10. Выздоровление Петра и Ясмин

      
Пётр заметно пошел на поправку. Ходил с завязанными гла-зами по коридору на костылях, мурлыча любимые песенки. Часто вспоминал родной дом – высотку на Котельнической Набережной. Рассказывал о ней, внимательно слушавшей Ясмин. Ясмин давно и не от него знала, что его семья по-гибла в Грозном в первую чеченскую войну. Что она моло-же его на много лет, и что-то тянуло к этому человеку с не-постижимой силой.

Она наблюдала как он осваивает костыли и делала малень-кие замечания. Чувствовалось, что у неё имеется большой опыт в этом деле. Костыли сблизили их, если можно так рассуждать, но настоящее сближение началось много рань-ше, когда он лежал весь в бинтах. Тогда её руки часто каса-лись его тела, и хотя бывало довольно больно, но эта боль была сладкой. Теперь, когда ситуация изменилась, он меч-тал о нежных прикосновениях. Он мечтал о шепоте на за-бинтованных ушах, тогда казалось, что Ясмин шепчет ему любовные речи, хотя слова были совсем обыкновенные.

Итак, полковник Петр Сергеевич Сергеев влюбился, не видя предмета своей любви, а чувствуя лишь болезненные при-косновения и слыша нежный шепот. Иногда ему казалась, что её губы касаются его забинтованного лица, а голова подсказывала, что это только фантазии. Кому нужен старый инвалид?..

Какая она? Пожилая или молодая? Красивая или безобраз-ная?

Когда образовалась щель, в которую он увидел Белый Свет, первое чувство было, что он пропал. Девушке было не бо-лее 28 лет, со стреловидными, черными бровями и громад-ными черными глазами. Ее яркая чеченская красота остав-ляла ощущение безнадежности. Грустью наполнилось боль-шое тренированное сердце полковника.

Однако, ласковый взгляд на забинтованную «куклу» пол-ковника, оставлял следы надежды. Он готов был принять магометанство, если это потребовалось бы.

Ах, если бы он знал, какие мысли витают в маленькой го-ловке Ясмин, лишившейся в первую войну отца. Мать умерла во время тяжелых родов. Таким образом, она была полная сирота. Одиночество, полное одиночество. Надир, бесконечно влюблённый в девушку, не прельщал её ни сво-им видом, ни своими торговыми занятиями. Но Надир, на-стойчиво преследовавший девушку, был ревнив и злобен. Он почти добился своего, но в последний момент Ясмин от-казала жениху, что было совсем не по чеченским обычаям. Но она была девушкой современной и решительной.

Когда привезли израненного Петра Сергеевича сердце Яс-мин сжалось и не отпускало пока его голова была полно-стью забинтована. Грузное тело полковника было значи-тельно изранено, но это не вызывало тревоги столь щемя-щей. Ясмин чувствовала страдания полковника то ли серд-цем, то ли душой с самого начала, когда он только появился в санбате. Не видя лика – она уже представляла его.             И не ошиблась – как можно так точно представить будуще-го избранника! И ведь не весь образ: а постепенно открыва-лись мужественные черты сильного человека. Когда вся маска была снята – пред её лицом предстал именно тот об-раз, который она так часто видела во снах. Даже все изъяны на лице были те самые, которые были в её представлении.

Знал бы он, как часто и о чем она разговаривала с ним в своих грёзах! Но в этом предстояло еще признаться.

Они все чаще оказывались в маленьком уютном дворике с 4-мя скамейками. Эти скамейки – особенна последняя – нежно приглашала присесть для душевной беседы. Одна плакучая ива готова была спрятать парочку от назойливых глаз.

Здесь они обменялись своими историями и оказалось, что у них обоих нет родных. У Ясмин недавняя война прибрала последнего родного, а у Петра Сергеевича Отечественная война унесла отца и брата. Мать – старуха не захотела про-менять деревню Семёновку на берегу Хопра на Москву. Вот и приходится каждый отпуск проводить в станице. Но Петр любит эти звонкие места.

Ясмин оказалась очень-то разговорчивой – следствие поте-ри отца. Но она любила посидеть под затененной ивой на лавочке с раненным полковником, вспоминая различные периоды своей жизни, особенно детские. Полковник, по не-понятной причине, любил слушать именно их. Вероятно сказывалась любовь к детям.

Однажды она призналась, что должна завтра встретиться в последний раз с Надиром. Очень уж просит.

Что-то сердце полковника сильно щемило – так и хотелось сказать: «Не ходи». Но какое он имеет право вмешиваться в чужую жизнь? Кто он такой? И всё же он решился преду-предить от возможных провокаций.

- Он трус и не сможет нанести мне зло – сказала она. Но вышло наоборот. В удобный момент Надир вытащил нож с кривым лезвием и полоснул ото лба, через надбровье и пра-вый глаз, а также щеку. Рана была глубокой и серьёзной. Сильно пострадал глаз – почти наверняка его придется уда-лить и поставить искусственный.

Ясмин разместили на третьем этаже – подальше от полков-ника, но всё равно, как от него не скрывали, он на третий день уже всё знал и начал посещать Ясмин против её воли. Девушка не хотела, чтобы Пётр видел её несчастие, но он был настойчив и уже на пятый день сделал предложение, чем вызвал обильные слёзы радости.

- Зачем я тебе такая – спросила девушка.

- Посмотришь как мастерски мы тебя заштопаем – ответил Пётр. Никто не догадывается какими чудодейственными средствами мы можем обладать. Мне нужно добраться до Анатолия Маслова – биофизика, работающего в одном из институтов Алтая, и твой прекрасный вид обеспечен – ни-каких шрамов. Но прежде я должен позвонить Джафару, он здесь в Махачкале.

Ясно было, что эта блестящая мысль пришла только что, т.к. Пётр засуетился, чтобы захватить Джафара, но суетить-ся не стоило. Джафар звонил навстречу, т.к. припас 10 см3 чудесной мази и хотел сегодня же привести в госпиталь для Петра.

Одним словом все происходило как нельзя лучше. Мазь пригодилась для лечения Ясмин. Видя действие мази на примере Ясмин, главный врач госпиталя пришел в восторг, назвав её действие чудом, достойным Нобелевской Премии.

Через неделю швы грубых тканей рассосались, а шов глаз-ного яблока явно приходил в норму, показывая чудесное восстановление тканей.