Рассказ из цикла «Мои сны».
Шёл 1988-й год, я заканчивал третий класс. Был солнечный, майский день; небо было чистое, светлое и Солнце светило ярко вокруг, радуя меня и грея душу. По привычке, я и Димка – мой лучший школьный друг, собрались идти одной дорогой из школы домой. Хотя мне было немного ближе идти другой дорогой, но с другом-то – веселее, и настроение наше не омрачало даже грядущее родительское собрание.
- Наиль, погоди, сказал Димка. - Мне надо маму дождаться – дома Сашку не с кем оставить, она его сюда приведёт, и мы втроём пойдём тогда.
- Ладно, - ответил я, и в тот момент, когда мы выходили на крыльцо школы – подошла друга моего мама с Сашкой.
- Здравствуйте, тётя Тома, - бойко и весело поздоровался я.
- Здравствуй, Наильчик! Ну, Дима, - сказала тётя Тома, посмотрев на старшего сына, - я пришла, можете идти.
И мы, взяв с обеих сторон Сашку за руки – завернули за угол школы, и пошли в сторону детского тубдиспансера, который стоял на улице, ведущей в сторону наших домов. Улица эта шла между частных домов; когда мы шли по ней, то доходили до более широкой улицы, и уже тогда расходились: Димка – направо, где через четыре квартала был его дом, а я – налево, туда – где в двух кварталах пути стоял мой дом.
Мы шли, слушая весёлое щебетание Сашки. Димкиному братишке было тогда четыре года, и он был такой же белобрысый, как его брат. Малец то задирал голову, что-то нам взахлёб рассказывая, то повисал на наших руках, поджимая ноги. Так мы шли, по-детски радуясь всему – что было вокруг. Первым толпу людей на углу территории тубдиспансера заметил я:
- Димас, смотри – что это? – сказал я, и показал туда рукой.
Мы подошли ближе, вплотную к группе людей. Стоял УАЗик милицейский, из которого доносились звуки рации; рядом стояли сами милиционеры, что-то записывая и разговаривая с людьми; вокруг было много народа, и все смотрели куда-то в одно место: туда, где на углу прибольничной территории рос густой камыш. Глядя на всё это, я не мог понять – что произошло, но каким-то чутьём понял – произошло что-то страшное. Очень страшное. Буквально вся атмосфера вокруг людей, камышей и меня – была пропитана чем-то необъяснимо страшным.
Дёрнув Димку за рукав и, мотнув головой в ту сторону, я коротко ему сказал:
- Пошли.
Тут подал голос Сашка:
- А я, а я?!
- Стой тут, - строго сказал своему младшему брату мой друг, и мы вдвоём стали протискиваться сквозь плотное кольцо толпы.
Мы недолго шли, толпа стала редеть. Я смотрел под ноги, чтобы не споткнуться о камни, и когда поднял глаза, то среди примятых камышей увидел… мёртвого человека, труп! Он лежал среди камышей, на спине; живот и ноги его были скрыты под грязной водой; одет он был в серый пиджак и белую рубашку; лицо его было грязное, серого цвета и закрыты глаза. Лежал он так, как будто спит, и только несколько небольших вмятин на его лбу говорили, что это – не совсем спящий человек.
- Эй, пацанва! А-ну – пошли отсюда! – прошипел какой-то мужчина рядом и, развернув нас – несильно толкнул обратно, в толпу людей.
Когда мы шли через группу зевак, Димка угрюмо сказал:
- Наиль… Сашке не будем говорить про это – скажем, что люди клад нашли.
- Хорошо, - сказал я; как-то не хотелось пугать ребёнка.
- Эй, что вы так долго? – спросил Сашка, когда мы миновали толпу. – Что там было?
- А, просто клад кто-то нашёл, - стараясь быть беспечным, ответил Димка.
- Ну, дайте мне тоже посмотреть! – начал было обижаться Сашка.
- Нельзя. Видишь – милиция охраняет. Нас даже выгнали, а тебя – и подавно, - улыбнувшись, соврaл я.
И так мы продолжили свой путь: Сашка – что-то снова тараторил, а я и Димка – шли хмурые и молчали. Когда дошли до той улицы, где обычно расходились – молча повернули в разные стороны, и каждый побрёл к своему дому.
- Мама… а я покойника видел… - сказал я, вспоминая пережитое.
- О, где успел? – нарезая мясо и овощи для салата, спросила моя мама.
- Да с Димкой и его братишкой около «тубика» шли, и в камышах увидели. Народу много, милиция была уже.
Мама вздохнула, и тихим голосом ответила:
- Сынок, за свою жизнь ты ещё увидишь покойников.
Я принялся делать уроки, но впервые увиденный мною труп не покидал моих мыслей: я представлял, что он так же, как и я – жил, дышал, радовался; что у него есть мама, папа и, наверное, брат или сестра. Думал я о том, что ведь какие-то сутки назад он ещё был жив; чему-то радовался или горевал; кушал, улыбался, спал, ходил и, возможно – ходил рядом со мной, но я его не замечал, а сейчас он – умер, его кто-то убил. И сколько же ему лет? На вид – как и моим родителям, примерно тридцать пять или около того. Интересно, а что же было до убийства, как всё это произошло? Кто его убил, как он тут оказался, кто узнал – что его убили и кто нашёл человека этого? А что потом делал тот, кто убил? Наверное, он под покровом ночи тихо и постоянно оглядываясь, шёл быстро дворами; потом пришёл к кому-то из друзей и остался там ночевать, а завтра утром он будет бояться, что его найдёт милиция, посадит в тюрьму, и поэтому убийца будет скрываться.
Вот так, с этими мыслями прошёл мой день; потом настал вечер, и я лёг спать.
Как обычно, я сидел за столом перед окном, и делал уроки; тут в окно кто-то постучал. Я привык к этому стуку - именно в это окно всегда стучат те, кто пришёл к нам. Когда я поднял глаза, и посмотрел в окно, то увидел… его, того убитого человека! Он прижал своё лицо к стеклу, приложил ладони к нему, и к голове, сбоку от глаз – закрывая их от солнечного света, и вглядывался вовнутрь дома. Покойник улыбался, обнажив по лошадиному крупные, белые зубы; смотрел на меня полными радости глазами, и говорил:
- Здравствуй, Наиль! Вот, пришёл я к тебе. Ты впустишь меня? – он помолчал немного, потом продолжил: - Ну, пусти меня, пожалуйста, - и, продолжая улыбаться «лошадиной» улыбкой, костяшками пальцев мелко постукивал по оконному стеклу.
Я оцепенел, не в силах думать о чём-либо. Но это моё состояние длилось не больше секунды: взяв себя в руки, я схватил, что мне попалось под руку – учебник с тетрадью, и швырнул с силой в окно, а потом закричал:
- А-а-а! Ма-а-ама-а-а! – потом вскочил со стула, и… проснулся.
Проснулся я, и ещё какое-то время лежал, открыв глаза и боясь уснуть. Мне было страшно от увиденного мною во сне, но я понимал, что это был – сон, и всё страшное уже позади.
- Наиль, давай у Юрки спросим про вчерашнее – он же рядом живёт, может – ещё нового расскажет чего, - предложил Димка, когда мы встретились утром следующего дня.
Я не стал рассказывать свой сон даже ему, и согласился.
- Юрка, ты видел – около твоего дома вчера человека убили? – спросил я, когда мы встретили одноклассника.
Юрка, первый балагур нашего класса, ответил:
- Да, конечно! Я видел, как уже вытаскивали его: ломом снизу поддели, и когда поднимали так – сломали руку.
- Да ну – врёшь! – засомневался я.
- Честно тебе говорю, вон – у Витяя спроси, мы вместе смотрели.
- Да, да – было такое, - ответил подошедший Витяй, сосед Юрки и тоже – мой одноклассник. – Его ещё долго доставали, он же – окоченел. Это мне батя сказал, что окоченеть – это когда умерший твёрдым становится, как будто заморожен.
- Фу, страшно, - сказал Юрка, скорчив гримасу. – А вы видели у него на лбу вмятины? Это ему кастетом пробили, так милиционер сказал! Ещё там сказали, что работники «тубика» слышали, как кто-то на улице ночью кричал, потом стучал к ним в дверь, и снова кричал: «Помогите, помогите!», но они не открыли – побоялись.
- Тьфу, трусы! – с негодованием сказал я.
Прозвенел звонок, и мы пошли в класс, а картина увиденного мною впервые трупа до сих пор живёт в моей памяти.
Астана, 16.08.14
Музыка: David Lynch - Rabbits Theme.