Начало: "Слово двух свидетелей" http://www.proza.ru/2014/07/10/946
Предыдущая часть: "РАЗДЕЛ ХІХ. Индульгенции" http://www.proza.ru/2014/08/13/1623
Короткевич В.С. (26 ноября 1930 — 25 июля 1984)
РАЗДЕЛ ХХ. Денежный ящик Иуды
(Евангелие от Иуды)
(перевод с белорусского языка)
У Іуды была скрынка.
Іаан, гл. 13, ст. 29
Не ўсім дастаюцца порткі, хто ім жадзён.
Прымаўка
Они убегали ночью, поскольку знали: за то, что сделали в Любче, мало им не будет. Они не знали о том, что по следам их мчится Корнила, но, опасаясь любченского коменданта, запутывали следы, идя не прямой дорогой.
Одну ночь, заметая следы, они шли прочь от Новоградка, на север, ночевали в пуще, а потом двигались кружным путём, направляясь на Вселюб. В полдень следующего дня приблизились они к селу Хадасы.
Магдалина шла с Христом, как будто боясь, что вот теперь он может взять и исчезнуть. А он, потупившись, думал про свое, не замечая ничего вокруг... Все же это были слухи. Опять слухи. Только слухи. А миновали недели, и лето вошло в господство свое. И неизвестно, действительно ли Анею спрятали, или она сама бросила его.
И тревога разрывала его сердце. И ничего он не замечал. А замечать было что. Деревня словно вымерла. На пригуменьи у первого дома дикого вида человек потрошил корову со вздутым животом, выбирал какие-то куски, и мухи вились над ним тучей.
На домах нигде не было крыш.
Они шли через черное от горя село. Христос смотрел в землю. Апостолы болтали про что-то свое. А позади всех тянулся долговязый и, однако, небольшой ростом неуклюжий Иуда с денежным ящиком через плечо.
Мрачные глаза на худом и темном лице смотрели туда и сюда.
Иудей никак не мог понять, в аду он или на земле, пока не понял:
— Голод!
Голод. Черная грязь на дороге. Черные дома. Черные сады.
И у каждого дома сидели дети, похожие на стариков. Безнадежно проводили глазами прохожих апостолов.
Не просили. Только смотрели.
И вспомнил он всех брошенных и голодных, и возмутился в сердце своём.
И, проходя мимо каждого очередного дома, делал он незаметный жест рукой. Сколько детей — столько и жестов.
Ребята недоуменно смотрели в кулачки на маленькие желтые солнца. И все ниже и ниже, в бессилии своём, опускал голову Раввуни.
...Только за воротами догнал он Христа.
— Ты что это такой легкий? — спросил тот.
Иуда взглянул на небо и прерывисто вздохнул:
— Нашему слонимскому раввину — а он, надо вам сказать, был просто аж царский дурак — каждый вечер клали на брюхо горячую мокрую холстину. Так он имел обыкновение говорить, когда его укоряли: «Мясо мирной жертвы признательности подобает учителю съесть в день приношения ее; не надо оставлять его до утра». В этом смысле он знал Библию и Талмуд даже лучше меня.
Ненароком он тряхнул ящиком, и в нём зазвенела одинокая монета.
И тут Христос, вспомнив, что идут они все же навстречу невесте, сказал:
— Надо, Иуда, холстины купить. Ты посмотри на всех. Это же компания бандюг, а не апостолы. Девки смотрят на них и хихикают и, глаза платком прикрыв, смотрят из-под платков.
Тогда Раввуни покраснел, ведь его поймали на месте преступления, за растратой общих денег, и сказал:
— Купить. На что купить? У тебя есть лишние деньги? Главное, чтобы была голова и чтобы в этой голове была идея холстины, где ее достать, как сказал... А кто его сказал?.. Ну, пусть Хива.
Он высказал взгляды некоторых философов о том, что только человеческие воображения — реальность, но не гордился, потому что не знал, какое это открытие.
Продолжение " РАЗДЕЛ ХХІ. Христос и каменная баба" http://www.proza.ru/2014/08/14/782