Утром гроза. К обеду пошли на море: и бурлит, и мурлычет, и хвалится силой прибоя.
Выбросило в грозу на берег всё, ненужное ему: морщинистые косточки персиков, надоевшие уже, обкатанные до глади стекляшки-игрушки, рваный резиновый шлёпанец, пластиковые крышки, яркие накладные ногти с разных ног, зазевавшийся молодой живой рапан.
Каждый получает от моря, что хочет.
Я – этот бурный воркот, стихию стихов.
Старшая, рассудительная, дочка не лезет в волны, разбирает камешки на берегу, строит замок, притащила круглогладкий валунок.
Море ластится к ней, манит, играет.
Младшая, озорная – в самих волнах, как я научила – встать боком, прыгать – она и взлетает в гребнях, падает в прибое, ныряет, летает.
Смелая чёрненькая капля, крохотная в стихийном просторе.
Волны бросают её, а она бросается к ним.
Моя морская капля, откликающаяся на два звонких слога в мире.
Стоит мне выкрикнуть их – в волнах повёртывается тёмная головка:
- Мам, там так весело!
Волна с пеной, она такая крутая вообще!
Га-а-а!