Меня лишает равновесия, когда я чего-то не понимаю. Все эти закатывания глаз – ах, непознанное! ах, иррациональное! – для бородатых романтиков, которым леность ума позволяет вместо активного поиска ответа прикрыться неким непознаваемым.
Но в нынешней командировке как-то все пошло наперекосяк. Я знал наперед все свои действия на обследуемом предприятии: выращивание кристаллов – тоже мне бином Ньютона! А тут.. Начальник участка смотрит с надеждой, как на бога… а мне и сказать нечего. Такое со мною впервые. По всем параметрам штатный режим выращивания… а кристаллы пузырные. С тяжелым сердцем вышел в коридор и вдруг задохнулся. Грудь стеснило так, что страшно стало вдохнуть. Привалившись к стене, испуганно огляделся – не хватало еще, чтобы ко мне, здоровому мужику, бежали с участливыми лицами! К тому ж показалось, что я оглох: резко умолк шум установок, а откуда-то приплыл ласковый плеск волны… так знакомо, что защипало в глазах.
Когда меня отпустило, я заглянул к заводскому руководству, раздосадовано повел плечами в ответ на расспросы и попросил ключи от цеха, сказав, что придется заглянуть на участок в ночную смену.
Шел в гостиницу мимо провинциального вокзальчика, когда-то, по-видимому, востребованного, а ныне удручающего заржавленными рельсами и приткнувшимися на вечный постой разбитыми вагонами. Впрочем, касса работала, и я поинтересовался на всякий случай расписанием поездов.
Сколько еще придется здесь пробыть, если ночной визит ничего не прояснит? И неожиданная мысль шевельнулась: а ведь когда-то меня бы угнетала необходимость вставать среди ночи и идти на завод!
Когда-то… смешная ссылка для того, кто напрочь забыл о своем детстве. Будто жизнь распалась на несколько не связанных фрагментов, и тот пацан, что не хватал звезд с неба, ничего не имеет общего с нынешним успешным спецом…
«Сокамерники» по номеру ждали меня с нетерпением – нужен был третий для префа. Дневная духота спала, из холодильника достали запотевшие бутылки местного «Жигулевского», бубнил телек. Странные программы здесь приходилось смотреть – среди бесконечных поздравлялок местных Иванов Петровичей оставался лишь канал ретрофильмов. В этот раз шел черно-белый, древний и не знакомый. Палыч сказал, что вовсе болгарский, он по детству еще помнил актера Саву Хашимова… может, и так, только на экране то и дело мелькал Ролан Быков Правда, не с бармалеевскими усами, а с бармалеевской бородой. И песня, нечувствительно проникающая в сознание:
Всё наладится, образуется,
Никаких тревог не останется…
Витек с Палычем играли получше, то и дело провоцируя меня на ловленные мизера, я в игре замедлялся все чаще, обмозговывая расклад… когда вдруг после очередного нетерпеливого «ну что там у тебя?» раздался ясный голос – «Ерек!»
Я вскинулся, словно от пощечины – кто сказал?
«Что?» - партнеры смотрели на меня недоуменно
«Ерек…»
«Это что-то из бриджа, наверное. Мы ничего такого не знаем»
«Да нет, не из бриджа…» - карты вывалились у меня из рук.
Ночь была безлунной и душной, фонари горели через один, и приходилось напрягаться, чтобы не угодить в какой-нибудь канализационный люк, у которого сперли крышку. На железнодорожном переходе у вокзала я невольно замедлился , увидев странный, ярких цветов, поезд на втором пути – откуда?
Словно по наитию, я вошел в цех без шума. Оператор сладко спал на столе, подвинув на край спектрофотометр. Журнал режимов выращивания был заполнен на ночь вперед, а подачи воды на вторую установку почти не было, забилась накипью. Тут бы впору ликовать, раскрыв причину сбоев, но на меня навалилось усталое безразличие – «ваши проблемы!»
И снова, как несколько часов назад, в коридоре навалилось на меня жаркое удушье, и ватная тишина в ушах, и плеск воды, и запах реки, и разогретой на солнце краски, что ли…
В глухой этой, чужой ночи вроде и не изменилось ничего, но почему-то меня настиг безотчетный страх – поезд! поезд ушел! - и, едва сдерживаясь, чтобы не побежать, я поспешил к вокзалу. А в ушах назойливо звучала отпечатавшаяся песня из фильма:
Всё наладится, образуется,
Виноватые станут судьями,
Что забудется, то забудется,
Сказки - сказками, будни - буднями…
Поезд все так же стоял у перрона, и я, замирая, подошел к локомотиву и взглянул на табличку на лобовом стекле.
«Ерек»!
Из оцепения меня вывел паровозный гудок, в два прыжка я оказался у здания вокзала. Сонное безлюдье зала ожидания. Заспанная кассирша.
«Билет до Ерека! Скорее!!»
«Какой билет?! У нас сегодня никаких поездов нет! Накурются тут…» - и треск захлопнувшегося окошка… но это уже – на грани слышимости на перроне. Поезд медленно трогался, я бежал вдоль состава… удача! Толстая проводница у раскрытой двери вагона держала флажок, и я, схватившись за поручень правой рукою, левой рвал нагрудный карман, роняя купюры: «Один… один билет до Ерека!!..»
Проводница безразлично отодвинулась, пуская меня в вагон и заметила, принимая деньги: «Только в один конец, обратных билетов не даем »
«Не надо обратного!»
Вагон был пустым, как и предполагалось. Вновь стало жечь в груди, я бросил матрас на нижнюю полку и, не дожидаясь белья, лег, подтянув коленки к груди. Стучали колеса и пульсировало в мозгу:
Всё наладится, образуется,
Так что незачем зря тревожиться,
Все безумные образумятся,
Все итоги непременно подытожатся…
… Я лежал на разогретом солнцем понтоне, на расстоянии вытянутой руки внизу плескалась ласковая речная вода. Лень было поворачивать голову – я и так помнил до мельчайшей царапинки выгоревшую надпись на голубой будке – «Лодочная станция Ерека»
Стихи А. Галича