Глава 4
- Когда мне было три года и я жил в одной из пещер Шварцвальда в самой горе Фельдберг со своими родственниками, теперешними германскими землями правил Рудольф первый Габсбург (10) . Кстати, тогда и весь Шварцвальд, и наша фамильная гора Фельдберг с отдельной благоустроенной пещерой на три семьи входила в состав Священной Римской империи. Но это дело пятое, потому что фигли нам какой-то Рудольф пятый, если я уже в три года от роду разбирался и в римановых пространствах, и в псевдосферических поверхностях Лобачевского (11) . Больше того: я умел считать гранаты дедушки Мойцеля, которые он добывал в соседней горе, так ловко, что после моего счёта он приносил бабушке Эйге на три пиропа (11) меньше, чем он нарыл за смену. Что касается нумерологии и кабалистики, то их мне преподавали дух Пифагора и вечно голодная тень пророка Иезекииля. Первого вызывал дядя Петер на спор, наклюкавшись хвойного эля с мухоморами, второй приходил сам на запах мясной похлёбки, которую регулярно варили в нашей пещере. В общем, к семи годам я набрался стольких знаний, что уже тогда мог преподавать не только в каком-то занюханном московском институте, но и возглавить крупную общину иллюминатов. Но Москвы ещё не существовало, а иллюминаты придумали возрастной ценз, вот мне и приходилось торчать в своей детской пещерке и под руководством домашних учителей совершенствоваться в теории, пока мама не смылась с одним ушастым кренделем в Северную Америку, чтобы начинать осваивать Аппалачи. Папа не пережил выходки мамы. Нет, он не умер, потому что мы, гномы, бессмертны, но папа заявил, что в гробу он видал эту работу и начинает жизнь примерного паразита. Дедушка с бабушкой не захотели кормить папу и удрали в Западные Татры к дальней родне, а я пошёл работать. И пахал, как проклятый, до начала восьмидесятых прошлого века, пока не заработал папе на пенсию, а себе – на поездку в СССР, где вскоре устроился в геологоразведочный институт, представив рекомендацию от самого Капеллера (13) . Меня поселили в общаге для аспирантов в одной комнате с бывшим гримтурсом (14) , который знал страшную тайну. Я так и не выяснил, как этот бродяга появился в Москве и как он стал завхозом второго учебного корпуса нашего института, но он меня достал уже за месяц совместного проживания. Этот сраный бывший гримтурс постоянно дрожал за свою – в прямом смысле этого слова – сохранность. Ему почему-то казалось, что он сделан из хрупких пород льда вперемешку с инеем, он боялся лишний раз слезть со своей кровати, а я бегал по его поручениям за пивом и сигаретами. Мне эта канитель осточертела, и я сдал своего соседа по комнате в дурдом в Белых Столбах, напев дежурному психиатру, что мой сосед не признаёт социализма (15) . А ещё раньше я узнал, что бывший гримтурс, называвший себя Семёном Пантелеевичем, хранит свою страшную тайну в виде блокнота с руническими записями…
«Вот это я попал, - подумал в этом месте Авдей, таращась на гнома и стараясь не заснуть, - во наплёл! Однако интересно будет узнать: какую – такую штуку он собирается попробовать с моей помощью?»
- …А так как изучение рун я в своё время проигнорировал, то с расшифровкой страшной тайны гримтурса я провозился почти пятнадцать лет. А то! Ведь доверить никому нельзя. Один мой бывший коллега вот так доверил написать свою докторскую диссертацию своему же ассистенту. Сдал ему соответствующие материалы, подборку результатов опытов с экспериментами, даже разрешил пожить в своей квартире на Цветном Бульваре, а сам уехал в длительную командировку в Крым на поиски нового сорта халцедона. И что? Через три месяца какой-то доброхот телеграфирует моему коллеге о том, что ассистент удачно защитил кандидатскую и женился на бывшей супруге несостоявшегося профессора. Ну, мой знакомый срочно возвращается в Москву и бежит на Цветной Бульвар. Пытается попасть в свою квартиру, но бывшая жена и молодой кандидат геологических наук его туда не пускают. А в ответ на упорствования «молодожёны» вызывают милицию. Ведут, в общем, нашего героя в отделение, и там несостоявшийся доктор геологических наук с горьчайшим недоумением убеждается в правдивости вышеупомянутого доброхота: да, бывший ассистент вот уже неделю как в законном браке с экс-супругой моего коллеги и даже прописан в такой замечательной квартире на Цветном Бульваре. А самого хозяина квартиры выписали на основании фальшивого постановления суда о его заключении на пятилетний срок в ИТЛ (16) …
«Это точно, - сонно подумал Авдей, - ни на кого, зараза, положиться нельзя…»
- …Так я и говорю, - продолжил Пётр Иваныч. – Поэтому я и мучился с этими сраными рунами, руки-ноги оторвать тому, кто их придумал. Однако справился. И таки узнал страшную тайну!
- И какая это тайна? – стало забирать Авдея, потому что предисловие закончилось, и пришла пора остросюжетного повествования.
- Тайна тринадцатого числа последнего цикла! – торжественно сказал бывший доцент.
- Ну, мне это ничего не говорит, - упавшим голосом возразил Авдей.
- Объясняю популярно, - смилостивился гном. – В самые старые времена, когда не было ничего, одни только сказки, позже названные греческой мифологией, росло в пустоте дерево. Росло себе и росло, а вокруг него постепенно образовывалась почва. Ведь не может же нормальное дерево всю жизнь расти в пустоте? Вот почва и образовалась. И получилась наша земля. Сначала она была плоской как блин, потом её поддерживали три кита, затем черепаха или ещё чёрт его знает кто, но вскоре вся эта ерунда накрылась медным тазом, превратившись в предания сомнительной достоверности, а сама земля сделалась круглой. Но ещё никто об этом не знал. Не знали этого и умные евреи, но они уже успели сообразить, что вышеупомянутое дерево, которое растёт с самого начала начал, не простое, а есть оно Древо Жизни. Каковое древо – ни много – ни мало – воплощает собой всю Божественную сущность…
«И какого хрена я сразу не свалил?» - снова затосковал Авдей, прикидывая, а не растянуться ли ему на верстаке, подложив под голову пакет с деньгами.
- …Другими словами, евреи придумали свою знаменитую Сефер Иецира…
- Чего придумали? – вяло переспросил Авдей.
- Книгу Творений, - перевёл Пётр Иваныч.
- А-а!
- …И придумали они её тогда, когда я ходил пешком под стол и тоже не знал, что земля – приплюснутый шар, вращающийся вокруг своей орбиты по законам тринадцатой сфироты. Хотя евреи говорили только о десяти в виде первочисел относительно тридцати двух элементов мироздания за вычетом двадцати двух букв еврейского алфавита…
«А обещал популярно», - с усиливающейся тоской мысленно перебил бывшего доцента Авдей и таки прилёг на верстак.
- Да куда ж популярней! – заорал премудрый гном. – Ведь и дураку ясно, что евреи так замаскировали свою тринадцатую сфироту, что ни одна собака прежде о ней и не помышляла! Кроме Семёна Пантелеевича…
«Семён Пантелеевич – это гримтурс или бывший завхоз какого-то второго учебного корпуса, отправленный моим гномом в дурдом», - вспомнил Авдей.
- Вот именно! Светлая голова, этот Семён Пантелеевич, надо обязательно узнать, где он сейчас и навестить его. Но это потом, а сейчас слушай дальше. Так вот, евреи изначально так перемудрили со своей Кабаллой, что по сей день сами не знают об этой тринадцатой замаскированной сфироте в перечне десяти на фоне тридцати двух. Усекаешь? То есть, хотели высвободить лишний центр тяжести в общей конструкции Древа Жизни, но получили скрытый парадокс мироздания, и до этого парадокса первый допёр наш уважаемый Семён Пантелеевич. Он записал своё открытие рунами на старом пергаменте и таскал его до тех пор, пока не поселился в общаге для аспирантов. Там Семён Пантелеевич, из опасения, что пергамент истлеет, переписал руны в блокнот. А тут я! Ага? Потом я расшифровываю руны и делаю собственноручное открытие. На основании теоретической базы тайны тринадцатого числа последнего цикла. И в этом мне помог мне мой старый знакомый, дракон Абарга-могой. В своё время он перебрался на Русь вместе с ханом Батыем. И что характерно, именно в тринадцатом веке! Потом Абарга-могой избавился от лишних двадцати шести голов и всех тридцати трёх хвостов, и заделался обычным баскаком (17) . На этом деле приподнялся, хотел заняться мелочной торговлей, но был ограблен и пошёл в рядовые опричники к Малюте Скуратову. За что-то был казнён, но вскоре Абарга вынырнул на поверхность жизни в качестве приказчика фабриканта Демидова. Потом каторга, то да сё, работа дворником в Москве, затем служба в ВЧК, репрессии и так далее до того момента, когда мы с ним столкнулись нос к носу на Бауманском рынке (18) . Он теперь там подметает. Пригодилась ему, то есть, его старая дореволюционная квалификация…
Глава 5
- И как тебе мог помочь в твоём сопутствующем открытии какой-то рыночный подметальщик?
- Ну, во-первых, он предвидел нашу встречу. Дело сладилось аккурат в прошлом году. И, пока я торговался с какой-то бабой по поводу ведёрка раннего картофеля, Карл Павлович (это нынешнее погоняло бывшего монгольского дракона) окликнул меня моим настоящим именем и, пока я не рассыпался или не превратился в несъедобный чебурек, он назвал своё настоящее имя, но задом наперёд. Ну, я его тотчас признал, и случилось во-вторых. А именно: Карл Павлович поведал мне о той страшной тайне, которую мне только-только удалось расшифровать. Больше того: это он назвал тайну тринадцатым числом последнего цикла. Да ещё подарил мне идею, как теоретическую базу данной тайны присобачить к практическому применению. А идея заключалась в следующем: всю тайну следовало продифференцировать задним числом, затем исключить из неё неопределённости типа «нуль к нулю» с помощью правила Лопиталя, а потом всё поделить на бином Ньютона. Но предварительно изъяв из бинома такие числа как «двадцать семь» и «тридцать три». Усекаешь? Ведь раньше Карл Павлович имел двадцать семь голов и тридцать три хвоста…
- Мудрёно, - только и нашёлся, что сказать, Авдей. Он хоть и окончил второй технологический университет и имел звание магистра, однако с математикой не дружил. А на хрена она складскому деятелю? Ведь для складской работы достаточно арифметики. Вот её им в университете и преподавали. Да ещё историю российских демократических свершений. Вперемешку с мемуаристикой от Хилари Клинтон и атамана Краснова. Плюс платные курсы (помимо основной платы за обучение) по специальному программному обеспечению. А про Лопиталя ни слова…
- Да ничего мудрёного! – отмахнулся Пётр Иваныч. – Я эти биномы с неопределённостями ещё в пятилетнем возрасте щёлкал как семечки. Но я не закончил. Ведь после бинома мне следовало загрузить полученные ряды данных в специальную матрицу. Для этого я воспользовался программой “Maple”. И с помощью неё же я рассортировал данные в случайном порядке после тринадцатого алгоритма. Нет, каково? Затем я – по подсказке всё того же Карла Павловича – объединил таблицу чисто математических символов с тринадцатым по счёту за тот день астрологическим прогнозом и – вот!
- Что – вот? – вяло полюбопытствовал Авдей, реально подыхая от скуки. – Так что ты изобрёл? Или открыл? Что, какой-нибудь новый закон всемирного тяготения?
- Мудак! Я открыл закон определения качества и последовательности любых событий!
- А нельзя проще? Суть этого закона?
- Суть в том, что всё течёт, всё меняется!
- Иди ты! Вот мы раньше жили, тёмные, и не знали этого!
- Ещё раз мудак! Вы знали вообще, а я теперь могу знать точно, как у меня всё будет течь, и как у меня всё будет изменяться. Слышал о таблицах Брадиса?
- Кто такой?
- Советский математик. Создал специальные четырёхзначные таблицы. С помощью этих таблиц любой дурак, открыв нужную страницу, может определить без геморроя синус, косинус, корень квадратный и так далее.
- Ну, работать в программе “Excel” или в калькулятор тыкать можно также без геморроя. В чём фокус-то?
- В том, что я нарисовал аналогичные таблицы. Затем соорудил астральный сеанс, вышел на Сивиллу Фригийскую и выменял у неё копию фатум-кодекса на ящик просроченной пепси-колы. И теперь я могу предсказать всё что угодно, потому что э т о в с ё течёт и изменяется именно по мной открытому закону! Причём предсказать с точностью до миллигерца пукающего таракана и миллисекунды амплитуды взмаха комариных крылышек.
- Ври больше! – не поверил Авдей и сел на верстаке. – Я, конечно, как все образованные люди, верю во властелина колец, Гарри Поттера и судьбу, но не до такой же степени? А что, ты можешь предсказывать только те события, которые связаны только с твоей жизнью?
- С любой! – безапелляционно заявил гном. – Нужно только ввести данные на любого желающего узнать свою судьбу и на основе их экстраполировать мои таблицы. Или скомпилировать. Как кому больше нравится. Только я, разумеется, ничего экстраполировать не стану. Вот мне радости, если ещё какая-то собака станет пользоваться моим открытием? Уж лучше я сам. К тому же пересечение сознательно осуществляемых предсказаний чревато гибелью пересёкшихся субъектов. А я хоть и бессмертный, но мне это на хрен не упёрлось. На всякий случай…
- Так значит?.. – стало доходить до Авдея и он окончательно «проснулся».
- Вот именно! Я уже в течение семи месяцев живу так, как знаю наперёд. А три месяца назад я создал прототип философского камня. Потому что его создание также помещалось в канве неизбежно грядущих событий. А сегодня вечером я пошёл к тёте Паше, чтобы там познакомиться с тобой. Поскольку по моим таблицам данная встреча не только предсказывалась, но железно рекомендовалась…
- Железно – говоришь? – перебил гнома Авдей. – А за каким хреном ты меня гнал? Ну, перед тем, как притащить в эту лабораторию? Дескать, проваливай, потому что ему, видите ли, некогда смотреть на мою глупую рожу? Потому что дел по горло? И ещё кое-что не вяжется: если ты заранее знал обо всём, за каким хреном ты не запасся достаточным количеством денег?
Надо сказать, Авдей Блинов память имел отменную. А иначе как устроишься завскладом в современных условиях, когда кругом голодные соискатели с академическими и университетскими дипломами?
- А у нас, у гномов, вообще – характеры сволочные, – легко признался Пётр Иваныч. – А не запасся потому, что так было предначертано. Но ты про философский камень-то понял?
- Это тот, с помощью которого всякий хлам в золото превращают?
- Тот самый, однако не так всё просто: взял любой хлам и – раз! – превратил его в золото.
- Просто – не просто: басни всё это, - отмахнулся Авдей.
- Басни, говоришь?
Бывший доцент достал и внутреннего кармана какую-то коробчонку, похожую на дистанционный пульт управления телевизором, встал со стула и, чего-то бубня под нос на незнакомом Авдею языке, стал кружить по лаборатории. Так он кружил-кружил, затем остановился возле реторты, сказал по-русски «не то» и принялся кружить снова. Пока не добрёл до приборной подставки, где среди всякого лабораторного хлама валялись пустые пробирки.
- Есть тринадцатый номер! – воскликнул он, щёлкнул кнопкой на пульте, и пробирка уменьшилась в размерах и сделалась золотой. Пётр Иваныч протянул «пробирку» Авдею, тот взял её в руку и, катая между пальцами, ошеломлённо произнёс:
- Неужели золотая?
- Золотая. Вот, могу капнуть кислотой.
- Не надо, вижу. Что, это фокус какой?
- Сам ты фокус! Всё реально.
- Я так понимаю: это ты философский камень называл одной штукой, которую решил попробовать с моей помощью? – уточнил Авдей, с любовью щупая бывшую пробирку. – И ты ли это решил? Наверно, так указали таблицы?
- Соображаешь! – похвалил бывший доцент.
- Но как я его буду пробовать? Я видел: ты не просто на кнопку ткнул, но чего-то приговаривал и кружился… Кстати, а почему пробирка уменьшилась в размерах?
- Потому что, стеклянная. А плотность стекла меньше плотности золота в два раза. Примерно. Вот если бы я превращал ртуть, тогда бы золота прибавилось. Немного.
- Да где ж её взять, ртуть? – удивился Авдей.
- А мы и не будем её брать, - утешил Авдея, - можно превращать, например, железо.
- Железо! – оживился Авдей. – У меня этого железа на складе видимо-невидимо. А что, из одной тонны железа полтонны золота получится?
- Из вашего железа – ведь это не чистое железо – хорошо, если из тонны килограммов пять получится, - остудил завсклада бывший доцент.
- Чё-то ты гонишь! – возмутился Авдей. – Пробирка-то стеклянная, а уменьшилась всего в два раза. А железо…
- Да полное фуфло ваше железо! – рявкнул гном. – Во-первых, оно раз десять переплавлялось самым примитивным способом. Во-вторых, тот металлолом, из которого вы делаете своё железо, неизбежно легировался, в результате чего в нём скопилось много разной дряни вроде аустенита, сорбита и троостита (19) . А стекло у меня старинное, лабораторное.
- Ладно, ладно, уговорил! – замахал руками Авдей. - Но чё тебе от меня конкретно надо?
- Да ты и сам до этого додумался, - сказал господин Гмуров, - будешь своё железо в золото превращать.
- Вообще-то, оно не совсем моё, - признался Авдей.
- Тебя это волнует?
- Ну, если делать незаметно, то ни грамма!
- Умница! Теперь запоминай, что нужно делать. Фотоаппарат есть?
- Есть. А зачем он?
- Сфотографируй ваш полигон, где железо хранится открытым способом, и принеси фотографию мне. И я по фотографии тебе покажу, какое железо или какие железные предметы следует выбирать для превращения. Петь и кружить тебе на полигоне не придётся, потому что ты это сделаешь заранее в миниатюре по фотографии.
- Слушай, а почему твои таблицы указали именно на меня? – вспомнил Авдей. – Ну, чтобы философский камень применял я, а не кто-нибудь другой или ты сам?
- А хрен его знает! – с раздражением ответил бывший доцент. – Сказано: двадцать третьего марта сего года ты, Авдей Блинов, телец по Зодиаку, должен использовать философский камень по назначению. Больше я ничего не знаю. И вообще: мои таблицы в комплекте с фатум-кодексом, который я выменял у Сивиллы Фригийской, не рассчитаны на перспективное предсказывание. К тому же они не объясняют своих прогнозов.
- Вот блин! – дошло до Авдея. – Может, мне за всю жизнь только раз и прописано камнем воспользоваться? Тогда на фига он вообще?
- Не ссы, как-нибудь выкрутимся, - успокоил его Пётр Иваныч. – Главное, начать, а там видно будет.
- И ещё! – осенило завсклада номер 5. – Как же я буду превращать железо в золото, если у нас вся территория просматривается камерами слежения?
- Так уж и вся?
- Ну, есть места, где тёмно, однако ж неизвестно – на какое место укажут твои бубнёж с танцами?
- Опять не ссы. Сделаем так, что манипуляции с камнем и железом не запишутся на камеры. А уж если выйдет орудовать в тёмных местах, то ваще!..
На том они с гномом распрощались, но ненадолго. Авдей снял картинку полигона, на котором, надо сказать, стараниями клиентов и директора Зуева железо на одном месте подолгу не залёживалось, и притаранил фотку гному. И тот научил, что нужно делать. Потом Авдей принёс другую фотографию, вид, разумеется, сверху, и бывший доцент повторил инструкции, но уже с учётом нового вида. Затем ещё и ещё. Авдей не роптал, он забросил игры, рассчитался с долгами, на работу приходил раньше времени, уходил позже, и почти каждый вечер до поздней ночи торчал на Пречистенке. Молодому человеку всё больше и больше нравилась квартира в центре Москвы, и он несмело мечтал о том, что если разбогатеет, то купит себе похожую. И продолжал учиться выбирать места с железом для последующей трансформации.
«Хорошо бы арматуру миновать, - поучал бывший доцент молодого приятеля, - а то из арматуры золота ещё меньше выйдет».
«А то, - солидно соглашался, - какое золото из нашей арматуры? Ведь золото состоит из одного устойчивого изотопа, а какие в нашей арматуре изотопы?»
«Голова, - иронически хвалил Авдея гном. – Таблицу Менделеева осваиваешь?»
«Пытаюсь, - честно признался Авдей. – Но я так понимаю, что она в нашем деле побоку. Так, для общего развития. А главное – это следовать традиции тринадцатого числа последнего цикла. Верно?»
«Верно».
«А почему цикла и почему последнего?»
«Всё в этой жизни состоит из циклов и каждый из них последний, - авторитетно заявил бывший доцент. – Это придумал какой-то философ, но тебе о том неизвестно. Ты вообще какой-то тёмный. И как университет осилил?»
«Как-как, - недовольно огрызнулся Авдей, - платил за обучение своевременно, вот и окончил…»
А двадцать третьего марта Авдей, когда смена подходила к концу, поднялся на крышу своего склада и снял производственную панораму. Потом он поупражнялся с фотографией так, как его научил бывший доцент, и с радостью вычислил упаковку железа под номером тринадцать в тёмном месте. Затем Авдей ушёл с работы, прокатился на общественном транспорте до станции метро Новогиреевская, там посетил кафе, поужинал, взял такси и поехал обратно на работу. Прибыв на место, Авдей соврал сторожу дяде Коле о бумажнике, вошёл на территорию СК и по пути к своей конторке превратил упаковку номер тринадцать в четыре увесистых золотых слитка. Затем Авдей показательно покрутился у склада номер 5 и пошёл обратно. Со словами «маловато будет!» господин Блинов поднял нехилые слитки, рассовал их по заранее приготовленным потайным местам в просторной одежде и покинул предприятие.
Глава 6
Господин Зуев зачем-то посмотрел на часы, затем вышел во «двор» предприятия и бездумно дошёл до места, где должен был находиться комплект с листовым железом номер 13. Охранник Калян недоумённо проводил директора преданным взглядом, а когда тот скрылся в злополучном проходе, бдительно уставился на монитор, транслирующий картинку с одной из внутренних камер наблюдения.
«Да, дела, - верноподданно размышлял ветеран МВД. – Оно и понятно: директор – птица ответственного полёта, ему за всем углядеть надо. Ведь с него наш дорогой хозяин, Владлен Тельманович, с первого спросит. А куды, дескать, пёс твою мать, такая груда железа подевалась?»
Самого ветерана пропажа комплекта не волновала. Он, во всяком случае, отвечал только за ворота и видеонаблюдение. Через ворота ни одна собака без специального сопровождения ничего за дежурство Николая Васильевича не вывезла. И видеонаблюдение не обнаружило ничего подозрительного. А вот Валерию Дмитриевичу придётся поёрзать. Если, конечно, упаковка с листовым железом действительно исчезла. Хотя никуда она не могла деваться, просто блажит директор.
А Зуев потерянно потоптался у пустого места на стеллаже и, кляня себя за поспешность, с какой он раскололся перед такой тлёй, как охранник Калян, вернулся в сторожку.
- Ну? – заискивающе молвил ветеран.
- Вспомнил! – порадовал охранника Зуев. – Я ведь сам продал этот комплект за наличку сегодня после обеда. И забыл! А всё потому, что клиент, получавший арматуру по товарной накладной, вдруг решил прикупить железа. Доплатил живыми деньгами, я велел догрузить его комплектом и – до свиданья!
- Это который клиент? – неосторожно поинтересовался Николай Васильевич. – Тот, что на зелёном КАМАЗе с полуприцепом?
- Да! – внушительно сказал Зуев.
- Так… - начал, было, охранник, но вовремя заткнулся. Он, как бывший мент, отлично помнил, что за день прошло четыре крупных груза. Один из них «выезжал» на упомянутом им КАМАЗе, однако никакого железа – помимо арматуры – на нём не присутствовало. Тем не менее, спорить с самим директором не следовало.
- Чё – так? – окрысился Валерий Дмитриевич.
- Да нет, я ничё, - ещё больше стушевался ветеран.
- Вот и помалкивай, - предупредил его З уев. – Сам знаешь, что товарные операции за наличный расчёт хоть и выгодны нашему патрону, однако преследуются по закону. Понял?
- Понял, понял! – замахал руками охранник. – Да вы не извольте беспокоиться, Валерий Дмитриевич! Ни звука, ни ползвука! Да и надо это мне, потому что моё дело маленькое!..
Николай Васильевич очень не хотел терять свою работу, а Валерий Дмитриевич хоть и считал себя либералом (или демократом), однако с подчинённым персоналом не церемонился и гнал любого провинившегося (или просто не угодившего) работника взашей без лишних антимоний.
- Вот именно, - процедил директор и побрёл к себе.
«Сорок листов по полторы штуки за лист… однако… это ж целых шестьдесят тысяч рублей… почти месячная зарплата… ладно, авось, не обеднею…»
С такими безрадостными мыслями директор Зуев вошёл в свой кабинет, снял шубу, выпил стопку водки и, не закусывая, достал из сейфа заначку, всего сто двадцать тысяч рублей. Отслюнил причитающуюся господину Сидорову сумму, сунул её в поместительный бумажник размером с портфель советского первоклассника (20) и плюхнулся в кресло.
«Ну, отдам я босу бабки за пропавший комплект и – что? – мучительно соображал Валерий Дмитриевич. – Ведь железо реально пропало? Надо что-то предпринимать…»
На следующий день Зуев снова заглянул к охраннику, строго на него посмотрел и побежал хлопотать по службе: ему предстояло встретить хозяина, который именно сегодня собирался посетить свой СК, а заодно порадовать его ещё одной, не облагаемой налогом, небольшой суммой денег. Затем Зуев должен был так провести сгинувший комплект номер 13 через бухгалтерию и отдел реализации, но якобы проданный за наличные деньги, чтобы ни у одной проверяющей полицейской собаки, ведающей экономическими преступлениями, не возникло никаких подозрений. Что Зуев и сделал. Хозяин остался доволен, а служащие из вышеупомянутых отделов знали своё дело туго. Благо делалось подобное не впервой.
Закончив смену, Зуев погрузился в свою «хонду» и покатил в центр столицы. Еще на работе Валерий Дмитриевич обмозговал свои будущие действия и решил воспользоваться услугами экстрасенса. Или гадалки. Или ещё кого-то там. Он посмотрел в интернете объявления вышеупомянутых специалистов, подивился их невероятному множеству, выбрал некую Фею Калиостровну Бальзамо и намылился именно к ней. Дело в том, что, переговорив с Феей Калиостровной по телефону, указанному в объявлении, и договариваясь о возможной встрече, Зуев узнал адрес этой необычной (так Фея же Калиостровна, а не какая-то Марфа Кузьминишна) дамы и утвердился в своём выборе. Потому что госпожа Бальзамо проживала на улице Волхонка, а это вам не Тёплый Стан или проезд Карамзина.
В общем, и тут директор Зуев выказал себя самым махровым снобом. И, что самое смешное, не прошибся.
Тут к слову надо сказать, что Валерий Дмитриевич Зуев ни во что, кроме здравого смысла, и ни в кого, кроме себя, не верил. Последнее время, правда, он стал верить в Бога. Точнее, он уверовал в Бога после того, как увидел по телевизору своего кумира, Владимира Владимировича, который с экстатическим выражением на лице слушал какую-то литургию в каком-то московском храме. При этом Владимир Владимирович не просто слушал, но держал за плечи девочку (21) и один раз поцеловал её (наверно, от избытка религиозных чувств) в затылок. Зуев, увидев дорогого премьера (в ту пору Владимир Владимирович служил стране премьером) в новом свете, даже прослезился, купил на следующий день золотой крест на золотой цепи и, как уже говорилось, обрёл веру в господа нашего, Иисуса Христа. Креститься ему при этом не пришлось, потому что крещён он был в детстве. Однако ни тогда, ни теперь по большому счёту Зуев ни черта не верил, а всё ему просто показалось. Вот так не верил, не верил, но решил пойти к гадалке. Или экстрасенсу широкого профиля и полного предикативного (22) спектра (так значилось в объявлении), владеющему и простыми методами гадания с помощью традиционных аксессуаров, и инновационными на базе передовых компьютерных технологий. А что ему оставалось делать?
Приехал Зуев, как это ни странно, вовремя и ровно в 21.00. звонил в домофон на металлической входной двери в дом номер 17 дробь 3 на улице Волхонке. В ответ (ровно через три минуты) раздался низкий голос:
- Да?
- Это Валерий Дмитриевич Зуев, - признался директор, - у меня назначено.
- Входите, - разрешила госпожа Бальзамо, замок на входной двери щёлкнул, Валерий Дмитриевич поднялся на четвёртый этаж и был впущен в шикарную трёхкомнатную квартиру универсального экстрасенса. – Деньги при вас?
- При мне, - недовольно ответил Зуев, входя в поместительный салон, «оборудованный» соответствующей плакатной символикой и предметами. – Однако вы заявили, что берёте тысячу евро в час, деньги вперёд, но где гарантия, что я получу адекватную затраченной сумме консультацию?
- Сядьте, - властным тоном велела хозяйка, указывая на резной табурет возле гадального столика. – Постарайтесь не шевелиться, в глаза смотреть прямо, дайте левую руку. Так… Вы крупный руководитель, работаете в частной коммерческой сфере. Недавно перенесли операцию… Я думаю, эта операция связана с неправильным кровообращением… Или проблемы с венами… У вас не всё удачно с женщинами… Вы были женаты два раза, сейчас разведены… Нет, вы женаты в третий раз! У вас есть ребёнок… Если я не ошибаюсь, это мальчик!
Зуева подрал мороз по коже. Он молча достал бумажник и отдал хозяйке трёхкомнатной квартиры в доме на улице Волхонка сумму, равную одной тысяче евро по сегодняшнему курсу. Госпожа Бальзамо с достоинством приняла деньги, спрятала их в секретер и поинтересовалась:
- Что вас интересует конкретно, мой дорогой?
- Мы одни? – зачем-то поинтересовался Зуев. Он знал, что время пошло, но слегка тормозил в столь непривычном для него занятии, как консультация у многопрофильной гадалки.
- Одни, - успокоила его Фея Калиостровна Бальзамо. Она же – Марья Карповна Жбанова, бывший старший надзирающий инспектор в женском СИЗО (23) при Лефортовской тюрьме в звании майора. Она уже двадцать лет занималась доходным предсказательским бизнесом, используя старые фискальные связи. А как ещё поразить клиента, если не полной о нём информацией? Якобы угаданной по глазам и руке и выданной порционно из того, что сдали – за хорошее вознаграждение – бывшему майору МВД разные сведущие люди, имеющие под рукой всякие базы данных и самые передовые средства слежения. Впрочем, Марья Карповна имела солидный опыт специфической работы с непростыми людьми, в результате чего приобрела кое-какие навыки психолога. Так, она могла легко определить по виду клиента, кто перед ней: человек раздражительный или спокойный, скептически настроенный или готовый к любому обману, сангвиник или меланхолик. А ещё бывший товарищ майор научилась читать простые мысли типа «Удавить бы тебя, сука сторожевая!» или «Блин, как бы кокс из презерватива в манду не просыпался, пока я после свиданки с адвокатом до камеры доканаю».
Что ещё сказать о теперешней госпоже Бальзамо, преуспевающем московском экстрасенсе? Детей, двух сыновей, она поселила в Швейцарии. Муж, тоже бывший сотрудник правоохранки, сидел на даче, занимаясь небольшим огородом и кое-какой живностью. А сама госпожа добывала реальные деньги, регулярно навещая мужа.
(10) Конец тринадцатого века
(11) Вообще-то, и Риман Бернхард, и Лобачевский Николай жили гораздо позже Рудольфа первого
(12) Пироп – разновидность граната. Гранаты, если честно, в Шварцвальде не водятся
(13) Швейцарский учёный восемнадцатого века
(14) Чудовища, наделённые великой мудростью. Ещё их представляют в виде ледяных великанов
(15) После авторитетного (и исторического) заявления Никиты Сергеевича Хрущёва о том, что социализм не признают только сумасшедшие, многие советские дурдомы стали пополняться за счёт фальшивых диссидентов, не желающих работать или служить в армии
(16) Исправительно-трудовой лагерь. Раньше, когда человека сажали в тюрягу, его автоматически выписывали с жилплощади, а его жена могла развестись с сидельцем заочно. То есть, без привлечения его в суд для участия в бракоразводном процессе
(17) Собиратель дани во времена монголо-татарского ига
(18) Название рынка является обобщённым, то есть, не «привязанным» к конкретному торговому предприятию
(19) Вообще-то, это не дрянь, а структурные составляющие железоуглеродистых сплавов
(20) Теперешние первоклашки таскают в школу такие огромные ранцы, что смотреть страшно
(21) Автор слезно умоляет читателей (если дело дойдёт до них) не подозревать его в какой-то вредительской иронии по отношению к всенародно любимому Владимиру Владимирович, автор действительно наблюдал такую слезливую картинку по одному из авторитетных телеканалов. Одно автор не может утверждать точно: была ли то девочка или то был мальчик. Возможно, это была дочь Владимира Владимировича, однако ж такое проявление родительских чувств не умаляет его заслуг перед Отечеством?
(22) Госпожа Бальзамо перепутала такое понятия как предикативность (синтаксическая категория, формирующая предложение) с английским глаголом to predict – предсказывать
(23) Следственный изолятор