Красная омега. Глава двадцать первая

                Г Л А В А  Д В А Д Ц А Т Ь  П Е Р В А Я


               
                «Все ся минет»
                Девиз на печати Дмитрия Донского



      ЕСТЬ «КАРАМЕЛЬ»
      По некоторым зарубежным публикациям можно было сделать предположение о том, что землетрясение в Чили  обратило на себя внимание западных военных. Что-то в этом природном явлении показалось им странным, неестественным. Что-то их озаботило. В американской прессе появились намеки  на необычность некоторых параметров консепсьонского землетрясения. 
   
     В условиях возникшего настороженного внимания Запада  к тектоническим процессам нужно было предстоящее испытание «Карамели» провести более скрытно, чем шумное опробирование «Голубой линии». Заломову предложили запуск «Карамели-3» произвести в сейсмически неспокойной зоне России, а подземный удар (если он вообщн возможен) организовать так, чтобы его мощность не особенно выделялась на мощностном фоне  естественных подвижек земной коры.

     Вертолет опустился в степную сушь, в горький, бальзамный дух диких трав. Опустился и замолк. А над дикими травами, не обращая внимания на вертолетное вторжение, звенело и переливалось тонкое стрекотание, создаваемое мириадами крошечных существ. На горизонте виднелись горы. И не горы даже, а их вершины. Чтобы увидеть горы нужно было еще  дважды дойти до окоема.

     Из вертолета сошли на землю три человека. Это были операторы. Они направились к одинокому домику, в котором располагались основные агрегаты «Карамели-3». Операторы должны были проверить готовность установки к запуску и выставить входные тумблеры на отметки «пуск».

     Напряженно готовился четвертый запуск экспериментальной системы. Три предыдущих попытки не дали ожидаемого результата. Симбиты энергетически никак не реагировали на вроде бы раздражающее их излучение.  Почти каждый раз с началом работы «Карамели-3»  над полигоном появлялся симбит, а то и два. Они делали несколько резких маневров, но никаких решительных актов не совершаали.  Через пятнадцать-двадцать минут инопланетяне  прекращали патрулирование полигона и исчезали.

     Заломов предположил, что симбитов не волнует точечное излучение. Поэтому он решил расширить излучающий ареал.  С этой целью мощность установки была увеличена. К ней подключили еще несколько излучателей. Их разнесли в разные стороны на несколько сотен метров от генерирующей установки.

     Нынешнее четвертое испытание должно было либо подтвердить предположение Заломова, либо... При втором «либо», пришлось бы, не дай бог,   продлжить  дорогостоящие исследования, чтобы выявить причины неудачи, а может быть утвердиться в мысли о бесперспективности дальнейших изысканий.

     Заломов, находясь на командном пункте,  повернул влажными от жары и волнения пальцами ключ запуска «Карамели». Через восемнадцать минут после начала работы установки пявились симбиты. Затем степь вздрогнула и над полигоном поднялась пыль, которая медленно пошла ввысь, желтым облаком застилая и горы и небо. Приборы зафиксировали четырехбальное землетрясение.

     На командном пункте ликованию не было конца. Гипотеза о возможном влиянии симбитов на тектонические процессы подтвердилась: симбиты действительно могут вызывать землетрясенияя, энергетически реагируя на искусствкнно созданное излучение, совпадающее по параметрам с естественной эманацией, которая возникает при сдвиге земных пластов.

     Все радостно поздравляли Заломова и друг друга с достигнутым успехом. Конечно, землетрясение вышло слабеньким, но важен принцип, а доработка идеи – это дело техники.

     Ответственный военный, который присутствовал на всех испытаниях «Карамели» крепко пожал руку Заломомову:

     -- От всей души поздравляю вас, Виктор Ильич, вы совершили настоящий подвиг, решительный прорыв в деле укрепления обороноспособности  нашей Родины!

     Хотя слова были казенные, но, произнесенные взволнованным тоном, они тронули Заломова:

     -- Подождите хвалить.Это всего лишь начало. До промышленного образца еще долгий путь.

     -- Ничего! Имея на вооружении «Голубую линию», можно и подождать. Зато какую дулю мы преподнесем америкосам!



    ПЛОДЫ ПРОСВЕЩЕНННИЯ
    Докатились! Достукались! В мировом рейтинге вузов гонор России – МГУ им.М.Ломоносова  занял 101-е место! А в тройку лучших вузов вошли Горвард, Кембридж и Оксфорд.

     Предельно осведомленные чекисты-заговорщики, начиная процесс демократизации, хорошо осознавпли, что в российских условиях предстоящая либеризация приведет к заметной анархии и коррупци. Но то, что произошло, ошеломило даже их.

     Почти все государственные структуры густо запаршивели и испоганились. А некоторые ведомства превратились в откровенных «перевертышей». Милиция прикрывала преступников, медики соревноввались друг с другом не в милосердии, а в алчности, судьи за мзду выгораживали убийц, таможня погрязла во взятках и беспошлинно пропускала до 30% грузов, высшая школа торговала дипломами и аттестатами...

     Нужна была тотальная, вплоть до хирургического вмешательства, санация практически всех ведомств. И армии, и прокуратуры, и медицины, и судебной системы, и ЖКХ, и... Но прежде всего оздоравливать и реформировать следовало систему образования. Если преподаватели берут взятки, то куда уж дальше. Если лучший университет Росси оказался на 101месте, пропустив вперед не только все университеты Европы, но и многие университеты Азии, то не лучше ли его вовсе закрыть и приступить к созданию новых, современных университетских центров, с принлашением на ведущие кафедры западных научных светил.
    
     В комиссии по совершенствованию системы образования шла общая дискуссия.  За пюпитром, на котором лежали листки с текстом выступления, возвышался дядька-здоровяк явно не профессорского склада. При погонах полковника. Не заглядывая в конспект, он напористо провозглашал:

     -- Правильные ребята все эти лобастые научники – питомцы институтов, где чтут точные науки.  Правильные потому, что все свои выводы они обосновывают, используя аппарат четкой математической логики. Механики, электрики, физики, химики здорово улучшают жизнь людей, обеспечивая их всем необходимым от зажигалки до авианосца.
     Медики, зоологи, микробиологи и прочие натуральщики – тоже нужные человечеству специалисты. Без них жизнь людей была бы заметно короче и намного грустней. Это они выдумали противозачаточные средства, открыли СПИД, вывели овечку Долли.
     Натуральщики доказывают свои рекомендации натуральным, экспериментальным способом.  Иногда, ради интереса, они  вкалывают какую-нибудь гадость даже в свой собственный организм. И хотя их доказательства менее корректны, чем доказательства научников, верить им можно и нужно.
     Кроме точных и натуральных наук существуют еще и гуманитарные якобы науки. «Якобы» потому, что они и не науки вовсе, так как ничего не доказывают, да и доказать-то не могут. Поэтому верить бездоказательным утверждениям гуманитариев не следует. Ясно, что ничего определенного, ничего полезного выдать они не в состоянии.

     Председаттельствующий не выдержал и заметил:
     -- Что-то вы, товарищ полковник, слишком рьяно ополчились на гуманитариев. Уж не такие они и некчемные. Как никак их по нескольку лет учат в высших учебных заведениях.

     -- Уж не знаю чему их там учат, но знаю точно: инженер может стать журналистом, журналист – инженером никогда, врач способен быть филолгом, филилог – врачом никогда.

     -- Ну вы выбрали не самые серьезные из гуманитарных направлений. А философы, а историки, как без них?

     -- Философы, говорите? Они сотни лет спорят друг с другом. Одни утверждают, что дух первичен, другие это отрицают, настаивая на первичности материи. Однако, ни те ни другие ничего доказать не могут, то есть не могут разрешить основной вопрос о существовании бога. Поэтому половина человечества ходит в дураках. Правда, не ясно какая. Если бог существует, то в дураках ходят атеисты, если же бога нет, то одураченными являются верующие люди.

     Или историки! По какому-то осколку глиняной таблички они начинают плести байки о житье-бытье древних мессопотамцев. Но разве можно им верить, если даже о недавних исторических событиях они имеют сумбурное представление.  Еще вчера они утверждали, что  страна Советов – демократическое государство высшего типа, в котором осуществлено коллегиальное управление, в котором все нации слились в новую общность, имя которой – советский народ.

     А сегодня те же историки талдычут о том. что СССР – это антидемократическое, тоталитарное государство, силой удерживавшее  свободолюбивые нации в своих тенетах.

     И такая разноголосица наблюдается при наличии не какого-то керамического  осколка, а массы литературы, документов, свидетельств и даже живых очевидцев того исторического процесса. Может быть верно определение: «История – девка, которая ложиться под сильного.»
     На этом фоне возникает вопрос: «Какой смысл изучать историю в вузах?»
     По мне взять бы все эти гуманитарные кафедры и институты да и закрыть. Поверте  никто этого даже не заметит.

    «Какую-то скалозубщину несет товарищ военный, -- полумал председательствующий. – Конечно правильно сделали, что в комиссию включили не только деятелей от просвещения, однако полковники в ней –  явный перебор».

     -- Безусловно, есть люди которые всем этим интересуются, и философией и истортей и прочим, -- продолжал полковник. -- Вот и пусть они этот интерес удовлетворяют в клубах любителей филисофии, в исторических обществах, в творческих объединениях филологов. Пусть интересуются, но не за государственный счет.
     Нет слов, некоторые гуманитарные дисциплины востребованы обществом, но изучать их в вузах в течении нескольких лет – абсурд. Достаточно открыть, например, школы адвокатов, курсы журналистов, училища переводчиков.

     Выступавший явно не укладывался в 15-ти минутный регламент, потому председательствующий предложил оратору завершить свое выступление.

     -- Два слова о средней школе. Существует тенденция впихнуть в головы детей как можно больше знаний, то есть выпустить из школы этаких универсалов. Это ведет к перегрузкам и к увеличению сроков обучения.  Универсалов нам не нужно. Каждый из присутствующих здесь скажет, что более 90% из того чем оделила их средняя школа нигде и никогда не пригодилось.

     Звякнул колокольчик председательствующего, но в зале раздался шум-просьба не прерывать выступление. Председательствующий покладисто махнул рукой.

     -- Вот все вы зубрили историю и древнюю, и среднюю, и новую, и историю СССР. Прошу ответить на простейший вопрос: «Кто победил в Тридцатилетней войне?»

     Полковник выждал несколько секунд, а затем, прервав молчание , продолжил:

     -- Вот то-то. Я уж не спрашиваю, в чем заключается суть закона Кирхгофа  или как определить объем пирамиды. Да что там пирамиды. По опыту знаю – из ста опрошенных взрослых людей только 30 смогли сходу выразить длину  окружности через её рдиус. Как тут не вспомнить знаменитое: «Площадь круга... Площадь круга.  Два пи эр...»

     -- Товарищ полковник, -- снова вмешался председательствующий, -- стирание в памяти частностей – естественный психический процесс. Но это не трагедия. Давно отмечено, что отдельные факты, формулы, леммы забываются, а образованность остается.

    -- И все-таки я предлагаю не учить ребенка всему, всему в равной мере,  а основательно учить только тому, что ему пригодится в той дееятельности, которую он выберет. Для этого нужно создать три типа школ: кибершколу, биошколу и бюрошколу. Для каждой школы обязательной будет общероссийская образовательная программа-минимум, но в кибершколе более глубоко будут изучать точные науки, в биошкоре –     естественные науки, в бюрошколе – гуманитарные науки...

     Комиссия справилась с поставленной перед ней задачей и через четыре месяца работы выдала четкие рекомендации по реформированию среднего и высшего образования. Как ни странно, но в эти рекомендации вошли и некоторые предложения  нестандартного полковника, который оказался профессором Академии им. Можайского.


     МЕСТЬ ЛЕНЫ
     В пятидесятые годы забыли варваровцы о кизяках и кукурузных кочерыжках: печи стали топить дешевым углем, а в семилесятых и газ подвели. Хозяйки радовались такому удобству, но не долго, аккурат до обретения  Украиной независимости.

     Известно, в жизни всегда так: если что-то находишь, например. независимость, то что-то и теряешь. И газ и уголь в демократической Украине сделались уж очень дорогими. Варваровцы вынуждены были вновь перейти на дедовские способы обогревания.

     Хлопчики во всю помогали взрослым решать топливную проблему. Они все лето заготавливали разное будыльё, очерет, а также хворост, который собирали в глубоком овраге, подковой огибавшем слободу. Вместе со всеми собираала хворост и Лена, вдова Жени Иркутского.

     За последний год она вся иссохла и почернела. Почернела не столко телом, сколько душой. Она горестно недоумевала за что её так безжалостно мордует судьба. Один за другим погибли два её мужа, а вот теперь схоронила она и маму. Та не вынесла потери всего имущесства и дома, который сожгли проклятые предпринематели. Продажные пожарные инспекторы составили докуиент, из которого следовало, что пожар дома приключился из-за неисправности электропроводки. Однако все знали, что дом подожгли люди Витьки Горулько, запорожского деляги, которму поглянулся участок земли возле оврага. Там на месте сгоревшего дома он оперативно выстроил свой «охвис», жуткую двухэтажную эклектику малинового цвета, похожую на торт.

     Лена насобирала небольшую вязаночку сучьев, а затем, оставив свой сбор на дне оврага, полезла сквозь колючие будяки и заросли жимолости к крутому склону. Она с секачем в руках стала искать устье подземного хода. Еще в детстве, когда детвора играла в овраге в казаков-разбойников, выход из подземного хода уже имел вид оплывшей норы, а сейчас видать и вовсе зарос.

     Лена потратила больше двух часов, настойчиво пытаяссь определить местоположение норы. Она тюкала секачем грунт, разгребала осыпи камней, прорубалась сквозь кустарник, и только к полудню, вся исцарапанная и уставшая, обнаружиила то, что искала.

     В степной Украине было трудно организовать партизанское движение подобное белорусскому, поэтому основное внимание работников НКВД было обращено на создание в городах крупных подпольных групп.  Была ссоздана такая группа и в Запорожье. Дед Лены входил в состав этой группы. Его дом (из-за удачного расположения) стал одной из конспиративных квартир. Подвал дома углубили, стены укрепили и соорудили в нем тайник для хранения оружия и боеприпасов.  В целях безопасности из подвала был прокопан тайный ход, который выходил в овраг. Вот  выход этого тайного хода  и нашла в конце концов упорная Лена.

     Еще до появления на экранах «Ворошиловского стрелка» Лена осознала, что сейчас в СНГ, как в начальных США, отмщение обиженых, дело рук самих обиженных, а когда лихие люди лишили её крова, она в этом окончательно утвердилась.

     Чтобы наказать гада-предпринимателя, Ленина окаменелая душа родило довольно жесткую придумку, для осуществления которой нужно было выполнить два условия: найти подземный ход, ведущий под «охвис» и приобрести взрывчатку.

     На следующий день, после отыскания устья подэемного хода,  Лена пришла к обнаруженному лазу с лопаткой в корзине и с электрическим фонариком. Лопаткой она быстро расширила отверсстие в грунте и смело протиснулась внутрь лаза. 

      Сапа, пробитая в сухом песчаннике, сохранилась очень хорошо. Уцелели даже деревянные столбики подпиравшие свод. В некоторых местах грунт осыпался, поэтому передвигаться можно было лишь на четвереньках. Лена зажала фонарик в зубах и поплзла впред. Вскоре она оказалась в просторной камере. Дальнейший путь преграждала бетонная стена. В тишине подземелья ясно были слышны глухие удары. Наверху в «охвисе» что-то приколачивали.

     Итак первое условие было выполнено: Лена нашла подземный ход, ведущий под Витькин малиновый торт.  Дело осталось за пустяком: приобрессти взрывчатку.

     В советское время про одесский Привоз говорили, что там можно купить все, вплоть до портативной атомной бомбы. Теперь так можно было сказать про любой крупный рынок. В этом смысле запоржский базар не являлся исключением. Понятно, что атомная бомба – это пышная гипербола, но все, что касалось остальных боеприпасов – было истиной.

     Конечно, ради конспирации, Лене за ввзрывчаткой следовало бы поехаать в Харьков или в Кривой Рог, но она собиралась вскоре навсегда покинуть  Украину и поэтомуу конспирацией пренебрегла, отправившись за опасной покупкой на запорожский базар.

     Потолкавшись между рядами, она подошла к пожилой торговке и как  об обыденном, как о картошке, спросила её:

    -- Тетечка, скажите пожалуйста, где здесь можно купить взрывчатку?

     --  Шо-о-о!!!
     Лена повторила свой вопрс. Тётечка вскипела:

    -- Ты чи дурна, чи прикидываешься?!  Ходи, гуляй!  Я только рыбой торгую.

     Лена разочарованно отошла в сторону. Но «ищущий да обрящет». Вскоре перед Леной стоял неброско одетый  коренастый молодой человек:

    -- Шо панни треба?

     -- Панни нужна взрывчатка.

     -- О! Это очень серьезное намерение! Сколько же вам нужно этого добра?

     -- Столько, чтобы каменный дом в гору пошел.

     -- Сколько этажей имеет дом?

     -- Ну, скажем, два этажа.

     -- Чтобы два этажа пошли в гору, нужно много взрывчатки. Может быть, вам достаточно только развалить здание?

    -- Да, достаточно.

    -- Тогда для этого дела хватит несколько  двухсотграммовых шашек.

     -- Почем шашка?

     -- Одна шашака стоит 150 гривен. Такая цена вас устроит?

     -- Устроит. Я даже возьму на одну шашку больше, чем нужно. Для гарантии.

     -- Окей! Еще вам, наверное, потребуются и взрыватели?

     -- Я не знаю как это все называется, но мне нужно, чтобы взрыв произошел точно в определенное время.

     -- Тогда вам много чего потребуется. Приходите завтра в это же время, я вас сведу с нужным человеком.

     После установки под Витькиной конторой «адской машинки», которая должна была сработать в 3 часа ночи, Лена вернулась в дом брата, где она временно проживала, и стала собирать небольшой чемоданчик. В её сумочке уже лежал билет на  поезд №8 Севастополь—Петербург.

     Прибыв в Петербург, Лена первым делом позвонила брату. На вопрос: «Как идут дела?», последовал ответ: «Дела идут хорошо. Родичи все разъехались». Это означало, что малиового торта больше не существует.

     С Московского вокзала Лена поспешила на автостанцию. Она расчитывала к ночи добраться до своей избушки   в Камарах.


     ИЗ «ПУПСОВ»   В «ТОП-МЕНЕДЖЕРЫ»
     Барсуков финансово поднапрягся, и в месячный срок за домом, на огороде была сооружена местными умельцами добротная баня. Она топилась по-белому, имела просторный, светлый предбанник и широкий полок. Рубленная из елового бруса и крытая черепицей, с высокой трубой, выраставшей из остроконечной крыши, баня на фоне сельского пейзажа выглядела довольно кокетливо.

     В канун отъезда Киры на учебу Барсуков щедро истопил баню, где любовники с удовольствием предались банному наслаждению. После возлежания на полке и охаживания друг друга вениками, они отдыхали в предбаннике, стены которого сочились золотистой смолой. Стол у большого окна был заставлен бутылками с пивом и с прохладитееельными напитками. Во главе стола пофыркивал кипящий самовар.

     В открытые двери предбанника заглядывало солнце. Бабочки и пчелы, привлеченные сиропными запахами напитков, кружились над столом. Кира и Барсуков потягивали пиво и молча любовались друг другом. Хмель пылких чувств постепенно развеялся и настал момент,  когда оба осознали полную бесперспективность их связи. Для Барсукова стала очевидной его некудышность в роли партнера молодой, горячей женщины. И он прекрасно понимал, что эта никудышность будет прогрессировать.  В свою очередь, Кире был нужен надежный спутник по жизни. А какой из Леши спутник? Поэтому факт убытия Киры на учебу был воспринят ими, как финальный момент в их отношениях.

      К вечеру занялись ужином. „ Такого трогательного и нежного прощания с любовью, наверное, не было ни у кого», -- думал Барсуков, наблюдая как Кира зажгла свечи и стала накрывать на стол.

          В конце прощального ужина Барсуков встал из-за стола и включил проигрователь. Из колонок зазвучала яркая мелодия Строка. Барсуков подошел к Кире и галантно пригласил её на танго. В середине танца Кира прижалась к Барсукову и прошептала:

     -- Леша, я никогда не забуду твои сказки.

     А на следующий день вечерним экспрессом Кира уехала в Москву, чтобы в закрытой школе топ-менеджеров, расположенной в Подмосковье, повышать свой образовательный ценз. Барсуков полагал, что она за опоздание получит от начальства приличный фитиль, поскольку занятия в школе начались уже неделю тому назад.

     Барсукову так и не удалось встретиться со своим детдомовским другом. Руслан Серебров сразу же после выздоровления был отправлен на учебу в подмосковный учебнвый центр, куда уже убыли отошедшие от барачной спячки юные пациенты «Новой зоны» и немного припозднившаяся Кира.. Убыли все, и юноши и девушки.

     Обучали бывшииих «пупсов», а теперь «топ-менеджеров» тщательно и очень квалифицированно. Обучали всему тому, что им понадобиться, когда они начнут свое державное служение. А служить им предстояяяло  в качестве руководителей на очсень высоких государственных постах.

     Подготовка руководителей высокого ранга была безусловно важной
акцией. И Першин, и его сподвижнки понимали, что без честных, ответственных, хорошо образованных и воспитанных чиновников Россию из ямы не вытащишь. Но наиболее ответственным делом был подбор кандидата на пост главы государства.

     Советская государственная практика полностью развенчала броский тезис большевиков о том, что управлять государством может любая кухарка. Бывшие свинопасы, комбайнеры, прорабы,  игрой случая оказавшиеся в свое время   у государственного кормила проявили себя, щадяяще говоря, далеко не лучшим образом. Все они были примитивными правителями, не обладавшими ни широтой взглядов,  ни мудростью, ни гордостью и ответственностью за страну. Они дааже не умели достойно вести себя в обществе.

      Деятелям из «Сектора Б» было ясно, что главой государства Российского должен быть, безусловно, благородный человек, как по происхождению, так и по воспитанию.Но им еще в большей степени было ясно, что отыскать  такого человека – задача трудно  выполнимая. Однако решать её было необходимо, чем и занималась специально созданная экспертная группа.

     Кандидатуры членов дома Романовых отпали сразу же. Соовершенно неуместно было звать в Кремль династию в свое аремя решительно отвергнутую русским народом.

     Не получили поддержки  и отпрыски знатных дворянских фамилий.       Все они давно жили за границей. Интересы России им были непонятны и несколько чужды. Большинство из них даже русского языка не знало.

     О российской чиновничьей братии и вопроса-то  не поднималось
 Все полностью разделяли мнение одного из видных политологов: «Современное российское чиновничество – это антинациональное, антирусское, антигосударственное явление».

     Можно было бы подыскать подходящую кандидатууру из интеллигентской среды, но члены экспертной группы, как бывшие члены КПСС, питали стойкое недоверие к образованцам. А еще они презирали интеллигенцию за антипатриотическую, явно прозападную позицию, которую она заняла в 80-90 годах

     Среди заметных фигур оставались еще политические лидеры. Все эти Яблонские, Жиблонские и прочие Мирогрызы. Но никто из экспертов даже теоретически представить себе не мог кого-нибудь из этих политических жучков в качестве главы Российского государсства.

     Ситуация из сложной трансформировалась в пиковую. Хорошо англичанам: им есть из кого выбирать. В Великобритании этх пэров, сэров – навалом. И в других странах, двже восточных, с нобилитетом нет проблем. Ну, а у русских все не так как у людей, и в начале ХХ1 века с благородством в России   было, по выражению Горца, полное непрохонже. При таком безотрадном положении все реальнее и привлекательнее становилось предложение того же Горца:

     -- Хозяина России нужно выращивать и воспитывать заранее, в его молодые годы так, чтобы перед вступлением в ответственную должность это был широко образованный, эрудированный, ответственный человек, патриот России, крепкий душой и телом, с высокими моральными устоями. И в настояящее время лучшего мтериала для этой цели, чем бывшие «пупсы» просто не найти.
 
     Вначале-то к высказыванию Горца отнеслись, как к чисто риторическому ходу. Но постепенно идея выращивания сюзерена в своем собственном коллективе овладела умами преобразователей. В конце концов было принято решение  отобрать из числа «топ-менеджеров» пять наиболее одаренных, активных, склонных к лидерству молодых людей  и обучать их по специальной программе. Да не только обучать, но и воспитывать, готовить эту пятерку к ответственной деятельности на посту главы государства.  Попал в эту элитную группу и Руслан Серебров.

     Все пять претендентов на пост главы России или не знали своих родителей, или были круглыми сиротами. Ушлые специалисты, удовлетворенные таким обстоятельством, срочно сконструировали для них очень приличные родословные.
 
     Так, например, Руслан Серебров по побочной линии оказался  потомком легендарных князей Серебряных. Чтобы не принижать обретенного благородства, ему было рекомендовано как следует поработать нал собой, в том числе избавиться от таких атавизмов молодости как флотский сленг и татуировка на левом плече.



     МЕСТЬ ЛЕНЫ -- 2
     Деревенское кладбище узнаешь еще издали по плотной группе крепких деревьев, высящихся либо в чистом поле, либо за дальней деревенской околицей. Там, под сенью дерев, раздольно располагаются холмики с ветхими крестами, или уже без оных, или вообще заросшие дикими травами. Раньше в деревнях жили долго, поэтому сельские кладбища не разрастались. Усопшим копали пристанище между старыми могилами или на уже давно заброшенных участках. Таким был и Макарьинский погост. Был до пришествия добрых либералов и праведных демократов. После чего он стал быстро расширяться, занимая все в большей степени соседнюю корнеплодную плантацию. За какие-то десять лет площадь кладбища увеличилась почти вдвое.

     На новом кладбище еще не выросли деревья, не поднялись кустарники и оно непрекрыто топорщилось самодельными крестами. Среди этих печальных самоделок выделялся своим необычным видом большой черный крест, который по заказу Лены смастерили из дуба тихвинские  плотники. Сначала она хотела установить на могиле мужа каменное надгробье, но потом отказалась от этой затеи: на сиром месте упокоения простых крестьян стела из гранита или лабродора  будет неуместена. Незнающие люди станут думать, что здесь похоронен какой-нибудь местный бандюган.

     День оказался свободным от дел и Лена засобиралась в Макарьино на могилу мужа. Не надеясь на частный извоз, который работал очень не регулярно, она отправилась в путь пешком. Еще на подходе к новому кладбищу Лена различила у черного креста какую-то  фигуру. Прикидывая кто же это мог быть, она прошла сквозь рухнувшие кладбищенские ворота, перебралась через груду камней и щебня, высыпанных прямо на лорогу (очевидно затевался ремонт) и направилась к новому кладбищу.    
               
      Над могилой Жени, горестно склонив голову, стояла некая особа в темном одеянии..  Ненависть черной волной захлестнула душу Лены.  В согбенной смиренницы она узрела свою возможно бывшую соперницу. Лена решила, что это не иначе как местная потаскушка, у которой были шашни с Женей. Подойдя вплотную к незванной посетительнице, она резко бросила:

     -- Что вам здесь нужно!? Кто вы такая!?

     Женщина в траурном платье, стоявшая у черного креста, была Ира Перепрыгова. Она больше не трудилась в ФСБ. К несказанному удивлению Иры вопрос об её увольнении  из чекистских рядов решился очень быстро и безболезненно. Ей начислили скромную пенсию, которой хватало на простое пропитание, а большего ей ничего было не нужно. Она по-прежнему пропадала в храмах. Она продолжала замаливать свой грех. Немного окрепнув телом, Ира решила посетить могилу своей жертвы, чтобы покаяться и испросить прощения.

     В ответ на грубый вопрос неизвестной женщины Ира подняла голову и тихо произнесла:

     -- Извините, с кем я имею дело?

     -- У нас с вами нет никаких дел! Это могила моего мужа и вам здесь быть не следует!

     От таких слов Ира вздрогнула и медленно опустилась на колени к ногам Лены. Её прорвало. Всхлипывая и стеная, она взахлеб стала рассказывать как ею был погублен Женя.

     Сначала Лена ничего не понимала, а когда до неё дошел смысл Ириных причитаний, всю её обожгло. Она мгновенно взъярилась.Она нащла наконец источник своих бед. В её душе затрепетало страстное желание уничтожить, раздавить эту стерву.

     Ни слова не говоря, Лена отправилась к кладбищенским воротам, где был свален строительный материал. Там она выбрала увесистый камень, вернулась к черному кресту, подняла вверх своё орудие мести и с размаху опустила его на голову Иры.


     ДА ЗДРАВСТВУЕТ, ГОСУДАРЬ!
     Современные коммунистические идеологи определили ликвидацию КПСС, как позитивное явление. Прежде всего, в результате распада этого монстра ряды коммунистов очистились от сонмов лицемеров, карьеристов, двурушников, проходимцев и подлецов. Это очень важно, но еще более важным явилось то, что исчезло засилье философов-догматиков и высокопоставленных идеологических начетчиков. Появилась возможность корректировать и развивать как диалектический, так и исторический материализм применительно к вызовам времени. 

     Философами-коммунистами критиковалась устаревшая естественно-научная база  марксистско-ленинского учения, подвергались сомнению такие, казавшиеся незыблемыми, философские леммы, как  легитимность насилия, лапидарная фомула коммунизма: «от каждого по способностям, каждому по потребностям» и другие теоретические положения и категории, в частности постулат о доминировании бытия над сознанием.

     Преобразователи-чекисты знали об этих веениях и тем не менее продолжали верить формуле: «политическое бытие определяет политическое сознание» Поскольку от Рюрика до Горбачева политическим бытием русского народа был монархизм в разных его модификациях, то, по мнению заговорщиков,  и политическое сознание теперешних россиян  соответствовало этому укладу. Раз россияне уповают на царя-батюшку и подозрительно косятся на парламентализм, то пытаться   высаживать на русскую почву кудрявую рассаду западных ценностей – это то же самое, что засевать маисом Васюганские болота: если что-то и вырастит, то жалкое и убогое.  Короче, для культиврования в России разных нетипичных политических  растений  следует  заранее готовать почву и среду, а не с бухты-барахты, как наши демократы.  Национальное сознание изменить одномоментно невозможно. Нужен достаточно плавный переход от одного состоянтя к другому.

        Действительно, по всему было видно -- русский народ ну никак  не хотел принимать российскую  демократию. И  не только потому, что  он с гостомысловских времен был таким уж «косным». Ему может быть и пришлись бы по душе  демократические  порядки, будь в России истинная демократия. Однако, как  лужа, обильно покрытая радужными нефтяными пятнами, не может претендовать на звание питьевого источника, так и нынешний общественно-политический строй  России, обляпанный коррупцией и беззаконием, не может быть назван демократическим. Для доказательства этого утверждения не нужно приводить кучу доводов. Достаточно отметить, что власть в России  принадлежит не народу, а «элите». Россияне лишены даже права на референдумы. Какая же это демократия?

      И Першин, и его единомышленники осознавли, что переходный период слишком затянулся, что пора определяться с формой правления, пора принимать новую конституцию, пора вводить в действие барачных «топ-менеджеров».

     Особая статья – люди, стоящие во главе России. Народ видит, что почти все они пришли во власть вовсе не для того, чтобы бороться за счастье народное. Главная их забота – за ограниченный срок пребывания на выборной должности улучшить свое материальное положение.  И их можно понять.  Они «из грязи» попали в высокое кресло на короткое время. Следовательно, нужно активно и широко использовать открывшиеся возможности, чтобы после прекращения властных ролномочий вновь не оказаться «в грязи».

     «Скорее всего, правы были наши бородатые отцы-основоположники, которые утверждали, что истинную демократию мтожно построить лишь в  развитой, богатой стране, -- думал Першин. – Как факт, в современных  благополучных  странах во власть идут не прощалыги, а состоятельные люди, чтобы улучшить качество жизни своих граждан. И они не цепляются за должности, а спокойно, отслужив  срок, возвращаются на свои ранчо, в свои фирмы и банки, к своим быкам и баранам, т.е.  им, в отличии от наших «слуг народа», есть куда возвращаться». 
      
      Базируясь на всех этих соображениях, люди Першина уверенно считали, что во главе теперешней России должен стоять ни временщик, ни случайно избранный политический прохиндей, а полновластный, долговременный руководитель -- хозяин земли русской.

     Большую новаторскую работу проворачивала Конституционная комиссия, разрабатывая новый Основной закон российского государства. В основу своей работы она положила принцип: взять из богатого российского политического опыта все лучшее. Имелось в виду следующее:

     От монархизма взять имперскость, рачительность, заботу об интересах страны.
      От социализма – справедливость распределения благ, национализированную добывающую промышленность, а также транспорт, оборонку, жизненно-значимые производства (лекарства, детское питанье, алкоголь, табачные изделия), бесплатную медицину, доступное всем образование.
     От капитализма – свободный рынок, выборность законодательной и исполнительной власти, гласность

    Творцы новой Конституции понимали, что все эти благие намерения, так и остануться намерениями если статут России, как государства будет неопределенным. Именно эту тему и развивал Першин, выступая на очередном заседании Конституционной комиссии:
    « ... Нерусские люди, которые в результате Октябрьского переворота  пришли к власти в России, немедленно стали давить любое проявление русскости. Делалось это под флагом борьбы с «великодержавным шовинизмом», якобы присущим русскому народу.  Граждан, несогласных изживать в себе «шовинизм» эффективно уламывало неруское же ГПУ.

     Cтруктуры ГУЛага функционировали исправно. Лагеря и колонии принимали в свои колючие объятия не только «шовиниистов», но и всех недовольных новой властью. Рассказываешь анекдоты, распространяешь слово божье, соьневаешься в реальности пятилетки – будь любезен на Колыму.

    Делалось это неспроста. Новоявленные российские робеспьеры опасались, что со временем русский народ попрет всех этих нерусских наркомов, отсекров, уполномоченных, комиссаров к чертовой матери. Тем более, что в среде русского простолюдинства все еще имел хождение известный лозунг-рецепт спасения России.

     Чтобы еще в большей степени придавить русский патриотизм, бывшая Российская империя, в которой не одобрялись какие-либо этнические обособленности, была после революции разделена по национальному признаку на несколько республик: мол, не одни вы русские такие великодержавные. Русским предписывалось не пыжиться, а во всем уступать, всемерно помогать и трудящимся Востока, и северным оленеводам, и степным чабанам, и вообще всем нацменам.

     Следует отметить, что в деле дебилизации русской нации власти до- стигли больших успехов. Со временем русские раструсили своё национальное сознание, сделались политически вялыми и безответными.

     Давно усвоено, что если безоглядно бороться с какой-либо проблемой, то обязательно выростит контрпроблема. Так и в данном  случае. Увлекшись борьбой с «велиеодержавным шовинизмом», политики не заметили как во всех союзных республиках дружно прорезались ростки национализма. Когда эти ростки развились в густую поросль, не видеть которую было уже не возможно, центральная власть заволновалась.

Срочно была разработана программа под названием «Дружба народов». Русским предлагалось дружить с эстонцами, азербайджанцами, узбеками и пр., не замечать их антирусских эскапад, снисходительно относиться к странным проявлениям их национальных характеров При этом, эстонцам, азербайджанцам, узбекам и пр. дружить с русскими было не обязательно. Они и не дружили.

     Москва всячески умасливала местную элиту, проводила в отношении республик политику льгот и уступок. Известно, что сюсюканье и подлаживание никогда не приводит к желаемому результату. В восьмидесятых годах национализм в республиках пустил такие мощные корни, что СССР стал трещать по всем швам. А после трагических событий в Алмаате, Вильнюсе, Баку, Тбилиси распад Советского Союза стал практически неизбежным.

     В конце концов «дружба народов» вылилась в кровавые межнациональные разборки в Молдавии и на Кавказе, в русофобию в Прибалтике, в изгнание русских из Средней Азии и Закавказья, в откровенный антируссизм на Украине.
     В девяностые годы, воспользовавшись вялостью русского народа, богатства России заграбастали опять же нерусские люди. Боясь, что русские очнуться и дадут под зад  скороспелым «олигархам», последние скупили прессу и стараниями продажных журналюг и журналюшек стали морально добивать русский народ. С миной сожаления русских объявляли манкуртами, лузерами, маргиналами, т.е. неразвитыми, ленивым людьми, недотепами и пьяницами.

     На эстрадах загоношилось целая кодла нерусских сатириков, юмористов, куплетистов, которые представляли русского мужчину ну полным уродом, а русскую женщину – глупой потаскушкой.

     Из официальных документов,  к радости нерусских,  исчезла графа «национальность». Русских не стало совсем: все превратились в россиян. Кое-кто из русских все же пытался рыпнуться. Однако  любая попытка вступиться за униженный народ вызывала возмущенные либеральные вопли. Защитников русскости обзывли черносотенцами, нацистами и с особым интеллегентским смаком – красно-коричневыми. Наступило такое время, когда быть русским сиало почти неприлично и даже чуть-чуть постыдно.

     Товарищи, это совсем нетерпимо, когда русские в своем же государстве превращаются в людей второго сорта. Поэтому долой всякое уласкивание нацменьшинств, долой обособление людей по национальному принципу. Все это только распаляет национализм в российских «республиках», оно во вред всем: и русским и карелам, и мари, и др. Тем более, что пиндосы уже не довольствуются только развалом СССР, они тянут руки и к России. Позвольте я процитирую выдержку из выступления Президента США на закрытом совещании Объединенного комитета начальников штабов от 25 октября 1995 года: «В ближайшее десятилетие предстоит решение следующих проблем: расчленение России на мелкие государства путем межрегиональных войн, окончательный развал военно-промышленного комплекса и армии, установление режимов в оторванных от России республиках, нужных нам».

    Такими ясными словами закончил генерал Першин обоснование предложенного им варианта первой статьи новой конституции, провозглашавшей Россию  национальным государством:

  Статья 1
Государство Российское (в обиходе Россия) есть государство русского народа с монархо-республиканской формой правления.
Русский народ – это сообщество этнических русских и людей других национальностей, принимающих русский менталитет.
Нерусские граждане России облалдают наравне с русскими всеми правами и несут все обязанности в соответствии с законами Государства Российского.


      В Конституционной комиссии заседали единомышленники. Тем не мене национальный вопрос расколол комиссионеров на два лагеря. Началась жаркая дискуссия. Наиболее активно обсуждался следующий вопрос: «Как быть с нерусскими народами России, которые не пожелают влиться в госудадрство русского народа?»
     Результатом дебатов стали два, вроде бы совпадавших с американскими вождлениями, неожиданных положения.

Путем референдума (при квалифицированном большинстве) каждая  национальная республика выражает свою волю относительно пребывании населения своей республики в составе России.

На всероссиском референдуме (без республик, пожелавших отделиться от России) определяются народы с которыми граждане России  не желают жить в одном государстве.

 Эти два положения взъярили Першина. Он не находил слов. С его уст
 слетали лишь междометия, прослоенные сочным матом. Немного успокоившись, он взял слово:

     -- Алкаш до безобразия обкарнал Россию! Теперь вы хотите еще и изъязвить её рваными дырами. Господи, когда же русские перестанут быть губошлепами? Когда же они начнут учитывать передовой опыт европейцев?

     Оратор сделал паузу, чем воспользовался председательствующий:

     -- Что вы имеете в виду, товарищ генерал?

     -- На севере теперешней Германии, между Одером и Эльбой жили в свое время славяне-лютичи, а рядом с ними – бодричи. Где теперь эти лютичи, бодричи и прочие пруссы? Ассимилированы! А англо-саксы в Америке? Если бы они поступали  с аборигенами, как добродушные русские, то вместо США красовалась бы сейчас на политической карте мира Североамериканская федерация с республиками Гурон и Чироки, с автономной Ирокезией, с Могиканским национальным округом (и с национальными проблемами, сходными с россйскими).

     Председательствующий:

     -- Так вы за насильственную русификацию? Или, может быть, за создание резерваций?

     --Я за Закон, обязательный для всех и одинаковый для всех, за Закон, который нигде, никому и никогда невозможно будет обойти или проигнорировать, ссылаясь на местные особенности и обычаи.  При таком положении разные национальные болячки отвалятся сами собой.

      Наивные русопяты  вновь валом повалили за новаторами, в который раз надеясь обрести счастье в жизни. Страна кипела так же бурно, как бурлила Москва в те времена, когда Харизматик карабкался на танк, чтобы показать россиянам новый флаг. Очевидно он считал, что для продвижения политической идеи танк более подходящее транспортное средство, чем, например, броневик. 

     Но если тогда бурленье было демократически деструктивным, то теперь – консервативно-конструктивным: граждане заинтересованно обсуждали и кандидатуры депутатов в Учредительное собрание, которое теперь называлось Всероссийским соборм, и проект новой Конституции.   Особенно жаркие дискуссии велись относительно статей Конституции , определявших государственное устройство России.


     Авторы Основного закона решительно покончили с нелепым коммунистическим наследием: они аннулировали искуственно созданные национальные округа, автономии и «республики». А заодно и края, и области. Вся территория России была поделена на 40 губерней, которые имели абсолютно равные права и одинаковые обязаности. Губернии  организовывались в семь земель. Во главе каждой земли стоял наместник, назначаемый государем. Наместники проводили  на местах волю государя и контролировали исполнение законов на территории земли. Им подчинялись все земские силовые структуры.
     Но больше всего волновало людей содержание пятой статьи:


Статья 5
       1. Главой Государства Российского является Государь всея Руси (в обиходе Государь, Их высочество) избираемый Земским собором путем тайного голосования сроком на шесть лет.
        2. После истечения срока полномочий Государя проводится всероссийский референдум, на котором ставится вопрос о доверии Государю.
        3. Вотум доверия определяет автоматическое продление полномочий Государя  на следующие шесть лет.

     Конституцией устанавливались следующие три момента, при наступленнии которых Государь уходит в отставку:
     -- вотум недоверия на референдуме,
     -- личное прошение об отставке,
     -- физическая невозможность выполнять государственные обязанности.


     ДВУГЛАВЫЙ КОМАР
      -- Конечно, это не настоящая цена! Далеко не настоящая! Но для теперешнего российского рынка  нормальная,– возбужденно тараторил Пашка Шалимов. Он был очень доволен тем, что помог Барсукову сбыть его раритетные монеты. Ну и причитавшиеся ему комиссионные, которые оказались неожиданно значительными, тоже не портили настроения.

     -- На международном аукционе твои талеры стоили бы в десять, а то и в двадцать раз дороже. Но туда тебе не пробиться. Эти монеты если и дойдут до аукционных домов, то только через руки двух-трех солидных перекупщиков...

     Барсуков слушал и не слышал Пашку. Та громадная сумма, которую ему отвалили за монеты, просто ошеломила его. Он сразу же решил большую часть денег потратить на благоустройство Камар. Барсуков прикинул, что если усовершенствовать камарскую дорогу, пробурить скважину и обеспечить всех камарцев водопроводом, снести свою обветшавшую избу и на её месте построить приличный дом, то еще останется немного денег для оказания помощи трудягам-староверам. Их нужно было занять чем-либо для них подходящим и прибыльным.

     Когда Барсуков после всех монетных дел появился в Камарах, он первым делом пригласил к себе в избу Ивана-колотушника, которому изложил свой план развития Камар. В основе задуманного лежала идея создания в Камарах промышленного предприятия по переработке и консервированию лесных ягод.

    Дед Иван загорелся.  Барсуковская идея ему понравилась. Они долго сидели, рассматривая разные варианты организации дела, и в конце-концов сошлись на том, что разместить консервный минизавод следует в бывшем совхозном картофелехранилище, которое необходимо увеличить за счет возведения второго этажа.

     Компаньоны решили выпускать черничные, голубичные, брусничные, клюквенные соки, морсы и джемы, а оборудование для их производства закупить в Германии. Но это в перспективе. А первоначально они собирались наладить более простое производство для получения вяленых ягод.

     Барсуков полагал, что биологически чистая, обладающая отменным вкусом витаминная продукция будет пользоваться большим спросом. Особенно она должна понравиться детям. В качестве торговой марки Барсуков предложил использовать герб Камар:

     -- Представляете, Иван Семенович, на элегантной банке красивая зеленая этикетка, а на ней изображение двуглавого комара с громадной клюквиной в цепких лапках. Я думаю такая этикетка обратит на себя внимание.

     Когда приступили к обсуждению финансовой стороеы волроса, то оказалось, к большому удивлению Барсукова, что его спонсорские намерения совершенно излишни.
     О выходе из болот большой группы староверов на весь мир раструбила пресса. И уже через несколько месяцев после этого озвучивания на счет камарской староверческой общины, открытый в тихвинском отделении Сбербанка, стали поступать крупные суммы от старообрядцев Европы и Америки. И теперь камарские староверы имели достаточный капитал для предпринималельства.


     НЕ ОЧЕНЬ-ТО  HAPPY ЕND
    Это было давно. Тогда в одно из пасмурных утр Барсуков без желаия уселся за стол, приладил в огрубевших от сельскохозяйственных трудов пальцах шариковую ручку и изобразил на своем челе признаки мыслительного процесса. И хотя мыслей было не густо, он все-таки начертал на листе первое предложение: «Коренной ленинградец Дима Крюков обзавелся в тихвинсткй глубинке недвижимостью». После фиксирования этой умности автор надолго задумался. Сочинительство давалось Барсукову  с трудом. Раньше он никогда писательством не занимался, да и не собирался когда-либо стать писателем. Но однажды на одном из всекамарских эастолий кто-то предложил: пусть каждый из присутствующих расскажет какой-нибудь смешной эпизод или курьезный случай, приключившийся с ним в Камарах.

     И началось! Застолье непрерырвно ржало больше часа. Конечно, такому мажорному настрою способствовало многое: и красивый летний вечер, и вкусное вино, и общество негрустных людей.  Когда народ отсмеялся, Соня Крюкова обратилась к Барсукову:

     -- Алексей Георгиевич, у вас хороший слог, вы очень складно составляете разные заявления. Не могли бы вы все эти рассказанные хохмы перенести на бумагу?

     Барсуков отмахнулся, но Соня не отставала:

     -- Ну вы попробуйте! Я уверена у вас получится. Что-нибудь вроде шукшинских чудиков.

     Барсуков рассмеялся:

     -- «Вроде» -- это уже плохо. А чтобы было не вроде, нужно иметь талант, которого я, увы, лишен.

     -- А все-таки попробуйте.

     Хотя после этого случая недель прошло много, разговор с Соней не забылся. И однажды Барсуков взялся за перо. С трудом прилаживая друг к другу неуклюжие фразы он исписал три  листа. Прочитав написанное, беллетрист огорчился. Уж очень не интересная получилась писанина. Тогда он стал переписывать отдельные предложения, переставлять акценты, вводить метафоры и другие литературные украшения, т.е. стал улушать, как он считал,своё творение. Вопреки его усилиям сочинение не сбивалось в нечто цельное. Оно не желало становиться ни очерком, ни новеллой. Творчески умаявшись, начинающий горе-писатель отложил свое творение в сторону. Он решил больше не тратить время на не свойствченную ему работу.

    Однако микроб  сочинительства успел поразить впечатлительную душу бывшего моряка: не взирая на свое решение отказаться от писательства, он продолжал иногда пописывать.
 
     Через два года руколись разрослась до трехсот машинописных страниц. И вот тагда он решил показать свое творение Александру Ивановичу. Заслуженный коммунальщик прочитал барсуковский труд очень быстро. А может быть и не прочитал, а лишь бегло просмотрел его. Но как бы то ни было, через три дня он зашел к Барсукову и прямо с порога начал выкладывать горькую правду:

     -- Бумаги, вы любезнийший Алексей Георгиевич, извели преизрядно, но, к сожалению, количество в данном случае не переросло в качество. В вашей работе отсутствуют основные признаки литературного произведения.

        Александр Иванович вытащил из кармана листок бумаги и, заглядывая в него, стал перечислять:

     -- Пункт первый. У вас проблемы с образным мышлением. В романе даже персонажи полностью обезличены: ни характера, ни черт лица, ни темперамента. Одни имена и фамилиии, как в милицейском протоколе.

     Пункт второй. В вашем творении нет того, что отличает литературу от нелитературы. Тонкий психологизм, движения души, чувства героев, картины природы, лиризм – все  это не нашло отражения в вашем произведении.

     Пункт третий. Вам не хватает мало-мальски приличного литературного стиля. Предложения длиннющие. Часто существительные в родительном падеже стоят по три штуки одино за другим. Увлекаетесь инфинитивом и деепричастными оборотами. В таком стиле обычно пишут технические, научные тексты.

     Пункт четвертый. Рукопись насыщена штампами. В ней мало оригинальных мыслей, но много общих мест, заимствований и даже  затертых до дыр банальностей. Какая-то литературная вампука с туалетным уклоном.

     Барсуков был поражен: этот бывший коммунистический пропагандист высказывался, как профессиональный литературовед. А Александр Иванович продолжал:

     -- Того, что я сказал, достаточно для того, чтобы убрать рукопись подальше и впредь не заниматься бессмысленным графоманством. Однако в вашей работе, в вашем многолетнем труде имеется очень интересная политическая подоплека. И много забавных казусов. Поэтому я рекомендовал бы вам  тщательно поработать над текстом, придать ему более превликательный, читабельный вид.

     Тут в руках Александра Ивагновича возникла темная бутылка, и он весело закончил:
     -- А чтобы подсластить пилюлю я принес вкуснейшую  рябиновую настойку. Давайте, Александр Иванович, выпьем за нашу великую русскую литературу и за наше с вами драгоценное здоровье.

     После первой же рюмки Барсуков поинтересовался:

     -- Александр Иванович, откуда у вас такая критическая нахватанность?

    -- Так я ж старый. А значит учился я тогда, когда литература, в отличии от теперешних времен, была основным предметом в школе. Но самое главное: у нас была исключительная учительница по литературе и русскому языку. Сейчас таких нет

     Наша Наталья Павловна являлась выпускницей Института благородных девиц, а позднее – еще и Педагогического института. Она  в совершенстве владела французским и немецким языками,  знала латынь, была большим знатоком музыки и живописи, а в русской и зарубежной литературе разбиралась не хуже любого профессора. Ну и порода, конечно, воспитание опять же.

     В школе действовало литературное общество. Я был его членом и специализировался в области литературной критики. Мы во всю подражали Добролюбову и Чернышевскому. 

   -- Ах, вот оно что!

     Рукопись долго пролежала в ящике стола. Наверное более двух лет. Барсукову было жаль её выбрасывать. Как-то раз он извлек её на свет божий, кое-что перечитал, кое-что подправил и решил все-таки приидать ей законченный вид.
 
     Когда сочинителя начинают донимать не только герои, но и второстепенные действующие лица, когда появляется желание поскорее разделаться с клубком интриг и сложных ходов, он приступает к эпилогу. Так поступил и Барсуков. Сперва он оперативно закруглил незаконченную последнюю главу, а затем, чтобы избежать утомительных размышлений стал сочинять краткое заключение:

     «Тихие, скромные Камары сделались объектом пристального внимани. И районное начальство, и местные жители зачастили в эту деревню, чтобы с разинутыми ртами поглазеть на чудо доселе невиданное в вепсских краях. Чудень начиналась сразу же  при въезде на камарскую дорогу, где на обочине стоял капитальный щит с надписью: „PRIVATE“. Ниже перечислялось, что недопустимо делеть в окрестностях Камар, а именно:

     -- рубить лес и кустарник,
     -- охотиться и рыбачить,
     -- разбивать биваки и разжигать костры.

     Местную публику, привыкшую к непролазной грязи проселочных дорог, буквально потрясала капитальная, прекрасно асфальтированная с полнопрофильными кюветами камарская дорога, а больше всего – мост через проточину, который состоял из двух толстых металлических полос, одна из которых была выполнена неподвижной, а другая выдвигалась и убиралась нажатием кнопки на пультике, который имел каждый камарец. Перед мостом был установлен автоматический шлагбаум.

      Деревня же просто зачаровывала визитеров. На месте широкой прежде заросшей бурьяном и разными сорными травами площади простирался  тщательно подстриженный эеленый прямоугольник, в центре когорого стоял храм. Он был необычен тем, что, вместо наивной «луковки»,  вместо неуместного шатра, вместо сурового псково-новгородского «шлема», завершался пологим византиским куполом. И еще храм имел очень большой притвор. Там на восточной стене висели изображения святых покровителей крестьянского труда, а на западной – большие цветные фотографии  снесенных камарских изб, и фотопортреты их последних владельцев с краткими биографическими данными. А на полу размещались предметы, которых уже нет в крестьянском обиходе: соха, ступа с пестом, мялка, чесало, колесо от «фордзона», тяжелый валёк, безмен, духовой утюг, прялка,  жернова, зубчатый рубель, расписная глиняная и деревянная посуда и еще много много разных вещей, без которых не могло раньше обойтись ни одно крестьянское хозяйство. Все это украшали вышитые крестом и гладью старинные рушники, кружевные подзоры и цветастые сарафаны. Оживляли эту экспозицию вазоны, в которых летом стояли цветы, а зимой – свежие сосновые ветки.

     Храм окружали кусты можжевельника и подстриженные елочки.  По периметру зеленого прямоугольника располагалась, обрамленная кустами шиповника, асфальтированная мостовая, вдоль которой лицом к храму стояло несколько двухэтажных домов. Первые этажи их были кирпичные, а верх – рубленный из ели. Крыши всех домов покрывала красная черепица. Дома были снабжены водопроводом и канализацией. Канализационные стоки отводились в подземную цистерну, расположенную возле шоссе, которая раз в неделю опорожнялась приезжавшей из Тихвина вакуум-машиной. Для гарантированного обеспечения деревни электричеством за лесом лениво махали крыльями три ветряка.

     Барсуков с дедом Иваном попали в «десятку»: продукция их консервного заводика была ходовым товаром. Марка «Двуглавый комар» пользовалась популярностью даже в Петербурге. Вполне понятно, что и местные рекетеры обратили внимание на «Двулавого комара». После двух их «наездов» камарцы обзавелись охранной службой и заручились поддержкой шугозерской милиции, которая высоко оценила вкусовые качества сладкой продукции производимой камарским заводиком. 

     Староверов было не узнать. Теперь они выглядели как вполне современные, цивилизованные люди. Вначале-то они одевались так же как и их деды и чурались современной бытовой и электронной  техники. Но все изменилось после разъяснения, полученного из старообрядческого информационного центра. В пространном послании утверждалось следующее: поскольку священные книги ничего не сообщают об автомашинах, телевизорах, компьюторах и тому подобных системах, а все эти системы работают в полном соответствии с божьими законами, то пользоваться ими не грешно.

     Если с камарскими староверами было все в порядке, то о коренных камарцах этого сказать было нельзя. Бывшие красногалстучники, поклонники Кибальчиша так и не смогли прижиться в буржуинском государстве. Они как-то постепенно сошли на нет.

     Ира выжила, но стала постоянным пациентом психиатрической лечебницы. Лена получила свои пять лет, которые отбывала в колонии строгого режима. Продали свою избу и уехали в Тихвин Ромашкины, где им нужно было опекать сына, ставшего инвалидом после аварии на заводе. Вдова Гриши Степанова перебралась к родственникам в Макарьино, где постепенно спивалась, тратя на самогон вырученные от продажи камарского хозяйства деньги. И примерно так было почти со всеми камарцами. Но круче всего судьба поступила с Крюковыми.  Вскоре после трагедии с Антоном  они получили сообщение из Турции о гибели в морской катастрофе их дочери Марии. Такого жесткого двойного удара родители не вынесли.

     Если вы подумаете, что Третья истребительная – это боевая авиационная часть или противотанковая бригада, то очень ошибетесь.  Третья истребительная – это Городская больница №3. Такую категорическую кликуху ей дали питерцы и, наверное, поделом.

     Как раз в эту всем петербургским бедолагам  хорошо  известную больницу и загремел Дима Крюков с обширным инфарктом. Домой он уже не вернулся. А через шесть месяцев после его смерти не вышла из жестого гипертонического криза и его жена Соня.

     Димина изба своим раздрызганным видом портила благостный пейзаж новых Камар. Перестраивать её было некому, а сносить не разрешала Анна Матвеевна. Она изредка наведывалась в Камары. Эта еще недавно бойкая особа за один год превратилась в иссохшую, сутулую старуху. Камарцы избегали общения с ней: она слегка рехнулась. При встрече со знакомым человеком эта несчастная женщина сразу же начинала громко проклинать и небеса, и судьбу, и власти.  Она не могла понять за какие такие грехи ей выпала тяжкая доля пережить не только сына, но и внуков. Она считала, что страшней и горестней блокады ничего в её жизни больше не будет.  Оказывается ошиблась.

     Однажды провели в Камарах два дня музейщики Павел Лентьевич и Константин Викентьевич. Они организовывали вывоз танковых останков с Петровского завода.  Из всех их замыслов только эта операция и осуществилась. А мечтания и наметки по расширению музея, а особенно по облагораживанию Петербурга оказались супер-маниловщиной.  Петербург не только не облагораживали, а наоборот. В черте города строились все новые и новые промышленные объекты, увеличивалось за счет мигрантов население города, коммерчискими высотными сооружениями разрушался прекрасный облик Северной Пальмиры, улицы, совершенно не предназначенные для бурного автотрафика, задыхались и от смрада и от «пробок», ремонт крыш, фасадов, мостовых и тротуаров велся ни шатко, ни валко.

      А насчет «торговки из Крыжополя» Константин   Викентьевич, как в воду смотрел.  Поставили таки во главе  Петербурга настырную уроженку волынского захолустья. Через некоторое время она переберется в Москву, но наследить в городе успеет. Правда и петербуржцы в долгу не останутся. Они дружно свяжут её имя с названием ледяных образований на карнизах крыш. Прбивную даму сменит (в полном соответствии с закономерностью, выведенной танкистом) ясно  не петербуржец, а товарищ родом аж из Баку (так и лезет в голову пацанскя песенка: «Граждане, я тоже из  Баку...).
 
    Сильно постаревший Заломов разрывался между «Бараком» и сибирским испытательным полигоном. После удачного запуска «Карамели-3» было совершено еще десять запусков, и все они не дали положительного результата. Почему-то не хотели клевать симбиты на карамельную приманку. Наконец ошибка была вроде бы определена и  исправлена. Заломов отправился на полигон, чтобы  лично подготовить установку к запуску. Однако сделать ему этого не удалось. Вертолет с испытателями при подлете к  полигону коснулся винтом скалы и рухнул в пропасть. Заломов не погиб, но сильно покалечился. Руководить проектом стал его заместитель. Работы по «Карамели» существенно замедлились.

    Алексей Георгиевич развелся со своей женой. Фактически они уже давно жили порознь. Для юридического оформления этого состояния не хватало последней капли. И вот, наконец, эта капля звонко плюхнулась в сосуд терпения, тотально переполнив его.

     Лешка Барсуков лишь три месяц учился рисунку в Петроградском ДПШ у странного Мартьяна Кировича. А затем, по весне, лишь только пригрело солнышко подался пацан в бега, пополнив собою послевоенную армию беспризорников. Но и трех месяцев общения с неординарным рисовальщиком  хватило, чтобы  всю последующую жизнь Барсукова не оставляла мечта выучиться на художника.  По ряду причин он им не стал, но рисовать для души очень даже любил. Некоторые его работы украшали не только стены камарской избы, но и петербургскую квартиру. Так в спальне висела акварель, где на переднем плане красовались три сильных стебля крапивы, которые были помещены в стеклянную темно-красную вазу. Странный букет резко выделялся на фоне стрельчатого окна, забранного кованой решеткой, сквозь которую были видны шпили средневекового города и стая лебедей в голубом небе. Это была картина-память, память о Кире и о сказках Андерсена, которые она любила слушать. Большую комнату украшала еще одна памятнаяяя картина. На ней был изображен терпящий бедствие парусник. Хотя эта работа по своим художественным качествам и не дотягивала до той бурной марины, за которую прогульщик Лешка засовывал в детстве свой портфель, Барсукову картина нравилась. Она напоминала и о его коммунальной молодости и о добрых соседях-художниках, тете Нине и дяде Олеге.

    Барсуковской жене эти картины, как и другие работы Алексея Георгиевича, были резко антипатичны. Она презрительно называла их мазнёй.  Невзирая на это, Барсуков, как-то раз, в отсутствии жены,  приступил к работе над очередной картиной. Очевидно, как отголосок давних рассказов Мартьяна Кировича об абстракционистах, появился в центре полотна черный квадрат, но, в отличии от Малевича, не под ним (квадратом), а на нем изобразил Барсуков человеческое лицо. Левая часть изображения была лицом юноши, а правая – лицом старика с седой бородищей, белесым глазом и обширной плешью. Портрет был объемным, выполненным в виде барельефа. Барсуков  его не вырезал, а вылепил из пластелина и обклеил тонким полотном, которое и расписал маслом.   По периметру картины, как житие на православной иконе, были выписаны сценки аллегорически-каррикатурно изображавшие такие человеческие слабости как пьянство, распутство, обжорство. сибаритство, азарт и другие. Произведение получилось вызывающим, немного ехидным и слегка тревожным. Барсуков повесил  его в прихожей, а сам укатил в деревню. Когда он через месяц вернулся в Петербург, то своего «Черного квадрата» не обнаружил. Оказалось, что недавно прибывшая из зарубежной поездки жена безжалостно уничтожила эту странную картину. Вандалистка утверждала, что от картины веет злом и несчастьем. Эта акция и явилась последней каплей  в отношениях  между Барсуковым и его женой.

     Сутяжничать  со своей бывшей супругой из-за квартиры и барахла Алексей Гноргиевич не стал. Он просто собрал свои личные вещи и уехал в Шугозеро, в домик над озером. Конечно, он понимал, что хозяйка домика никогда не процитирует, к примеру, Марину Цветаеву, никогда не исполнит на фортепиано вальс Шопена, но и художественные его работы никогда не выкинет на помойку. А что касается внешней красоты и душевной теплоты, то Рая по этим качествам заметно превсходила барсуковскую жену. Вскоре Рая и Барсуков перебрались в Питер, в квартиру на Гражданке, оставленную Лешеньке его теткой.
   
     Руслан Серебров влюбился в Киру Иванову. Это была безответная любовь. Кира относилась к Руслану не очень-то пылко. Тем не менее на сделанное  Серебровым предложение стать его женой она ответила согласием.

     Александр Иванович незаметно состарился и совсем потерял вкус к жизни.  Только благодаря усилиям Веры он иногда выезжал в Петербург. Большую же часть времени он проводил на своем огороде.

     Когда Александр Иванович  наблюдал жизненную неприкаянность людей социалистического прошлого, он невольно вспоминал «бывших» из своего детства и прежде всего барышень Давлетшиных и их матушку, Ксению Азизовну, вдову царского генерала. Они так и не смогли приноровиться к коммунальным порядкам и принять диктатуру пролетариата.  «Бывшие» тихо ненавидели большевистскую власть, но ничего сделать не могли. Их было мало, а против них была сила.

    В отличии от прежних «бывших»  нынешние «бывшие», граждане ушедшего в небытие Советского Союза, которые так и не смогли приспособиться к хищным порядкам рынка и принять диктатуру толстосумов, составляют подавлящее большинство и против них никогда не поднимет стволы армия, где их несчастных внуков и сыновей заставляют оберегать и защищать горстку новых хозяев жизни. Однако, несмотря на это, затурканный и обманутый народ не принимает активных действий в защиту своих прав. Причин такой пасивности много и в первую очередь отсутствие организованности и сплоченности, а также дефицит пассионарных личностей. 

     И тем не менее народ постепенно стряхивает дурное оцепенение. То здесь, то там наблюдаются разнообразные, правда, еще довольно робкие, но все же акции протеста. Так недавним пинком в либеральный зад были результаты конкурса «Имя России». Из несколько сотен самых выдающихся людей России в первую тройку по результатам  электронного голосования вошел  И.В.Сталин! Стала подавать свой возмущеннвй голос и молодежь, от националистов и скинхедов, до фанатов и рокеров. Именно в этой тревожной атмосфере началась активная работа по созыву Всероссийского собора, которому предстояло утвердить Основной закон – новую Конституцию России». 

     Барсуков отстранился от рукописи, немного подумал и решил этим абзацем завершить свое сочинение. После прочтения и правки последней части он взял чистый лист бумаги и с удовольствием вывел на нем давно лилеемое в уме слово: «ЭПИЛОГ».               
 
       
  «ЭПИЛОГ 
   Телевидение транслировало на всю страну торжествкнный акт возведения в сан первого в истории России  Государя. Из праздничной толпы, которая живописно заполнила роскошный кремлевский зал, операторы выхватывали то одно, то другое известное всей стране лицо.

     Во главе зала на просторном подиуме возвышалась переносная кафедра. Слева от неё стоял ряд кресел, в которых восседали главы основных российских конфессий. Справа, также в креслах, расположились высшие должостные лица государства и лидеры ведущих партий. Сзади кафедры свисал с потолка в виде хоругви черно-бело-золотистый  государственный флаг России.
 
     Барсуков лежал на диване, вперившись в телевизор. Он бешенно завидовал тем, кто присутствовал на этой торжественной церемонии. Он тоже мог бы быть её участником. Он имел приглашение в Кремль. Однако чертова пневмония загнала его в койку.

     Трансляция торжеств продолжалась. Весь экран заполнил циферблат часов Спасской башни. Когда стрелки показали десять часов и зазвонили куранты, прозвучал голос церемониеместера:

     -- Руслан Иванович Серебров!!!

     Два гвардейца распахнули створки резных дверей и под звуки Встречного марша и аплодисменты присутствующих в зал вошел  Руслан Серебров.  Как бы не обращая внимания на толпу, он двинулся по ковровой дорожке  к подиуму. Ах, как он шел! Можно было подумать, что он всю жизнь пропадал в императорских чертогах.  Широкий уверенный шаг, плавно, непринужденно движущиеся руки, гордо поднятая голова, на устах снисходительная полуулыбка.
 
     -- Патриций! Ну, форменный патриций! – воскликнул Барсуков, любуясь своим детдомовским товарищем и от души радуясь за него.
 
     Как только Серебров взошел на кафедру, прозвучала команда:

     -- Государственные регалии России внести!

     Под мерные звуки Торжественного марша, мелодическую основу которого составляли мотивы государственного гимна Российской империи, в зал внесли державу, скипетр и иторическое Знамя России. Держава и скипетр были размещены по обеим сторонам кафедры. Знаменосец со Знаменем России в руках и два экскортировавших Знамя ассистента расположились под россиским флагом, позади кафедры. Затем последовало:

   -- Председателю Конституционного суда привести Государя к присяге!

     Главный конституциощник страны подошел к кафедре и развернул перед Серебровым тисненную папку с текстом присяги. Руслан положил правую руку на державу и, не глядя в текст, четко произнес слова клятвы на верность России и её народу. После чего вновь прозвучал голос церемонимейстера:

    -- Главе Земского собора возложить на Государя знаки государственной власти!

     Заслуженный старец направился к кафедре бережно неся на вытянутых руках алмазный Андреевский крест с узорчатой золотой цепью, усыпанной бриллиантами. Во время  возложения Андреевсеого креста зазвучал Государственный гимн Росси. Когда затихли последние аккорды Гимна, глава Земского собора поздравил Государя с возведением в сан, а затем воскликнул:

     -- Руслану Первому, Государю всея Руси, ура!!!

     Зал взорвался приветствиями, грянуло «Слався», стены вздрогнули от артиллерийского салюта. Под звон кремлевских колоколов к Государю с благословением приближался Патриарх всея Руси.

       Минуло сто дней с момента инаогурации главы Государства российского. По традиции  политологам и аналитикам следовало бы дать предварительную оценку деятельности Государя, но они этого не делали, поскольку оценивать и анализировать было нечего. Руслан Первый бездействовал. Ну, понятно, не совсем уж бездействовал, Например, он посетил Большой театр и после окончания спектакля поблагодартл труппу за хорошо разыгранный балет, а в день именин Патриарха преподнес имениннику большой букет белых роз. И подобных акций было множество, но все они на государственные деяния не тянули.

      Прессу будоражило: «Есть ли у нас Глава государства?», «Кто правит страной?»,  «Не затишье ли это перед бурей?». Беспокоились не только журналисты, не только политики. Ьеспокойство охватило и рядовых тружеиков. Россияне явно волновались, хотя поводов для волнения вроде бы и не было: Дума заседала, правительство рулило, олигархи трудились в поте лица своего. Жизнь неспешно шла своим чередом.   И только на сто тридцатый день (шутники связали эту цифру с калибром пушек, которые Серебров обслуживал в молодости) стали очевидны государевы цели во  внутренней и внешней политике. С интервалом в сутки были опубликованы три государевых акта.


                РАСПОРЯЖЕНИЕ №1

     Все, что сегодня поносится – было свято, и то, что теперь возвеличивают – может быть низвергнуто. Это естественно. Это диалектика.  Неестественным является стремление при отрицании  прежних ценностей отрицать и историю, в частности, путем свержения памятников. Это несправедливо. Прошлое уже не изменишь. Что было, то было.
      Надругательство над памятью, над памятником есть грех. Большой грех перед страной, народом, историей.
      Посему:
Все разрушенные, демонтированные, утерянные скульптурные памятники, имеющие историчнское значение,  восстановить в течение двух лет.
Востановление памятников произвести за счет лиц или организаций, виновных в вандализме. При отсутствии виновных – за счет государства.
Считать надругательство над памятником уголовным преступлением, о чем внести соответствующее дополнение в Уголовный кодекс.
                Руслан 1


    «Ну, вот дождались. Видать Государю больше делать нечего, кроме как скульптурой заниматься», -- брюзжали недовольные.
    «А Государь-то батюшка с коммунистическим душком!», -- вещали прозорлтвые.
     «Что, и гигантские изваяния Генералиссимуса будем воздымать?», --  верещала либерально настроенная публика.
     Через сутки последовал государев рескрипт на запрос Министерства образования:

                ПОСТАНОВЛЕНИЕ №1
    Советское обязательное среднее образовани -- это плохо. Плохо потому, что педагоги ради стопроцентного выпуска  были  вынуждены «тянуть за уши» нерадивых, неспособных. «Радивые»  же при этом не очень старались: все равно аттестат выдадут.
         Но еще хуже  теперещнее добровольное среднее образование.  В этом году тысячи детей не сели за прты. Они не смогли  этого сделать из-за бедности родителей. Очень жаль, поскольку именно из среды этих детей при соответствующем воспитании очень часто вырастают настоящие генераторы в различных областях деятельности.
      С целью  улучшения работы средней школы постановляю:
     1. Произвести специализацию средних школ путем разделения их на технические, биологические и гуманитарные школы. Министерству образования разработать соответствующие программы.
     2. В три раза увеличить финансирование системы школьного образования
     3. В три раза увеличить зарплату и все доплаты учителям нначальной и средней школы.
     4.  Для покрытия возросших расходов на образование ввести прогрессивный налог на граждан,  имеющих годовой доход более чем в три раза превышающий средний по стране и однопроцентный  налог на доходы частных предприятий.
     5. Обучение в школе и снабжение учащихся учебниками бесплатное. Любые поборы с родителей, рассматривать как вымогательство.
                Руслан 1

      Реакция граждан на постановление была конечно же неодинаковой,  от: «Все правильно! Бедный учитель – бедная страна», до: «Популизм! ЕБН тоже начинал с этого. Вспомните его Указ №1».

     А еще через день был опубликован Указ Государя, после ознакомления с которым либералы испуганно загалдели, обыватели озадачились, патриоты гордо вскинули головы.


                УКАЗ №1

     Имперская идея непродуктивна. Империи распадаются, а Российская империя умудрилась развалиться дважды. Поэтому России не нужны доминионы, колонии, подчиненные государства.  Нам чужого не надо, однако за свое мы будем держаться. Иван Ш,  великий державник, создатель России говорил: «Русская земля --  наша отчина. Киев и Смоленск и многие другие города – давнее наше достояние, мы их будем добывать.».
 
     Пришло время сказать подобным же образом о Таврии, Новороссии, землях семипалатинских казаков. Повсеместно считается: все, что творили коммунисты нелегитимно, неправомерно. Мы с этим согласны и поэтому считаем, что акты  передачи Лениным, Сталиным, Хрущевым исконных земль России  под иностранную юрисдикцию также не легитимны и должны быть аннулированы.
 
     Указываю всем заинтересованным ведомствам начать активную работу в этом направлении. В данном вопросе первой строкой стоит Севастополь, который с самого основания являлся российской собственностью и никогда никому не передавался и не дарился, а подчинялся только Москве.  В настояще время он по непонятным причинам аннексирован иностранным государством.

     Для устранения этой несуразицы указываю:
Считать город Севастополь с районом территорией Государства Российского.
Комендантом Севастополя назначить командующего  Черноморским флотом.
Коменданту Севастополя поднять над городом флаг России и осуществить прекращение деятельности органов власти иностранного государства и его флота, базирующегося в Севастополе.
Коменданту Севастоволя обеспечить надежную оборону города с моря, суши и воздуха.
                Руслан 1

     Барсуков был не просто в отличном настроении. Он был в эйфории от возвращения в российское лоно родного до боли Севастополя и полностью одобрял и указ, и другие акты Государя:
     -- Господи! Неужели небеса сжалились над Россией? Неужели мы стали выигрывать у судьбы? Никак очечко бог послал!!!». 



     УСПЕХ      
      Барсуков ликовал. Его многолетний труд (так возвышенно обозвал барсуковскую писанину Александр Иванович) был напечатан. Конечно, произошло это не сразу. В нескольких издательствах, которым он предожил свое сочинение, ему вежливо отказали, псоветовав издать книгу для начала за свой счет. «Тоже мне советчики, -- выругался Барсуков. – С моих пенсионных грошей только и остается, что книги печатать». В других местах предложили выпустить книгу на паритетнвх началах. Но и паритетных-то денег у военного пенсионера не было.

Нахохлился начинающий писатель, опустил крылышки. Однако не совсем. Невзирая на безразличное отношение издателей к его работе, он стал улучшать «Омегу», кое-что дописывать, кое-что сокращать, а фантазию о возвращении Севастополя в состав России пришлось вообще капитально переписать, так как к этому времени и Севастополь, и Крым внатуре перешили под юрисдикцию РФ, причем более изящным путем, чем тот, который представлялся Барсукову.

 И тут вдруг подфартило. Одно скромное издательство рискнуло опубликовать барсуковскую «Красную омегу», правда, гонорар был таков, что автор осознал: литературным трудом в России не прокормишься. Хотя прижимистых издателей  можно понять.  Издательское дело – не очень прибыльный бизнес. Это вам не газ, не наркотики. Опять же, книги раскупаются вяло, не то что в советское время. Да и автор отнюдь не Борис Акунин, а всего лишь начинающий прозаик, без имени, без почитателей. Таким образом, аккуратная  финансовая оценка его писательства не огорчила и не удивила Барсукова. Деньги – это не главное!

      А безмерно удивил его тот факт, что тираж «Красной омеги» был распродан в течене двух недель. Издательство тоже было удивлено, причем настолько, что предложило Барсукову обсудить с ним условия второго издания книги.
     Именно в это приятное время поучил Барсуков почтовую бандероль. Он и писем-то давным-давно не получал, а тут – бандероль. Он взглягул на обратный адрес. Пакет был отправлен из Москвы неким Э.В.Панчохиным. Такого он вроде не знал. Хотя фамилия показалась знакомой.

      Барсуков вскрыл послание. Внутри обнаружилось письмо, а также красивая бумага вроде грамоты, брошюра «Наш круг забот» и маленький пакетик. Прежде всего внимание было обращено на письмо:

     «Хэлло, Барсук! Ломаю краба!..» У Лешки Барсукова было много прозвищ. И Барсик --  в детстве, и Брык --  в школе, и Мешок – в детдоме. Но Барсуком его кликали только в училище. «Значит кто-то из однокашников», --  определил Барсуков и бросил взгляд на подпись. Внизу письма значилось: «Шонс», и ниже – обратный адрес, телефоны и т.п.

     «Боже мой! Шонс! Ах, бродяга! -- вскричал Барсуков. – То-то мне фамилия показзалась знакомой. Ведь Эдьку ни по имени, ни по фамилии никто в училище не называл: Шонс и Шонс... Откуда же он всплыл? Что  ему от меня нужно? Не к моделированию же кораблей собирается он меня привлечь».

      Барсуков продолжил чтение письма:

     «Поздравляю тебя с публикацией «Красной омеги». Байки твои понравились. Ведь ты и в училище был отменным травилой. Однако полиграфия книги ни к черту: шрифт мелкий, бумага серая, оформление убогое и ни одной картинки.
     Докладываю: я являюсь чифом не очень большой, но дружной команды, которая называется «Наш круг». Мы занимаемся активной пропагандой истории российского флота. А еще «Наш круг» оказывает материальную и юридическую помощь морякам, которым не повезло в жизни. Источником доходов общества является мелкий бизнес и издательская деятельность.

     Если ты не против, мы готовы шикарно издать твою книгу: хорошая бумага, очень профессиональное оформление, цветные иллюстрации, редкие фотографии. Единственное условие: ты должен в своей книге расширить морскую тему, т.е. более подробно и более ярко отобразить такие события как участие БФ в обороне Ленинграда, трагедия защитников Севастополя, гибель «Новороссийска».
     Короче, приезжай в Москву для решения конкретных вопросов. О дате встречи созвонимся.
                С уважением.  Шонс».

     Барсуков отложил письмо и стал рассматривать красивую Грамоту члена общества «Наш круг». Затем он извлек из пакетика серебряный знак, где на синем фоне располагался косой крест и литера Н. На концах коеста были выгравированы цифры, которые складывались в число 1955.

     В Москве, когда все вопросы, связанные с изданием книги, были решены, Шонс пригласил Барсукова в ресторан. Там за рюмкой малаги он сделал Алексею Георгиевичу неожиданное предложение, связанное с  зарубежной торговлей антиквариатом и произведениями искусства. Оказалось, что именно эту деятельность именовал Шонс в своем письме «мелким бизнесом». Барсуков немного подумпл и согласился:

     -- Только имей в виду, Эдуард Викторович, ни в какой криминал я не полезу. Все должго быть легально.

     -- А, как же!

     И завертелась жизнь Барсукова ярким, пестрым шариком. За непоный год с ним случилось такое количество приключенчиских, авантюрных  историй, что втиснуть их в данную  книгу уже нет никакой возможности.  А посему, финиш!