жить потом? Он остался один, совсем один… Зачем он остался? Не проще ли выйти навстречу фонарику и будь что будет… Сколько можно так прятаться, как крыса? Хотя крыс-то уже нет…
Шур-шур, шорохи… Ближе, дальше… Он дёрнулся и вжался в угол. Затаил дыхание. Топ-топ… Шаги! Сердце подскочило аж в горло и он бросился навстречу. Шаги уверенно приближались, а вместе с ними по ногам потянуло холодом.