Глава 1.
Первое действие описать можно было очень просто. Оно крутилось у Линки в голове еще со вчерашней ночи, когда тусклый фонарь мелькая, таил в себе что-то волшебное. Неизвестно точно, кто и когда установил его на Боровской улице в Тюмени. Знают лишь, что фонарщик покинул эту местность еще в 1975 году. Тихо не кому не сказав собрал инструменты, и толстый кашель, который достался от бабушки, набил укравшими деньгами. Да, он был страшным вором, весьма хитрым, и прекрасно знал, как закрутить роман. Например с Феклой Степановной, матерью Лины он однажды, ну, как однажды, дочь помнила эту дату наизусть. Пришел, начал бросаться словами и соблазнив поцелуем увел ее в соседнюю комнатку. Каково было после маленькой десятилетней девочке, которая сейчас с некой ненавистью смотрит в запотевшее от тепла на кухни оконце? Хочется сорваться, скинув платок и вырвать этот самый фонарь из земли, но вот проблема, кирпичная дорога тогда потревожится. Она и в данные секунды в плохом состояние, а все из-за наплевательского отношения главного по району. Его ли это отговорка, что так улица, чем то напоминает пятидесятые года двадцатого столетия. Все равно все жители ждут того дня, когда колесо машины того человека застрянет в трещине, лучше бы это было после дождя.
- Мне не особо хочется довольно долго ждать вас, смотря на фарфоровую статую. На ней ведь не так вылеплен ваш нос, профиль совсем иной. Завязать руки тому, кто не проявил уважение моему герцогу. Ах, еще и глаза слишком большие, их пугаются даже придворные. У вас не такой пронзающий взгляд, а наоборот его легко переносить в своей душе…- то громко, то тихо «прыгает» Лина по словам. Ей надо научиться плавно переходить с мягкого тембра, на жесткий. Плакать не внутри, а по настоящему. Что бы живые слезы чувствовал ее голод по любви. Такова героиня, такова Калерия.
- Я спокоен, и не собираюсь убирать статую из моего двора. Мне будет приятно, что далеко по мне тоскует Калерия, черноволосая дама, с ушами, словно у эльфа!- с ухмылкой, уставившись в замятый листок, с оборванными краями произносит ничего не понимавшая сестра, одной рукой помешивая суп. Лучше бы так она мешала свои мысли в голове, разбираясь, когда надо хохотать, а когда быть серьезной. В довольно странной позе, поставив правую ногу на стол, а другую прямо, будто деревяшку с сарказмом улыбается.
- Я попросила тебя по человечески, Анастасия, помочь мне порепетировать. Зачем так уродовать текст, заменяя на «уши, словно у эльфа»? Мне доверили эту роль, в надежде на возрастание театра.- махнув рукой невысокенькая Лина встает на мыски.
- Так смешнее. Фу, ты вон соль из за тебя просыпала!- стала отряхивать фартук с заплаткой на сером кармане двадцати семилетняя девушка, внутри которая была намного старше неприятной внешности. Ненавидя свой кривой нос, она редко выходила в публичные места. Как то даже прикрывалась, сидя на первом ряду, смотря выступление привлекательной сестры. А мужчина рядом с очаровательным маленьким носиком, убрал с ее лица платок и хмыкнул. Если бы только у меня был такой отец, который сейчас наверняка шатается с этим кривым носом по Переулку, перехватывая красивых девок. Всячески она находила отговорки, ярко выражая недовольство, как сделала и сие минуты, облизнув палец- Я вообще не понимаю зачем эта ваше Дарьина Федоровна ставит постановки, которые выдумала сама, убеждая всех, что они в классическом жанре. Ну, ладно бы Шекспира играли. Хотя современный народ устал от классики, на дворе 91 год.
- Не тебе, не мне судить от чего народ устал.- отвернулась Линка, почесав затылок,- Классика жива и будет жить вечно.- Да, Дарьина Федоровна иногда глупейшие вещи пишет, например «Воробья из картона» мы тогда это взяли, как премьеру, но у нас же получилось.- появилась некая улыбка на лице, вспомнился катающийся на веревках Генка, сотрудник по театру.
-Перестань балаболить. Я твоих вкусов, сестра, не разделяю. Есть будешь?- тут же перевела тему Анастасия, взяв половник.
- Укроп положила?- уселась она за край деревянного стола, скатерка на котором давно была порезана ножом.
- Помню мамка три года назад тоже самое спросила, ты тогда в институте была, а пришла…- небрежно поставила она глубокую, но неполную тарелку, чуточку пролив.
-Вот, поэтому я в театр и подалась. Там ведь, как заходишь мысли совсем иные, светлые. Плакать хочется, когда в «Воробье из картона» Шриндальт падает, ударяется, и умирает словно по настоящему. А еще говорят актеры плакать учатся, так вот я не училась, просто играть надо с отдачей, как Генка. Я тебе это говорю, потому что поделиться хочу не с кем-нибудь из труппы, а с родным человеком.- отломила Линка кусок черствого хлеба, с аппетитом засунув в рот.
-Я тебя затыкать не стану, говори.- буркнула Анастасия с полным ртом капусты.- Ну, че ты замолчала, давай я уж тебе теперь о своей работе мемуары выскажу. Хочешь?
Линка с любопытством взглянула, хотя уже прекрасно знала, как сейчас начнет высказываться сестра, употребляя неприличные словечки, но все же решила послушать.
-Семь утра.-твердо начала Анастасия, плюнув в сторону, видно ей было тошно вспоминать этот день.- Этот вечный звук, что давит мне на нервы, ах если бы не мать, то со здоровой психикой сейчас бы жила и не на мясокомбинате работала. Лента остановилась, а тушка говядины прямо на землю повалилась, представляешь? Свалили конечно на меня!- еще раз плюнула сестра, подтерев нос.
- Люди не едят мясо не поваливши, верно?- усмехнулась Линка, надув щечки водой из прозрачного стакана.
-Я ж тебе говорю, не я виновата!- возразила сестра,- Суворов должен был смотреть, крутить дурацкий механизм. Павел Сергеевич не починит нормально, пока кому-нибудь по руки не двинет чертова железяка. А вот, когда это случится голову естественно мне оторвут? Тут и прилично выразиться нельзя, все внутри жмется. У Саньки Суворова тогда нога подвернулась, и упал прямо как в твоем «Воробье из картона». Ко мне руку тянет и шепчет, что там в тумбочке в рабочейской комнатке одна стекляшка, ампула с чем, непонятно.
Линка поперхнулась, взглянув на сестру, у которой колотилось сердце, спросив:
- И ты дала ему? Послушала?
- Он сам встал и побежал, вот такие одержимые людишки бывают .Меня за плечо Павел Сергеевич и выговор.- доскребла она ложкой последний кусок капусты.
Линке стало по правде жутковато, она вспомнила того приятеля Саньку, с работы Анастасии. Как прошлый Новый год вместе праздновали с русоволосым юношей двадцати пяти лет, по нему и не видно было, лишь синяки под глазами. Так это у многих так от недостатка сна.
- От твоих случаев у меня и роль из головы ушла! Ужас, все это.- сморщилась она, поставив тарелку в раковину.
- Это тебе не театр, в котором у кого-то роль не получается. У некоторых жизнь не получается.- ударила Анастасия рукой по столу, пошатнув ножку табуретки. Ее больше ничего не держало в кухне, так что можно было отправиться прилечь, откинув все мысли подальше.
Линка долго смотрела в ту сторону, на удаляющиеся шаги, что вскоре завернули за угол. Давно у них не было разговора по душам. То она на ночь оставалась в театре, то из сестры просто невозможно вытянуть слова…
****
Как говорит Дарьина Федоровна, стоит налить кружку молотого кофе, положить ногу на ногу, и пить, отхлебывая по глоточку. А в течении этих минут не отрывать глаз от сцены, если конечно вы находитесь за кулисами.
Пожилая женщина с отличной фигурой и черными кудрями, сквозь которые не видна седая голова, еще с десяти лет начала философствовать. Задумываясь над постановками собственных произведений, что она считала превосходными. «Меня бы обязательно приняли в любую редакцию, если бы я не была полностью отдана нашему театру»- произнесла она как-то, входя в здание своей мечты. Паркетные полы, ходя по которым на каблуках, раздается цоканье. Стены персикового цвета, с двумя арками, на которых тонко выведены белые узоры, напоминая ветви райского дерева. Два зала, где в одном идет спектакль, а в другом самый разгар репетиции со вторым составом. Картины Пикассо в рамках с золотым отблеском, без единой пылинки, развешанные по длинному коридору. Это была ее задумка, что пришла ей в голову одной ночью. Будто люди заходят в галерею знаменитого художника, где царит атмосфера того времени, и даже чуточку пахнет маслеными красками, а после попадают в театр. Уже, как второй год существует вся эта красота, под авторством великолепной Дарьины Федоровны Немковой. Женщины, которая поселила в своем сердце желание воплотить мечту в реальность. Прождав сорок лет, купив черные туфли, не на высоком каблуке она каждый день ходит, наблюдая за всей прелестью этого места. Один из лучших театров культуры в Тюмени- «Театр классической души».
Будь десять часов вечера она еще не ушла, словно чувствовала, как какой-нибудь ее ученик, молодой актер Генка в заляпанной рубашки выскачет из гримёрной и остановиться возле нее. Ну, не совсем остановиться, так вышло, что ему пришлось остаться переночевать в кресле, укрывшись костюмом его героя Шриндальта. Его с сегодняшнего утра мучало одно предложение. Но как-же подступить к несравненной Дарьине Федоровне, что бы она лучше ухватила его мысль.
- Не спиться? Геннадий, неужели вы решились поехать домой в столь поздний час. А вдруг на вас опять нападут хулиганы, позавидовав актерскому таланту. Мне придется прикрывать вас своим племянником из Сургута. Потом замазывать ваши синяки, и тратить дорогую пудру. Нет уж, дружок. Теперь после вечерних спектаклей, вы будьте так добры ночевать в Театре, что является для вас вторым домом.- спокойно начала разговор Дарьина Федоровна, обратив внимание на раскрытую рубашку, что была одета на таком молодом теле с приятным запахом чего-то необыкновенного.
Юноша покорно помахал головой. Заметив, что она прибывает в хорошем настроение решил все таки сказать, а точнее предложить, представив как просьбу. Как раз удобная атмосфера не давила на него, и ничто не мешало продолжить беседу.
- Мне не спиться не из за роли, которую вы отдали Линки, накричав на меня.
Дарьина Федоровна сложив руки на поясе тут же перебила:
- Я решила, что Алина Серпуховская будет лучше смотреться в образе мужчины, не смотря на ее женские черты лица. Отличный грим поможет. А тебе идут роли, вызывающие сострадании, как в «Воробье из картона». Особенно сегодня, я прослезилась и даже, признаться хотела броситься на сцену.
Генка расклеился от приятных слов в его адрес ,но возразил:
-Я не об этом, простите, что сбил вас и себя. В эту пятницу, через три дня ко мне приезжает близкий приятель из Москвы, повидаться. Так вот я подумал, не будите ли вы против разглядеть в нем маленький талант?
-Кто он по профессии?- взяла его под руку Дарьина Федоровна, в очередной раз почувствовав симпатию.
- Он радист. Специалист по передаче и приёму сообщений по радио.
Дарьина Федоровна усмехнулась, встав на против:
- Пойми, что же будет, если в моем театре будут: слесари, строители, продавцы и наконец радисты. Сказать: « Уважаемые почитатели «Театра классической души» не шумите во время спектакля!» это я и сама могу. И тратить свое время на человека, у которого вряд ли есть желание играть на сцене я не собираюсь. А если бы оно было, то сейчас мы могли его увидеть во МХАТЕ в городе Москве, прошу учесть.
-А вы мне верите?- неожиданно спросил Геннадий, не теряя надежду.
-Я всем артистам верю, во время спектакля.- умно с хитринкой произнесла Дарьина Федоровна.
- Так поверьте мне, что вы сможете разглядеть в нем изюминку, если пойдете на встречу. Посмотрите на него, послушайте монолог из «Воробья из картона». Я прислал ему по почте еще месяц назад ваше произведение. Его очень заинтересовал Леонард, не только как персонаж.
- Никогда не хвали человека, а то случиться так, что окажется лучше тебя самого!- задумалась она, почесав вески.- Завтра я постараюсь дать тебе ответ, но ничего не обещаю. Если солнце осветит окна гримерной и со шторами заиграет ветер, то знай, ты уговорил меня.
«Примет она тебя Савва, полностью уверен» - пролетело в мыслях Генки, обращение к другу. Осталось лишь дождаться утра, и что бы туча не закрыла солнце, как сегодня.