***
В четырнадцать лет, на рубеже последнего месяца лета и начала учебного года, Егорка был досрочно вызван в школу и абсолютно неожиданно для себя делегирован на слет активистов в пионерский лагерь «Орленок». И потому 1 сентября вместо дежурной улыбки и с букетом цветов на урок Мира он двинулся на поезде с Курского вокзала в Туапсе.
Пионерский лагерь в столь гиперпубертатный период мероприятие опасное. А потому в ближайшие дни Егорка безумно влюбился. И месяц в лагере пролетел быстрее не-дели каникул…
Когда же поезд, гремя колесами, уносил Егорку из за-литого солнцем края в белоснежный мегаполис с минусовой температурой, ему захотелось хоть как-то, но красиво, увековечить свои чувства к Диле, сделать ей приятное. Опоенный романтикой моря, передернутый счастьем, он захотел стать поэтом и сотворить шедевр. Пыхтя и мурлыча себе под нос, записывая и зачеркивая слова в блокноте, Егорка к концу пути сплел все свои воспоминания в венке из рифм. Стих получился пошлый и неуклюжий, но искренний.
В силу вышеозначенного возраста любовь Егорки оказалась вспышкой: яркой и короткой. Вскоре она погасла и остыла. Он даже, кажется, не заметил этого события, по-тому что в его жизнь уже ворвалась Она…
***
К моменту расставания с Дилей они встречались уже с полгода. Мимолетно. Не обременяя друг друга личной навязчивостью. Каждый, живя своей жизнью. Пересекаясь на встречных курсах. Мысленно посылая друг другу флюиды восхищения и желания… Имея одну тайну на двоих: ту случайную встречу в поезде.
С каждым днем желание: общаться чаще - все глубже входило в сознание этих случайных встречных. Сначала они искали поводы для встреч. И это было не сложно. Она появлялась каждый раз, когда Егорка начинал думать о Ней. По-том Она стала появляться сама. Неожиданно и непредсказуемо. Она могла появиться в самый неподходящий для этого момент или в самом неподходящем для этого месте, но Егорка тут же все бросал и растворялся в Ней. Иногда это выглядело со стороны смешно. Иногда нелепо. Часто это было просто безумно. Но он был полностью поглощен страстью, и взгляды со стороны уже не волновали. В какой-то момент Егорка осознал, что ему перестала быть интересна прежняя жизнь. Праздные шатания под Луной, умничанья со взрослеющими сверстниками в песочнице за бутылкой портвейна, девочки выносящие приговор романтике, каждый раз открывая свои красивые ротики… Маленькая комнатка Егорки, плотно закрытые шторы, свет настольной лампы, тепло, тишина и горячий чай – стали атрибутами новой жизни. И конечно Она.
Этот сумасшедший роман с каждым днем развивался все стремительней и сильней. Флирт с рифмами завораживал. Вскоре они уже не просто встречались. Они стали вместе жить. Есть. Гулять. Дышать.
Как-то в один из обычных дней Она появилась на по-роге Егоркиной комнатки с чемоданом и словами: «Теперь я буду жить здесь». И тот обычный день стал Датой.
***
Непостоянство молодости и стремление поиска лучшего не обошли и Егорку. В его жизни это проявилось в частых увлечениях и не менее частых разочарованиях. Но Она всегда была рядом. Как старшая сестра. Подруга. В минуты поражения Она находила слова, которые помогали выразить свою боль и отвлечься. В минуты побед Ее слова помогали увековечить радость.
Егорка не знал Ее возраста. Просто не было необходимости. Но ему постоянно казалось, что Она старше его. Потому что – мудрее и терпимее.
Время неслось. Егорка окончил школу. Поступил в Военный институт. Но Она была настолько верной, что и в вонючей казарме, и в карауле, и на полевых выходах не бросала его. Часто навещала. Помогала отвлечься от будничных дел. Успокаивала. И он Ей отвечал взаимностью. Чтобы не привлекать к себе внимания, они встречались украдкой. В тайне от других. Искренне смущаясь, когда их заставали вместе…
Но счастье, по законам жанра, не могло длиться вечно. Жизнь продолжала идти. Но по инерции и, казалось, от-дельно от былого счастья. Эмоции становились рутиной. Каждые новые встречи были продолжением неповторяемого вчера. Хотелось чего-то нового. Необычного. Но спираль жизни брала свое. Неуверенность в будущем. Невозможность осознать его сегодня создавали разрыв в их отношениях. Однотипность, повторение, самопородия – становились лозунгом Егорки на его знамени жизни. Он становился как все. А Она не могла его удержать в рамках неповторимости. Тривиальность понятия «как все» и коробила и манила. Расслабляла. Успокаивала внутреннюю самооценку и созда-вала ауру безысходности. Подчиненности закону: невозможности жить в обществе и быть свободным от него. Егор-ка принимал правила взрослой жизни в попытке выжить. Она была рядом и констатировала эти факты. Подбирая новые слова и объяснения. Но это было уже не то. Это уже было не попытка создать свою жизнь, а приспособление к существованию во взрослеющем мире.
А потому каждая новая их встреча Егорку больше настораживал, нежели радовала. Он ждал подвоха в ситуациях, которых прежде и не замечал из-за их будничности. И вскоре их отношения стали формальными. Он спокойно от-носился к Ее визитам. Она не особо настаивала на внимании. Они воспринимали друг друга как должное. Как неотделимый атрибут жизни, с которым нет необходимости бороться. А необходимо принимать.
***
В таком режиме дружбы их отношения развивались еще несколько лет. Егорка осваивался во взрослой жизни. Менялось время. Менялись девушки. Появлялись новые интересы. Жизнь летела. Причем настолько, что Она уже была на далеко не первых ролях. Но Она все это время навязчиво оставалась рядом.
Постепенно мозги Егорки превратились в архив перепутанных рифм. И это привело к локальному помешательству. Он слышал только Ее. Только Ее. Казалось, Она думала за него, и он говорил только Ее словами. И с каждым днем Егорку все больше напрягало каждое новое Ее появление и обреченность Ее слушать. Попытки сосредоточиться на чем-нибудь ином терпели крах. Слишком много он про-жил с Ней, чтобы так быстро абстрагироваться от действительности. Чем больше Она наполняла его, тем больше он ненавидел Ее.
Егорка пытался восстать против этой гегемонии. А значит ударить по самому больному. Но Она и тут не отстала от него. А приняла новый каприз Егорки и нашла новые слова поддержки их отношений. В итоге: лирика отношений сменилась шансоном. Егорка стал хамить. Ругаться. В его голове роились мысли о дешевой выпивке и ****ях. В особо тошные моменты наслаждался мыслями о суициде. Дно казалось ближе и ближе. Зловонный источая смрад…
Испытывая полное отторжение к подобным мыслям и образу жизни, Егорка решился на последний шаг в их отношениях.
Однажды глубоким вечером, погружаясь в кровать под пуховое одеяло, в ужасном ожидании очередного появления Ее, Егорка попросил кого угодно, мысленно глядя наверх, чтобы хотя бы сегодня Она не пришла. В этих мольбах он и провалился в сон. А утром, когда проснулся, - обнаружил, что совершенно один и с легкой головой. Егорку ни-кто не грузил сегодня ночью?
Она не пришла ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю, ни через месяц… Мечты все-таки сбываются?!
***
Мальчики мужали, девочки становились женщинами. В общем, все шло своим чередом. Кроме времени. Время – тянулось. И воспоминания о ней не проходили. Сочились. Поглощая собой все бренные мысли Егорки. Это было даже больнее последних месяцев их встреч. Егорка не находил себе места. Все раздражало. Особенно, когда на глаза попа-дались какие-то предметы, всколыхивающие воспоминания о ней. После нескольких месяцев мучений, Егорка твердо решил, что хочет вернуть Ее назад. Он искал Ее везде, где Она могла и не могла быть. Но попытки оставались попытками. А Егорка одинок. В особо острые минуты беспомощности он пытался быть самостоятельным. Но ничего из это-го не выходило. Кроме боли и укора. Когда отчаяние найти Ее, окончательно утвердилось в Егорке, свершилось чудо. Она вернулась. Пришла сама. С той же милой улыбкой и влажными губами. С той же нежностью и завораживанием. Она – великая, единственная, чуткая и всепоглощающая. Только Егоркина. Только для него. Только с ним.
Они снова стали жить вместе. Но осадок от причины разлуки постоянно незримо присутствовал между ними. В их отношениях уже не было искры. Безумства. Их любовь из сумасшедшей превратилась во-взрослую. Скучную. Выверенную. Смирившуюся с невозможностью жить иначе. В привычку.
А потому, помучив еще немножко друг друга, и окончательно испытав на себе аксиому – нельзя в одну воду войти дважды – они расстались. Окончательно. Без слез. Без истерик. Без траурных лент. При этом не было банальных атрибутов расставания: слов пока, хлопанья двери, одномоментно разделяющей мир напополам: на до и после. Мирно и чинно их отношения сошли на нет.
Так настал тот светлый момент, когда юношеское увлечение, затянувшееся более чем на десять лет, прошло. Егорка освободился от своей Музы и окончательно перестал писать стихи. Все отношения между ними были сожжены. Все – тысяча пятьсот с небольшим встреч. И пепел этих встреч был развеян по миру. Часть песчинок теперь покоятся на Стихи.ру. Остальная часть до сих пор летает по миру и/или пылится на самых далеких стеллажах не самой маленькой комнаты повзрослевшего Егорки.