Он был успешен, неимоверно успешен. За короткое время он создал огромную бизнес-империю, и наслаждался теперь, пожинал плоды. И вот тут он попал в поле зрения русской молодой женщины. Разумеется, её звали Наташа. На-та-лия, на западный, труднопроизносимый манер. Когда коверкают имя, да и на тебя смотрят дико, с широко раскрытыми глазами. " Ах, эта загадочная, непостижимая русская душа! Настасья Филипповна настоящая!" Ну, Настасья Филипповна или нет, но она чудесным образом окрутила, женила на себе Макса. Его звали, конечно, Макс. Взяла за тонкую, интеллигентскую лапку и отвела в регистратуру. Под каким гипнозом он туда шёл, он и сам не осознавал.
Очень опасны эти русские девушки. Гипнотически всегда добиваются, чего хотят. Просто тащит тебя за ними провидение, с неимоверной силой. Хочешь ускользнуть, отвлечься, повернуть голову, но нет. Не получится. Она была красавица. Издалека такое нежное матовое невинное лицо, тело совсем ещё юной девушки. Хотя ей было уже двадцать семь. С узкими плечиками и выступающими под прозрачной кожей косточками ключиц. Тонкими , детскими, повисшими плёточками, ручками с нежными розовыми перламутровыми овальными ноготками. Пальчики эти творят чудеса. Розовые перламутровые лепестками губы. И голос завораживающий, нежный как бело-розовое пирожное безе, уводящий в голубую даль, в нирвану.
Но вблизи глаза оказывались не круглыми, а прищуренными, узкими, змеиными. Цвет глаз был , вообще, не понятен. Зелёный, наверное. За столом хозяйка злобно сжимала в ниточку розовые перламутровые лепестки губ. Куда-то они исчезали, втягивались внутрь. И царапала перламутровыми розовыми овалами ногтей крахмальную хрустящую скатерть. Так, что оставались полосы как от когтей дикого зверя. Когда она приоткрывала рот, то вырисовывалась оскаленная мордочка маленького зверька. Так оно по сути и было. Маленький злой юркий зверёк под твоей рукой, не погладишь. Дом, где они жили летом, был старинный. С закругляющимися мраморными, серыми с прожилками, парапетами. Огромным парком за витыми коваными оградами. Стрижеными, геометрическими фигурами, деревьями, гладкими шёлковыми зелёными газонами. Бьющими струями в фонтанах как из тёмного с серебром стекла и скульптурами тут и там. Хозяин был любителем.
Управляющая, сухопарая дама в возрасте, ненавидела хозяйку дикой ненавистью, и обожала хозяина. Одевалась она во всё мышино-серое, имела сморщенное как печёное яблоко личико с двумя выцветшими как голубое небо фарфоровыми пуговичками глаз. Юркая, появлялась и исчезала ниоткуда. Подавала хозяину то пепельницу, то наливала бренди, то неслась с подносом с фарфоровой чашкой с китайским белым чаем, то уносила чашку. В общем , крутилась под ногами, как могла.
Один раз Наталия, а у неё шило в заднице, да и ещё какое, гуляла по парку и провалилась ногой в зазор решётки для слива воды. С серым от боли лицом она стояла и сыпала всеми, только возможными, оскорблениями и проклятиями. Из ниоткуда материализовалась мышиная фигурка управляющей. В своём мрачном наряде она нелепо смотрелась на солнце в парке, где каждая травинка была подсвечена золотым свечением солнечных лучей.
-Да, сделай же что-нибудь, уродина!
Розовые перламутровые губы сжались в тонкую ниточку. Розовые нежные овалы ногтей при этом царапали одежду как острые звериные когти.
Она удалилась на мгновение и появилась тут же. Наклонилась над ногой хозяйки. В глазах её сверкало неимоверное торжество. Это был, видно, лучший момент её жизни. Зрачки глаз молодой хозяйки сжались от ужаса в микроскопические точки. Управляющая в руках держала корпус большой электропилы.