Салтанат и Екатерина приходили регулярно. Раз в неделю, по четвергам. К этому дню Галина Матвеевна старалась припасти, что ни будь вкусненькое, насколько позволяла ее ветеранская пенсия, чтобы напоить студенток чаем. В ее доме они появились неожиданно, сказав, что у них, в педагогическом институте, создан отряд волонтеров, то есть добровольцев, которые решили помогать одиноким старикам. В списке таких ветеранов значилась ее фамилия, и она досталась им.
Все это словоохотливая Салтанат объяснила в первый день прихода к бабушке Гале и деловито сообщила о том, что они помогут той прибраться в доме, сходить в магазин или аптеку, заплатить за коммунальные услуги. А если бабушка захочет, то она, Салтанат, ей даже может суп сварить, как ее научила мама.
От супа Галина Матвеевна отказалась, а вот остальную помощь приняла охотно, так как ноги уже были не те, что в молодости, да и спина не сгибалась. Так началось это шефство, которое длилось уже год. После того, как, сделав намеченную работу и попив чаю, девчонки уходили, хозяйка квартиры с благодарностью отмечала, что та стала нарядней и вроде просторней, а ломота в костях пожилой женщины куда-то исчезала. Да и настроение становилось веселым.
Наверное, такое общение приносило пользу и студенткам. А с чего бы тогда они, прибираясь в квартире, весело распевали песни, веселя бабушку Галю, или рассказывали ей свои нехитрые новости. Они так освоились, что знали, где находится та или иная хозяйская веешь. Да и старушка не скрывала, так как прятать было не от кого, да и нечего. Кроме картонной коробки, оставшейся от парфюмерного набора «Красная Москва». Она, с поблекшей краской и обтертыми углами, лежала на комоде, рядом с телевизором. И когда помощницы принимались вытирать пыль, старушка торопливо брала коробку, прижимала ее к груди и так держала, пока студентки не переходили в другое место.
Подобная реакция была замечена. Волонтерши даже заспорили между собой о том, что там храниться? Одна предполагала, что – деньги, на что вторая резонно спрашивала: почему же тогда бабушка Галя не прячет свой капитал более надежно, а выставила их на видное место, не боясь того, что они, или кто-то другой, их возьмут? Довод был «железный» и еще больше подогревал интерес подруг. В итоге был разработан план. Катерина, по какому-либо поводу позовет бабушку Галю на кухню, а Салтанат, как более смелая, заглянет «одним глазом» в коробку.
Замысел студенток был сорван в самом пике его развития. То ли Катерина чересчур старательно изображала причину обязательного нахождения бабушки Гали на кухне, то ли та обладала каким-то чутьем и зрением, но она появилась в комнате в тот момент, когда Салтанат открыла крышку коробки и рассматривала, что там внутри ее. Увидев это, старушка вскинула руки и, еще находясь в дверном проеме, запричитала:
- Тихо, тихо, деточка, не урони, Христом Богом молю!
…Доковыляв до Салтанат, которая стаяла пунцовая, бабушка Галя бережно взяла коробку, заглянула в нее и так же, как и прежде, прижала к груди.
- Извините, мы просто хотели узнать про вашу тайну, которую вы храните здесь, – Салтанат едва сдерживала слезы. – Я там старые очки, перевязанные нитками и с треснутой линзой, увидела. Давайте, наша группа вам новые купит.
- Внученька, да нет там никакой тайны, – старушка второй рукой погладила девушку по голове. – Там помять о сыне хранится, а я ее очень берегу.
…Галина Матвеевна поставила картонную «шкатулку» на стол, закрыла крышку и присела на стул, стоящий рядом.
- Сын мой единственный в Отечественную войну погиб, – она по-детски горестно вздохнула. – Он на журналиста учился и ушел добровольцем. В военной газете работал. Однажды поехал на передовую за материалом и не вернулся. Пуля наповал сразила и где он лежит в земле – я и не знаю. Наша армия тогда отступали, и было не до убитых. Спасибо тому доброму человеку, что доставил в редакцию его планшетку, документы и очки. Их, а так же комсомольский билет и не отправленное письмо сына, нам переслал его товарищ – капитан Пронин. Он и рассказал в своем послании, как погиб наш Володя, который не отсиживался в тылу. Так у нас с мужем (его война пощадила, лишь ранение получил) и остались очки, как память. Я нечаянно сломала ушко, так супруг-покойник его склеил и нитками скрутил. Я же этими очками иногда пользуюсь, когда воспоминания нахлынут.
- А они вам подходят? – Катя, притихшая, как и Салтанат, робко задала вопрос.
- Возможно, деточка, у них другие диоптрии, – старушка пожала сухонькими плечами, – но когда я их надеваю, то мне кажется, что вижу так же ясно, как в молодости. Это же не я, старая, а мой сын Володенька – живой и красивый – сквозь линзы смотрит. И мне от этого на сердце легче становится.
Сергей Горбунов