Автор - Елизавета
И СМЕХ И ГРЕХ
7 610 зн.
Дачных историй в нашей местности – пруд пруди. Шукшинские персонажи встречаются часто. Например, шутник-забавник дядя Кеша приучил козла по кличке Агап – красавца с длинной бородой и круто загнутыми рогами - курить самокрутку.
Каждый вечер, как только смешанное стадо частных коз и коров разбредалось по домам, пастух дядя Кеша присаживался на лавочку возле дома и начинал сворачивать из газеты самокрутку. Соседские ребятишки и бабы – тут как тут. Расправив четвертинку местной газетёнки на твёрдом квадратном колене, Дядя Кеша аккуратно насыпал из кисета самодельный табак, равномерно расправлял его и сворачивал самокрутку для Агапа.
Агап тихонько блеял от нетерпения и переставлял растопыренные копыта передних ног пошире, поосновательнее, как будто боялся грохнуться в обморок.
Дядя Кеша старательно слюнявил газету с одного края, потом, не торопясь, заворачивал в неё табак-самосад. Папиросу-загогулину дядя Кеша вставлял в чёрную, прокуренную ноздрю Агапа и поджигал.
Агап глубоко, со свистом, втягивал порцию никотина. Проходило несколько секунд, и зеваки восторженно хлопали в ладоши – из ноздрей Агапа валил клубами дым. Агап, пошатываясь, пытался сделать вторую затяжку, но дядя Кеша успевал вытащить выкуренную почти наполовину самокрутку и голосом наставника начинал выговаривать: «Будя тебе, Агап, будя! Никотин убивает лошадь, а ты у меня - козёл!».
Козёл направлялся в открытые ворота. Его жёлтые с чёрными горизонтальными чёрточками глаза темнели, голова покачивалась из стороны в сторону, борода моталась, как пышная пивная пена из большой кружки.
В родном дворе Агап долго стоял, уставившись в одну точку, словно, двоюродный брат баран на новые ворота.
Потом подходил к дяде Кеше и настойчиво теребил за штанину: «Давай, мол, ещё покурить». Но дядя Кеша не уступал – больше одной затяжки по вечерам, после работы, Агапу не давал – отучал козла от привычки, которую сам же привил козлу на смех всем.
На поводу не шёл, иначе козёл давно бы умер, потому что меры не знал. Просил самокрутку ещё и ещё. Агрессивным стал, на вверенное ему стадо коз внимания не обращал.
Намучился тогда дядя Кеша с козлом. Бабы – владелицы коз – предупредили, что козла в складчину держать не собираются, так как добрая половина козьего стада непогуленная ходила. Нет приплода – молока нет. Не выполнял Агап из-за пристрастия к куреву функции своей. Бабы просто так угрожать не стали бы – это дядя Кеша сообразил сразу, поэтому два года назад резко и сразу сократил перекуры Агапа, решив угощать козла только по вечерам.
Дядя Кеша установленный график ни разу не нарушил, поэтому Агап постепенно вернул расположение к себе и баб, и коз, но однодневной затяжки требовал неукоснительно. Дядя Кеша жалел козла: «Какие у козла по жизни развлечения могут быть?» – задавал он сам себе вопрос. Потом веско отвечал: «Никаких. Пусть хотя бы покурит».
Дружили дядя Кеша и Агап лет десять, наверное. Все к ним в деревне привыкли – достопримечательность местная, однако.
Городские жители тоже иногда выкидывали коленца из репертуара Жванецкого.
Прошлой осенью рядом со мной купил дачу горожанин Василий Илларионович. Мужчина видный, интеллигентный, в очках, усы аккуратные, глаза под очками увеличены до маленького блюдца – добрые, коричневато-зелёные. Заметив меня в огороде, первым протянул через заборчик руку, представился: « Заслужил у государства пенсию. Василий Илларионович, можно просто Вася. Всю жизнь мечтал о даче. Всё не было времени заняться выращиванием своих огурчиков-помидорчиков. Жена, Царствие ей небесное, до дачи не дожила, тоже мечтала… Похоронил я её два года назад».
Я, ответив рукопожатием, молчала, слушала, разглядывала соседа, вот и увидела тогда его коричневато-зелёные глаза. Сосед снял очки. Протёр их чистеньким платочком и ждал ответного слова.
- А меня Елизаветой кличут. Раньше Лизой называли. Так что, как вам удобно, так и называйте. Если что надо, спрашивайте, в гости заходите. Я здесь живу, здесь мой дом. Пенсию также от государства заслужила.
- Просто замечательно, что вы тут живёте. Спасибо, Лиза, - сказал так спокойно, задушевно.
- Сегодня к вечеру вернусь в город. Есть незавершённые дела, обязанности перед другими людьми. Приеду на дачу весной. Вы, Лиза, присматривайте за моей дачкой, если нетрудно.
- Отчего не присмотреть – присмотрю, - пообещала я.
К вечеру сосед постучал в мою калитку.
- Добрый вечер, Лиза. Кое-что в дачке прибрал, рамы изнутри проклеил, чтобы зимой снегу не намело. Пришёл сказать, что уезжаю. Тёплой вам зимы и быстрого прихода весны. До свидания.
Василий Илларионович чуть поклонился, я подала руку. Он легко пожал её, сел в машину и уехал.
Осень выдалась тёплая, грибная. Ночами моросил бисерный дождичек, для грибов это пользительно. С соседкой Тонечкой и её собачкой Ландышем уходили в любимую берёзовую рощу. Мигом набирали корзины подберёзовиков и оранжево-коричневых подосиновиков.
Осенью много гостей, работы. Пролетела осень незаметно за заботами, соленьями-вареньями.
Зима тоже радовала – тёплая выдалась, снежная. Скучать некогда. В своём хозяйстве дел всегда хватало.
Иногда мелькали воспоминания об интеллигентном соседе, но свои заботы, увлечения и интересы почти стёрли картинку знакомства с новым соседом.
Весной снова навалились дела, но в один день они прервались ненадолго, потому что на дачу приехал Василий Илларионович. Приехал на своей машине, а следом шёл грузовичок с вещами и мебелью.
- Здравствуйте, Лиза, - уважительно поприветствовал меня Василий Илларионович. – Не совсем меня забыли?
- Как же. Помню-помню. Здравствуйте.
Шофёр грузовичка и молодой парень взялись разгружать вещи и мебель. Я зашла в дом и стала готовить обед, изредка посматривая в окно на соседнюю дачу.
Общались с Василием Илларионовичем нечасто. Он в холодные дни отсиживался в доме, а в тёплые заходил в сарайчик и что-то мастерил. Недели через две обратился ко мне с вопросом:
- Скажите, Лиза, а как вносится подкормка из золы в землю?
- Ну, на квадратный метр маленькой чайной ложки хватит, - ответила я.
Поскольку вопросов больше не задавалось, тем для общения не намечалось, я ответила и занялась своими делами. А на другое утро увидела картинку, уморительную для сельского жителя.
Четыре сотки ровного огорода соседа были разделены на чёткие квадраты. Каждый квадрат был окопан с четырёх сторон.
Я в этот день встала поздно, а сосед, видно, трудился с рассвета. Василий Илларионович стоял в центре размеченного на квадраты участка и из кастрюльки добывал маленькой чайной ложкой золу. Зачерпнув ложкой, он старательно ссыпал содержимое в центр каждого квадрата. Я обомлела.
- Василий Илларионович, - окликнула я соседа через заборчик, - что вы делаете?
- Землю-матушку подкармливаю, как вы научили, - отвечал он, вытирая белым платочком пот со лба.
Сначала я не нашла, что сказать. Смех разбирал меня, но я сдержалась и сказала:
- Ну, такому способу подкормки я вас не учила.
- Что-то не так? – огорчённо спросил он.
И тут я засмеялась, неудержимо, до слёз!
Сосед тоже заулыбался:
- Никудышный я землероб. И чему меня в двух институтах учили?
- А вы Салтыкова-Щедрина помните? «Как мужик двух генералов прокормил»?
- Немного помню, - ответил он. – Надо будет перечитать.
Когда я объяснила, что золу засыпают в воду, в бочку, например, а потом ею поливают огород, что чайная ложка – это примерный объём подкормки, и что в деревне никто с такой тщательностью не размечает на квадраты огород, чтобы полить водой с подкормкой из золы, Василий Илларионович, кажется, понял.
Мы от души посмеялись, и я пригласила Василия Илларионовича попить чаю с вареньем.
Много ещё смешных способов работы на земле придумал мой сосед, мой замечательный Василий Илларионович, за которого осенью я вышла замуж.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2014
Свидетельство о публикации №214080100017
Обсуждение здесь http://proza.ru/comments.html?2014/08/01/17