В общем, мы с женой поссорились. Повод был мизерный. То ли я, вместо того чтобы идти на прогулку с собакой, поддался лени и зачем-то обвинил жену в том, что меня в семье из мужика превратили в гувернера с собачьим поводком в руке. То ли супруга, поставив к завтраку на стол чай вместо привычного горячего кофе, встретила мой упрек фразой: «Кофе мог бы сварить себе и сам». А может быть, накопленные за рабочую неделю негативные эмоции выплеснулись именно в ту секунду, когда в субботу мы с женой оказались дома одни (дочку увезла на дачу теща) и, потеряв контроль над собой, повели себя распущенно. Не помню. Но ссора вышла натуральная, полноценная, с кулачным грохотом по столу и горючими слезами.
- Почему в этом доме вечно все висит на мне? – вопил я, отводя душу в крике. – Собака на мне, ремонт в ванной на мне, поездки с дочкой в зоопарк опять на мне.
- Дочкой ты много не занимаешься, - холодно возражала жена и даже не смахивала катившихся по щекам слез. – В сад, в поликлинику, к учителю английского языка бегаю я. А тебя это вроде как не касается.
- А деньги на сад и английский кто зарабатывает? Пушкин?
- Деньги мы зарабатываем вместе. И еще неизвестно, кто больше.
- Известно. Просто ты, родная, не привыкла следить за семейным бюджетом, а предпочитаешь брать деньги из кошелька в тумбочке. Откуда они там – тебя это не очень волнует.
- Волнует, родной, еще как волнует. Я очень хорошо знаю, какие суммы идут на нашу семью. Причем, с каждым месяцем все крупнее и крупнее. На прошлой неделе мне пришлось потратить почти три тысячи на новые босоножки, джинсы и несколько футболок для дочки. Она же растет, как гриб после дождя. Но ты этого не видишь, потому что занят исключительно своими проблемами.
- Это какими же?
- То чемпионатом мира по футболу, то больным зубом, то Интернетом, то своей газетой. А у нас ребенок растет, между прочим, и ей нужен нормальный папа.
- А я что, ненормальный?
- Ты нормальный эгоист, как все мужчины. Нет, конечно, некоторые отцы детьми занимаются. Гуляют по выходным, водят в театры и на выставки, учат играть в шахматы или в бадминтон. А некоторые ведут себя так, как будто они одни на белом свете и солнце светит только для них, любимых.
- Эти некоторые, не забудь, своим дочкам велосипеды покупают и учат на них ездить.
- Ну да. Без туфель, без штанов и в драных футболках.
- Не преувеличивай.
- Я говорю то, что есть. Зачем же преувеличивать?
Возникнув на пустом месте, конфликт развивается по принципу падающих костяшек домино. Перед падением крайней обычно звучит следующее:
- Неужели непонятно, что я люблю тебя!
- Неправда. Ты меня не любишь!
Хлоп! Последняя доминошка опрокидывается навзничь!
В дурацком кино после этого киношная жена обычно собирает свои вещички и уезжает к подружке или маме, а муж, если жена осталась дома, хватает свою подушку и одеяло из прикроватной тумбочки и уходит в соседнюю комнату. Отныне, дескать, будем жить раздельно, играть в разных песочницах и спать каждый в своей кроватке.
Но наша жизнь на кино не тянет. Поэтому жена, хлопнув дверью, идет гулять с собакой, а я, чертыхнувшись, варю себе кофе. Через полчаса жена, вернувшись с улицы, говорит как ни в чем не бывало:
- Кофе вкусно пахнет. А мне не сваришь?
- Уже сварил. Тебе черный или со сливками?
У Шукшина в одном из рассказов есть чудесная фраза: «И в приступе дурной правды он сказал ему, что его жена спит с агрономом». Такой приступ может случиться с каждым. Тогда дурная правда крушит всё, что попадется на пути: дружбу, любовь, семью. Лучше если муж с женой вовремя вспомнят о том, что жить нужно друг ради друга, а не ради обывательской истины сомнительного качества. И собрать доминошки. В таком случае место дурной правды всегда займет правда народная: «Милые бранятся – только тешатся».