Венец мироздания

Владимир Фомичев
Вечер, споткнувшись о марочный портвейн, рухнул в ту стадию, когда умиротворенные желудки лениво переваривают остатки походного ужина, а души требуют общения перед сном грядущим. Подернутые влажной дымкой глаза, отлипнув от разоренного стола, замечают, что звезды встречаются не только на коньячных этикетках. Слух обостряется, и вы, опешив, начинаете внимать не только себе, но и окружающему миру.

Сие торжественное благолепие дополняли две породистые охотничьи суки и слегка портили их подвыпившие хозяева в компании таких же любителей весенней охоты.
-   Вот ты у нас слывешь шибко образованной, с кучей дипломов и «перечитанных» в детстве книг,  – начала издалека спаниель Люська.
-   Что есть, то есть – скромно кивнула немецкая легавая, не без удовольствия вспомнив погрызенные тома ЖЗЛ и подшивки популярных журналов.
-   Вот и скажи, считаешь ли ты гомо сапиенс венцом мироздания?

-   Видишь ли, Люсьен, подобный интерес, после фрикаделек и холодной телятины, непроизвольно выдает болезненную зависть и даже, не исключаю, некую обиду на все человечество.
-   Ну, на все, да не на все.  Попадаются и вполне приличные особи, не жадные…
-   А кто, вообще, первый высказал эту спорную мысль? Человек. Сам себя не похвалишь.…  Нет, ты взгляни, Люсьен на пресловутый «венец»? – и легавая повернула аристократичную голову в сторону притихшего застолья.
Зрелище - не столь величавое, как закат -  могло шокировать чопорных городских домохозяек и прыщавых невест, но только не закаленных в охотничьих экспедициях  бывалых ищеек.  «Венцы» расположились в живописном и вполне миролюбивом порядке. Один не прополз последний, самый трудный метр до палатки, и его застывшая поза являла наглядное пособие по пластунскому передвижению фронтовой разведки. Второй и третий тихонько посапывали в объятьях друг друга, словно и не было никого роднее. Четвертый ушел за спичками и заблудился.  Пятый отправился его искать и потерялся вслед за ним. Шестой -  он же последний -  нарезал круги вокруг лагеря, изображая часового (Фенимор Купер остался бы доволен).
-   Да, уж. До «венца»  они малек не дотягивают. Скорее - до вИнца… съехидничала Люська.
-   Ну, а я про что? Или  хотя бы взять этого селезня (раскачивался в удавке на самом почетном суку)? Смотри, как расфрантился. Знатный женишок. А невдомек ему, плосконосому, что охота весной разрешена как раз на  утиных кобелей! Оденься поскромнее, глядишь, и скосил бы под уточку и заливал бы крякуше провинциальной про одинокое житие-бытие отставного гусара…
-   Согласна. И этот - нет, не тянет.
-   А вальдшнеп*? Даром, что из наших, из немцев, но умом не блещет.
-   Точно. Девок зазывает так, что в ясную погоду на семь верст вокруг бабки платочки из сундуков выгребают. И вдоль полянки, вдоль… Павлином… А тут мы его семерочкой ХЛОП и - здрасьте!
-   Не поверишь, Люсьен, куры научились рожать без петуха! А прочий одомашненный скот, и вовсе, путем искусственного осеменения!
-   Скот, он и есть скот. Даже вблизи подстилки... Годится исключительно для дел хозяйственных и на котлеты. Только, кто же в таком случае венец?
-   Ну, я, право, не знаю …  легавая, свернулась клубочком и хитро взглянула на подругу.
*лесной кулик

18.08.14