Из"Воспоминаний о послевоенном детстве"
Но вернемся к нашим овцам, как говорится. То бишь, к моей учёбе в школе. Когда мы перешли в восьмой класс, за учёбу уже не надо было платить. А за Галю с восьмого по десятый класс родители вносили определенную плату.
В восьмой класс мы пошли учиться опять в новую, теперь среднюю школу – ОСШ№ 1.Класс был сборный, больше сорока человек, да куда там, почти пятьдесят. Ужас, ходили на головах, пока класс не расформировали. Наша «троица» оказалась не разлучной. Нас в классе стало в два раза меньше, жизнь потекла своим чередом.
Надо сказать, что в школу мы, девочки, ходили в форменных платьях. А белые воротнички и на рукава манжеты, мы шили сами: сначала из репса или пике, а потом - кружевные.
Ещё надо было умудриться пришить ровненько воротничок и манжеты, чтобы они совпали с теми, которые были на платье (иногда приходилось перешивать несколько раз). Формы (так называли платья) отличались только такой отделкой. Цвет платьев был или коричневый, или синий. В будни с черным фартуком, в праздники – с белым. Правда, фартуки были разных фасонов. В основном их шили дома, сами.
И только в одиннадцатом классе нам позволили шить платья-формы на заказ, индивидуально для каждой. Тут уж можно было пофантазировать, придумать фасон для себя самостоятельно. И завязать какой-нибудь яркий шифоновый шарфик на школьный вечер. Повыпендриваться, как сказали бы теперь.
Космос. Орбита. Спутник. Космонавт.
Новейшие слова, новые, приятные события. Опять веха в истории человечества. Полетели в космос собачки Белка и Стрелка. Наш первый спутник в космосе, второй, третий и т.д.
И вдруг незабываемый и неподражаемый голос Левитана торжественно сообщает: « Говорит Москва. Работают все радиостанции Советского Союза». Все замерли, вся страна в ожидании, что же случилось: плохое или хорошее?
Человек в космосе! Наш советский Юрий Алексеевич Гагарин! Первый в мире! Страна ликует, быстро собираются стихийные митинги, люди выходят на улицы с только что нарисованными плакатами, с трудом найденными портретами Юрия Гагарина. Обыкновенный паренёк (из маленького городка Гжатска, что в Смоленской области), небольшого роста с обаятельной улыбкой, мягким тенором. «Знаете, каким он парнем был»? – пел Гуляев.- «Он сказал «Поехали!», он взмахнул рукой. Словно вдоль по Питерской, пронёсся над землёй»! Музыка А. Пахмутовой, на слова Н. Добронравого.
Совершил беспримерный подвиг – облетел земной шар, сделал один виток. Он стал любимцем страны. Его приглашали наперебой во многие страны мира, награждали своими орденами и медалями. Затем вторым полетел в космос Герман Степанович Титов, он был дублёром Гагарина.
Через некоторое время в космос полетел наш земляк – острогожский парень Филипченко Анатолий Васильевич. В детстве он с матерью Акулиной Ивановной жил в угловом доме рядом с нами на улице Комсомольской. А Лёля жила в коммунальной квартире рядом с Филипченко (квартира деда Жени). Неприметную Акулину Ивановну стали осаждать корреспонденты, журналисты, она поначалу стеснялась известности. А потом пообвыкла, казалось, что это она сама слетала в космос. Такой гордой и независимой она стала. Теперь за ней приезжали на «Волге», пешком она почти не ходила. Но это я так, к слову пришлось. Она всё же не зря гордилась сыном.
Мы знали всех первых космонавтов поимённо, читали о космонавтах всё, что только можно было прочитать, добыть. Смотрели по черно-белому телевизору передачи о космонавтах, передачи с их участием. Ловили каждое слово. Они все были героями Советского Союза, многие страны давали им свои награды, космонавты казались необыкновенными диковинными людьми, которым многое дано свыше. На самом деле за этой помпезностью стоял каторжный труд, бесконечные тренировки, перегрузки и прочее.
В старших классах нам преподавали домоводство: нас, девочек, учили шить, делать мережки, вышивать гладью и крестиком и т.д. (а мальчиков учили столярничать, слесарить). Дома появились салфетки, дорожки, наволочки, вышитые мною. А ещё мы учились стряпать тортики, печение. И приглашали мальчишек на чаепитие, накрывая по правилам этикета столы. Наши фирменные тортики были «Наполеон» и «Наливной сметанный», а также печенье «Хризантемы», его надо было крутить на мясорубке. Мы с девчатами часто пекли все эти вкусности для классных чаепитий. Чтобы стряпать различные печенья и тортики, девочки приносили продукты, кто что может - муку, сахар, яйца, маргарин, молоко и другие необходимые ингредиенты. Стряпали у Люды или у меня дома.
У нашей школы была собственная грузовая машина «Урал», на которой нас всех учили водить, и мальчишек и девчонок, предварительно изучив, вызубрив теорию.
Теперь был явный костяк заводил (инициативная группа, как сказали бы теперь) в нашем девятом классе «Б»: Валерка Белугин, Валерка Гопенко, Серёжка Квенцель, Сашка Король, Вовка Хмелевский, Митька Исаков, Дубиша – Тома Дубинина, Маня Ломова, Нина Шевцова, Аня Кобаненко, Нина Сафонова, Люда Козарезова. И я - Шура, Саша, Саня, Шурупчик, Согина Александра. Если мама говорила - Александра это значило, что будет серьёзный разговор.
Как меня только не называли, вот уж имечко досталось. Да и внешний вид подкачал: рот - большой. Глазки – маленькие, брови - широкие, волосы – длинные, нос – вообще без комментариев. В общем, я себя не очень любила и, наверное, поэтому, была часто то ли, угрюмой, то ли слишком серьёзной. Я считала себя довольно туповатой, ограниченной, малоинтересной персоной. Фотографироваться терпеть не могла. Особа вечно не довольная собой. Опять я отвлеклась от текста, самокритичная ваша.
Так вот, мы все вместе ходили в драмкружок при Доме культуры. И моя сестра Лёля тоже. Она играла госпожу Мирчуткину в пьесе А. П. Чехова «Юбилей». Руководителем была Серафима Михайловна. Не помню, как называлась пьеса, но была она про партийных работников, которых поймали при облаве на базаре. Где по случайности загребли и мою героиню – сельскую торговку забитую Фёклу. Ничем не привлекательная особа Феклуша, слов мало, зацепиться не за что, страдаю я. У всех роли хоть куда, а мне досталась скука. И вот репетиция в костюмах. На меня надето юбок пять и мне приходит мысль обыграть их. Нас гримируют, у меня широченные чёрные брови, ярко-красные губы, волосы на прямой пробор, платочек на голове и плечах, комильфо – сельская дурочка готова.
Идёт спектакль на сцене ДК. В декорациях тюремная камера, где стоит стол и нары. Сидим, пьём чай из алюминиевых кружек с баранками, девчонки говорят свой текст, у самой «идейной» завтра расстрел. Ложимся спать, все одетые, а я начинаю снимать свои юбки, по одной, медленно развязывая. Зал смеётся. Когда я дошла до последней юбки, то сделала вид, что снимаю и её, а потом передумываю, зал гогочет. То же самое в обратном порядке я делаю утром, проснувшись. Зал опять смеётся, хотя, если помните, грядёт расстрел коммунистки и надо бы сочувствовать.
После спектакля Серафима Михайловна приводит какого-то дядьку из руководства, объясняет ему, что я выросла в городе и т.д. и т.п. Оказалось, что им понравилась моя игра, я же думала – будут ругать за то, что заставила зал смеяться, что вдруг сорвала спектакль. Потом с этим и другими спектаклями мы объездили много сел и деревень.
На чём только нас не возили. Однажды везли на полуторке – грузовике в кузове и укрыли грязным тентом то ли ковром (чтобы нас не было видно и чтобы мы не замёрзли), мы приехали выступать чумазые, все в пыли.
Ещё ставили «Предложение» А. П. Чехова, где в главных ролях была Аня и Вовка Хмель (Хмелевский). В одном из сельских клубов был страшный холод, а Анна в тонком кисейном открытом платье, замёрзла. И когда отстаивала Воловьи лужки, визжала как поросёнок и топала ногами. Никто из нас не мог понять, чего это она так переигрывает? Наша знаменитая артистка. Оказывается, что она пыталась криком и топотом согреться. Сообразительная и изобретательная девочка-артистка – Анечка. С ней не соскучишься никогда. У неё действительно артистический дар и получилась бы, наверное, хорошая актриса.
Для нужд нашей художественной самодеятельности мы попросили у моей бабушки Клавы медный таз для варенья (нам нужен был гонг) и колотушку, обещали вернуть в целости и сохранности. Но вернули таз весь побитый, для варки варенья совсем непригодный (уж очень усердно били мальчишки в гонг). Для бабушки было одно расстройство, опять я её подвела.
После спектаклей и концертов нас провозили к школе. А потом обычно всей толпой провожались домой, попутно обсуждая свой концерт или спектакль, со смехом и прибаутками. Сначала провожали всех девчонок, а мальчишки наши добровольно « рассасывались» постепенно (Серёжка оставался с Маней, Вовка с Аней) и так далее.
продолжение следует