Как бы и кто бы ни относился к нижеизложенному, само это нижеизложенное – НЕ литературоведение, НЕ критическая статья, НЕ разбор, НЕ рецензия и НЕ что-нибудь ещё из числа того, чем могло бы быть. Это лишь сугубо мои, предельно частные и исключительно личные замечания, которые лично мне захотелось выразить именно таким способом.
Для подобного «жанра» нет даже близко подходящей рубрики на «Прозе.ру», а без неё, как вы понимаете, никак. И поэтому я вынужденно выберу что-то, что будет на данную минуту наиболее близким.
Я не собираюсь касаться:
- литературно-художественных аспектов;
- соотнесения «пилатовых глав» «МиМ» с евангелическими текстами;
- вообще вопросов религии, теософии, философии, даже в части выдранных из них прослоек морали и нравственности.
Я не намерен излагать сути – моего – отношения к «МиМ» и лично к Булгакову.
Никого ни к чему не призываю. Никого, в отличие от самого Булгакова, за собой не зову.
Да, собственно, и звать-то – некуда.
Ни за что не ратую. Ни с чем и ни с кем не борюсь.
Просто – прочёл статью одного из отцов современной нам РПЦ – диакона А.Кураева (ранее я её не читал) – и как-то не смог не выразить своего отношения к отношениям, выраженным этим достопочтенным богословом к вынужденно безответному Булгакову и его детищу «МиМ».
Ничего интересного в моих суждениях вы не найдёте.
Поэтому – и читать-то не советую.
Ну, разве уж только читать больше нечего и(или) нужно как-то время убить.
Вынужден сделать ещё пару оговорок.
Будет много цитирований. Но фотографически точно процитировать не смогу, т.к. прозовские текстовые форматы не отображают «жирный» шрифт, курсив, изменения размеров шрифта и многое другое. А всеми этими вещами текст А.Кураева изобилует.
Поэтому, прошу извинить за невольные искажения.
Цитированные фрагменты кураевского текста буду давать вначале каждого подраздела.
И, как это принято у многих на «Прозе», выделять здоровенными самодельными кавычками из косых чёрточек: //……//
Свой текст, чтобы хоть как-то его отделять, начинать буду со звёздочек - ***
Цитаты черпались из текста:
Диакон Андрей Кураев ««Мастер и Маргарита»: За Христа или против?»
// Сразу скажу: так называемые «пилатовы главы» «Мастера и Маргариты» кощунственны. Это неинтересно даже обсуждать. Достаточно сказать, что Иешуа булгаковского романа умирает с именем Понтия Пилата на устах[1], в то время как Иисус Евангелия – с именем Отца. Любой христианин (а христианин – при максимально мягком и широком определении этого слова – это человек, который молится Христу) любой конфессии согласится с этой оценкой.
Вопрос в другом: а можно ли эту оценку («кощунство») перенести с «пилатовых глав» на весь роман в целом и на самого Булгакова?
Сербский исследователь М. Иованович настаивает, что «Евангелие по Воланду» оказывается одновременно и«Евангелием по Булгакову», и полагает, что «Булгаков писал свой роман с воландовых позиций»[2]. //
***
Кощунственны?
Что же в них такого кощунственного?
Вполне возможно, что наш церковный светоч что-то там кощунственного и углядел.
На то он и специалист. Дипломированный, сертифицированный.
Но нам-то, не столь воцерковлённым, позволено ли будет узнать – в чём суть кощунственности т.н. «пилатовых глав»?
Самому Кураеву эти кощунствования столь очевидны, что он не видит интереса в их обсуждении. Что не мешает ему заниматься осуждениями.
Впрочем, до одного примера он нисходит: Иешуа и Иисус умирают с разными именами на устах.
Но сколь достоверно утверждение Кураева, что Иисус сказал именно так, если сам Кураев этого не наблюдал? Те самые слова могли засвидетельствовать лишь очень немногие. И, как вы понимаете, лишь из числа тех, что были допущены непосредственно на место казни. Но никто из них никаких письменных свидетельств не оставил.
Все известные обстоятельства казни были записаны позднее и вполне могли быть изложены с точностью до наоборот.
Это – вопрос веры.
Кто-то (и, само собой – Кураев) верит, что было так. И об этом сказано именно так.
Кто-то – что было иначе, или сказано иначе.
Кому-то (и этих тоже много) – и дела до всего этого нет.
Но виновен ли Булгаков перед Кураевым?
Перед христианами всех разновидностей? Перед православными. Перед РПЦ.
Перед Богом, наконец.
Именно в кощунствовании.
На протяжении всей достаточно протяжённой своей работы г-н Кураев пытается убедить всех потенциально убеждаемых, что истинным автором «МиМ» является не Булгаков, а дьявол.
Так с чего вдруг родились странные, по меньшей мере, претензии к «посреднику» М.Булгакову?
Зачем нужно было городить наукообразный «богословский» огород в сто с лишком страниц, чтобы выразить одну сомнительную тезу о кощунственности Булгакова, являвшегося к тому же лишь жалким трансформатором-марионеткой.
А истинным засранцем является сатана, которому и надо надавать по загривку.
Что А.Кураев непременно сделает, как только означенного сатану к нему притащат.
Интересный вопрос ставит А.Кураев: «а можно ли эту оценку («кощунство») перенести с «пилатовых глав» на весь роман в целом и на самого Булгакова?»
Странно. Такие сомнения совсем не в характере нашего пламенного защитника разнообразных форм и проявлений святости.
Что за неуверенность испытанного церковного мужа, вовсе не мальчика?
Отвечаю: да сколько хотите!
Отставить мирские шатания!
Смело берём оценку – и переносим её куда следует.
Тем более, что сербский исследователь М. Иованович настаивает.
Ну как же можно от сербского исследователя отмахнуться, как от мухи?
// В общем, мне хотелось бы оправдать консерватизм своей любви.
Имею ли я право продолжать с любовью относиться к булгаковской книге, несмотря на то, что за эти годы я стал ортодоксальным христианином?
Может ли христианин не возмущаться этой книгой?
Возможно ли такое прочтение булгаковского романа, при котором читатель не обязан восхищаться Воландом и Иешуа, при этом восхищаясь романом в целом?
Воланд – оппонент автора или резонер, которому доверено озвучивать авторскую позицию?
Возможно ли такое прочтение романа, при котором автор был бы отделён от Воланда? //
***
Хотелось бы оправдать консерватизм своей любви?
А кто вам запретит? Оправдывайте.
Это не самая страшная штука.
Имеете ли право? Ну, батенька, вы даёте! Это вы нам, профессор, и объясните.
Кстати, в вашей статье это сильно замыто, как полы в столовке.
Главное убрано, но полосы местами остались.
Может ли христианин не возмущаться? Ну, наверное, может.
Он может, например, не судить, не желая быть судимым.
Может быть смиренным.
Нет, может, наверное, и возмутиться. И возроптать даже.
Да что толку-то? Книгу издают не в типографиях РПЦ и не на деньги общины.
Церковь, пусть и на словах только, но отделена.
Так чего возмущаться?
Вот это – вообще лихо. Это уже какое-то комсомольское начало:
«Возможно ли такое прочтение булгаковского романа, при котором читатель не обязан восхищаться Воландом и Иешуа, при этом восхищаясь романом в целом?»
Это напомнило одно место из к/ф «В осаде-2» со С.Сигалом:
- Райбек ворвался в вагон с заложниками!
- Узнаю старину Райбека!
Сам А.Кураев в своей статье часто прибегает к цитированиям книжек, фильмов, спектаклей. Так уж и я, следуя в фарватере этих новомодных церковных пристрастий, не смог удержаться. Простите. По-христиански.
Что тут скажешь?
Как говорится – хорошие вопросы ставит перед нами жизнь.
Ничего не скажу о том, обязан ли читатель восхищаться Иешуа (как обязан ли вообще кому-то, в связи с прочтением), но по части обязанности «восхищаться Воландом» - это, чёрт бы побрал этого самого Воланда – откуда??
С чё вдруг-то???
Воланд – оппонент или не оппонент автора????
Я с вами, уважаемейший доктор богословия, с ума сойду!
Прямо как несчастный мастер в ещё более несчастном «Мастере и Маргарите».
«Резонер, которому доверено озвучивать авторскую позицию?»
Может быть, я не очень разбираюсь в литературе.
Скорее даже – не может быть, а точно не разбираюсь.
Но даже мне ясно, что любой лит.герой … наверное… в какой-то мере… озвучивает авторскую позицию.
Не, ну на самом деле – а чью же ещё? Редактора? Издателя?
«Возможно ли такое прочтение романа, при котором автор был бы отделён от Воланда?»
Знаете что, А.Кураев?
Я вообще-то к вам за ответами заходил.
Вопросы я и сам задавать умею.
Ведь мы оба начинали жизнь в стране советов.
Которую правильнее было именовать «страна вопросов».
Мы оба ходили примерно в одни школы. Примерно одни вопросы изучали в институтах.
Но потом что-то такое произошло, что вы стали гораздо умнее меня.
И я, как старший по возрасту, иду к вам, как к старшему по уму.
Иду за ответами, а вы встречаете меня вопросами.
Но мне не этого жаль, жаль, что вопросы вы ставите, в основном, дурацкие.
Вот на этот, в частности, отвечайте сами.
// Есть и личное признание Булгаковым послесмертия. С. Ермолинский передал слова Булгакова, сказанные ему в 1940 году: «Мне мерещится иногда, что смерть – продолжение жизни. Мы только не можем себе представить, как это происходит… Я ведь не о загробном говорю, я не церковник и не теософ, упаси Боже. Но я тебя спрашиваю: что же с тобой будет после смерти, если жизнь не удалась тебе? Дурак Ницше... (Он сокрушенно вздохнул). Нет, я кажется, окончательно плох, если заговорил о таких заумных вещах. Это я-то?..»[27]. //
***
Это цитата приведена Кураевым как доказательство признания самим Булгаковым «послесмертия». Зачем это понадобилось Кураеву – знает лишь сам Кураев. Ведь, не приводи он сей цитаты – кто бы усомнился-то? Острой надобности, в общем, не имелось. Но, раз уж привёл – следует сказать спасибо. Мы лишний раз убеждаемся, что Булгаков был живой человек, человек думающий и страдающий. Правдивый.
Мы действительно «не можем себе представить» очень многого из того, что представить нам не просто хотелось бы, а было бы очень надо. Тем более – по такому «жизненно» важному вопросу.
// А теперь я предлагаю с духовной (или с мистической – так понятнее светскому читателю) точки зрения посмотреть на эти два эпизода: Булгаков порывается сжечь свой роман и Булгаков все же посылает свой роман в мир. Какой из этих двух его импульсов от лукавого? В одном случае Булгаков порывается покончить с собой, в другом случае он осеняет себя и жену крестным знамением. Может ли первое быть от Бога, а второе – от «воланда»? – Нет. Но тогда получается, что тот дух, что подталкивал Булгакова к самоубийству, он же и требовал уничтожения рукописи «романа о дьяволе». А та Сила, что дала Булгакову возможность совершить последние движения и произнести последние слова, то есть та Сила, которая вдохновила его на крестное знамение, она же и дала ему возможность благословить свой роман. //
***
Г-н Кураев – прямо-таки генератор случайных вопросов.
Вот вам новый.
Какой же из импульсов может быть «от лукавого»? Варианты ответов (как в известной телеигре) А. Первый. В. Второй. С. Оба. D. Никакой.
Есть кое-какая помощь, типа, убрать два неправильных ответа (в одном случае разрешено покончить с собой, в другом – наличествует крестное знамение).
Потом, как-то непринуждённо и легко, как и у другого автора – смешиваются в кучу кони, люди.
И все, само собой, - на наш редут.
Вы не подумайте по природной своей простоте, что это какие-то смешные или глупые вещи. Нет. Вовсе нет.
Всё это нужно рассматривать лишь с духовной точки зрения. Или с мистической, к чему так тяготеют люди светские.
Просто богословская феерия!
А.Кураев являет такую неумолимую логику, что просто затмевает ею фокусы воландовской шайки.
Ай, маладца!
// Как известно, булгаковский Коровьев «однажды неудачно пошутил». Но если его шутка имела столь многовековые, вечные последствия, то она касалась религии. Также трудно не согласиться с Л. Яновской, когда она замечает, что «вряд ли Воланд наказывает своего верного рыцаря, чье место непосредственно рядом с ним, за неудачу каламбура»[44]. Наказан Коровьев не Воландом, а вышученным им Светом. //
***
Ну, это-то – как раз не факт. За религиозную шутку тупо убивают, по определению.
А многовековые и вечные – это не вполне одно и то же.
Л.Яновская пишет «вряд ли». Вряд ли – не доказательство, а предположение.
Очень-очень возможное, но – предположение.
Кураев, как и кто угодно, вправе разделять это.
Но не следует преподносить своё предпочтение в конструкции, которая выглядит как «нечто очень возможно, стало быть, так и было».
За счёт чего такое произошло?
Ведь на самом деле Кураев лишь согласился с доводами Л.Яновской.
Но применил очень хитрую процедуру вовлечения ещё спорного довода в уже забетонированное ранее неоспариваемое суждение с конструкцией «если – то», пристегнув последующее причисляющим «также».
Станет ли кто-то спорить с Кураевым именно по этому вопросу?
Вряд ли. Ну, пошутил Коровьев. Ну, очень может быть – по вопросам религии. Нам-то – что за дело? Это его, Коровьева, вопросы. И он сам на них (и за них) уже ответил.
Коровьев наказан вышученным им Светом?
И направлен для отбывания наказания к сатане?
Так надо это понимать?
А на пасху его ждёт УДО?
// Вот и Булгаков в “пилатовских главах” вроде бы соглашается с базовыми тезисами атеизма. Иисус не есть Христос, Он не Сын Божий и не Бог. Он не творил чудес, не обладал даром пророчества, не воскресал и не спасал души людей. Учение Иисуса совершенно абстрактно, неприложимо к жизни. Да и в чем оно состояло – совсем не ясно, ибо Евангелия исторически недостоверны. //
***
Отче Кураев!
Ну что опять началось-то?
Булгаков «вроде бы» соглашается.
Здесь нет никаких «вроде бы». Это из разряда «немножко беременна».
Или соглашается – или нет. Определитесь, потом вещайте.
Базовые тезисы атеизма?
Хорошо завернули! Эффектно.
Боюсь вас огорчить, но атеизм – это, как бы сказать помягче для вашего слуха, - не совсем отрицание именно Христа, Сына Божия.
Вам это подтвердят в любой атеистической семинарии.
// Образ любимого и положительного героя не набрасывают такими штрихами: «Ешуа заискивающе улыбнулся..»[61]; «Иешуа испугался и сказал умильно: только ты не бей меня сильно, а то меня уже два раза били сегодня»[62]; «Иешуа шмыгнул высыхающим носом и вдруг такое проговорил по-гречески, заикаясь»[63]. Булгаков не мальчик в литературе. Если он так описывает персонажа – то это не его герой[64]. //
***
Опять-таки – в чём конкретно суть претензий?
Иешуа – не олицетворение Иисуса?
Положительный герой не может шмыгать разбитым носом?
Любимому герою автор не дал бы возможности испугаться?
Отказано в праве заискивать перед кем-либо, просить о пощаде, заикаться?
Булгакову негоже быть мальчиком в литературе?
Плохо относиться к любимым героям?
Вообще интересно, как бы повёл себя А.Кураев на допросе у Пилата?
Аккуратно протерев разбитый нос салфеточкой, гордо подняв голову, с легко читаемой издёвкой, выкрикнул бы прямо в лицо: «Что за балаган вы тут устроили по случаю нашей пасхи? Немедля прекратите беззакония!»?
// «Пилатовы главы», взятые сами по себе – кощунственны и атеистичны. Они написаны без любви и даже без сочувствия к Иешуа. Мастер говорит Ивану: «Я написал роман как раз про этого самого Га-Ноцри и Пилата»[65]. Довольно-таки пренебрежительное упоминание... //
***
Второе явление «кощунства». И атеизма, чего уж греха таить.
Нет, батюшка. Без любви – ваша статья написана. И даже «без сочувствия» к Булгакову.
Не надо с вашей головы – на здоровую.
Писал-то он, как вы верно указали, именно о Пилате.
Выражение ваше «пренебрежительное упоминание» - не лишено оснований.
Именно лишь по отношению к Га-Ноцри.
Но «мастер» нигде не позиционировал себя как лицо верующее.
Да и невозможно это – верующему – сочинять что-то о предмете веры.
Но раз так, какие могут быть упрёки в «пренебрежении» по отношению к Га-Ноцри, тем более – к Пилату?
// Мастер абсолютно чужд идеологии всепрощения, которую он вкладывает в уста Иешуа: «Описание ужасной смерти Берлиоза (Иваном Бездомным – А. К.) слушающий (Мастер – А. К.) сопроводил загадочным замечанием, причем глаза его вспыхнули злобой: – Об одном жалею, что на месте этого Берлиоза не было критика Латунского или литератора Мстислава Лавровича» (гл.13).
Значит, не только Булгаков, но и Мастер не сочувствует тому Иешуа, который появляется на страницах романа о Пилате. //
***
А почему Мастер (тоже буду писать как имя собственное) должен был придерживаться каких-то идеологий? Что необычного в пожелании замены Берлиоза на Латунского или Лавровича? Это пожелание не красит христианина, но Мастер-то – не христианин, что вполне очевидно. Мало ли какую идеологию он вложил в уста Иешуа, своего лит.героя. Почему он именно этой идеологии должен держаться сам?
// А Мастер еще не очень-то по сердцу и Булгакову: «Вы – писатель? – спросил с великим интересом Иван. – Я – мастер, – ответил гость и стал горделив, и вынул из кармана засаленную шелковую черную шапочку, надел ее, а также надел и очки, и показался Ивану и в профиль, и в фас, чтобы доказать, что он действительно мастер»[66].
Согласитесь – странный способ доказывать свою литературную талантливость… //
***
А вот не соглашусь.
Опять-таки – обращусь к методу погружения А.Кураева в провокационную среду.
Тем более, что в «МиМ» в среду всё и началось (шутка).
Во-первых, не самое важное дело – а по сердцу ли Булгакову его же Мастер?
Во-вторых, а поставьте-ка, г-н Кураев (нет, применительно к данному случаю, лучше – раб божий Андрей), себя на место Мастера.
Вы – в дурдоме. В хорошем, образцово-показательном, но – дурдоме.
У вас – ненадуманные проблемы не в часах с кукушкой, а с самой кукушкой.
Задание: быстро подготовить этюд, из которого со всей убедительностью вытекала бы ваша литературная талантливость.
Причём, проявить её вы должны зарегистрированному члену писательской организации, сами членом которой вы не состоите.
Спрашивается – и что вам делать?
Уйти и заплакать, попросить сменить халатик на пижамку, достать и продемонстрировать шапочку. Нужное – подчеркнуть.
// Итак, Булгаков явно не ставит себя в ученики «этого самого Га-Ноцри». Образ Иешуа вопреки восторженным заверениям образованцев, не есть икона. Это не тот Лик, в который верит сам Булгаков. Писатель создает образ вроде-бы-Христа, образ довольно заниженный и при этой не вызывающий симпатий у самого Булгакова.
Тогда – одно из двух.
Или Булгаков отождествил Иешуа с Иисусом Христом, причем в Христе он видел своего личного врага, а потому и высмеял Его так жестоко. Но если это именно булгаковский взгляд на Христа – то он непонятен именно биографически. Почти все детали и сюжетные повороты московских глав романа так или иначе разрабатывались Булгаковым в других его произведениях. Но ничего похожего на «пилатовы главы» из-под его пера не выходило. Ни рассказов, ни статей, ни фельетонов, в которых затрагивалась бы евангельская тематика, прежде у него не было. //
***
Да, писатель создаёт образ «вроде-бы-Христа». Заниженный? По отношению к самому Христу? Да, это несомненно. Образ Иешуа – не есть икона? Да, опять да. Булгаков и не пытался, насколько это можно понять, переписать евангелические тексты. Дополнить или истолковать их на свой лад. Не пытается отменить Иисуса, занавесив его «подлинной» историей Иешуа.
Это сейчас, по прошествии 20 веков, мы стали глядеть на те события нашими нынешними глазами. И даже не пытаемся глянуть на всё тогдашнее – глазами тогдашними.
А кто тогда, при жизни Иисуса, воспринимал его как Бога?
И это при том, что Он был явлен своим современникам – лично!
Скажите мне, где Булгаков врёт?
Кто-то из евангелистов присутствовал лично при общении Иисуса с Пилатом?
Кто-то может опровергнуть изложенные события?
Так откуда взялись шибко достоверные «святые» их описания?
В таких подробностях всё изложено – диву можно даться. Аж дух (не святой) захватывает.
И это при том, что о личности самого Пилата – вообще – ничего не известно. Ни где родился, ни где помер, ни как жил всю свою жизнь. Никто даже не скажет – а сколько лет было Пилату на интересующий нас момент.
Но вот суждения свои высказать – торопятся.
Осудить, заклеймить. В самых лучших не-христианских традициях.
Прямо политодел какой-то.
// Неужели человек, который отказывался писать атеистические сценарии по госзаказу, решил это сделать по порыву сердца? Неужели тот, чье сердце отвращалось от атеистических карикатур, в своем закатном произведении, произведении, о котором он знал, что оно – последнее – стал осваивать новый для себя жанр травли верующих?
Тогда зачем он выставил Христа в нелепом виде?
Но все же не сатану высмеивает Булгаков, не с Воландом он схватился. «Шмыгающий носом» Иешуа – карикатура на атеистический (толстовский) образ Христа. //
***
Опять за рыбу деньги.
Или, что то же самое, - за эту рыбу мы уже платили.
Отец Андрей! Ну где вы там отыскали атеистическую карикатуру на Христа?
В чём именно выражается «выставление Христа в нелепом виде»?
Любой, не-канонический, не-одобренный-церковью образ Христа – будет нелеп, как минимум. А как максимум – так не мне вам рассказывать что бывает.
Да, вы правы. Это «закатное» произведение.
Так зачем ему врать? Кривляться?
Тратить исчезающие время и силы на освоение «нового для себя жанра травли верующих»?
Вы серьёзно, как отец Церкви, рассматриваете такой вариант?
Я так понимаю, что вы – продукт нашей церкви.
И раз это так (ибо иное пока не доказано), вот что я вам скажу.
Помните характеристику, данную пчёлам Винни-Пухом? – Это неправильные пчёлы, и они делают неправильный мёд.
Я должен согласиться с формулировкой этого неправославного персонажа: ваша церковь неправильная, и она тоже делает что-то неправильно, коли вы – её продукт.
Булгаков «не сатану высмеивает»?
Вот именно в таком контексте, в такой связке?
Позвольте вам задать один религиоведческий вопрос – а вам вообще известны случаи высмеивания сатаны?
Видимо, в вашем понимании, это что-то, что напоминает щекотку, которой сатана боится пуще ладана.
«Карикатура на атеистический (толстовский) образ Христа» - это уже вовсе за гранью.
У вас там, в РПЦ, есть своя ведомственная поликлиника?
Не игнорируйте диспансеризацию, пожалуйста.
// В определенном смысле, Христос был именно таким, как булгаковский Иешуа га Ноцри из «Мастера и Маргариты». Таким был «имидж» Христа, таким Он казался толпе. И с этой точки зрения роман Булгакова гениален: он показывает видимую, внешнюю сторону великого события – пришествия Христа-Спасителя на Землю, обнажает скандальность Евангелия, потому что действительно, нужно иметь удивительный дар Благодати, совершить истинный подвиг Веры, чтобы в этом запыленном Страннике без диплома о высшем раввинском образовании опознать Творца Вселенной. //
***
Ой-ой-ой!
Батюшка! Ради всего святого – держитесь в русле русского православного правового поля.
Какой к лешему «имидж»? Куда вас несёт ваша набирающая силу воинственность?
Итак,
«В определенном смысле, Христос был именно таким, как булгаковский Иешуа га Ноцри из «Мастера и Маргариты».»
Это только сейчас выяснилось? Это уже можно занести в протокол?
То есть, все предыдущие нападки г-на Кураева – не более чем пустая и громкая досужая болтовня?
«Таким Он казался толпе». Именно!!!
Именно таким, а иногда – и хуже. И вот уж этому – масса письменных свидетельств, самого нужного уровня святости.
«И с этой точки зрения роман Булгакова гениален: он показывает видимую, внешнюю сторону великого события…» - ну да!!! Всё именно так. Почему это признание нужно тянуть из Кураева клещами?
Зачем нужно прятать эту правду, аки конфеты от ребёнка-сладкоежки?
Как говорил Иешуа – правду говорить легко. Но почему-то Кураев ему не поверил.
И – просветление длилось лишь мгновение.
Тут же последовали новые накаты волн свежей инквизиции.
// Дьявол выписан столь живо и реалистично, что Д. С. Лихачев как-то заметил, что после “Мастера и Маргариты” по крайней мере в бытии дьявола сомневаться нельзя.
Булгаков построил книгу так, что советский читатель в «пилатовых главах» узнавал азы атеистической пропаганды. Но автором этой узнаваемой картины оказывался… сатана. Это и есть «доведение до абсурда»,reductio ad absurdum. //
***
А не следует ли нам, братие, ругнуть Булгакова за живость и реалистичность описания дьявола? А чёрт его, то бишь, дьявола знает.
Д.С.Лихачёв сказал и хорошо и верно. Он вообще это часто делал.
Читатель узнавал «азы атеистической пропаганды»?
Отец Андрей! Да вы, прям, православный политинформатор, право слово.
Автором оказывался сатана?
Ох, отец, отец! Допустим (лишь на мгновение), что вы правы, как буквально только что оказался правым Д.Лихачёв, в отношении бытия дьявола.
И, если уж так всё обернулось, а чего б ему, паршивцу (дьяволу) не оказаться (как вам того уж очень хочется) автором «пилатовых глав» «МиМ». Согласен, - остальную чепуху мог написать и сам Булгаков, таланту б ему хватило.
И – что?
Чего ещё вам не хватает для полного внутреннего спокойствия, столь закономерно вытекающего из раскрытой вами этой важной тайны?
Что вы намереваетесь с этим всем делать?
Обратитесь напрямую к «автору»: «Что, гадёныш, думал на арапа проскочить? Не на тех нарвался, козлоногий!»?
Что даёт это столь важное для нашей культуры обстоятельство?
В школьных учебниках должны появиться пометки: «Роман «МиМ» написан Булгаковым в соавторстве с дьяволом, что было не так давно выявлено диаконом Кураевым, выведшим обоих пакостников на чистую воду»?
Ну, натуральное «доведение до абсурда».
// Два вывода из «Мастера и Маргариты» напрашиваются довольно очевидно. Первый – что за атеистической пропагандой реет тень люциферова крыла. Второй позволю себе выразить словами рок-певца Виктора Цоя:«Если есть тьма – должен быть свет!». //
***
Из статьи о.Кураева минимум два вывода напрашиваются очевидно.
Первый – не своим дядька делом занялся.
Второй – да и пусть себе; пока чё-то пишет – в другом месте от него убытку не настанет.
// А вот духовные родственники Булгакова – белая церковная интеллигенция – смогла прочитать его роман как произведение христианское. Об этом говорит то, что в ведущем культурно-богословском издании русского зарубежья – парижском журнале «Вестник Русского студенческого христианского движения» – за 25 лет после публикации булгаковского романа появилось пять статей о «Мастере и Маргарите». Все они были положительные[77]. //
***
Ух ты! Вот это да!!
«Белая церковная интеллигенция».
Чего только белого не было. Лебедь белая, белая зависть, белая берёза, белая гвардия, даже горячка. Дожили и до белой церковной интеллигенции.
Отец Андрей, скажите как на духу – вы действительно не курите?
По делу: за 25 лет – 5 публикаций – все положительные (как тест на беременность).
Люди! Это кому-то о чём-то говорит?
Да за такое всю белую интеллигенцию – под белы рученьки надо, не иначе.
// Воланд просто подобрал то, что плохо лежало. Мастер не продал сатане душу. Он ее просто растерял (поступок, то есть сознательную отдачу себя сатане в булгаковском романе совершает лишь Маргарита). //
***
То, что плохо лежало, подобрала Аннушка. И все это помнят – это была подковка с камушками.
Мастер ничего Воланду не продавал. Но и Воланд ничего за Мастером не подбирал. Оно ему надо?
Собственно, и Маргарита ничего (в смысле души) не продавала.
Не было у неё ничего ценного.
// Если роман есть произведение только Мастера – то лишаются ответа два вопроса: 1) откуда Воланд мог знать роман московского писателя, с которым он якобы даже и не был знаком в первый день своего пребывания в столице СССР? 2) Как роман Мастера мог войти в сон Ивана Бездомного? //
***
Заметьте! На полном серьёзе эти вопросы ставит перед собой и нами, не щадя почему-то последних, дипломированный философ и богослов.
Куда там «философу, с его мирной проповедью» из булгаковского романа.
Первый вопрос – неимоверно сложен. Даже не знаю, как к нему подступиться.
Скорее всего, здесь замешана нечистая сила.
Вторым вопросом о.Кураев просто добивает всех нас, как Жеглов Груздева – вопросом про пистолет.
Я вам больше скажу, я не знаю даже и вообще о любых иных вещах – как они умудряются входить в чьи-то сны?
Так что – остаётся переспросить словами ещё одного булгаковского персонажа: «Кто на ком стоял?»
// Итак, распространенное верование говорит, что не разрушается то, что сохраняет Бог, в том числе – истинные книги, содержащие правильное понимание библейских сюжетов. Теперь же Воланд выступает в роли и хранителя рукописей и определителя их достоверности. По заверению Воланда, именно его версия евангельских событий должна быть принята как прошедшая «независимый суд» стихий. О том, как горят церковные книги, хорошо знал советский читатель 30-х годов а потому и несгораемое творение Воланда презентовалось как достойная замена канонических Евангелий. //
***
Как говорится (в нехорошем первоисточнике) – браво! – заорал кот.
Верование, что «не разрушается то, что сохраняет Бог» - это почти констатация: «как правило, связка ломов тонет».
Как-то раз, убедив самого себя в этом, уверенный в абсолютной своей непогрешимости именно в этом вопросе, о.Кураев раз и навсегда отказал своему оппоненту дьяволу даже в самой малой форме деепричастности хоть к чему-то «творческому». Тупое, мол, ограниченное создание.
Я никогда не возьмусь защищать дьявола, ибо более глупого и вредного занятия и найти трудно, но отвергать за высшим носителем зла какие-то качества – поостерёгся бы.
Надо ли вам объяснять – почему?
Или кто-то из вас, окромя всё познавшего А.Кураева, может что-то внятное рассказать об этой сущности?
О том, чем он живёт, чё поделывает, чего может, а чего – нет? Пишет ли книги? Имеет ли страничку на «Прозе», или, что более вероятно – только на «Стихах»?
// В ночь же второго сожжения рукописи Мастер снова берет в руки книгу и пускает ее на растопку: «Мастер, уже опьяненный будущей скачкой, выбросил с полки какую-то книгу на стол, вспушил ее листы в горящей скатерти, и книга вспыхнула веселым огнем». Это не рукопись самого Мастера, а именно книга. В обоих случаях книга не названа. Однако, только одна книга в европейской традиции не нуждается в уточнении названия и называется просто Книгой. Библия. Вот она-то горит – в отличие от пришедшего ей на замену манускрипта. //
***
Может быть. Хотя, откуда такая уверенность?
Информация – из первых (максимум – вторых) рук?
Мастер … выбросил с полки «какую-то» книгу.
Булгаков даже название её привёл, как для Фомы Неверующего – какую-то.
Даю перевод с булгаковского-бесовского на кураевский-церковный – пофиг какую.
Рассмотрим иной вариант. Типа – Кураев как всегда прав.
Мастер торопится, он уже опьянён предстоящей скачкой настолько, что практически уже весь в этом новом деле. Но надо что-то поджечь, чтобы начавшись с этого – сгорело потом всё. Что же выбрать на растопку? Что полыхнёт заведомо хорошо? Ясен пень – Библия!
Что бы и где ни разжигал – никогда не подводила.
Вот объясните мне – Мастеру это было – зачем?
Богу досадить хотел?
Перед сатаной выслужиться?
Не понимаю я смысла такой выходки. Кураев – понимает.
// Их верное название –«пилатовы главы». Сам Мастер говорит – «я написал о Пилате роман» (гл. 13). На вопрос Воланда – «О чем роман?», Мастер отвечает столь же однозначно: «Роман о Понтии Пилате» (гл. 24)[104]. Иванушку также интересует не Иешуа, а Понтий Пилат («Меня же сейчас более всего интересует Понтий Пилат… Пилат»). Иешуа – неглавный персонаж романа о Пилате. И роман не столько «апология Иисуса» (как собачились атеистические критики), сколько апология Пилата. //
***
И да, и не очень да.
В какой-то мере – роман действительно о Пилате.
Хотя – немножко обо всех.
Иванушку интересует не сам Понтий Пилат, что очевидно. А вообще вся ситуация, которая ему нова, и он её лишь так обозначает.
Что именно его интересовало о Пилате? Ничего.
Это вообще никого не интересовало, так как на месте Пилата мог оказаться вообще кто угодно. И, что также очевидно, даже гораздо менее «приятный», если такое слово можно к Пилату применить.
Не в полной мере понимая сущности «апологии Иисуса», могу с уверенностью заявить, что вовсе не понимаю «апологии Пилата».
Её просто нет.
Я не оправдываю Пилата. Но его и судить не за что.
О чём он сам прямо заявляет Иешуа, в смысле того, что вовсе не стремится занять его место.
Приговор Иисусу выносил не он. И с этим никто не спорит.
Но эти самые «никто» - никогда не ставили в вину и не звали к ответу именно тех, кто этот приговор вынес.
Почему-то всегда удобнее бичевать Пилата.
А римского легионера Лонгина, лично заколовшего Иисуса на кресте, - церковники чуть ли не в святые записали.
Это вообще – мыслимое дело?
// В этом романе оправдан Пилат[105]. Оправдан Левий, срывающийся в бунт против Бога… Похоже, что оправдан даже Иуда, кровью своей искупивший свое предательство: его убийца «присел на корточки возле убитого и заглянул ему в лицо. В тени оно представилось смотрящему белым, как мел, и каким-то одухотворенно красивым». //
***
О Иуде – вопрос особый. И церковным иерархам это хорошо известно.
Имеющий глаза – пусть увидит.
Не чьим-то словам надо верить, а словам самого Иисуса.
Он всё знал, но почему-то попросил: «Что задумал – делай скорее».
В смысле якобы-оправданий.
Кто оправдан в романе?
Пилат? Левий? Иуда?
Где вы видите хоть какие-то намёки на оправданья?
// Понятно, почему сатана заинтересован в этом антиевангелии. Это не только расправа с его врагом (Христом церковной веры и молитвы), но и косвенное возвеличивание сатаны. Нет, сам Воланд никак не упоминается в романе Мастера. Но через это умолчание и достигается нужный Воланду эффект: это всё люди, я тут не при чем, я просто очевидец, летал себе мимо, примус починял... Так вслед за Понтием Пилатом и Иудой следующим амнистированным распинателем становится сатана. //
***
Нет, батюшка, - не понятно.
Чего это вдруг сатана застеснялся? Перед кем ему неудобно стало, и когда?
Какая-такая расправа с его врагом?
Какое возвеличивание сатаны? В форме показа фокусов?
При помощи «эффекта отсутствия» в романе Мастера????
Таким способом сатана превратился в «амнистированного распинателя»?
То есть, вот это всё, и именно в такой форме – это и есть то, что так необходимо сатане?
// И, как и подобает антиевангелию, оно появляется в скверне: из-под задницы кота («Кот моментально вскочил со стула, и все увидели, что он сидел на толстой пачке рукописей»). Рабочий стол – печка – коту под хвост – и снова печка. Таков путь рукописи Мастера[106]. //
***
Да, из-под задницы кота. Но это – всего лишь каламбур.
Хотите делать из этого важные и серьёзные выводы – делайте.
Только, что особенного в том, что очень многие существа имеют обыкновение сидеть именно на задницах? Сама природа задницы к этому приспособила.
И только людям приходит в голову пихать что-то «коту под хвост».
Однако, всякое лыко – непременно в строку.
// Кстати, и деньги, на которые Мастер творил свое произведение, он нашел в грязи («Вообразите мое изумление, – шептал гость в черной шапочке, – когда я сунул руку в корзину с грязным бельем и смотрю: на ней тот же номер, что и в газете!»)[107]. //
***
Деньги, вообще-то, сами по себе вещь грязная. В любой форме.
Кураев ставит в вину Мастеру, что тот обнаружил «деньги» в корзине с грязным бельём? Но – спрашивается – велика ли была вероятность сделать такую находку среди белья чистого? Ежели – не у чужих людей.
// Так что – «Мастер и Маргарита» это рассказ о некоем не очень духовном человеке, который свои проблемы переписал через евангельский сюжет? Да. Но и больше.
Роман Булгакова сложен, а местами и просто запутан. Признаюсь, я не могу понять, где Мастер и Маргарита окончили свою земную жизнь. То ли они были отравлены в подвале. То ли Азазелло организовал сердечный приступ Маргарите у нее же дома[109], а Мастеру – в больнице… //
***
Да. Это именно такой рассказ.
Да. Роман сложен. Не любим мы его, как Чайковского, не только за это.
Отец Андрей! Ну какая вам лично разница – где именно Мастер и Маргарита окончили свои земные жизни? Вы что, свечки там намерены ставить?
Не мучьте себя пустяками.
Демоны там так основательно всё запутали, хоть вы им и отказываете в изобретательности.
// Самый большой и смущающий (для христианина) сюрприз «Мастера и Маргариты» в том, что в его конце оживают персонажи малого романа, придуманные персонажами романа большого. //
***
А это – уж по вашей части.
Не давайте христианинам (всем сподряд) читать этот роман.
Этого добиться несложно (не мне вам советовать). Прокляните и предупредите, чтоб ни-ни. Читать дозволяйте лишь проверенным товарищам, имеющим справки об отсутствии показаний к возможным смущениям, вызываемых чтением.
// Причем и Пилат и Иешуа оказываются прежними – как раз такими, какими их и описал Мастер. Но если автор«романа о Пилате» – не то Воланд, не то Мастер, то автором московского романа все же оказывается сам Булгаков. Неужели и он видит Иешуа таким же, как видел его Воланд? Неужто Мастер «угадал» не только замысел Воланда, но и веру Булгакова? //
***
Ну, в общем, как-то так уж получилось.
Неужели? – вновь спрашиваете вы. Ну, вот, поди ж ты, какая оказия.
Неужто Мастер угадал?
А чего такого? С облигацией-то – угадал, значит может.
// Я полагаю, что через все эти сложности о вере Булгакова можно сказать по крайней мере одно: он верит в то, что творец рискует стать заложником своего творения. //
***
Ну что ж – хоть одна благая весть.
Пусть и не самая яркая.
Что тут удивительного? Многие (очень-очень многие) творцы становятся заложниками своих творений.
И при этом не так уж важно – верят они в это или нет. И как к этому относятся (в смысле – радует ли это их).
// Воланд подчеркивает, что Пилат придуман Мастером: «Тот, кого так жаждет видеть выдуманный вами герой...». В этом – булгаковская подсказка. Булгаков заставляет Воланда проговориться. Ведь если придуман Пилат, то придуманы и Иешуа, и Левий[110]. //
***
Очень интересный вывод. А главное – прогрессивный.
Прямо как в «Иронии судьбы…»:
- Пойдём простым логическим путём.
- Пойдём вместе.
Пилат придуман Мастером?
Так считает сатана?
Или так это хочется видеть Кураеву?
Ну, а дальше – если уж «я спросил у ясеня», так само собой, дальше – наверняка «я спросил у тополя».
// А Пилат «романа» придуман или нет? Столь велико обаяние булгаковского творения, что миллионы людей думают, будто и в самом деле Понтий Пилат был «пятым прокуратором Иудеи». На самом деле ни один из новозаветных текстов так его не зовет. Он правитель – «игемон». //
***
Сказать по правде – понятия не имею. Может и был. Может и нет. Может и не пятым, а седьмым. Это надо отдельно смотреть. Да какая разница-то? Это именно то место, ради которого всё закручено? Не хотите считать прокуратором – считайте квестором.
Ладно хоть «игемоном» быть не отказали.
// Воланд использовал Мастера – и покинул его. Иешуа создан Мастером – и тоже оставил его. Простил ли Иешуа своего создателя – Мастера? Иешуа, который вроде бы всех прощает, для которого все люди добрые, тем не менее выносит приговор Мастеру. О том, что это приговор, а не награда, свидетельствует печальная интонация Левия при произнесении этой фразы («А что же вы не берете его к себе, в свет? – Он не заслужил света, он заслужил покой, – печальным голосом проговорил Левий»). //
***
Иешуа выносит приговор Мастеру?
Ни больше, ни меньше?
Это – из чего следует?
Отец Кураев полон сюрпризов. Он не так прост, как кому-то могло бы показаться.
Он может руководствоваться даже интонацией.
Смешно говорить, но последний, кто это задокументированно делал, был Шура Балаганов, в момент, когда высаживал Паниковского из «Антилопы». Там именно так и сказано: «Балаганов не понял, что означает «статус кво». Но он ориентировался на интонацию…».
В нашем случае – печальная интонация Левия – привела к значительно более печальным последствиям, ею вызванным.
И Мастер огрёб по полной.
// Теперь будет понятна головокружительная фраза Воланда, сказанная Мастеру: «Тот, кого так жаждет видеть выдуманный вами герой, которого вы сами только что отпустили, прочел ваш роман». Вновь говорю: если Мастером выдуман Пилат, то Иешуа тоже должен быть рассматриваем как просто персонаж его романа. Но вот, оказывается, персонаж читает роман про самого себя и дает ему оценку… Это и есть сюрприз, обещанный Воландом Мастеру[118]. //
***
Вот здесь и комментировать-то особо и нечего.
Но сама ситуация изложена со всей её причудливостью и во всей её неоднозначности.
Не думаю, что А.Кураев что-то здесь перепутал.
Или даже, что смог запорошить кому-то глаза, как это сделал один из персонажей, кого лишний раз не надо бы поминать.
Персонаж читает о себе. И это сюрприз, почему бы и нет?
// Это тема мучительной необратимости.
Покой, которого жаждут почти все герои романа – это избавление от прошлого, от памяти.
Фрида мечтает избавиться от платка, которым она задушила своего сына. //
***
Да, тема мучительной необратимости – мучительно присутствует и, что ещё более мучительно, убираться не собирается.
Фрида – надо же! – мечтает избавиться от платка. А о чём ей ещё мечтать?
Она всё прекрасно понимает. Не избавиться ни от чего, ибо необратимость. Так пусть хоть от платка. Она много просит?
Покой, которого жаждут почти все … ?
Избавление от прошлого? Избавление от памяти?
В какой-то мере. Это способ обратиться в блаженство. Вспомните – кого именовали блаженными. Это состояние счастья, т.к. нет даже тени намёка на вину и обязанности. Безгрешие.
Это постоянное пребывание в радости, которую ничто не омрачает.
Покой подразумевает избавление от греха. Прощение.
Но, что более важно, прощение – не от кого-то свыше, кто наделён правом даровать прощение. А от того, в отношении кого было совершено прегрешение. Без векселей.
// Так бессовестность и бескультурье приводят к тому, что в жажде оправдания Воланда шариковы от литературоведения и во Христе уже видят «олицетворение начала зла». Оккультное «двуединство» добра и зла, как им кажется, получило свое художественное воплощение и доказательство. //
***
Мать честна!
Вот до каких обличительно-инквизиционных высот добрался-таки А.Кураев!:
Бессовестность.
Бескультурье.
Жажда оправдания Воланда (перед кем ?????).
Оккультное «двуединство».
Шариковы от литературоведения – это и вовсе подлинный апофеоз!
Весьма любопытно – а к кому от литературоведения относит себя сам А.Кураев?
Наверное, раз существуют Шариковы, то имеются и Роликовы? (как дезодоранты).
Да-а-ааа, уж …
Ладно ещё – рубануть красноармейски по бессовестности. Ударить, как бывало, «по бездорожью и разгильдяйству».
Но пинать прямо в бескультурье – это уж слишком.
В отличие от бессовестности, бескультурье – это беда, а не вина.
// Добро первично и самодостаточно. С онтологической точки зрения оно имеет опору в Боге, а не в сатане. С гносеологической же точки зрения добро обладает достаточной силой убедительности для человеческой совести, чтобы не нуждаться в помощи и рекомендациях зла. //
***
С добром – всё ясно. Оно первично. Откуда тогда выбирается зло? Как на это смотрят онтологическая и гносеологическая точки зрения?
Добро самодостаточно. Зло, надо полагать, – нет? Оно ищет чьей-то помощи? Берёт взаймы у добра? Ну, и, само собой – никогда потом не возвращает.
Добро имеет опору не в сатане. Что – кто-то сомневался? Имелись вопиющие примеры?
Добро может не нуждаться в помощи (рекомендациях) зла? Если такими вопросами задаётся гносеология (а больше и некому), то её надо постараться больше не курить.
Хотя бы на людях.
// Свет и радость – синонимы в мистике. Поэтому мрачность Левия означает, что он никак не есть вестник Света. Не из Рая Христова он исшел, а из болящего сознания Мастера… //
***
Именно в таком сочетании взяты эти слова в мультике «Бременские музыканты» («Мы своё призванье не забудем – свет и радость мы приносим людям»). Это так, к слову.
А.Кураев почему-то определил им быть синонимами лишь в мистике.
Хотя, на взгляд любого незаинтересованного лица, они могли бы быть синонимами где угодно, как могли бы и не быть.
Вот для крота, например, свет и радость – не совсем синонимы.
Мрачность Левия … А чего вы хотели? Чтобы Левий прибыл со скоморохами, с бубенцами? С нарисованными алыми щёчками, как у Куклачёва?
Он, вообще-то, к сатане прибыл. Видимо, и себя порадовать, и других потешить.
// «Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла?». – Божественное Добро дарило бы Себя людям без всякого препятствия. Человеческое же добро восходило бы к еще большему Свету и добру. «Мы же все открытым лицом взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу» (2 Кор. 3,18). //
***
По мнению А.Кураева, Добро и зло как бы играют в теннис. Добро всячески пытается направить мячик себя людям, сидящим на трибунах, а зло всё время отбивает этот мячик своей ракеткой – в поле.
Иначе – как ещё можно помешать Добру – дарить себя людям, без препятствий?
Человеческое добро – восходило бы к ещё большему Свету и добру? Во-первых – для чего ему так распухать (лопнуть может)? Во-вторых, речь шла таки о Добре и зле. И о Добре – Божественном. Бац!, что-то щёлкает, появляется какое-то иное, человеческое добро – ладно, пусть будет, - но ещё и Свет, которого ещё только что просто не было. Добро при этом направляется к этому другому добру и Свету. В общем, ситуация непростая.
«Мы же все открытым лицом взирая на славу Господню, преображаемся в тот же образ от славы в славу». Если это приведено в качестве доказательства – то хотелось бы иметь уточнение – доказательства чего? «В тот же образ от славы в славу» - это может всеми пониматься как-то единообразно? Ошибок никто не сделает?
// Но именно потому, что Свет есть высшая радость, Господь до поры не дарует ее искателям в полноте. //
***
Чуть выше А.Кураев сообщал нам, что в мистике свет и радость – синонимы. В богословии, надо думать, Свет – высшая радость.
Господь не дарует её в полноте, до поры.
Но может Он дарует, до поры, - покой?
// Правда, к числу таких, учащих и все же странных интерпретаторов, к сожалению, приходится отнести и ведущего современного булгаковеда – М. О. Чудакову. На мое замечание, что человек не может за семь лет пройти путь от неуча до профессора истории, Мариэтта Омаровна заметила, что мой путь от студента кафедры атеизма к студенту семинарии был еще короче. //
***
Что тут скажешь? Надо гораздо меньше беспокоиться по поводу получения кем-то профессорских званий (кроме себя, конечно), а больше внимания уделять суждениям умных людей. Взять, к примеру, Мариэтту Омаровну. Ну, правильно ведь сказала.
На всякий случай, нужно, конечно, занести её в чёрный список «учащих и всё же странных». Чтоб ещё чего-нибудь умного не ляпнула.
// Булгаковский роман сложнее порождаемых им восторгов. Свет и тьма в нем перемешаны, и хотя бы потому никого из его персонажей не стоит возводить в степень нравственного идеала. //
***
Роман сложнее восторгов? – Умно! Молодец Кураев. Как дошёл?
Свет и тьма перемешаны – поэтому – что? Поэтому (и пусть вас это не смущает) никого из персонажей – далее по тексту.
Чем дальше в онтологический лес, тем менее понятно – это всё, Кураев – кому адресовывал? Где именно собрались те самые математики, которые возводят персонажей «МиМ» в степени нравственных идеалов?
И почему они всё ещё не на Соловках?
// Так что не среднестастистические москвичи пришли пред очи Воланда на его смотр, а весьма своеобразный контингент. Это были люди, давно снявшие с себя нательные крестики и смывшие с души все следы христианского воспитания. Вот они и оказались беззащитны перед князем тьмы… //
***
Может быть. Нельзя сказать наверняка, но быть может.
Однако, вспомним тот пример, который А.Кураев приводит и сам.
Бабулька, верующая несомненно, крестика никогда не снимавшая – не то что перед «князем тьмы», перед его приспешником спасовала, лишь услыхала: «Отрежу руку».
И куда девались следы её христианского воспитания?
// Но до Пасхи дело не доходит: Воланд не может остаться в Москве Пасхальной: «– Мессир! Суббота. Солнце склоняется. Нам пора». //
***
А что в этом несуразного или огорчительного?
Может, не может Воланд остаться, может – не хочет. Что за надобность-то в том, чтобы он остался? Что-то не доделал, что-то не успел? Кому он обязывался?
Убрался – и здорово.
На что ему сдалась Москва Пасхальная? Свой праздник (Вальпургиева ночь) – он провёл.
// «Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?» – вот вопрос, который ставит Воланд в начале своего московского визита и на который он пробует ответить всеми своими действиями: мол, я и распоряжаюсь. Ну, если и не распоряжаюсь, то по крайней мере я все предвижу… Ни свободы человека, ни тем более свободы Бога Воланд не признает … //
***
Действительно, задаёт он этот вопрос. И вопрос, кстати говоря, что надо.
Не чепуха какая-нибудь, а самый важный из вопросов.
Но никакого ответа он не давал. Никакие его действия этого ответа не дают.
Ни в форме – «я и распоряжаюсь».
Ни даже «я всё предвижу».
«Ни свободы человека, ни тем более свободы Бога».
Дядя Андрей! Я вас больше даже отец Андрей назвать не могу.
Вы вообще понимаете – что – вы пишете?
Держитесь хоть минимальной логики.
// Хорошо ли, что Фрида получает возможность забыть свой страшный грех (убийство ребенка)? Разве она действительно изменилась? Где следы ее раскаяния? Она ненавидит свою тюрьму, а не свое преступление. //
***
Всё тот же вопрос – вам это из первых рук известно?
Кто уполномочил отца (вынужденно – опять) Андрея искать следы чужих раскаяний?
Она ненавидит свою тюрьму, а преступлению – радуется?
Хорошо ли? Хорошо.
Всегда хорошо, когда кого-то перестают пытать. Или нет?
Или вам что-то не даёт возможности молиться за неё?
Кстати, а кто сказал, что ей позволено будет «забыть» свой грех?
Платок подавать больше не будут.
И, я так понимаю, что отец (всё ещё) Андрей – голосует против.
Со всем своим неистощимым человеколюбием.
// До чего же пошлый разговор. И мерзкий совет той, которая носит имя Маргариты (гетевская Маргарита сама утопила своего ребенка, но зато и сама же осудила себя на казнь, отказалась бежать из тюрьмы, в покаянии приняла кончину и была взята на Небеса). Плюнуть на свой грех и забыть, а совесть затопить в шампанском – вот уровень нравственного мышления той ведьмы, в которой некоторые литературоведы видят чуть ли не воплощение «русской души»… //
***
Ну, разумеется, дядя Андрей. Это – пошлый разговор.
Само собой – нравственный уровень ведьмы оказался не на высоте. Это – не наша ведьма.
Наша бы такого не присоветовала. Как можно?! – на ведьминском шабаше! Просто падение нравов. Первое, что Маргарита обязана была сделать, это проводить Фриду на молочную кухню, вручить пастеризованного молока, и отправить в ближайшую библиотеку (в соседней зале) читать статью А.Кураева.
Уровень нравственного мышления ведьмы – это сильнее результатов опытов Кастанеды.
// Хуже совета Маргариты только песенка из мультфильма про Чебурашку (сказка дивная и мультяшка хорошая. Но вот песенка…): «Если мы обидели кого-то зря, календарь закроет этот лист. К новым приключениям спешим, друзья. Эй, прибавь-ка ходу, машинист!». И хорошо ли вообще, что слишком многие герои романа (и Пилат, и Мастер, и Иван) стараются избавиться от мук совести?.. //
***
Дяденька Андрей! Не отвлекайтесь. Начали бичевать Мастера – бичуйте.
Чебурашка – это наше всё. Мы без него никуда, он как никто другой нужен нам для Олимпиад. И мы не дадим вам его в обиду лишь на том основании, что он не носит нательного крестика.
Песню – исправим. Перепишем.
Вообще-то, в "первоисточнике" - "может, мы обидели...", но пусть будет кураевское "если".
Так пойдёт?:
«Если мы обидели кого-то зря –
Сразу в монастырь уходим мы.
Нравственною жизнью там живём, прозря,
С совестью сверяючи умы».
Хорошо ли, что слишком многие герои романа (Пилат, Мастер и Иван) стараются избавиться от мук совести?
Наверное – плохо. Совесть без мук – это как-то несерьёзно. Это какая-то тепличная совесть. Скороспелка. Это почти то же самое, что жить вовсе без совести.
Да и совесть у каждого из персонажей – своя какая-то, местечковая.
// Восстановление рукописи заставляет Маргариту воскликнуть нечто, что допустимо говорить только о Боге: «Маргарита задрожала и закричала, волнуясь вновь до слез: – Вот она, рукопись! Вот она! Она кинулась к Воланду и восхищенно добавила: – Всесилен, всесилен!». //
***
Это не шутка?
Это претензия учёного-богослова – к ведьме? К ведьме – лит.персонажу?
Впрочем, были ведь в церковной жизни прецеденты – приговаривали к битью кнутом реку. Так чего стесняться?
Я, прям, в растерянности. Ну, вызовите её на архиерейское собрание. Пропесочьте хорошенько.
И я почти уверен – больше она не будет.
// Вот самый страшный вопрос для любой религии, для религии как таковой: даром ли богобоязнен Иов? Может ли человек любить Бога ради Бога, а не ради взяток (в виде лучшей жизни здесь или блаженства там). Может ли человек видеть в Боге – Бога, а не генератор гуманитарной помощи? Если «любовь не ищет своего» (1 Кор. 13,5), не использует, то может ли человек любить то, что не видит глазами, что ему не подконтрольно и непослушно? //
***
Это страшный вопрос для религии? Для – любой!!! – религии?
Дядя Андрей! А вы какие знаете?
И они все задаются именно этим – самым страшным – вопросом? Именно про богобоязненность Иова?
Кто же станет спорить, что вопрос не просто страшный, а самый страшный.
Давно уже стало нормой – задать его – и убежать.
Его никогда не рассматривают на заседаниях общества защиты страусов.
Ладно, если хоть немного песка есть рядом.
Может ли человек любить Бога бесплатно?
Что, деятели церкви с трудом себе могут такое вообразить?
И давно это там у вас?
// Вы можете себе представить, чтобы у Льва Толстого Наташа Ростова улыбнулась Пьеру, «оскалив зубы»?[216] //
***
У Толстого – не могу.
У Гоголя – с лёгкостью. И даже с предъявлением хвоста.
// «Любовь выскочила...». «Так поражает финский нож»... «Убийца»...Неужели великий Булгаков, великий стилист не смог найти других слов для описания «вечной любви»? Но если он нашел именно такие слова – то, может, это и не любовь? Может, это взаимное использование любовниками друг друга? //
***
Ну здесь-то – что вам не так?
Любовь выскочила. Что – так не бывает? Даже прыщи выскакивают, а они куда как проще любви. Любовь, она вообще как-то сама по себе. Ни с кем особо свои появления не согласовывает. Её далеко не все выращивают в горшочках, как кактусы. Или, как писал Булгаков – в оранжереях. К ней бессмысленно записываться на приём в регистратуре, а потом сидеть в очередях.
Так поражает финский нож. Может быть. Может быть – даже хуже.
Но это уже, как в известной байке про поговорку «незваный гость хуже татарина». Или лучше.
Описание вечной любви? Никакого описания «вечной» любви у Булгакова нет. Как не существует и ничего вечного. Кое-какую любовь Булгаков описывает. Кому-то это описание нравится. Кто-то – не принимает его. Не признавая права на именование «любовью» всего того, что описано. Но – с чем сравнивать-то нужно?
В какой палате мер и весов хранится «эталон любви», земной, человеческой, исконно грешной?
Это сейчас церковь решает – любовь ли это? Или это решает А.Кураев?
Или Кураев решает-решает, но решить никак не может?
Исключает ли любовь взаимное использование любовниками друг друга?
Да кто её знает? Это у любви и надо выяснять. Но для этого нужно, как минимум, её встретить. А затем – и пообщаться с ней.
Одно можно сказать сразу наверняка.
Если имеет место использование любовниками не друг друга, то это – не любовь.
// В романе Мастера говорилось об одной женщине, которая предала любимого. Так Низа выдала Иуду. Не по этой ли линии в царстве Воланда пойдут пути Мастера и Маргариты? Иуду Низа уводит от пасхальной трапезы. Маргарита Мастера уводит из пасхальной Москвы. //
***
Смысл претензий?
Низа выдала Иуду. В царстве Воланда пойдут пути …
В огороде бузина, а вам-то что?
Мало ли кто кого когда предал?
Из-за этого у всех всё должно наперекосяк пойти?
Сначала всё Мастер угадал. Затем – А.Кураев. И гораздо продуктивней.
Низа уводит Иуду от пасхальной трапезы, на которой он должен был быть непременно.
У Иуды родни полно. И есть много-много людей, неравнодушных к наличию-отсутствию любого из этих людей.
Само отсутствие – дело практически немыслимое.
А Мастер? Без него в «пасхальной Москве» - никак?
Есть хоть один человек, который бы заметил его отсутствие?
Для него сама Пасха – была чем-то значимым?
Спрашивается – что общего?
// А хорошо ли Мастеру быть в темном, бессветном покое? Чего лишился мастер, отказавшись от света? От чего отгородил его «покой», подаренный Воландом?
Этими вопросами отчего-то не принято было задаваться.
Как тут не вспомнить другое описание бессветной вечности:
Вечность без вдохновения ждет Мастера: //
***
Хорошо ли там Мастеру?
А он искал – «хорошо»? Мне кажется, ему было достаточно, чтобы было «не плохо».
Я не знаю – на что ему (Мастеру) вечность с вдохновением?
Оно там для каких интересов?
Там кто-то пишет какие-то книжки? Для кого? Или для чего? Чтобы мотаться по тамошним издательствам?
// В финале тело Мастера уже убито. Душа... Но что такое «душа» со стертой памятью? О чем он будет писать? И для кого? //
***
Какие хорошие вопросы! Прямо почти те, что я только что задал сам.
Кажется, А.Кураеву что-то всё-таки известно о «тамошнем» житье-бытье.
Там, значит, кто-то всё-таки что-то пишет. Если Мастеру не о чем, значит есть те, кому есть о чём?
Для кого? Для читателей, наверное. Иное – боюсь себе даже вообразить.
Тело Мастера убито. А что с душой?
Это-то как раз и есть профильная материя (невольный каламбур) для богослова.
Вот пусть и разъяснит непосвящённым – что такое душа. И чем она отличается от некомплектной (со стёртой памятью). Это что-то наподобие почищенного жёсткого диска?
// Творческая личность обрекается на бесконечное повторение пусть и прекрасных, но земных и уже бывших моментов[252]. Если какие-то тени и будут навещать его[253] – то под строгим условием:«не тревожить». Значит, все будет узнаваемо и стерильно. Новизна не возмутит мир Мастера... В общем, Воланд дарит Мастеру вечность не первой свежести. //
***
В одном (теперь уже почти можно сказать – давнем) романсе пелось: «Какие странные слова, но как кружится голова».
Здесь же – слова странные, но голова не кружится. Ну, разве что у автора самих странных слов.
Любая, даже самая не-творческая личность обрекается на нечто бесконечное.
Вам ли не знать?
Вечность «не первой свежести»?
А вы где-то видели иную? Это возможно лишь при окончательной победе склероза.
// Как и Фауст, Мастер получил свои дары в пасхальную ночь. Пасха – значит переход. Мастер в эту ночь перешел от земной жизни к посмертному, вечному существованию. Качество перехода определяет и качество этого существования. //
***
Пасха – не переход, а исход. Выход. Избавление. Избежание (как смысл, значение
буквального "прохождение мимо"). Профессор богословия это должен знать.
Но если умышленно искажать суть вещей заранее, стоит ли ждать верных выводов на конце «перехода»?
// Заметим, кстати, что Мастер не смог встретить свою смерть как Иешуа. Никаких «добрых людей». Иешуа – не его идеал. Симпатии и сердце Мастера с Пилатом. //
***
Здесь одно с другим – как связывается?
Мастер не смог встретить смерть как Иешуа. Простите – а должен был?
Иешуа – не его идеал.
Я так понимаю, дядя Андрей выходил покурить, что не красит иерарха церкви, а вернувшись – совершенно соскочил с мысли.
// В те же годы другой великий писатель – Толкиен пояснил, кто может дарить вечность такого качества, т. е. земные блага, умножаемые на бесконечность. Бессмертие на земле – это дар от Кольца Всевластья, точнее от его Черного Властелина. Бильбо тяготится этим даром: «я чувствую себя как кусок масла, размазанный по слишком большому куску хлеба»[255]. //
***
А-ааа-аааааааааа!
Так вот в чём дело. Нет. Ничего дядя Андрей не курит.
Беру свои слова назад.
У них там ремонт идёт. И виной всему – ацетоновая краска.
Только после неё можно легко переходить в богословских текстах на Кольцо Всевластия, Бильбо и Чёрного Властелина.
Тьфу ты, аж гора с плеч спала.
// Такая же боль ждет и Мастера в домике, который подарил ему сатана. Пытка покоем. Наказание тупиком. Пусть вишни, пусть Маргарита. Но нет Христа. Нет вертикали, Выси. //
***
Не, ну нельзя же так.
Сами же утверждаете, что они продали душу – сами знаете кому.
И сами же вините их в неприятии Христа.
Домик – сатана подарил, распятие – сами повесим?
// И даже Воланд распрощался с Мастером навсегда. Маргарита подчеркивает, что это «вечный дом» Мастера…
И вновь сравним с Толкиеном. В его рассказе «Лист Ниггла» все очень похоже. Умирает осмеянный всеми художник. И он поселяется в своей последней картине. Тоже дом, тоже дерево… Но, проживя в этом мире время, необходимое для исцеления его души, художник идет дальше – в Горы. А Мастеру некуда идти из своего бессветного покоя... Ведь «вода жизни» для него – не Христос, а просто водка[256]. //
***
Я тоже знаю несколько похожих историй.
Они все начинаются примерно так: «Умирает старый еврей…».
Я, честное слово, очень рад за вашего неправославного художника.
И нисколько не сомневаюсь, что в Горах у него всё будет как надо.
К Мастеру-то это – с какого боку?
Он ведь уже умер.
// Дары Воланда всегда имеют двойное дно. «Дьявол очень старый вор. Не веди с ним разговор», – говорил архиепископ Сан-Францисский Иоанн (Шаховской), когда-то поэт и блестящий молодой человек, друг Марины Цветаевой. //
***
Так он дарит – или ворует?
Что, ещё один умный архиепископ? Сильно сказал. Хлёстко.
То есть, если бы дьявол был помоложе, или не воровал – общаться было бы можно?
// Не стоит завидовать участи Мастера. Тот, кто всю жизнь сам себя добровольно заключал то в музей[259], то в подвал, то в психушку, и по смерти не найдет свободы. //
***
Где логика? Хоть самая малая.
Мастер сам, добровольно, всю жизнь заключал себя.
Заключают себя – в поисках свободы?
Зачем ему искать какой-то посмертной свободы? Свободы от чего?
Не стоит завидовать. А кто завидует?
С кем всё время идёт борьба? С Шариковыми? С учебниками?
// Плохо кончается роман. Беспросветно. В этом отличие фаустианы ХХ века от традиции прошлых веков. Нет здесь Deus ex machina. Нет спасающего и всеизменяющего вторжения Божьего промысла. И это самое страшное предупреждение романа: всё может кончиться плохо. Есть такая мера человеческого забвения о Творце и отречения от Него, когда и Небо уже бессильно. Шутки могут заходить необратимо далеко. //
***
Ну к – чё уж поделать. Плохо так плохо.
Остаётся непрояснённым одно: А.Кураев половину своей работы посвятил попыткам доказать, что автором минимум половины романа является сатана. Так откуда всё время возникают претензии по поводу отсутствия Божьего промысла?
Самое страшное (опять?! прямо страсть какая-то у А.Кураева к самым страшным вещам) предупреждение – всё может кончиться плохо.
Я бы не формулировал так мягко.
Если уж речь идёт о «самом страшном», то всё может кончиться ещё хуже.
// Так что не надо позорить русскую литературу и отождествлять позицию Булгакова и позицию Воланда. Если считать, что через Воланда Булгаков выразил именно свои мысли о Христе и Евангелии, то вывод придется сделать слишком страшный. Если уж великий русский писатель сделал сатану положительным и творческим образом в своем романе – значит, Русская Литература кончилась. Осталась журналистика, у которой можно учиться разве что владению языком[265]. //
***
Позорить русскую литературу?
Отождествлять позицию Булгакова и позицию Воланда?
Позвольте, батюшка!
Да ведь этим занимались именно вы!
Глядя на такие кульбиты, можно поинтересоваться лишь словами Кисы Воробьянинова: «Так, может быть, вы, святой отец, партийный?»
Опять вывод, опять странный и опять «слишком страшный».
Если в кране нет воды – то Русская Литература кончилась.
Литература умерла – Да здравствует Литература!