Если стоять на самом узком выступе камня-великана, уходящего в морские волны, как нос огромного корабля, то увидишь внизу, метрах в пятнадцати под выступом, бурлящую темную воду, бьющую в каменистый берег со злобой и чудовищной силой, перекатывающую огромные валуны как детские шарики-игрушки, выточенные из мягкой сосновой древесины. Только очень смелый и глупый человек может стоять здесь в полный рост, не опасаясь яростных порывов ветра, способного швырнуть взрослого крепкого мужчину как тряпичную куклу вниз, в пасть разъяренной стихии. Через несколько минут несчастный превратится в мешок с костями и будет унесен холодным течением в открытое море.
И только чахлые тоненькие сосенки, цепляясь корнями, как паучьими лапками, за трещины и выступы камня стоят здесь, не сгибаясь под ледяным северным ветром, и мечтают стать огромными сильными стволами. Мечты их неосуществимы. Старшие братья этих сосенок качаются на волнах внизу, похожие на отесанные сотнями топоров чурбаки.
Страшное место, самое страшное на острове, но отсюда видно все, что движется мимо по воде, от соседних островов, и от далекой береговой линии, что сливается с горизонтом, а во время волнения моря совсем исчезает. После того, как арктический холод в одно мгновение накрыл все вокруг, замерзло даже море.
Сверре сидел вдалеке от берега, прижавшись спиной к большой рыжей сосне. Дерево росло между двумя огромными валунами, покрытыми мхом и мелким кустарником. Здесь он мог спрятаться от пронизывающего ветра. Сосновая кора, нагретая на солнце, лишь чуть-чуть давала тепла измученному телу. Отогревшись и набравшись сил, он выползал на каменный выступ и всматривался вдаль.
Уже давно перестав считать дни, он молил о спасении. Все спуталось, смешалось, превратилось в калейдоскоп, где солнце меняет луну, снег траву и камень, вода сменяет лед. Только холод вечный и ужасный не меняет ничто. Тепло так и не приходило. Солнце чуть-чуть прогревало воздух. Стали слегка оттаивать камни и деревья. Сверре смог выбраться из своего укрытия. Он забыл, сколько уже времени на острове. Одежда болталась на иссохшем теле. Скелет, обтянутый кожей. Черная щетина на впалых щеках. Отсутствующий взгляд. В глазах картинки черного и белого цвета. Сил хватало на то, чтобы ползком добраться до края выступа скалы, некоторое время вглядываться в даль, в надежде увидеть хоть кого-нибудь, и совсем окоченев от ледяного ветра, ползти назад. Иногда он впадал в забытье и лежал в полудреме. Голод и холод почти победили. Сверре приготовился к встрече со своими товарищами.
Их замороженные тела, прямые как бревна, лежали неподалеку. Сил не было, чтобы перетащить их в углубление между валунами и засыпать ветками. Почему Сверре остался жив, было не понятно. Остальные шестеро рыбаков погибли практически одновременно. Пятеро из них развешивали на просушку сети. Сети нужно было протянуть вдоль нескольких деревьев, предварительно очистив от травы и ракушек, закрепить и оставить на ночь. Шестой, лучший друг Сверре, Асмунд укреплял лодку, чтобы волна не перевернула ее и не разбила о камни.
Улов сегодня был неплох. Рыбу нужно было разделать и засолить. На стоянке сварить юшку, икрой питаться во время плаванья. Сверре считался среди рыбаков лучшим поваром. В его мешке всегда были соль, лук, сухая морковь, чеснок. Жил он один, поэтому готовил всегда быстро и вкусно. И в этот раз, освобожденный от работы, он собирался развести костер и готовить ужин себе и утомленным товарищам.
Весь день шел дождь и мох под ногами, ветки для костра - все было мокрым. Спички, не успев вспыхнуть, тухли, оставляя едкий белый дымок. Огня не было, пищи не было. Голодные друзья шептались, поглядывая на Сверре с укором. Он чувствовал свою вину, но сделать ничего не мог. Работы с сетями оставалось еще на полчаса, и Сверре бросился бежать по острову, чтобы найти расщелину, пещеру, где могли бы сохраниться сухая листва, мох, ветки деревьев. Дождь накрапывал и пошел с новой силой. Он уже отчаялся найти что-либо подходящее, как увидел наверху, в огромной каменной глыбе отверстие треугольной формы, куда мог протиснуться человек. Подобравшись ближе, Сверре обнаружил грот, который мог приютить всю рыбацкую команду. Узкий лаз, уходящий из грота вглубь скалы, оказался заваленным, но пространство, которое осталось, вполне вместило бы семь человек.
Под ногами шуршали сухие листья и звонко трещали ломающиеся ветки. Он нашел все необходимое для костра. Уже через минуту легкий дымок выползал из грота и плавал между деревьями.
Рыбаки приободрились, послышались шутки и веселые окрики.
В чугунке закипела подсоленная вода. Два средних размеров лосося были разделаны на куски, жабры и внутренности были отброшены подальше от костра. Чуть-чуть морковки, мелко нарезанный лук, перец и дикий чесночок, он бросил в кипящую воду. Бело-розовые куски рыбы всплыли на поверхность. Через пять минут юшка была готова. Дождь прекратился, и сквозь тучи стало пробиваться солнце. Яркие лучи освещали зеленые кроны сосен, и мокрый мох на камнях играл красками. Сверре прикрыл чугунок крышкой и стал наводить порядок в гроте, чтобы было, где спокойно прилечь после сытного ужина. Сухие ветки, листву он бережно сложил в дальнем углу. Пригодится ночью. Костер находился посередине грота. Тепло, заполняя всё пространство, растеклось ласковой волной. Местами, камень начал подсыхать, влаги стало меньше. Сверре завесил вход в грот куском материи, оставив небольшой просвет для выхода дыма.
Вынужденная стоянка. Но ему было не привыкать. Тем более, на берегу ждал пустой дом и спешить туда не хотелось. Остров стал пристанищем. День катился к закату, и вернуться сегодня на берег было не суждено.
Сверре достал ложки и миски. Тряпкой вытер белое тонкое лезвие ножа и крупными кусками порезал хлеб. Крошки собрал на ладонь и аккуратно слизнул языком. Эта привычка осталась у него с детства. После того, как старший брат чуть не задохнулся от попавших в дыхательное горло хлебных крошек, мать заставляла детей сначала пускать слюну, а потом слизывать кашицу с руки.
Пора было ужинать. Сверре никого не звал, понимая, что как только работа будет закончена, голодные рыбаки тут же сядут у костра. Сам он жадно вдыхал ароматы рыбной похлебки, но притронуться к пище не мог. Каждый рыбак считал для себя унизительным, принимать пишу в одиночку. Голодные товарищи
продолжали работать на ветру и холоде. Сверре смотрел на огонь. Солнце клонилось к горизонту. Бледно-розовые тона растекались в вечернем небе. Легкое дневное тепло пропало совсем. Сырость усилила ощущение прохлады, стало неуютно. Порыв ветра поднял темную сырую листву, зашумели ветвями деревья. И вдруг стало тихо, тихо настолько, что зазвенело в ушах. Сверре ощутил, что на глаза, нос, уши давят с огромной силой. Он попытался встать, но в глазах поплыли темные пятна, голова резко закружилась, вдохнуть воздух оказалось невозможно. Сверре стал падать прямо на костер. Коленом он задел котелок с горячей похлебкой. Последнее, что он ощутил: это как обжигающая жидкость затекает под его левый бок. Ноги остались на красных углях, но он этого уже не чувствовал.
Сознание пришло красными точками на темном фоне зрительного экрана. Сверре почувствовал запахи, и глубоко втянул в себя морозный обжигающий воздух. Нос и горло защипало маленькими колючими иголочками холода. Тело было бессильным, ноги и руки не хотели слушаться. Открыть глаза оказалось тяжело и лень. Он и не стал пытаться поднимать свинцовые веки. Еле слышно доносились слабые звуки леса. Ему послышался далекий щебет птиц и шум морского прибоя. Как убаюкивающая песня звучал вокруг мир. Вибрации воздуха и камня создавали резонанс с дыханием Сверре, и от этого розовым облаком повис над его замерзающим телом сон.