Невыдуманная история.
Котяра был крупный, жирный и рыжый. Макаровна звала его Сынком.
Когда я изредка приходила к ней покалякать о чём-либо, садово-огородном, Сынок обязательно возникал где-то к середине разговора. Полностью игнорируя меня, вальяжно разваливался у ног хозяйки, а та, польщённая оказанной честью, принималась перечислять достоинства своего любимца: красив, умён, ласков, мышей гоняет, цыплят не трогает.
Получив заслуженную долю комплиментов, Сынок поднимался и, брызнув в нашу сторону изумрудным взором, не спеша покидал веранду, где обычно и происходило наше с Макаровной общение.
Так продолжалось довольно долго. Но однажды – дело было в начале августа, зашла я к Макаровне, чтобы обменяться огородными дарами. С моей стороны - собственноручно выращенная, полуторакилограммовая дыня, похожая на огромную золотую пулю.
- Это вам, Софья Макаровна. Угощайтесь.
Макаровна, с явным удовольствием принимает подношение.
- Гарная, - говорит, покачивая головой, и втянув в себя великолепный цветочно-медовый аромат, повторяет: – Дуже гарная!
Бережно кладёт дыню на приставленный к колодцу стол – и срывается с места по направлению к летней кухне:
- Я зараз!
Отсутствует недолго, и скоро выходит из кухни с небольшим лукошком, наполовину наполненным некрупными головками репчатого лука.
Обмен, конечно, явно неравноценный, старуха скуповата, но делаю вид, что удовлетворена состоявшейся сделкой. В конце концов от меня – не убудет, а ей приятно.
Как всегда в подобных случаях следует приглашение - "поговорить". На сей раз, в виду прекрасной погоды - тихо, солнечно, не жарко – сидим на деревянных ветхих табуретах , прямо, посреди двора. Семидесятитрёхлетняя Макаровна - образцовая хозяйка. С удовольствием и не без зависти оглядываю чистый, обустроенный, весь в цветущих астрах и георгинах, двор.
Внезапно, в некотором отдалении, возле входа на летнюю кухню, замечаю какое-то шевеление. Прячась за ступенькой маленького крылечка, неприглядное существо - взлохмаченное и жалкое, смотрит в нашу сторону тусклыми, словно подёрнутыми плёнкой, глазами.
- Ой, что это? – в моём голосе звучит смесь жалости и гадливости.
- Что, испужалась? Не признала… – горько усмехается Макаровна. – Сынок это.
- Как Сынок? Не может быть! Тот самый? Что с ним случилось? Заболел?
- Да нет, не заболел… Порезали его…
- Кто, зачем? – внутри меня противно холодеет…
Странное дело! Не будучи слишком слабонервной - совершенно не выношу ничего, связанного со страданиями животных.
- Это оттого, что животные ассоциируются у тебя с детьми - пояснила мне как-то подруга-психолог. Животные беззащитны, как дети. Они не могут ничего сказать, объяснить…
Не знаю, возможно это так и есть. Но порой мне проще видеть больного взрослого человека, чем вынести взгляд страдающего животного.
Между тем, Макаровна продолжает своё грустное повествование. :
- Когда дрался с другими котами – ещё туда-сюда… Придёт - ободранный, в крови…
Конечно, накормлю, обмою… Через несколько дней – снова - красавЕц!
А потом, и кто его только научил? – женщина качает головой - повадился он соседским котам яйца отгрызать, чтобы, значит, не соперники ему были.
- Как отгрызать, совсем? - впервые слышу такое из кошачьей жизни.
- А кто ж его знает? Только хозяева котов страшно ругались… Вот Авдеич, с пятнадцатого дома, два дня назад косой его и порезал после того, как Сынок ихнего кота достоинства лишил…
Я слушаю, охваченная ужасом, а Макаравна неумолимо продолжает:
- Приполз ко мне – задние ноги волочатся, из живота кишки торчат…
- Ужас, какой! – перебиваю, не в силах выслушивать дальнейшие подробности, – надо было его к ветеринару сразу везти.
- Сразу не получилось. Пока до невестки дозвонилась, чтобы на машине с работы сюда заехала. А та сразу не смогла отпроситься.
- А такси вызвать ты не захотела – денег пожалела, - мысленно укоряю Макаровну, но вслух ничего не говорю. Нет смысла.
- И что ветеринар? – стараюсь поскорее узнать конец жуткой истории.
- Обработал раны, брюхо зашил, укол сделал – старуха безнадёжно машет рукой. – Сказал, что если б раньше привезли. А так – скорее всего, не выживет… В общем, кончается Сынок… – скупые слезинки скатываются по впалым морщинистым щекам.
- Жаль… - тоскливо смотрю в сторону умирающего кота. - А ведь такой красавец был!
В этот момент в злобном лае вскидывается маленькая цепная собачонка, выполняющая во дворе Макаровны роль стражника-осведомителя.
- Это соседка по абрикосы зашла, - отряхивается от горечи хозяйка.
Накрыв грязноватым полотенцем (чтобы угощать не пришлось) мою дыню, направляется к высокой калитке - открывать.
В сопровождении заливистого лая, во дворе появляется пожилая женщина с большим пластмассовым ведром.
- Мы сейчас на огород, по абрикосы сходим... А ты как? Может, с нами пойдёшь, угостишься – не очень активно предлагает Макаровна.
- Спасибо, у нас своих абрикосов некуда девать. Я лучше тут вас подожду.
Женщины уходят, а я продолжаю сидеть, наслаждаясь ласковыми солнечными лучами.
- Последние летние деньки… Скоро холодать начнёт – мысли текут лениво, с большими паузами… А жалко рыжего! Красивый был, хоть и наглый. Меня совсем не замечал.
Оборачиваюсь, чтобы проститься с умирающим кошарой- и почти с ужасом замечаю, что Сынок медленно ползёт в мою сторону. Его пристальный взгляд направлен на меня - и от этого становится не по себе. Мало ли что придёт в голову умирающему животному… .
Быстро встаю и, минуя подсобные строения, иду на огород – где растёт знаменитый в окрУге, ананасный абрикос.
- Вот и хорошо, что пришла. Набирай себе – Макаровна протягивает алюминиевую миску.
- Да нет, я только попробую.
- Да чего там пробовать - набирай. Такие - только у меня.
Нехотя, только чтобы угодить хозяйке, срываю с ветку пару плодов - крупных, зеленоватых, больше похожих на незрелые сливы, чем на абрикосы.
- Давай, давай, пробуй – Макаровна может быть весьма настырной.
Кладу одну «сливу» в рот…
- О-о-о! Какая прелесть!
И, правда, вкусно! Аромат - абрикосово-ананасный, а вкус и сочность, как у нежной сливы.
Макаровна довольна произведённым эффектом:
- Ты бери, не ленись. Домой отнесёшь, своих угостишь. Только с дерева не срывай, а с земли подбирай. Вон, как Петровна…
Скоро ведро Петровны и моя миска наполнены доверху, и мы разворачиваемся на узкой огородной тропинке, чтобы вернуться к дому. Причём я оказываюсь первой. И сразу натыкаюсь на что-то мягкое. Отт неожиданности вскрикиваю и отскакиваю назад.
- Боже! - На дорожке, неестественно-распластавшись, с безжизненно вытянутыми задними лапами – Сынок. Да я же чуть не раздавила его!
- Как он сюда попал? – оглядываюсь на женщин.
- Коты завсегда перед смертью со двора уходят – поясняет Макаровна. Видно, что она уже смирилась с неизбежной потерей.
- И собаки – тоже сбегають, - добавляет Петровна.
Не желая быть свидетелем смерти живого существа, перешагиваю через лежащего Сынка быстро иду к дому. Женщины – за мной.
Во дворе Макаровна предлагает Петровне посидеть, отдохнуть. Но та, сославшись на то, что собранные абрикосы надо обрабатывать - уходит.
- Ну, тогда хоть ты посиди. Денёк-то какой!
И вот опять мы восседаем посреди двора, обсуждая способы приготовления абрикосового джема. Попутно старуха сплетничает про соседей, жалуется на детей и своего великовозрастного внука, который иногда ночует у неё в доме, «объедая её».
Молча слушаю. Понимаю, что Макаровне нужно выговориться, и я для этого самый подходящий объект - почти не знаю персонажей её рассказов, а значит, никому ничего не скажу.
- Чего это он? – прерывается вдруг Макаровна, указывая на кота, который ползёт в нашу сторону. – Уже помирать ушёл, а теперь вернулся. И как только смог?
Поражённая такой странной миграцией израненного животного, молча смотрю, как кот из последних сил тянет своё почти безжизненное тело в нашу сторону.
Проходит ещё какое-то время, и вот Сынок уже возле нас.
Слегка отодвигаюсь вместе со стулом, чтобы не нарушать трогательную сцену прощания хозяйки со своим любимцем. Но Сынок, не обращая никакого внимания на Макаровну, приближается ко мне и обессиленный, замирает у моих ног.
Поражённые, смотрим на кота.
- Бедный, - всхлипывает старуха…
У меня тоже слёзы подступают. Получается, что он ползал всё время, еле живой, именно за мной? Вначале – от летней кухни к центру двора, потом – до огорода дотянул. А ведь путь туда - совсем не близкий. Теперь вернулся. Ну, коли так – пусть лежит, бедолага. Умирающему - всё дозволено.
А Сынок уже и на ступни мои прилёг. Сижу не шевелясь, боясь причинить умирающему боль неловким движением.
И вдруг… мысленно хлопаю себя по лбу. Как это раньше не пришло в голову? Сколько раз избавляла людей от экземы, трофических язв, всевозможных резаных ран. Кровь из проколотых вен движением рук останавливала…
Правда, грамотные люди до сих пор утверждают, что никакого целительного биополя не существует. А весь секрет излечения заключается в эффекте плацебо - внушении и самовнушении. Но ведь раненому коту никто ничего не внушал, ничего не обещал. А ползал он за мной, скорее всего потому, что энергию целительную почувствовал.
- Бедный котик! Если это так – то лежи, подпитывайся. А вдруг это как-то поможет?
О своей догадке Макаровне ничего не говорю, да она уже и не обращает внимания на Сынка. В селах к гибели домашних животных относятся довольно спокойно. Не хватало ещё из-за кошек-собак убиваться. Мало, что ли, других дел?
Так и лежал на моих ногах умирающий Сынок всё то время, что Макаровна посвятила рассказам о местных делах.
*******
Через несколько дней, хлопотливая хозяйка принесла мне ведро груш-лимонок, которые нападали к ней с соседского участка. А взамен попросила розовых помидоров и кавуна – «на пробу».
Обмен опять был явно неравноценный, но я не отказала. Пусть считает, что дачница глуповата, а она такая умная.
Когда крупные тяжёлые помидоры наполнили доверху совсем не малое ведро, Макаровна поняла, что на большой арбуз сил ей уже не хватит. Пришлось мне самой нести «кавун» к её дому. Благо, путь был недолгий.
Как только вошли во двор, первое, что бросилось в глаза - тощий рыжий кот, лежащий у двери летней кухни на тёплых кирпичах маленького крылечка.
Я остановилась, не смея поверить своим глазам:
- Это что, Сынок там лежит?
- Сынок, а кто ж ещё? - голос Макаровны звучит буднично. – Не сдох чего-то… Уже и есть потихоньку начал. Может, совсем поправится? Вот будет чудо!
Послесловие. Поскольку история абсолютно правдивая, хочу рассказать о дальнейшей судьбе её героев.
"Сынок", действительно, совершенно поправился. Но после ранения перестал ловить мышей и драться с соседскими котами. Как-то помудрел и постарел.
Я - лишний раз убедилась, что биоэнергия действиетельно существует, чтобы там не говорили учёные мужи.
А Макаровна умерла прошедшей осенью. Я узнала об этом спустя несколько месяцев, так как дружба наша прервалась в 2014 году. Макаровна оказалась на стороне Майдана. Она была родом из Западной Украины. И со мной, "москалькой". не пожелала продолжать отношения.
На фото автор.
ТАТЬЯНА ШЕЛИХОВА-НЕКРАСОВА.