Поступок
На пороге сентябрь. Сонные минуты прохладного утра сменились радостными мгновениями дня. Зоя торопилась из школы домой. Косички подпрыгивали в воздухе, солнышко приплясывало в такт. Чувства переполняли – две пятёрки за день! Грунтовая дорога до деревни пролегала между бескрайних полей. Девочка любила простор, который в зависимости от времени года выглядел по-разному: ослепительно-белой взбитой ватой – зимой, а с приходом весны появлялись чёрные пятнышки, которые на солнцепёке стремительно увеличивались в размерах. Летом даль становилась разноцветной. По-особому выглядели поля с посевами льна, создавалось впечатление, будто осколки неба рассыпались на землю. Осенью всё переливалось золотом, лишь после уборки урожая ненадолго становилось уныло-серым. Поля разделялись небольшими перелесками.
Вот и Степановка. Ранний пламенеющий восход встречал один её край, а догорающие искорки заката провожал – противоположный. С одной стороны деревню подпирали поля, с другой – дорога, за которой были расположены совхозные фермы, где в основном работали местные жители. Деревенский труд тяжёлый, а многие ещё и скотину держали.
На окраине деревни в покосившемся от времени доме жила Галина Николаевна Комарова. Она и семья Зои были соседями. Девочка часто бегала в гости слушать сказки, сочиняемые доброй женщиной, и как-то незаметно привязалась к соседке. А та, охотно погружаясь в воспоминания, рассказывала о себе. Как с частями Красной Армии дошла до самого Берлина, – правда, должности не имела никакой, была простой прачкой. Их подвода двигалась следом за воинским батальоном. На телеге везли деревянные корыта, железные бачки, стиральные доски. Жили в полевых условиях. Стирали без отдыха и почти без сна, предварительно замачивая засохшие от крови бинты, одежду, постельное бельё. Кусочки мыла выдавались крохотные, в основном бельё парили в щёлоке, который сами заваривали из древесной золы. Кокотышки на руках были стёрты до крови. Вездесущие вши забирались с грязной одежды выше локтей, стряхивать не успевали. Страшно становилось, когда в штанинах брюк-галифе или в рукавах гимнастёрок находили остатки человеческих тел.
Вернулась домой с Победой, только вот документы и награды затерялись где-то, пришлось всё заново восстанавливать. Она помнила, что день рождения был зимой, а когда именно – забыла. День ангела у Галин двадцать третьего марта, вот и выбрала себе день рождения накануне – двадцать второго марта, при этом не задумываясь над тем, что если бы выбрала январь, то на пенсию вышла бы раньше. Радость Победы омрачила гулкость пустого дома. Осталась одна-одинёшенька: отец и брат погибли на фронте, мать умерла от тифа. Парень, которого любила больше жизни, погиб под Сталинградом. Замуж так и не вышла. Нерастраченную любовь и женское тепло некому отдать, поэтому женщина охотно общалась с соседской девочкой.
Однажды Зоя рассказала, что их коза Миля осуягнилась и теперь у них есть три маленьких козлёночка. Вот тогда и решилась Галина Николаевна попросить козлушку у Фёдора Ивановича, отца Зои. А тот охотно согласился, даже помог оборудовать место для скотины, сколотил ясли для сена, утеплил войлоком дверь.
Старушка бережно ухаживала за своей подопечной, поила из бутылочки молоком, укладывала спать ближе к печке на разостланную солому. Когда Малышка окрепла, твёрдо встала на ноги, хозяйка перевела её в сарай.
Зоя часто прибегала, чтобы помочь. Она очень горевала, что оставшиеся козлятки не выжили. Девочка как-то раз каталась на лыжах за загородой их дома и вдруг наткнулась на безжизненные тельца их животных, которых собаки вытащили из сугроба. Зоя тайком от всех плакала, но никому ничего не рассказала, боль в детской душе сжалась в кулачок.
Прошло несколько лет. Вернувшись из школы, Зоя сидела за столом, решала уроки. Услышав крики, невольно вздрогнула. «Что-то случилось», – мысли мгновенно пронзили сознание. Она вскочила со стула, подбежала к окну, выглянула и остолбенела.
– Ещё раз коза в огород залезет, – мужчина, живший в соседней деревне, остановился около калитки их дома, произнося бранные слова, – так и знай, пристрелю.
Он угрожающе размахивал большим охотничьим ружьём перед носом старушки.
– В вашей деревне коза все огороды обшастала, теперь к нам перебралась? – не встречая никакого отпора, начал громче ругаться дяденька. – Не пройдёт этот фокус, поняла?
Лицо мужчины было багрово-красное от злости. Постепенно теряя сдержанность, мужчина во всеуслышание обрушился ругательствами, подняв такой шум, что его, наверно, слышали на противоположной стороне планеты. Правой рукой он цепко держал козу за рога, та часто моргала широко раскрытыми глазами, переводя взгляд то на хозяйку, то на охотника, безмолвно умоляя о пощаде. Животное выглядело беспомощным и, находясь в неимоверном напряжении, боясь пошевелиться, не пыталось вырваться.
Галина Николаевна виновато опустила голову. Старушка была похожа на ученицу, которую отчитывал родитель за плохую отметку. Она вся сжалась, ссутулилась, непонятно откуда на спине вдруг образовался горб. Невысокого роста хрупкая женщина будто врастала в землю и от этого становилась ещё ниже. На лице образовались многочисленные глубокие морщинки, а из-под опущенных век текли скупые слёзы.
Зое стало нестерпимо жалко и соседку, и козу, ей захотелось встать непробиваемой стеной перед этим «громовержцем». Но как их защитить?
Лето выдалось жарким, дожди были редки, трава сохла на корню. Наступившая осень тоже не радовала дождями. Держалась сухая тёплая погода, в народе это время называют бабьим летом. Коза сама добывала пропитание, залезала в огороды соседей: у одних капустой баловалась, у других морковкой, у третьих листочками смородины не брезговала. В своей деревне все огороды были обследованы, вот и решила воспользоваться чужими запасами соседней деревни. Да не тут-то было. Только она пролезла под забором и встала на ноги, как вдруг будто привидение с неба спустилось – мужчина с ружьём. Он застиг животное врасплох, поэтому сумел сразу схватить за рога. Коза пыталась сопротивляться, упиралась ногами, мотала головой из стороны в сторону, но человек оказался сильнее. Обессилев, коза покорно повиновалась чужой воле. Мужчина разжал пальцы, животное беспомощно пошатнулось в сторону хозяйки, плотно прижалось к её ноге.
– Что делать? Пасти Малышку не в силах. Придётся Егорыча попросить, пусть на бойню отвезёт, – еле шевелила губами старушка.
Услышав это, Зоя выскочила на крыльцо:
– Бабушка Галя, не надо на бойню. Я буду пасти!
– Да разве справишься?
На дороге появился Егорыч, прихрамывая на одну ногу, он возвращался с работы домой. Старушка, махнув рукой, зашаркала ногами в его сторону:
– Постой, Егорыч, дело есть...
Мужчина из соседней деревни махнул рукой Егорычу в знак приветствия и отправился восвояси. Коза, не веря, что свободна, обескураженно стояла на месте. Воспользовавшись ситуацией, Зоя сбегала домой, взяла корку хлеба и верёвку. Спустилась с крыльца, позвала козу:
– Малышка!
Умное животное послушно подошло. Девочка протянула корку, коза осторожно одними губами взяла хлеб, начала жевать. Зоя накинула верёвку на рога, повела козу за ферму, где находился заброшенный сеновал. Добравшись до места, девочка обошла вокруг, подёргала двери – не открылись, заперты на замок. Под створками был небольшой проём.
– Как туда попадёт Малышка? – вслух рассуждала Зоя.
Коза, поняв человеческие слова, легла на бок, просунула рога под двери, задними ногами упёрлась в землю, раз – и очутилась внутри сеновала. Девочка залезла следом. Постояла, пока глаза привыкли к темноте. Осмотрелась. Нашарила большой гвоздь, вбитый в стену, привязала конец верёвки. Погладила Малышку по голове:
– Ну вот видишь, как всё хорошо устроилось.
Зоя по-пластунски проползла под дверью обратно. Встала, отряхнулась, огляделась по сторонам и, убедившись, что никого нет, направилась домой.
Воскресенье. Родители ушли на ферму. Зоя встала, оделась, умылась, выпила чашку чая, отрезала толстый ломоть чёрного хлеба, взяла несколько варёных картошин из чугунка, разложила по карманам, направилась к сеновалу. Не дойдя до места, Зоя услышала, как жалобно блеяла коза. Девочка прибавила шаг. Приблизившись к зданию, легла на землю, пролезла под дверью. Встала, подождала, пока глаза привыкли к темноте, подала козе хлеб и картошины. Малышка с удовольствием съела. Девочка прошла вдоль сарая, в углу нашла остатки старого сена. Возвращаясь обратно, запнулась. Что-то с грохотом отлетело в сторону. На ощупь нашла и подняла незнакомый предмет, прошла к свету, чтобы разглядеть, оказалось, что это старая кастрюля. Зоя вернулась к козе, отвязала, перевела ближе к сену.
– Поешь, поди, проголодалась. Я попробую тебя подоить, – Зоя села на корточки перед козой. Та, словно поняв, в чём дело, стояла спокойно.
Молока удалось надоить треть кастрюльки. Что же с ним делать? Куда девать?
До уха девочки донеслось знакомое: «а-а-у-у». Она обернулась, под дверями сидела кошка Муська.
– Откуда ты здесь?
Кошка в знак приветствия подняла пушистый хвост. Зоя отдала ей утренний надой. Сама вернулась домой.
Целую неделю школьница тайно после уроков ходила к сеновалу, кормила, доила, пасла козу, вечером прятала обратно. Старушка подняла народ на поиски козы, она делала вид, что ничего не знает.
Однажды Егорыч на самосвале приехал к сеновалу, Зоя не успела спрятать козу.
– Вот, значит, куда скотина пропала! – мужчина выскочил из кабины, подошёл к Зое, а у той от неожиданности ноги подкосились. Водитель крепко сжал руку, от боли она опомнилась:
– Отпустите, вы не имеете права увозить Малышку на бойню.
– Хозяйке виднее, – Егорыч посадил девчонку в кабину, козу поднял на руки и поставил в кузов.
Через несколько минут грузовик остановился у ворот дома Галины Николаевны.
– Получай пропажу, – водитель раскрыл кузов, спустил козу на землю.
Девочка вылезла из кабины, виновато глядя на соседку, встала рядом:
– Простите, пожалуйста.
– Козу доить надо, – вздыхала хозяйка.
– Я доила… Как умела…
– А молоко где?
– Муське отдавала.
– Ладно, значит, не сгрудит, – ласково погладила шершавой ладонью по голове девочки женщина, – хорошо, паси Малышку, утром и вечером по чашке молока тебе буду наливать за это, – и, сделав небольшую паузу, продолжила: – И Муське тоже.