«Пони бегает по кругу
И в уме круги считает», – надрывалось Дорожное радио.
Ольга чувствовала себя именно такой - заезженной, усталой пони, у которой вчера, сегодня и завтра не было в жизни ничего, кроме работы.
Не хватало только еще споткнуться и упасть в бесконечном марафоне….
Но, похоже, она все-таки споткнулась...
Как там сказал хирург:
«Косметика не пострадает…»?
Но что он, мужчина, понимал в женской косметике?..
И одно то, что вероятность операции была все-таки велика, наводило на мрачные тяжелые мысли. Серым траурным силуэтом впереди маячила неизвестность.
Придется менять планы, брать отпуск и проходить длительное обследование. Ждать бесконечных результатов, нервничать. И снова ждать, надеяться, бороться…
Как там: «жизнь – борьба»? А не правильней ли сказать в ее ситуации: «борьба – жизнь»?
Возвращаться домой не хотелось, и Ольга не заметила, как доехала до пригородного лесопарка.
Вышла из машины, и ей вдруг неудержимо захотелось заблудиться!
Затеряться, спрятаться в глубине прохладных алей и тропинок от всех проблем, а еще более, от себя самой, такой несчастной, слабой, беспомощной.
Как странно, что совсем рядом с шумным суетливым мегаполисом была совершенно другая размеренная, но полнокровная, насыщенная всеми оттенками запахов, красок и звуков жизнь!
Май торжествовал и звенел нестройным оркестром птичьих голосов, тормошил, будоражил застывшую душу. Снизошло откровение: вот где настоящая гармония и смысл! То, может быть, ради чего стоило и жить, и бороться!
Ведь человек тоже, не что иное как частица всего этого праздника жизни. Только однажды, в суете буден оборвав ниточки, связывающие его с природой, с ее законами, он становится беззащитным, зависимым и… больным.
Сквозь просвет уже во всю зеленеющих берез и кустарников показалась река.
Тихий всплеск воды, еще один, еще!.. Песчано-галечный берег кромкой губ жадно ловил нежную влагу волны, игриво ласкавшуюся и тут же ускользающую в течение вечности.
Ольга невольно залюбовалась миллионами сверкающих солнечных бликов на ряби волн, таких ярких, что хотелось зажмуриться и еще… заплакать. Заплакать от переполнявших ее, таких противоречивых чувств.
Почти у самой воды нашлось старое поваленное дерево, уже неизвестной породы. Массивный корявый ствол показался уютным и удобным.
Сидя здесь, она могла все обдумать и попробовать успокоиться.
- Реченька, речка, успокой сердечко…, - взмолилась страстно, горячо, мысленно сливаясь с тихим течением, солнцем, зеленью и пением птиц.
Она еще не знала, как, каким образом, но теперь непременно будет выкраивать время, между посещениями кабинетов врачей и процедурами, чтобы приходить сюда, как можно чаще, а если получится, то и каждый день.
И она приходила, иногда обессиленная, упорно цепляясь за надежду, которую ей дарила природа.
День за днем что-то неуловимо менялось вокруг. Буйное цветение мая, с головокружительными, пьянящими ароматами, окунулось в знойный парной июнь с жарким дыханием земли. А та, пышнотелая, томная, разряженная в роскошные радужные сарафаны, расцвела, точно девица на выданье.
Июль утомленный короткими, но частыми теплыми дождями и грозами, с растрепанными кронами, смущенных, словно загулявших берез, умыто подставлял листву радушному солнцу, готовому тут же осушить слезы от непрошеных туч, приласкать, утешить….
Но результаты обследования оказались неутешительными, Ольга легла на операцию.
Наркоз, провал, пробуждение.
- Удачно? Я буду жить?
- А что с моим лицом? О нет! Зачем я только проснулась….
Казалось, прошла целая вечность, жизнь поделилась на до и после, а река, все так же играя бликами на солнце, бежала себе, как прежде, куда-то в неведомое.
Налетел прохладный ветерок, внезапным порывом перехватил дыхание, растрепал челку, раскачал ветки рябины. Полыхнули в глазах рыжестью горсти почти созревших рябиновых горьких ягод.
Обожгло-ужалило неизбежностью осени. Все отчетливей просматривались ее приметы.
И приметы осени жизни….
«Осень жизни», - Ольга попробовала эти слова на вкус. Они были кисловато-терпкими. Пахли яблоками, пьяной медовухой, увядающим разнотравьем и горчащим одиночеством, Так пахнет сорок лет твоей жизни - такой длинной и короткой одновременно.
Короткой, потому что ее так и не хватило, чтобы из всех мужчин в жизни Ольги, случился тот единственный, которого загадывала и ждала.
Она прикрыла глаза, погрузившись в невеселые мысли.
Внезапно на противоположном берегу реки деловито громко и одновременно тревожно загоготали гуси.
Целая стая!
«Они, наверное, уже на юг собираются», - подумала Ольга. Вот и еще одна примета осени.
Почему-то вспомнилось «Путешествие Нильса с дикими гусями».
Вот бы и ей с ними! Пусть бы волшебник превратил ее в серую дикую гусыню! Эх! Но пока что, судя по всему, хитрая ведьма-судьба отняла у нее сразу и молодость, и красоту….
«Ну, да! Я же просто заколдованная принцесса!». Эта абсурдная мысль, неожиданно принесла облегчение, и робкая улыбка тронула губы.
Пусть ей сорок, и шрам на лице – уже реальность, и на всей земле не отыщется ни одного принца, готового снять с нее поцелуем злые чары, но теперь она снова могла мечтать.
Отпуск подходил к концу, и Ольга не упускала ни одной возможности прогуляться к реке.
Какой же сюрприз ее ожидал, когда на другой день, она обнаружила стаю гусей вблизи своего поваленного дерева!
Теперь она могла рассмотреть их вблизи. Гусей было не меньше трехсот, этих горделивых важных птиц! Ольга сбилась со счета и тихо, затаившись, завороженная стояла в ближайших кустах. Но гуси, словно что-то почуяли и степенно, неспешно, похожие на маленькие старинные суденышки-ладьи, стали отплывать от края берега.
«Эх, жаль, не догадалась захватить камеру», - расстроилась запоздало Ольга.
- Щелк! – раздалось где-то в метре от нее.
Она вздрогнула и оглянулась.
- Щелк! – фотоаппарат запечатлел ее перепуганный взгляд.
Все сразу - удивление, смущение, гнев, обида, подкатили к горлу. Она чуть не задохнулась от такой наглости. Рука машинально потянулась к шраму, прикрыть!
- До свадьбы заживет! – понял ее жест высоченный нахал с рыжеватой бородкой на загорелом лице.
В его серых глазах прыгали озорные искры, и смотрел он так светло и открыто, что сердитые слова так и остались на ее перекошенных от возмущения губах.
- Вы куда-то пропали, и я боялся, что больше не увижу Вас никогда.
- Но разве мы знакомы? - Ольге показалось, что она спит и слышит свой голос, будто со стороны.
- Гоша, - представилось видение так, что Ольге захотелось ответить «Катя!».
До сих пор она знала только одного Гошу, того, который «он же Гога»…
Но внезапно она весело улыбнулась и сказала:
- Оля!
Именно так! Уменьшительно-ласкательное – Оля!
Она так устала быть сильной, карабкаться, бороться, побеждать, что рядом, пусть и с незнакомым мужчиной, ей захотелось стать маленькой и слабой.
- О-ля! – повторил он, - как мелодично! Вам очень подходит! А я тут бегаю в этом парке, давно, с мая месяца. Все вот не решался…, а потом Вы пропали….
- Да, на десять дней, - уточнила она.
Порывистый ветер задорно взъерошил ее челку, охладил, освежил запунцовевшие щеки, заставил дышать часто, восторженно, счастливо.
Конечно, она не знала, что будет потом, когда-то, завтра…, но теперь и сейчас точно была уверена, что принцы существуют, и жить, и мечтать стоит!