Глава 9
Савой
А вот что если приехать в офис ночью? Вырвать из пачки пару штук, уже ПОСЛЕ того как сочтут – и дёру в аэропорт. Вот будет казино Метелица. Заметелица.
Если вылечу сразу, ночью же, только к обеду на следующий день поднимут шум, да и то, если заметят. Они ведь не бросятся сразу деньги считать, с чего бы?
Подумают, я проспал снова. Или сдох от передоза. Они уже все подозревают недоброе.
За мои упокоенные в последнее время вечным опиумом очи, шеф дразнит меня "Dreamy Poet" - тут двусмысленность, как во всем приходящим к нам из Англии, можно понять как поэт-мечтатель и поэт-засоня.
Итак, время есть до обеда. Это достаточная фора. Успею долететь до Москвы. Потом сразу на питерский поезд, загашусь у Дашки с Андреем. А через неделю, обратно, в Москву. А она большая, Москвища-то. Пусть ищут маленького человечка. Говорят в Москве паспорт можно купить прямо в переходе метро. Свобода!
А вот если все же поймают! Посадят ведь, непременно посадят! В армию-то идти совсем душа не лежит, а тут тюрьма! Все в наколках, звери, не люди. Никакое бабло этого не стоит. В жопу. В жопу. Это все мне снится. Опиумный сон.
И так все нормально. Все хорошо. Все отлично. Ну, почти все, сейчас только вот догонюсь по прилёту остатками раствора в туалете, и будет рок-н-ролл.
Совсем мозги что-то отказывают в последнее время. Надо поспать подольше. И трезвым.
***
Целый день меня лихорадит. Уже и бабло отдал шефу, и самолёт разгрузили, и в офисе для виду покрутился.
Все накатывает и накатывает сатанинская мысль. От чего не забрал бабки, кретин? Лох! Прям в руках ведь держал птицу счастья.
Любишь Веронику? Это так-то ты её любишь тряпка, трус! У тебя ведь такой шанс был, такой шанс! А ты? Обосрался! Ни кого ты не любишь, кроме шкурки своей.
***
Едем с Вероном в такси. Везу её домой. Приболела немножко девочка, грустная такая. Жалуется на завистливую Глорию, которая с ней не разговаривает из-за Вероникиной новой юбки. Какие счастливые, вот же проблемы у них. А я как Гамлет сегодня страдаю.
- Веронича, представляешь, там, в офисе сейчас двенадцать тысяч баксов!
- Серьёзно? А ты откуда знаешь?
- Да я сам их привёз с Москвы. Во такая пачка, прикинь! Вот бы её нам!
- Да, здорово, конечно. Но вот ведь всё же – какая сучка эта Глория!
Милая, наивная моя Вероничка! Как же я горячо люблю тебя тогда!
Именно в этот момент и принимаю решение. Сделаю моей принцессе сюрприз. Ох и обрадуется же, дурёха! Верх всякого кайфа – сделать приятное любимой. От оргазма в постели до бриллиантовых серёг. Задействованы одни и те же центры.
Мы, мужики, дарители по своей сути, а не получатели! От нас исходит, а они благодарно принимают.
На всех уровнях.
Для меня, друзья, трудно бывает принять решение. Но как только я его принял – все. Я – машина. Я попру вперёд. Устанете останавливать. Вперёд. Пока не пробьюсь или не разобьюсь в кровь. Но вперёд! Я смелый, сильный, я просто супер!
С трудом дожидаюсь, пока такси доедет до её дома. Вскользь целую Веронику и погоняю таксиста "Жми назад!"
Гони в офис, лукавый ямщик. Мне нечего больше терять.
К моему приезду офис уже пуст. Гуля, которая по всячески поддерживаемой ей же легенде, уходит якобы позже всех, видимо отвалила сразу следом за нами.
Иду на вахту за ключами. Вахтерши давно уже привыкли ко мне. Я часто так возвращаюсь в офис после всех. Приворовываю сум-купоны или ключи от квартиры. Вахтерши привыкли. Такой приветливый молодой человек.
Думаю, двух штук нам хватит за глаза. Ну, может двух с половиной. В конце концов, если бы мне платили, как платят за такую же работу в Штатах, откуда собственно и моя фирма, я бы уже заработал больше двух с половиной. Вот ведь аферюги какие! Оборудование здесь пихают по мировым ценам, а зарплату платят по каким-то пакистанским. Унизительно они с нами. Да они должны мне эти две с половиной штуки! Что это за хрень? Я работаю не хуже американца. А если станут возбухать, расскажу где надо о подробностях традиций казахской национальной охоты.
Кабинет босса всегда остаётся открытым, а сегодня он его закрыл! Как назло.
Вот непруха.
И вот ведь глупость – дверь-то стеклянная! Ну и зачем же ты её закрыл, кровопийца, стекло же выбить - пара пустяков. Скотина альбионская.
Но тогда мой план летит коту под хвост, разбитое стекло заметят гораздо быстрее чем, скажем, пару десятков купюр из толстой пачки. Облом. Всё-таки не зря ты дверь закрыл, бульдог английский! Спасло это тебя сегодня! Ладно, так тому и быть. Не судьба. Увы.
Ну и слава богу! Ну и чёрт с ними с деньгами. Подумаешь. А дышать-то как легко сразу стало!
Сдаю ключи. Ловлю такси. Домой. Спать.
Домой, мать твою растак.
Проехать мимо Юриного дома просто так не могу уже давно. Привязался к нему каждой клеточкой, каждой молекулой своей познавшей тягучий опиумный звон. Тело реагирует на этот дом реакцией профессионального зомби.Дом Юры вызывает физическую зависимость организма.
Беру сразу пять граммов, к великой радости Юрца, но тут же и обламываю, бадяжить раствор не буду, бесплатный проезд на подножке отпадает.
Пока ворчащий себе под нос Юра ходит за кайфом, "отрабатываю" у него с балкона старенькую стамеску. С чёрной эбонитовой ручкой. Лежит она как-то уж совсем плохо - сама в руки просится.
А как ещё вытащить из двери шефа эти треклятые стекла? Вытащу их аккуратненько, а потом снова вставлю, а? Хитро?
***
После устранения Мастерских промка полностью стала красной. Воровской ход, конечно, но только номинальный.
Смотрящий теперь у нас – андижанец Бахти, по прозвищу Пухлый. Чем-то на экс шеф-повара Мурода смахивает. Дипломатичный донельзя. Трясётся за место. Даже с петушнёй старается вежливо разговаривать, я уж про нашу гадскую организацию молчу. Таит надежды подольше продержаться на теплом месте. Ну и пусть сидит, плов кушает. Лишь бы не мешал под ногами.
Дядиному бизнесу на папской промзоне теперь не рискнёт угрожать никто.
Под контролем Булки довольно регулярно в печь входят левые тележки неучтённых галош. Не пара и даже не лоток - тележка. Это несколько сотен пар, друзья. Трактором приходится вывозить. Под охраной опера Валиджана.
Также работает без особых сбоев продуктовый лабаз Бибикова. Привилегированные граждане промки регулярно покупают набор из сырых продуктов.
Довольно часто и я с Алишером вышвыриваем в жилую серьёзные партии конопляной дури.
Это все превращается в обыденность. Дядя уже даже не улыбается, когда я инкассацию в его стол произвожу. Скоро, наверное, установит нам план выручки. Острота борьбы и риск запала практически исчезают.
Тоска.
Все превратилось в рутину, а это страшная вещь в зоне. Рутины и так хватает. А хочется чего-то для души. Развеять тоску по воле. Оторваться.
Очень кстати сажают Подсекаева. Выпускник питерского института точной оптики и механики, классный собеседник, начитанный, грамотный, по-питерски ненавязчиво интеллигентный. Приехал в Ташкент за планом. Думал тут как во времена СССР - и плана дадут и пловом покормят. Купил у подставного барыги, взяли прямо на выходе из подъезда. Семь лет. Велком ту Поп.
Он быстро разбирается в обстановке и начинает водить с нами дружбу. Со мной в основном, не с Дядей.
Даёт блестящие экономические советы о вещах, которые бы в жизни не открылись моей прокуренной вечно голове. Грамотный, нечего сказать.
В ту пору открылась в Андижане первая в Ферганской долине FM станция "Эхо Долины".
В бытность мою настоящим москвичом, я привык к FM, а для многих тогда это было чудо, особенно в зоне.
Подсекаев все ужи мне прожужжал! Затяни детальки по списку, будишь FM круглосуточно слушать. Надо бы вам сказать, что радиоприёмники в узбекских зонах под запретом.
Ну, принёс ему Гансяра цацки эти – микросхемки, конденсаторы, сопрюшки, так Подсекаев, левша, за сутки мне чудо явил. Всегда таким людям завидую.
Из маленького, подклеенного скотчем динамика голосом кончающей в первый раз в жизни девульки, застонала Алсу. "В ту ночь когда ты мне приснился, я все придумала сама".
Всё сама она придумала, рыбка моя!
Так, знаете ли, сильно захотелось от этого нежного голоса дрочить. Когда несколько лет вы практически не видите живого женского тела, то вскочит жёстким торчком и от голоса девичьего.
Наказывают лишением свободы. А не лишением естественных физиологических потребностей. В зоне можно дышать, принимать пищу, пердеть после этой пищи, но вот насчёт нормального секса с женщиной – тоже лишение. Восемь лет лишения секса. Гуманно, правда? Вот что делает наказание в сотню раз страшнее. Свобода вещь довольно абстрактная. А вот о женщине такого не скажешь. Самая конкретная штуковина на свете.
Если ты не успел жениться официально, то даже раз в полгода на долгосрочном свидании не сможешь подышать женщиной. Это нормально для здоровья, да? Особенно для здоровья психического.
Если уж сажаете, сажайте в такую тюрьму, чтобы лоховатый офисный планктон, вроде меня, случайно туда попав, не становился профессиональным, слившимся с органами, как все профи, преступником с вывихнутой психикой. Сейчас перед совершением преступления я только гляну в кодексе сколько светит, и если меньше пятёрки, скорее всего, раздумывать долго не стану.
Целый день, положив на все, слушаю попсу. Вернее Алсу.
Когда сидишь легко научиться мысленно путешествовать в пространстве и времени. Я то в Москве с Вероникой, то дома, то у компа в офисе.
А приёмник это машина для таких путешествий. Каждое слово, каждая песня это трип. Подальше от колючки, запретки и собак. Не выдержал, забрал это паукообразное, с торчащими проволочками сооружение в жилую. Я - старый контрабандист.
А по Эху Долины круглые сутки музыка! Какой уж тут сон. Одно плохо – народу набилось послушать до чёрта. Затаили дыхание. Особенно когда Алсу до оргазма доходит. А гоняют её каждый час.
Под утро желающих купить чудесную машину с сексуальным голосом было хоть отбавляй. И чего только не предлагали! Чай, сигареты, бабло, тушёнку, кайф, место в графике на длительное свидание с близкими, продай и всё!
Так благодаря гению Подсекаева и голосу Алсу в Стукач Инкопорейтид появился департамент высоких технологий.
Разместил я мастера в просторной мутановской мастерской. Художник тоже немедленно стал поклонником новомодной певички и питерского кулибина. Теперь его братец будет вместо анаши радиодетали таскать. Без запала. И почти так же выгодно.
Заказов на приёмники поступила куча. Особенно от блатных. Каждый барачный непременно мечтал о своей маленькой электронной алсу, причём раньше, чем соседи.
Менты тоже, суки, быстро среагировали на вновь возникший рынок. Палить стали приёмники наши направо-налево. И тут же продавать их обратно несчастным владельцам. Не отходя от кассы.
Поэтому сейчас Подсекаев работает над моделью встроенной в прикроватную тумбочку. Если запалят – пусть с тумбочкой волокут в своё логово.
Слава о Подсекаеве скоро доходит и до ментовского посёлка. Теперь у Мутана кроме конвейера по сборке приёмников ещё и телемастерская. Прут, потея, свои старые дебиляторы на ремонт. Так же идет сборка каких-то экспериментальных сверхчусвительных телеантенн. Я не вдаюсь в технические подробности. Просто слежу, чтоб Подсекаева не беспокоили по-порожняку.
А контрольный пакет акций новрй фирмы, как всегда, в столе у подполковника Умарова К.К.
***
Ни хрена не могу руками делать. С детства. Это у нас семейное. Отец тоже гвоздя ровно в стену не вобьёт. Наследственность. Можем только языком трещать на собраниях. Стыдно просто.
Бьюсь с кретинской стамеской уже целую вечность. Стекло приколочено к двери такими реечками фигурными, простите уж, не знаю, как их величать, по плотницкому не обучены мы. Сковыриваю их потихоньку, стараясь не повредить. Теперь стекло надо вылущить.
От блин, порезал палец о край! Вот так и оставляют следы на месте преступления! Отпечатков то моих в офисе до хрена, но это норма, я же здесь работаю, а вот кровь на стекле это улика! Да ещё опий найдут в крови. Его там столько, что мою кровь можно использовать для наркоза безнадёжно больным.
Натираю стекло и дверь.
Так. В офисе шефа лоховской сейф. Его комбинацию, наверное, кроме Дины, уборщицы, и по совместительству кухарки босса, знают в конторе все до одного.
0128 АТВ.
Номер машины шефа. Старый форд-фиеста, которому сэр Мартин доверяет как самому себе.
0128. АТВ.
Ни хрена!
Надо помедленней, а то руки дрожат.
0.1.2.8.А.Т.В.
Да что же за скотство?
Поменял код! Поменял код, сукин ты сын! Ай ты беда-то какая, господи! И дверь в кабинет закрыл, и код поменял. Хороший начальник. Умный.
Сажусь на пол, прямо на ковровое покрытие пола кабинета. Приехали. Можно, конечно, поковырять стамеской этот сейф, он, похоже, не толще почтового ящика, да ведь заметно будет! Весь мой план тогда к чёрту!
За пару тысяч незаметных баксов хрен они куда заявят, побоятся, что запою у ментов о теневых нарушениях фирмой узбекского экономического законодательства. А вот за взломанный сейф будет скандал. Дешёвый детективчик. Ловить меня будет весь СНГ, разумеется. Может и интерпол подключится.
Не судьба. Может и к лучшему, а?
Топаю на кухню. На предмет "чо пожрать" в холодильнике. Хотя больше хочется приляпаться, а не жрать. Завариваю горячий чай и швыркаю с ним грамульку ханки. Быстро должна лупануть на голодный желудок.
Потом поливаю цветы, как последний идиот. Зачем?
Ну что домой ехать теперь? Да. Вот тупость. Грабитель-неудачник. Офисный ковбой.
Что я за человек, совсем ничего в жизни нормально сделать не могу. Клоун несчастный! Медвежатник хренов. Так и останусь на всю жизнь среднестатистическим человечишкой. Украсть вот тоже – пару штук из двенадцати, как крыса, обгрызть и сбежать, хвост поджав.
Крыса и есть.
Мужик за Веронику перестрелял бы пол-банка, динамитом бы стены повыворачивал, только чтоб ей приятно сделать, а ты, трус, тут за две штуки ведёшься! Все у тебя расчёт. Никакого полёта, искусства, фантазии!
Брать – так всё! Всё ****ь!! Сейчас или никогда!
Порывом влетаю в офис босса. Код ты поменял, скот в твидовом пиджаке? А вот такой вариант не продумал? А? Мудак оксфордский!
Забираю весь сейф. Это решение достойно Македонского. Весь сейф, что тут чикаться?
Он превосходно умещается в саквояж с набором для стенда для участия в выставках .Рэнк Ксерооокс! Саквояж-айболит.
Вот так. Настоящие мужики крадут сейфы целиком. Переходим ко второй части марлезонского балета. Ханка догоняет и добавляет радости.
Вероника, моя, Веронича, мы почти у цели. Москвичкой у меня теперь станешь! Столбовою дворянкой!
Аккуратно вставляю стекло обратно в дверь. Зачем? Спросите что полегче.
Зачем-то стираю наивно свои файлы на компе. Хоть хард драйв разбей подумают сразу же на меня и будут правы.
Выключаю свет. Ставлю офис представительства на сигнализацию. Спрятав саквояж за большой урной, сдаю вахтерше ключи. Счастливого дежурства вам. Доброй ночи.
Теперь. Что теперь?
Сначала надо от сейфа избавиться. Неуклюжий и тяжёлый как моя жизнь. Еле дотащил его до квартиры фирмы. Чиркаю теперь по нему стамеской, пытаюсь поддеть дверцу.
Это одно название – сейф. Несгораемый ящик какой-то. Сейчас мы тебя откроем. Но повозиться пришлось минут, наверное, сорок.
А вот они. Баксы. Много. В конверте с надписью "Ural".У меня зарплата сто двадцать. Плюс подпитка из стола Гули. А тут пачуха! Двенадцать звонких тысяч.
И – ни ничего, ни какой радости. Суета какая-то. Спешка. Обыденность. Казалось бы - сбылись мечты. А на сердце пустота, чувство, будто в лотерею проиграл опять. А ещё желание вмазаться с лёгким передозом. Так чтоб глаза полу закрывались. Регулярное желание в последнее время.
Но я уже решил – всё. Всё. Сейчас доем остатки хандры – и в аэропорт.
На первый же рейс. Заеду только с бабушкой попрощаюсь.
Веронику-то увижу, вызвоню в Москву, а вот доживёт ли бабуля, за все жизнь меня ни разу ни в чем, ни упрекнувшая, ни знаю...
Приехал. Кинул в саквояж смену белья, англо-русский словарь и бритву. Фаршировал всё это дело баксами, как слоеный пирог. Каша из трусов и покойных президентов. Ручная кладь для путешествия в один конец. One way.
- Опять в командировку, а, бабушкин внук?
- Угу. В командировку. В Москву. В Москву-уу, говорю, бабуль!!
- Носочки тёплые надень! Замёрзнешь.
- Да там теплынь уже! Теплынь уже, говорю!! Бабуль, я тут денег тебе оставлю. Вот в книжку вложил, видишь? Это доллары!
После того как за одну ночь дефолта от её двадцатипятилетних накоплений на мою свадьбу, у бабушки оставили сумму достаточную для покупки двух булок хлеба, она утратила веру в государства и правительства.
- А их у нас беруть разве где? Доллары эти? Куда же мне с ними-то?
Бабуля смотрит на доллары как на обёртки от "Мишки на севере".
- Ты вот что, недолго там по Москве болтайся. Скоро малина пойдёт на базаре. Я вот в тую пятницу пенсию получу, куплю тебе малинки-то! Закручу в этом году и малинки и смородины с кружовничком. Сахар хоть они опять по талонам сделали, я скопила, на варенье хватит.
А меня вдруг начинают душить слезы. Что это за глупость я затеял? Почему ни о ком не подумал? Весь мир вокруг уничтожен. Напрочь.
Придётся лепить его заново.
Вытряхнув из карманов все узбекские фантики и добавив пару сотен зелени, крепко целую мою Ксению Ивановну и вылетаю в подъезд. Не время раскисать. Совсем не время. Скоро за мной будет охотиться вся узбекская милиция.
Нужен самый первый рейс. Срочно. По неопытности и имея представление о работе ментов только из фильмов типа "Петровка, 38" мне кажется, что через несколько часов из-за меня перекроют все аэропорты, дороги, вокзалы. Надо успеть уйти. Скрыться.
По работе часто приходилось добывать срочные билеты для всех и вся, поэтому иду прямо в депутатский зал. Он теперь называется ВИП. Перестройка и новое мышление. Вип-кассирши вампиры меня хорошо уже знают.
- Тёть Женя, добрый вечер, когда у нас Москва ближайшая?
- Тебе шесть шесть восемь? Через семь часов тридцать две минуты по-местному.
- А какой ближайший вылет на Россию?
- Куда тебе на Россию?
- Да все равно – куда... Поближе к Москве!
Перещёлкивает клавишами. Зевает, едва прикрыв золотозубый рот.
- Самара есть, Аэрофлот - 5618, снимать бронь?
- Да-да, снимайте тёть Жень. Когда вылет?
- Через пятьдесят минут. Бананов связку не прихватишь с Москвы?
- Обязательно, тёть Жень, не знаю только когда вернусь.
Продвигаю ей сотню в окошко.
- Чот много, а, новый русский?
- За бронь.
Самара так Самара. Пусть будет Самара. Лишь бы подальше от Узбекистана. Поскорей.
В самолёте тоже как-то все буднично. Будто ничего не случилось в мире. А мир практически разрушился до основания. И меня это больше печалит, чем радует.
Хотя сам я ещё заторможённый. Ещё под наркозом. Это же мой рейс в новую жизнь! С Вероникой! Бодрей, бодрей, выше голову, товарищи!
Двенадцать тысяч рядом с застиранными трусами. Улов века.
Ну и что? Дальше что?
Скоро в Москве буду жить.
Ну и что? Подумаешь, Москва!
Наверное, это от опия. Отсутствие радости. Омертвелость эмоций. Соскочу с этой дряни в Москве! Обязательно.
А зачем? Денег теперь хватит хоть капельницей его гнать. Зачем это всё, а?
Пытаюсь уснуть, свернувшись в кресле. Передо мной пятно плохо смытой с кресла блевотины пассажира предыдущего рейса.
***
Начальник оперативной части в каждой зоне – всегда по совместительству агент госбезопасности. Эти ребята не могут допустить возможность независимого существования других силовиков, кроме них. Так было и будет ещё очень долго. Контора вечна как Ватикан.
После благополучного развала Союза беловежскими синяками, КГБ Узбекистана превратился в СНБ. Службу Национальной Безопасности.
Интересная особенность узбекский СНБ – 90% штатных сотрудников – русские, татары и корейцы, а не представители коренной, освобождённой от ига российского империализма национальности. Опричники, одним словом. Как латышские стрелки Ильича.
Именно в ташкентскую контору СНБ с докладом ездит каждый месяц и наш Дядя. Как и другие “дяди” новых независимых узбекских зон.
Проверенный способ управления государством. Обкатанный ещё Дядей Иосифом – гражданин или должен быть стукачом, или сидеть в тюрьме, или пребывать в ссылке, или прятаться от всех с судимостью или и то и другое, и третье вместе взятое – идеальный вариант. Запуганный подобострастный стукач с судимостью. Стучать ты можешь не стучать, но гражданином быть обязан!
Когда в кабинете у Дяди появляется дорогой кожаный кейс, это сигнал, что он скоро отбывает в Ташкент. Значит нужно срочно тащить отчёт на бумаге узбекского и американского госзнака. Наверх. Мой труд вливается в труд моей Республики. Узбекское экономическое чудо. Кто-то несёт нам, мы несём Дяде, Дядя волокёт куда-то наверх. Похоже на разворовывающих забытую булочку трудяг-муравьёв.
Мы хорошо исполняем свою социальную роль - регулярно и без сбоев провожаем Худого с его чемоданчиком в Ташкент.
За это пользуемся пресловутыми "гражданскими свободами". Нам можно больше свобод, чем другим.
Правда бабло и безнаказанность нас несколько разобщили. Видимся только по оперативной необходимости.
Булка – живёт теперь в кабинете мастера хим.участка Бургута, и, под моим влиянием читает Булгакова, положив ноги на стол лейтенанту МВД Республики Узбекистан. Звание у Булки выше. Ему можно. Он как-то признался мне по-секрету, что освободившись пойдет в вечернюю школу. Мечтает написать книгу про малолетку и ваще "чтоб не хуже чем у Михал Афанасьича".
Бибик, всегда стрёмный донельзя, пользуясь служебным положением, закармливает и растлевает в своей каптёрке за кухней малолетних пацанов-проституток, слишком уж слабых на кишку, и за это в прямую кишку же и получающих. "Кто-то должен стать дверью, а кто-то замком, а кто-то ключом от замка". Такой вот не чуждый артистизма декадент наш нынешний шеф-повар.
У меня тоже новое хобби. Я рисую копию с Ирисов Винсента Ван Гога, хочу показать этому бездушному копировщику Мутанову, что именно хотел сказать Ван Гог. Копировать не трудно, главное время и сосредоточенность.
Когда курну анаши, мне всегда кажется, что я точно знаю, о чем хотел рассказать миру мятежный Винсент.
По ходу спорю с копошащимся здесь же Подсекаевым. Он не патриотично считает, что узбекская система управления народо-государством приживётся и в России. Нужно реставрировать монархию и не заморачиваться. К чему потешные машкерады с выборами? Трата времени и денег. Наивный опиумный самообман. Разогнать все парламенты к чертям. Посадить всех искусственно созданных для витрины олигархов. Оставить одного. Демократия это глупо и непрофессионально. Скажем, едим мы в поезде Москва-Владивосток, и после каждого перегона выбираем на референдуме нового машиниста. Может лучше доверится тому, кто уже много лет знает за какие ручки когда крутить? А самим играть в купе в карты, пить чай и жрать курицу?
***
Самарская милиция любит рейсы из Ташкента. Можно смело шмонать всю ручную кладь с багажом, и всегда что-нибудь найдёшь. И главное – эти прилетевшие так привыкли, что их опускают дома, что ни у одного пассажира не возникает сомнения в правомерности действий милиции самарского аэропорта. Шмон так шмон.
Откуда я мог знать об этом? Разве же в Домодедово такое позволят себе?
Всех по шмону. До одного. Прямо с самолёта.
Наивно хватаю сумку какой-то пожилой женщины с внучкой на руках, совершенно не подозрительных, может и проскочу на шару, да вот уж хер там - и их выворачивают наизнанку не задумываясь.
Хорошо в крови ещё бродит мой последний опий, а то бы в обморок со страху, наверное, бухнулся.
Вот и всё, Вероника. Не доехал я до Москвы, любимая. А ты, наверное, спишь сейчас в своей постельке сладким предутренним сном, и некому отогреть твои вечно холодные пяточки...
Да. В моей саквояжике этого рослого старшину ждёт настоящий сюрприз – долляры, по всюду, там , здесь, кругом, россыпью. Обалдеть!
Долляры, прилетевшие на пару дней из Москвы в Ташкент и застрявшие в Самаре. Клянусь, он бы меньше удивился, если бы там оказалась отрезанная голова Берлиоза.
За то идущим за мной повезло - на мне поголовный шмон сразу и окончился.
Пятеро самарских ментов быстрым шагом волокут куда-то меня и мой холщовый саквояжец через весь огромный аэропорт.
Несмотря на ранний час, ожидающие рейса скучающие пассажиры вознаграждены – бандита поймали! Ой, гля, а деньжищ-то сколько! Говорят и оружие было и наркотики! Совсем распоясались, негодяи! Довели страну комуняки !
Люди до этого мирно дремавшие, соскакивают с набранных из лакированных деревянных реек скамей, и устремляются нам в след. Надеются, что меня сейчас поставят к стенке и пристрелят, как бешеную собаку.
Я безо всяких эмоций бреду в самом центре этой толпы и тихо удивляюсь.
Прошло всего несколько часов, а меня уже приняли. Это же надо! Король неудачников. В книгу рекордов надо в категорию "идиотизм бытовой". Не успел даже и штуки потратить. И колечка я тебе, Вероника обещанного не купил... И в Москву не вывез.
Да...
Сейчас видимо будут бить. Писать протоколы допросов и бить. Смертным боем. Посадят в бетонную камеру к зэкам, отправят в Ташкент. От одного названия "Таштюрьма" мне сразу делается дурно.
Я думал, что я самый умный, а моя великая Родина просто бесцеремонно засунула свой ментовский нос в сумку с моим бельём. И всё... Как пишут в их сводках: " В ходе оперативных мероприятий..."
- Начальник ночной смены линейного отделения милиции аэропорта города Самара майор Пашков. Откуда столько денег? Верблюда своего любимого что-ли продал?
- Какого ещё верблюда?
- Ну, у вас же там, в Ташкенте много верблюдов. На базаре!
- Не знаю. Разве что в зоопарке есть один.
- Ты мне муму здесь не три. В запарке. Откуда крупная сумма в иностранной валюте?
- Откуда? Да как вам объяснить-то... Дом меня родня отправила покупать. Дом в России. Собрались все вместе, сложились и – вот... Совсем плохо нам, русским, в Узбекистане приходится. Никакой жизни не дают басурмане! Хотим купить дом и переехать на историческую Родину.
- А что у вас там разве русские есть?
- Есть, есть, товарищ майор, униженные и оскорблённые!
- Что ты говоришь! Да. Мудаки. Такую державу просрали . На всех ещё долго это отражаться будет. Значит дом, а? Правильно. Милости просим. Россия, она всем рада! Россия, она гостеприимная страна! Только законы наши надо блюсти.
Давай-ка так. Посиди ты тут у меня до утра, до выяснения. Прозвоним с утреца Ташкент, и если ты там Рашидова своего не ограбил, потопаешь в город. А задерживаю я тебя, потому что надо декларировать ввоз валюты в РФ.
- Товарищ майор! Вот если бы я ВЫвозил, тогда понятно, декларируем, но я же Ввожу, это же на благо экономике! Деньги пришли в страну.
- Грамотный да? Лучше меня закон знаешь? Может и на бесплатных курсах где уже отбывать приходилось?
- Да что вы, нет, нет, конечно. Просто рассуждаю, простите уж меня, товарищ майор. А нет ли способа быстрее решить все вопросы? Ну, скажем, заплатить штраф, пошлину, ну, в конце-концов вы НАЧАЛЬНИК ночной смены. Вся власть у вас. Я бы родне своей все правильно потом объяснил! Поняли бы без вопросов.
- Начальник смены, говоришь? А знаешь, сколько у меня народу в смене? Она ведь не маленькая - смена-то. Двенадцать человек! И вся смена о тебе уже знает, можешь не сомневаться.
- Мне кажется, уже весь аэропорт обо мне уже знает, товарищ майор!
- Плевал я на аэропорт. У меня в смене – двенадцать человек. Двенадцать. Человек. Вот так. Двенадцать рыл. Всем кушать надо. Да.
Делает паузу и выразительно смотрит на меня. Прямо над его головой на меня так же злобно взирает со стены молодой симпатичный Ельцин.
"Продолжается посадка на самолёт авиакомпании "Сибирь" следующий рейсом 939 Самара –Хабаровск, прошедшим регистрацию и оформление багажа, просьба пройти в секцию номер шесть, повторяю..."
- Каждому если по сто, то тысяча двести, в общем, нормально будет?
Майор Пашков встаёт из-за стола, и, открыв дверь, зачем-то выглядывает в коридор. Смотрит в окно на перемигивающий лампочками, как новогодняя ёлка, перрон. Чешет под галстуком багровую шею, откуда к утру уже выползли серебряные иголочки щетины.
- Давай! Давай штуку двести...Но - смотри мне, не умничай тут мне...
С облегчением переходящим в судорожный восторг быстро отсчитываю купюры. Зачем умничать, не надо конечно же умничать!
- Можно идти, товарищ майор?
- А нук, погодь, погодь, старшину Лунёва ко мне.
Это уже в селектор.
Лунёвым оказывается тот же сапог с красной мордой, который меня спалил на контроле. Он весь сияет, как тульский самовар, как в прочем, и положено герою дня. Такую крупную шишку словил.
- Довезёшь куда братишка скажет, в целости и сохранности, доложишь об исполнении. Свободны оба.
Когда мы уже в дверях, майор Пашков сосредотачивает взгляд на выключенном мониторе компьютера цвета прокуренной слоновой кости.
Старшина Лунёв и ещё какой-то сержант, по моей просьбе везут меня в гостиницу аэропорта. "Чтоб тебя тут никто не обидел! сам понимаешь - времена сейчас огогого!".
Лунев лично оформляет документы, берет ключ, и провожает меня до самого номера.
- Ну, держись, давай, пацан! Перевезёшь родню в Самару, не ссы! Что надо будет - не стесняйся!
- Спасибо вам товарищ старшина. Спасибо за всё.
Наблюдаю теперь за ними из окна. Их разрисованный длинный шерифский форд, ещё долго стоит перед входом в гостиницу "Перелёт".
Они сейчас сдадут смену и вернутся за мной обратно. Со стволами. Или пошлют кого-нибудь. Помогут избавиться от излишков наличности.
А может и нет. А стоит ли так испытывать судьбу?
Выгребаю из сумки усохшую немного пачушку Урала, повелителя чимкентской области и распихиваю деньги по карманам. Саквояж оставляю в номере. Пусть караулят, если надо.
С милой улыбкой сдаю администраторше ключ.
" Я - воздухом российским подышать! А где у вас тут покушать можно недорого? Спасибо. Спа-си-бо”
В двух шагах от гостиницы бухаюсь на заднее сидение такси.
- ЖД вокзал! Не обижу... Жми!
***
У Димки из Воронежа проколота мочка левого уха. Он по воле носил там маленькую серьгу.
В то время за серьгу в Узбекистане можно было получить по башке и на свободе, а тут – зона! Наслушался Димка за эту дыру всякого!
Приехал он в Ташкент анаши по-дешевке взять, хипан-путешественник. Как и Подсекаев. Взял. Неплохой дури. У барыги-стукача. А вы думали?
Любишь кататься – люби и саночки возить. В Ташкенте стучит сейчас КАЖДЫЙ барыга, каждая простиутка, каждый таксист. Кончился Амстердам. И Катартал кончился.
Девять лет. Привет. За одно судебное заседание уложились. А тщательное следствие кропотливо длилось аж целых два дня! У нас это быстро, Дима! Без ненужных процессуальных проволочек.
Димка по образованию химик-технолог. Здесь, на папской промке, он рулит в лаборатории сырой резины. Димыч один из немногих на всей фабрике знает как её изготовить.
Отдельный кабинет, неограниченные посылки-передачи, гражданская одежда. У блатных западло работать в лаборатории. "Помогаешь ментам". А ему плевать.
Он уже понял суть "воровской идеи". Тут не надо высшего образования.
Плюс кто-то из его родни работает на воронежском химобъединении где делают синтетический каучук. Основной компонент галошной резины. В Узбекистане его не делают, разумеется.
Димка тянет из России сырье в промышленных масштабах.
Иногда мне кажется, что его специально загнали именно в нашу зону.
За все это его льготам, конечно, нет никакого предела.
Он без стука входит в кабинет директора промки. Телевизор смотреть. Не ходит на просчёт. Открыто и бесплатно берет в столовке продукты. Его лабораторию всегда обходят стороной шмоны и другие катаклизмы.
Одна только беда – хрен он, под какую амнистию попадёт или условно-досрочное. Скорее всего, будет тянуть свою девяточку до последнего часа. Самого длинного часа в жизни.
Сейчас я уговариваю Димку несколько перепрофилировать его лабораторию.
Мы будем варить винт. Винт. Самый дешёвый синтетический наркотик изобретённый прогрессивным человечеством.
Винт, о котором тогда в Узбекистане знает только один-два процента населения. Винт, в промышленной, оснащённой лаборатории.
В промышленном же масштабе. Эта страшная мысль приходит мне от скуки.
Если удастся создать рынок потребителей винта, а винт это существо живое, сатанинское, его только спусти с поводка, он сам себе фан-клубы создаст, тогда Димка сможет уехать домой на жигулях.
Теоретически все чётко – я прошёл ускоренные курсы варки в новогиреевской школе винтоварения столицы нашей родины Москве.
Конечно, таких шедевров как винт, что я раз взял на канале "Климат" в Питере мне не сварить. Ну и хрен с ним. Среднестатистический раствор вытяну. А там уж Дима посмотрит, у него все же образование. Химико-технологический. Схватит на лету. То, что надо. Будем внедрять.
Крыша не одна – две, мой Дядя, "самых честных правил" и директор промки Мамут, "дядя" Димона. Кто нас посмеет запалить?
Это должно сработать. Просто обязано. И потом, я не могу без действия. Нужны новые проекты. А этот просто обречён на успех.
Чем мы рискуем, Диманя? Максимум при наихуёвейшем раскладе – пятнадцать суток в изоляторе. А там можно спать сутками, как крот, хер ему в рот! Осталось заказать коробку "Солутана", когда Худой снова поедет в Ташкент. В Диминкиной лабе есть и красный фосфор и кристаллический йод. Там есть все, что мне нужно. Наркогеноцид в папской зоне планируем начать с начала следующего месяца.
***
Вот и Москва.
Гостиница Савой.
Номер "Студио".
Двести пятьдесят за сутки. Зато не надо показывать паспорт. И никто не станет меня здесь искать. Надеюсь.
Табличка Don't disturb на ручке двери. Мусор и объедки выставляю в коридор сам. Хотя жрать не могу пока ничего. Всё лезет обратно.
Третьи сутки ломки. Длинные сутки, как годы.
Или, подождите, вторые, по-моему, вторые. Или третьи? А может уже неделя прошла? Ни как не могу сосредоточиться. Что за обрывки в голове, как листья осенью в парке. Мысли сталкиваются друг с другом, как машинки на аттракционе “Автодром". Сон, бред, бодрствование - сплошная полоса тумана.
Ломка. Кто придумал это слово? Неправильное слово. Это не ломка, это ...ну, не знаю, нытье какое-то. Как будто ноет дупло в зубе, тупо, пульсирующе и бесконечно. Так ноют теперь кости моих ног. Так выворачивается изгибаясь внутренность позвоночника. Прямо по середине. Из-за этого не как не устроится в постели. Ни на спине, ни на боку, ни на животе. Никак.
Не резкая, но не прекращающаяся боль. Бесконечность боли. Вечность боли. И ещё какой-то страх. Просто страшно. Страшно всё время. Холодный страх, сбивающий с ритма ошалело лупящее сердце.. Оно не поймёт почему перестали подпитывать таким необходимым в работе опием.
Не поймут этого и кишки, совершенно вышедшие из под контроля. Они переделывают в воду, то что чудом удаётся не выблевать.
Может быть название "ломка" от того, что суставы стали какие-то ломкие, как стекло. Ходить и сгибать руки больно. Ломка. Похоже на сильный грипп. Только при гриппе можно забыться сном, а тут спать не могу уже не понятно какие сутки. Время остановилось. Пытка бессонницей.
Как больно капает вода в плохо закрытом кране ванной. Бам. Бам. Бам.
Может "ломка" потому что каждый звук кажется болезненно резким и проламывающим перепонки? Вот бы сдохнуть сейчас - быстро и без мучений. Пришёл бы добрый доктор Геббельс и отравил меня, как всех своих детей и жену.
Я уже молчу про запахи... Знаете, как отвратительно воняет в Савое еда? Эта кретинская варённая цветная капуста... ненавижу цветную капусту! Ей провоняли коридоры. Сука. НЕНАВИЖУ!! Мигрень так сильно чувствительна к запахам.
Бесконечные страшные шорохи в коридоре, это идут за мной. Менты. Знаю, за мной... Лишь бы не сегодня. Пусть поймают завтра, сегодня я не смогу встать с постели... Дайте же мне отлежаться, сволочи.
Боженька, пожалуйста, пусть не сегодня... И пусть хоть ненадолго перестанет тошнить...
Вот и менты. Они уже нашли меня. Сейчас будут допрашивать и бить. Ну и пусть. Лишь бы согреться. Хоть немного согреться и поспать. Мозг давно спит, но очумелый. Выбитый из ритма мотор не даёт уснуть остальному телу.
Надо мной склоняется озабоченное лицо майора Пашкова. Он похож на деда Мороза. Только в ментовской форме. Пашков вытаскивает из кармана Псалтырь и шепчет: "Ля илоху илалло...".
Какой холодный этот Савой. Почему бы им не включить отопление за такие деньги. Негодяи.
Противный липкий пот.
Вонючий. Мой пот кисло воняет уксусным ангидридом и опиумом.
Какой тошнотворный запах. Его ничем не перебить. Не отмыть. От него не спрятаться. И тошнота всё нарастает. Кажется, сейчас блевану на эту огромную кровать. Фонтаном блевану, как на охоте в Чимкенте. Наверное, головорезы-охранники Урала тоже меня ищут. Ведь я спёр его конверт. Сколько я врагов нажил.
Не. Нельзя блевать фонтаном. Нельзя вызывать подозрений у горничных.
В ванну. К унитазу. Ну. Пошёл, давай, пошёл!! Ползком давай.
Мама. Где ты? Мне так плохо, мама...
Вероника! Как ты мне нужна сейчас... Я не могу сам дойти до унитаза... Веронича...
Скатываюсь с кровати на ковёр с длинным ворсом. А он ледяной! Как каток хоккейный. Скользкий и очень холодный. Весь заиндевел.
А вонючий!
Ползу. Или карабкаюсь вверх по отвесной стене. Вестибулярный аппарат сбит со всех настроек. Это не пол, а палуба тонущего Титаника. Ди Каприо – болван... Какая чушь! Какая бессмыслица. Как хочется уснуть.
Почти не дыша, чтобы не вдыхать пыльную вонь ковра, ползу.. Если собаки так же чувствительны к запахам, как я сейчас, у них, наверное, не жизнь, а кошмар...
Муть лезет в голову, когда склоняешься, покачиваясь, над унитазом, как гиганский богомол, и засунув в рот уже целую пятерню давишь из себя остатки изжелта - зелёной желчи...
Блевать без опия совсем не приятно. Впрочем, как и жрать, и спать, и ходить, и сидеть, и спать, думать и жить. Не выносимо жить без обезболивания от жизни.
Ломка. А может это маковая соЛОМКА? Соломка! Кукнар! Да должена же быть в этой гребаной Москве хандра! Только вот где? И как я её буду искать, если сейчас нет сил даже вернуться на кровать...
Меня найдут тут уже окоченевшим.
Господи, боже мой, Вероника! Девочка моя!
Наконец – то! Наконец- то, ласточка моя меня нашла! А – я, знаешь, только тебя! Только тебя одну! Малыша, я жить не могу без тебя – видишь, что со мной случилось без тебя? Милая! Сладкая моя! Жизнь моя! Как хорошо, что ты пришла! Как хорошо, что нашла меня.
Подползаю, и из последних сил обняв её ноги, забываюсь с головой у Вероники на коленях .