Гл.4.И опять он забыл искупнуться в родном ставке!...
Вернувшись во двор, Пётр Максимович увидел, что в дальнем его углу, под раскидистым старым орехом, куда почти не залетали мухи, и всякие иные беспокоящие летом насекомые, Елизавета Андреевна уже раскладывала на травке и на газете аппетитный обед. А он внезапно ощутил острое чувство голода и, предвкушая скорое насыщение вкусной здоровой пищей, услышал, как забулькало нетерпеливо что-то в его здоровом крепком нутре и улыбнулся чему-то радостно и легко.
Он достал ведро воды из старого, давно не чищенного колодца, сруб которого в последнее время гниловато шатался и откуда они после смерти его отца уже не пили сырую воду, - нужно было умыться.
Позвал на помощь жену и долго с удовольствием пофыркивал, смывая освежающе-холодной водой с лица и тела пыль и усталость жаркого июльского дня.
Сидя в ореховой тени на сухой плодороднейшей земле, он неторопливо, но с аппетитом ел вареные яйца, сало, любимую его копченую колбасу, вкусную вареную картошку ещё прошлогоднего урожая, сочный зелёный лук, по давней привычке крупно откусывал хлеб. И, ощущая, как вместо острого чувства голода приходит медленное насыщение, а сидящее тело охватывает приятное состояние усталости, - он уже думал, не позволяя вялости взять над ним власть, о предстоящих делах в собственном дворе.
После обеда они нарвали ещё в два полиэтиленовых мешочка крупного, на удивление сочного и сладкого крыжовника (внуки, может, сегодня или завтра приедут в гости, - будет им лакомство вместе с малинкой) и, разложив по сумкам всё своё добро, повесили их на ручки велосипедного руля и пошли со двора.
Калитка уже давно скособочилась неприкаянно, привязанная к столбику забора ржавой проволокой.
И каждый раз, открывая и закрывая её, Пётр Максимович досадливо морщился, осознавая, впрочем, что до калитки этой, как и до сгнившего колодезного сруба у него ещё не скоро дойдут руки. Не из-за лени вовсе, а из-за занятости иными важными, поистине бесконечными домашними делами.
Но, понимая всё это, он как бы ощущал некую свою вину перед умершим отцом, некий тянущийся за ним все эти годы, неоплаченный им до сих пор долг. И, закрывая сейчас калитку, он ощутил знакомый прилив то ли недовольства собой, то ли смутных угрызений совести.
Подумал привычно, что надо бы выбраться сюда на день-два, отставив все прочие дела. А ещё лучше не одному, а вместе с зятьями.
Заказать на шахте досок и брёвнышек. При нынешнем к нему уважении ему всё это оформят без проволочек и доставят сюда в лучшем виде. Да и заняться тут всерьёз обновлением…
Но через минуту-другую, шагая под палящим солнцем по пыльной хуторской дороге в сторону празднично шумного сейчас ставка, Пётр Максимович уже привычно расстался с теми своими мыслями, как расстаются с давними, несбыточными фантазиями, в несбыточности которых не признаются себе долгими годами, а порой и всю жизнь…
Вот и сегодня он забыл искупнуться в родном ставке.
Вспомнил он о том желании лишь подходя к своему двору, хмыкнул с улыбкой, удивляясь собственной рассеянности, и отмахнулся от собственных странных и таких мелких, казалось бы, причуд.
Продолжение следует.