Вы были когда-нибудь в раю? А в аду?
Впрочем, что я спрашиваю, кто там побывал, тот не вернулся. А все же, кто это придумал: вернулся-невернулся? Уж, наверное, не тот, кто там побывал. А значит, это сказал тот, кто не знает, о чем говорит. Я не хочу никого обидеть. Тем более – Господа! Пишу не ради святотатства, поэтому заранее извиняюсь.
Мне будут возражать, что все наши знания, если так можно сказать, основаны на откровениях переданных Богом своим избранникам. Но, если попробовать разобраться, то избранниками назвали их другие люди, которые сами претендуют на это звание.
Потому их слово против моего…
-1-
На тот свет я попал по-особому. Просил господа дать мне еще пожить, очень не спешил туда. Разве что моя любовь вкусно поесть может служить сознательным самоубийством. Но вот я там, на той стороне жизни и смерти. И, хоть убейте, не помню, как я покинул бренную оболочку.
Вы скажете, что это все бред, и я не могу знать, что нахожусь на том свете. Согласен, так сразу это определить не получилось.
Я оказался за огромным столом, вокруг которого сидели разные люди обычного вида. Они старательно поглощали пищу. Стол был уставлен симпатичными супницами, как мне показалось, из дорого фарфора. Напротив каждого человека и меня, в том числе, стояла тарелка. Оказалось, что я тоже проголодался. Не успел я еще это сообразить, как пожилая женщина, не известно откуда появившаяся, налила мне что-то в тарелку из супницы. Когда я зачерпнул ложкой и поднес ко рту, то меня чуть не выворотило. И я рисковал лишиться и той энергии, которая уже была у меня внутри. Но я сдержался. Это была рисовая каша на молоке, которую ненавижу. Обратил внимание на соседей. Оказалось, что у них совсем не то, что у меня. Присмотрелся и понял, что они тоже не в восторге от своих «деликатесов». Мужик, небритый с неделю, рядом со мной давился манной кашей. Мой визави, тоже немолодой мужчина в костюме и с галстуком, от которого разило дешевым одеколоном, с трудом запихивал в себя вареное куриное мясо.
Я попытался встать из-за стола, но не смог. Меня как будто приклеели. Чтобы не терять зря время стал осматриваться. Помещение, в котором мы трапезничали было огромным. Потолок я разглядеть не смог, его скрывал свет, повисший невообразимым образом в виде бесформенного облака над нами. Стена напротив меня была из красного кирпича. Боковых стен не было видно, от этого казалось, что мы находимся в туннеле.
Неожиданно меня подбросило, и остальные тоже повскакивали со своих мест одновременно. Потом мы все не теряя соприкосновение с землей под ногами, поплыли в воздухе мягко равномерно. Только теперь я осознал, что все молчат, потому что зазвучала музыка, как я предполагаю, Баха, очень уж заунывная. Но больше удивляло то, что нельзя было понять на каком музыкальном инструменте исполнялась эта фуга.
-2-
У туннеля раздвинулись стены и мы оказались в огромном зале без стен и потолка. И все-таки его конечность ощущалась.
Весь зал был заполнен людьми. Каждый занимался чем-то своим, молча и сосредоточенно, но при этом никому не мешая.
Я стал подпрыгивать, приседать и, даже, бегать. Не знаю, почему так произошло, ведь, в прошлой жизни я не отличался спортивностью. А тут…
Пока я тренировался, делая это как-то неосознанно, то осматривался. Здесь освещение было очень слабым, как будто при жесточайшей экономии электроэнергии, и оно наполняло все молекулы воздуха без видимого источника и с одинаковой яркостью по всему объему.
Я было подумал, что сплю. Но сильный толчок в спину заставил меня в этом усомниться. Видимо на Земле мне просто переломили позвоночник, а тут я отлетел метров на пятнадцать, но остался на ногах. Разобрать среди толпы своего обидчика не было никакой возможности, но от этого толчка из моих уст вылетело цензурное ругательство (даже здесь бывают сбои). А еще я стал слышать голоса других присутствующих. Женщина с рыжими волосами, стоявшая ко мне спиной, не обратила на мои слова никакого внимания:
-Девушка, добрый вечер, - пролепетал я преодолевая некий спазм в горле.
Пусть она не отвечает, я был рад, что вернулся дар речи. Пригляделся и понял, что она не говорит по-русски. Стал искать соотечественников, не прекращая тщательную спортивную тренировку. И как ненормальный мотаясь по залу.
Мне очень хотелось бросить это занятие, но что-то не давало мне остановиться. А в мозгу бежали цифры, как будто спортом я зарабатываю себе на пропитание. Нелюбимое занятие да еще и работа – это слишком! Меня никто не принуждал, но я делал и делал такую работу. И все увеличивал свои результаты. Я настолько старался, что перестал замечать окружающих. А когда внезапно остановился, то оказалось, что рядом такие же горемыки красные от натуги с потными спинами. Я видел, как молоденькая девушка опустила топор, которым нарубила груду дров. Мужчина вдали накосил гору сена. Какой-то расфуфыренный тип, не иначе олигарх, испачкал свой шикарный костюм, потому что долбил отбойным молотом уголь прямо из стены. Здесь были повара, без колпаков. Врачи, строители разных полов и возрастов. Но у всех работников была общая особенность – они внешне никак не подходили к профессии, которую тут исполняли.
После упорного труда я испытывал усталость , как логичный результат затрат энергии и счастье от того, что можно отдыхать. Но уже через мгновение, откуда не возьмись, ощутил прилив сил.
-3-
Я стоял, разинув рот, и начал что-то говорить. Внутри кипело желание поболтать о чем попало. Бабушка рядом что-то бормотала, с надеждой глядя на меня снизу вверх. Сам я рассказывал что-то из своей прошлой жизни, о чем давно уже забыл. Но при этом хорошо слышал слова бабули и в нужные моменты кивал головой или успевал поддакнуть в перерыве своего рассказа. К нам присоединилась маленькая девочка. Удивительно, что мы друг друга слышали и понимали. Каким-то третьим внутренним сознанием я понял, что они со мной общаются на моем родном русском языке. Наш кружок примкнул к другому, гораздо большему. Некоторые повествуя жестикулировали, подпрыгивали, вели себя вполне артистично. Но обстановку этого разговора я не запомнил, а может быть, и не заметил.
Этот необычный разговор меня сильно измотал. Я и раньше не был словоохотлив. А еще больше не любил слушать чужие сплетни, а тут этого было сверх всякого моего терпения. Но все исчезло мгновенно. Сменились и декорации.
-4-
Возьми это! – ко мне обратилось непонятное существо, которое выглядело очень грузно и грустно. Наличие длинного желтого балахона скрывало гендерную принадлежность индивидуума. Но размеры скорее говорили, что оно мужеского пола и, даже, огромно мужеского. Но удивило меня то, что в первый раз обслуга обратилась ко мне на человеческом языке.
Я взял в руки предмет, который оказался прозрачной книгой. Точнее стеклянным муляжом обычной книги. Где-то внутри меня стал точиться червячок сомнения, так как книга была довольно большим фолиантом. Дело в том, что в последнее время чтение не было моим любимым развлечением. Даже в интернете я книги, если было очень интересно, не читал, а слушал. Мои сомнения вскоре превратились в болезненное разочарование. Оказалось, что прозрачная книга вполне пригодна для чтения. Буквы и иллюстрации вырисовывались внутри книги в том же виде, как в обычной книге. Но еще больше меня разочаровало то, что это был шедевр великого классика Льва Николаевича Толстого, как не банально это прозвучит, – «Война и мир». К моему стыду, я не читал это творение и никогда к этому не стремился. Мне было достаточно увидеть одноименный фильм другого классика другого вида искусств – Бондарчука Сергея Федоровича.
Существо, ласково на меня посмотрев, грозно приказало: «Читай!» Я понял, что мне не отвертеться. Мое чтение было подобно самобичеванию. Если Вам не понятно почему, то попробуйте читать какой-нибудь опус через силу, который вам совершенно не нужен и не интересен. Я зевал, закрывались глаза. Часто терял канву повествования и возвращался назад. Но я точно знал, что должен прочитать, иначе будет нечто такое, что и помыслить не моги. Не знаю сколько прошло времени, но я прочитал все четыре тома и эпилог, после этого развлечения так обессилил, что валился на пол. Впрочем, так и случилось, что уснул на полу, как только прочел последние слова: «…точно так же необходимо отказаться от несуществующей свободы и признать неощущаемую нами зависимость».
Падая на пол я успел увидеть, что нахожусь в совершенно темном месте. И только я сам и книга были освещены со всех сторон, но за пределами наших очертаний была тьма. Это последнее, что я запомнил из этой комнаты, если можно так сказать.
-5-
Я очнулся, потому что что-то меня щекотало. Оказалось, что по мне ползают тараканы, какие-то пауки, слизни. Меня всего затрясло из-за отвращения. Я стал сбрасывать с себя этих тварей, безостановочно передергиваясь. Я их в прошлой жизни просто ненавидел и брезговал. Но к насекомым присоединились мыши и другие противные твари. Но и это было не все. Я до этих событий жил в курортном городе, где было много приезжих. И этих, ни в чем не повинных отдыхающих, я искренне и тайно ненавидел. И вот теперь они ко мне стали льнуть вместе с остальной пакостью. От всей этой гадости исходило страшное зловоние, так что даже в душе у меня стало гадко. Пакость ползала по мне, я сбрасывал, но они всё лезли и лезли. Кто из них мог кусать – тот меня кусал, кто мог жалить – тот жалил, кто мог щекотать – щекотал. И я весь изворачивался, прыгал, трясся. А курортники, вид которых не оставлял сомнения в их существе, лезли ко мне с идиотскими вопросами типа: как пройти на пляж, где у вас магазин. Они терлись об меня своей потной кожей, дергали меня за одежду, заглядывали в глаза. В конце концов я отдался на волю судьбы и перестал сопротивляться, смирившись с мучениями. Меня все это так облепило, что я перестал что-либо слышать и видеть.
-6-
Я лежал на мягкой траве, которая колыхалась, задевая кожу рук. Глаза закрыты, но сквозь веки просвечивает яркий свет. Впервые в этом мире мне было хорошо и спокойно. И открывать глаза не хотелось. Пусть будет, что будет. Вдохнул носом чистый приятный воздух и почувствовал незнакомые неестественные ароматы. Было не жарко и не холодно. И даже чувство голода, которое у меня периодически прорывалось, тут исчезло, оставив ощущение вкусной еды, которую я не ел. Легкое дуновение ветерка нежно ласкало мою кожу. Я испытывал удовольствие и представлял вокруг себя райские виды, но старался не шевелиться, чтобы ничем не выдать, что нахожусь в сознании. Это мне не помогло.
Вокруг прокатились раскаты грома. И когда они стихали, то оказалось, что это чей-то громоподобный голос. Я вынужден был закрыть ладонями уши, чтобы не лопнули перепонки. Стало очень обидно и жалко самого себя, что так быстро закончились мгновения радости.
Я открыл глаза, но увидеть ничего не успел, так как провалился куда-то в неизвестность.
Где-то вдали я увидел смутное размытое огромное бородатое лицо. Но это нельзя было назвать человеком, либо я превратился в муравья, настолько не соизмеримы были наши размеры. Видимо громыхание исходило от этого огромного рта. Я смог угадать по артикуляции слово. Мне показалось, что это было: «Прощен».
-7-
Я мчался в бесконечности времени и пространства. Тело у меня отсутствовало. И к этому трудно было привыкнуть. Теперь у меня появилась возможность спокойно думать на отвлеченные от своих занятий темы. Я вспомнил, что со мной здесь произошло и только теперь дал себе отчет, что нахожусь в потустороннем мире. И все неприятности, видимо, были для меня чистилищем. Мой полет проходил между звезд. К некоторым я подлетал ближе и видел вращающиеся вокруг них планеты. Мимо меня проносились какие-то белые тени, в которых угадывались бесформенные очертания, которые с натяжкой можно было отнести к живым существам. Наверно, это души в свободном полете. Их оказалось очень много. Я попытался догнать. Но когда уже достиг это легкое облачко, то оно исчезло. Я только отсутствующим мозгом услышал , почувствовал: «Отстань». Потом я делал подобные попытки еще много раз, но оказался никому не нужен. Да и что я могу предложить. Ведь я - НИЧТО. Стало как-то скцучно: мне никогда не насладиться вкусной пищей, не прижаться к близкому существу, ощущая счастье и тепло его тела. Я никогда не смогу врезать подлецу, получая при этом удовольствие от наступившей расплаты. Даже чистка зубов сейчас казалась огромным удовольствием. Если это рай, то он меня разочаровал, потому что я хорошо помнил обычные земные удовольствия, которых теперь лишен. Может быть, среди звезд найдется для меня чья-то душа, которая захочет общаться. Но говорить о человеческих приятностях – это совсем не то, что их испытывать. Но было хорошо, что сохранилась память, значит виртуально я смогу получать удовольствие от воспоминаний. И есть еще одно универсальное удовольствие, которое, наверно, является самым сильным для человека – это удовольствие от победы в творчестве. У меня теперь бесконечно много возможностей писать стихи и их совершенствовать, писать романы и оттачивать стиль. Разгадывать тайны, наблюдая за тем, что происходит вокруг. Мне даже показалось, что теперь я смогу узнать откуда взялся мир. Как он устроен. Может быть узнаю, как зарождается живая материя. Эти мысли согревали душу. Проходили сотни лет, пока я мотался по космосу и ни одной тайны так и не раскрыл, хотя видел черные дыры, подлетал к ним безбоязненно, потому что я не имею массы и не являюсь сгустком энергии, которую дыра могла бы в себя затянуть. Я так и не нашел себе подружку. И это желание почему-то постепенно притупилось. Но стихи как-то не сочинялись, хотя оказалось, что у меня память получила уникальные способности, но возиться с сочинительством было не привлекательно – некому оценить результат, кроме самого себя. Скука.
***
Вы спросите, откуда я все это знаю. Саркастически скажете: бред сумасшедшего! И будете правы. Оттуда никто еще не возвращался, потому что никто из душ не пытался провалиться в черную дыру. Потому что система мироздания отлажена идеально и законы ненарушаемы. Но все мы находимся в одном и том же мире. Значит и существуют точки соприкосновения, общие законы и правила. И как мы все знаем, что любая совершенная машина может дать сбой. Задумайтесь об этом, и тогда мне не понадобится отвечать на ваши саркастические вопросы.