Современную ситуацию в Украине – события в Харькове и Донбассе и, видимо, на всём Юго-Востоке – можно сравнить, если сопоставлять «февральские революции» 2014-го и 1917-го, с июльским кризисом Временного правительства. Ленин говорил о нём: мы уже могли бы взять власть, но ещё не смогли бы удержать; поэтому большевики отказались в тот момент вести революционные массы к восстанию. Общее в этих событиях то, что в обществе произошёл перелом, пройдена «точка невозврата»: возвращение к прежнему положению стало уже невозможным.
Керенский в июле объявил большевиков «немецкими шпионами»: «всё равно враги обвинят нас в восстании и расправятся как с повстанцами» – писал Ленин в статье «Марксизм и восстание». Яценюк 7 апреля фактически объявил в Украине гражданскую войну: объявленной, но несуществующей войны с Россией этому «пану-атаману» мало! И события 6-7 апреля вокруг ХОДА выглядели поначалу заведомой провокацией. Но в революции заниматься провокациями – себе дороже! Так произошло 9 января 1905 года: «упреждающий удар» царских провокаторов запустил «цепную реакцию» революционного взрыва. Яценюк с Турчиновым и Аваковым (или, ещё вернее, их хозяева) то ли об этом не знали, то ли не верили своим же словам, что в Украине действительно идёт революция! А теперь уже очевидно, что происходящее – именно Революция, а не инспирированный из-за того или другого «бугра» переворот! Инициатива, что очевидно, перешла от «политической элиты» к народу, при всём его спокойствии и миролюбии – особенно в Харькове, где он всегда сознавал свою подлинную силу, – а так называемая «власть» способна отвечать ему только реакцией, притом запоздалой и тупо-мстительной, не рассчитанной на какую-то политическую перспективу.
Что произошло такого, что может эту перспективу указать? Ключевой момент – федерализация. Этот лозунг и программа были заведомо компромиссными, подобно системе Кравчука, согласно с которой Украина просуществовала 22 года: его система по большому счёту не устраивала никого, но «жила и давала жить» всем! В феврале эту систему сломали. Федерация была таким же компромиссом, предложенным киевской «власти грызунов», но они компромисс не приняли, объявили его «сепаратизмом» и апрельская аваковская провокация должна была дать этому «окончательное подтверждение». Только получили они явно больше, чем хотели: лозунг федерации сменился лозунгом суверенной республики. К этому лозунгу люди пришли, и от него уже не откажутся, даже используя «федерацию» как «программу-минимум». «Власть грызунов» не только исчерпала все шансы компромисса – она сознательно (если можно говорить о сознании применительно к оной) его перечеркнула. «Кого захочет покарать – лишит разума!» И теперь, как в июле 1917-го, «точка невозврата» пройдена: революционный исход исторической ситуации неизбежен. А это означает, что неизбежен и конец существующей украинской государственности – и её полное преобразование в масштабах, сопоставимых с 1917-м годом.
*****
Уже в 1913-м году был очевиден крах существовавшей модели украинского государства – «системы Кравчука». Она родилась как заведомый компромисс: в целом не устраивала никого, но позволяла существовать всем: одним – грабить, другим – выживать. С утратой Крыма – единственного «федеративного» звена, а по сути «заморской территории», подчёркивающей «европейский статус державы», да ещё с крымскими татарами в роли «подопечных аборигенов», – с отказом от внеблокового статуса, от хотя бы символического социального и межнационального мира эта система существовать перестала. А ведь именно с ней были почти четверть века связаны представления об Украине как государстве, об украинцах как о «политической нации».
И встаёт естественный вопрос: что же дальше? А чтобы ответить на него, нужно понять: что же такое нация, государство и, наконец, Украина? И начать нужно с самого этого имени.
Понятие «Украина», а вернее, «украйна» – как термин, а не имя собственное, появилось в летописи в связи с событиями 1187 года. Тогда происходили довольно значительные события в истории Древней Руси, напрямую связанные с её величайшим памятником – «Словом о полку Игореве». Поражение в 1185 году его героя, князя Игоря Святославича и ответный набег на Русь половцев хана Кончака сломали систему отношений Руси и Степи, созданную в начале ХІІ века Владимиром Мономахом. А именно – привели к разорению и распаду Переяславское княжество, которое включало тогда и часть земель нынешней Харьковщины: это полустепное княжество должно было контролировать Половецкую Степь и служить средством влияния на неё.
Но в 1185 году переяславский князь Владимир Глебович, талантливый военачальник и отважный рыцарь, получил тяжёлые раны под стенами Переяслава (ныне Переяславль-Хмельницкий): он выехал на бой с половцами в сопровождении одних только оруженосцев, чтобы его воины успели занять крепостные стены и приготовиться к обороне. Два года спустя князь скончался; претендентов на его престол не нашлось, разорённое княжество распалось, и Переяслав превратился в феодальную республику на манер Великого Новгорода. А половцы-кипчаки, фактически победив Русь – по крайней мере, сломав барьер, отделявший от неё Великую Степь – начинают сливаться в единый народ со славянским населением Южно-Русских земель.
Так было положено начало этническим подвижкам, способствовавшим национальному обособлению Южной Руси; сложился и политический союз южнорусских, то есть Чернигово-Северских и Галицко-Волынских князей с половцами. Но заменить общерусского единства, утраченного в период феодальной раздробленности, он не смог и привёл к позорному поражению при Калке – трагическому прологу татаро-монгольского нашествия. Кстати, слово «половец» связано не только с «полем»-степью, но и со злаковой половой, и с конской мастью «соловый» – бледно-жёлтый с чёрной гривой, что прямо указывает на монголоидные черты этого народа, близкого сородича современных казахов, а заодно и одного из предков «титульной нации» нашей «европейской державы».
Именно земли Переяславского княжества, смешанное русско-половецкое пограничье летопись называет «украйной», которая в 1187 году «много постонала» за своим умершим князем. И именно такое значение сохранялось за этим понятием долгие века. Очевидно, что Украина обязана происхождением слову «край», и бессмысленно противопоставлять два его значения: «территория» и «рубеж» – одно не бывает без другого и первое определяется вторым! Для нас существенно то, что Украина-«украйна» – это именно территория. Но всякая ли территория – страна, всякая ли страна – государство, и всегда ли название государства определяется именем народа? В английском языке «Nation» – и то, и другое, и третье; но не поспешили ли мы применить понятия чужого языка к своей речи, кстати, более богатой в этом отношении?
Более тысячи лет назад за нашей землёй и населявшим его народом – не разрозненными многоязыкими племенами, а Народом, создавшим своё государство – закрепилось имя «Русь». История этого имени продолжительна и сложна; на протяжении нескольких тысячелетий оно появляется в самых разных местах и странах. Особенно часто это происходило в эпохи великих переселений народов. Так, в конце II - начале I тысячелетия до новой эры, на заре Железного века, во время расселения в Европе индоевропейских племён тогдашняя «русь» путешествует по берегам Средиземного моря, оставляя след и в Палестине («Рош»), и в Италии («Этрурия»), и на берегах реки Роны («Рутения»). В начале новой эры Северное Причерноморье знает алан-роксолан и готов-росомонов: сородичи древних скифов и нынешних осетин аланы и германские пришельцы с берегов Балтики готы заключили здесь родственный союз, что отразилось даже в скандинавских мифах, где верховные боги именуются асами и считаются выходцами с Кавказа.
Во время Великого переселения народов, которое сокрушило тогдашнюю «сверхдержаву» Римскую империю с её «глобалистскими» замашками, последний удар ей нанёс гот из племени ругов Одоакр (Оттокар): его племя так прославилось, что впоследствии даже княгиню Ольгу византийцы величали «regina rugorum» – королева ругов. А в ходе переселения славян на Балканы появилось сербское («сербы» значит то же, что и «сябры», то есть «побратимы»!) княжество Рашка (Рашия). Эта область существует в Сербии по сей день и даёт сербам повод считать себя ближайшими родичами Руси! На обратном пути из владений Римской империи готы принесли имя Руси и на балтийские берега – на остров Рюген (Руянь) и в шведский Рослаген, отчего финны называют «ruotsi» не русских, а соседей-шведов.
Долгое время считалось, что Древняя Русь получила имя по малому славянскому племени с берегов реки Рось, но эта теория оказалась несостоятельной, поскольку славянского племени с именем «русь» быть не могло. Ошибается и Запад, утверждая, что это имя дали нам «завоеватели»-викинги. Русь действительно созвучна слову «дружина» и в славянских, и в германских языках; так в эпоху становления Древнерусской державы заезжие купцы называли здешние вольные военно-торговые братства, а также пиратов и наёмников. Среди них преобладали скандинавы, но не как гордые покорители славян, а как выходцы из суровых и голодных земель, претерпевших к тому же кризис перенаселения: они куда охотнее брались за оружие и становились профессиональными воинами, чем земледельцы зажиточных славянских общин. Вообще в допетровской Руси социальный статус воина был намного ниже, чем на драчливом «рыцарском» Западе: наш народ всегда почитал не вообще «благородных меченосцев», а только защитников родной земли. В русском языке слова древнескандинавского происхождения связаны в основном с торговлей, с прислугой и «нижним административным звеном»: вот такие были «завоеватели»!
Имя Русь в своём государственном значении впервые зафиксировано в договоре с Византией киевского князя Игоря, чьи послы выступали от «рода русского» – то есть княжеского дома Рюриковичей. Возможно, это было родовое имя, «фамилия» княжеской династии, унаследованное от роксолан-росомонов, ругов или с острова Руянь, откуда, по легенде, были родом предки Рюрика. Понятие «Русская земля», охватывавшее Среднее Поднепровье и Волынь, означало не племенное ядро, а собственное великокняжеское владение Киева, соединённое союзными договорами со всеми землями Руси от Ладоги и Ростова до Галича и Тамани (Тмутаракани).
Так или иначе, Русь изначально стала не племенным, а государственным, общенародным именем, объединяющим людей разной крови и происхождения в духовно-правовую общность, освящённую этим именем. И не случайно: имя Русь искони знаковое! По-древнеирански «рокс» означает «светлый», «сияющий». По латыни и в родственных ей языках это слово обозначает один из оттенков красного: отсюда «розовый» и «рыжий», а также «русый», и название одной из византийских «партий ипподрома» (спортивных, а позднее и политических группировок) – «русии», то есть красные. Русы – люди Света, дети Красного Солнышка: вот как понимали наши предки своё имя!
Имя это сохранилось во всех землях Руси после её распада, только использовалось по-разному. В начале XIV века, во время временного раздела Киевской митрополии, в церковном обиходе появились Малая и Великая Русь. В греко-римской традиции ближние, хорошо знакомые и очерченные земли называли «малыми», а дальние и неведомые – «великими»: так появились Малая Азия (Турция) и Великая Греция (Сицилия), Малая и Великая Британия (французская Бретань и Великобритания), а также Малые и Великие Скифии, Готии и прочее – приграничные имперские и соседние зарубежные области, населённые одним и тем же племенем. Теперь Малой Русью стала Галицко-Волынская, а Великой – Владимиро-Суздальская, а затем Московская.
Их постигла разная историческая судьба: Московская Русь самостоятельно свергла татарское иго, хотя формально до конца хранила верность ханам Золотой Орды, которые защищали Русь от степных разбойников вроде крымца Мамая и «настоящих» монголов вроде Тимура. Белая и Малая Русь пошли по пути уний с иноземцами – с Литвой, с Польшей, заражая их в свою очередь вирусом несамостоятельности, стремления подчиниться сильному. Даже Речь Посполитую, возникшую в итоге этого процесса, нельзя было назвать польским государством: в сейме звучала только латынь, а главной силой в государстве было римское духовенство. Исход существования такого государства известен.
А московский престол при Иване Грозном стал царским – то есть первым в истории Руси полностью суверенным: до этого «царство» на Руси связывалось с византийским Царьградом и татарской Ордой. За это пришлось заплатить тяжёлую, но неизбежную цену: подобно первым римским императорам, первый русский царь не выдержал гнёта единоличной, божественной по сути власти. Но именно в Москве из древнерусского саженца выросло дерево русской государственности, а киевское «первородство» воистину, как в Библии, было продано за ячменную похлёбку и пошло под «жёлтый сапог польского магната»! Кого же винить за это и кого благодарить!?
Германский посол Сигизмунд Герберштейн в начале XVI века писал, что русский народ значит «разделённый»: часть его живёт под властью Москвы, часть под Литвой, часть под Польшей. Но сомнения в единстве этого народа у рыцаря, побывавшего и в Киеве, и в Москве, не было! Поданных Москвы на западе называли московитами, поскольку речь шла именно о подданстве; русских подданных Литвы и Польши называли русинами, чтобы отделить от литовцев и поляков – здесь действовал уже не государственный, а национальный принцип. Пресловутый «двойной стандарт»! Для Московской Руси, когда речь шла о подданстве, выходцы Малой и Белой Руси были, в свою очередь, литовскими и польскими людьми.
Единство народа, заключённое в вере, не оспаривалось; для того и понадобилась церковная уния 1696 года, призванная изолировать Московскую Русь от западных собратьев, а их – от неё! Если бы уния закрепилась, то в эпоху Просвещения Белая и Малая Русь были бы окончательно полонизированы и «вошли в Европу», точнее, на её задворки, поляками. Но этого не позволил народ – в первую очередь казаки захваченного Речью Посполитой в Смутное время днепровского Левобережья, весь XVI век тесно связанные с Московским царством. Началась Освободительная война, которую сегодня «историки президентской школы» открыто называют «крахом Европы»!
Во времена Богдана понятия Русь и Украйна использовались параллельно: первое – как имя народа и страны в высшем, священном её смысле, второе – как территория, на которой существуют казачество и Войско Запорожское – властный институт во главе с гетманом, выполнявший только некоторые из государственных функций. В соглашениях с польскими королями именно статус пограничной «украйны» оправдывал «казацкие вольности» этих земель и их право на автономное правление, не говоря уже о самостоятельности.
Существовало тогда же и особое обозначение днепровских казаков – черкасы. Происходило оно от города Черкассы, названного по горскому племени, переселённому золотоордынскими ханами с Кавказа и не имевшего прямого отношения к казакам. В Киевском воеводстве было Черкасское староство, пограничное с владениями Крыма и малонаселённое; на старосте лежала задача организации пограничной службы, но где не было крестьян, не было и шляхты – единственного полноправного военного сословия. Вот и приходилось старостам брать на службу, в обход законов и традиций, казаков, и первыми казацкими гетманами в XVI веке считались именно старосты Черкасские. А когда казак попадал в руки шляхте, то кричал, что он «черкас», то есть состоит на службе у «его ясновельможности» старосты Черкасского, сокращая для краткости, так как шляхта «русской мовы» не разумела, редко была трезва и скора на расправу. Так и назвались казаки черкасами – людьми порубежной «украйны», и все казацкие земли приобретали этот статус и название. Но ведь название – это одно, а имя – совсем другое!
В Российском государстве XVII века «украйнами» назывались пограничные округа, где администрация имела военный характер, а население было военнообязанным, а значит – привилегированным. Существовали украйны Сибирская, Смоленская и прочие – а также Слободская, на землях нашего края. Впрочем, Слободской она была для Москвы, а для Гетманщины – Московской украйной: именно так называли её во владениях Войска Запорожского – и совершали набеги как на чужие земли. В начале 1709 года шведы и мазепенцы вторглись на Слобожанщину не как «освободители», а как неприятели, разоряющие вражеские тылы: предавали огню поселения, людей истребляли и угоняли в ясырь. Но даже и при «верных» гетманах их «держава» не имела национального характера, служа лишь военной организацией казачества, гарантируя его политический статус и экономическое обеспечение – за счёт преобладавшего даже в то время «посполитого» крестьянства. Ведь казацкая военная служба, пусть ограниченная обязанностями «подпомощника» или «подсоседка», не ходивших в военные походы, даже в то неспокойное и якобы «романтическое» время привлекала далеко не всех!
Тогда же появляется понятие «казацкая нация» – калька со «шляхетской нации» Польши. Это понятие не означало, что всё население Гетманщины или Слобожанщины – казаки, как и все поляки не были шляхтичами, хотя шляхты среди них было больше, чем дворян среди других народов – за счёт «лапотной шляхты» в Литве, Белоруссии или на Волыни, жившей сёлами-«колониями» не богаче простых крестьян. Слово «нация» уже тогда имела политическое значение: так называли людей, определявших судьбу страны или хотя бы претендовавших на это право, сопряжённое, естественно, с массой других привилегий. На это претендовала шляхта, хотя государством владели магнаты, этого же хотели казаки.
Но реальная власть среди них принадлежала старшине; в целом же Гетманщина, или Войско Запорожское (Сечь, давшая ей это имя, стала Низовым войском) находились под влиянием тогдашних великих держав, чьи интересы выражали ставленники-гетманы. Гетман был ни монархом, ни «гарантом», а, в соответствии со своим званием, восходящим к немецкому «Hauptman», то есть армейский капитан – «полевым командиром», имевшим власти ровно столько, сколько было у него казаков и сколько полков его признавали. ««Хлопці, по конях!» Були б хлопці, та були б коні, чого б тільки не наробив!», как писал Остап Вишня. Куда большим влиянием пользовалась во времена Руины XVII века православное духовенство во главе с местоблюстителем Киевской митрополии епископом Лазарем Барановичем и архимандритом Печерской лавры Иннокентием Гизелем, но их имена незаслуженно вытесняет из истории дюжина марионеток, изображающих по сей день в учебниках «борьбу за цивилизационный выбор Украинской державы». А перед народом этот выбор и не стоял никогда!
По-новому вопрос встал в последние два столетия, в связи, если не упоминать политическую конъюнктуру, с распространением западных нововременных представлений об обществе и государстве. Они «секуляризировались», то есть освободились от всего священного. Страна и народ свелись к территории, а территория России по западным меркам казалась, и не спроста, чересчур велика. И составлявшим её землям должны были обязательно соответствовать их собственные народы-«nation». «О, аккуратность немецкая!», как воскликнул Кутузов в «Войне и мире». Только механистические модели оказались слабо применимы в реальной жизни, особенно в евразийском пространстве. Да и на Западе провалилась концепция «политических наций», согласно которой к нации принадлежат все жители страны: не только переселенцы-мусульмане не захотели ассимилироваться, но и малые народы Европы, ранее, во времена европейских и мировых войн, не помышлявшие о собственной государственности, отвергли этот принцип. С другой стороны, принцип «одна страна - один народ» неизбежно порождает фашизм, который обнаруживает при этом свою глубинную сугубо либеральную природу!
Так пришла к неизбежному краху и действовавшая почти четверть века концепция украинской государственности: «государство-территория» оказалось неспособно породить настоящую национальную идею – только бредовые выверты наследников панско-гитлеровских холуёв! Страна по имени «украйна», по сути «дикое поле», оказалась походящим местом только для «диких танцев» и позорных «майданов», а не для полноценной жизни культурных людей, наследников великой Советской цивилизации, в XXI веке! Даже не в единении с Россией и Белоруссией дело, ведь «украйна» к нему заведомо не способна. В семью братских народов восточных славян, рождённых Древней Русью, может войти только страна по имени Русь, но не «украйна»! С этого и стоит начинать новый государственный проект «этой страны», пока ещё лишённой своего священного имени.
Стоит сказать также о Малой Руси. Это имя, как было сказано, восходит ещё к XIV веку и обозначало различные территории – от Галицко-Волынской Руси до Гетманщины – Среднего Приднепровья, и, в частности, Левобережья – Полтавской, Черниговской, отчасти Киевской (Переяславщина) и Сумской (Северщина) областей. Именно их в эпоху Российской империи называли Малороссией. Но к Юго-Востоку это понятие отношения не имеет. «Малороссия – моя мать, Украина – моя тётка» – писал Григорий Сковорода, разумея под Малороссией Полтавщину, а под Украиной – Слобожанщину, Слободскую украйну, что ещё раз подчёркивает относительность этого названия.
К Слобожанщине относятся, помимо Харьковщины, северный Донбасс и восточная Сумщина (Сумы и Ахтырка), Белгородская и частично Воронежская (Острогожск) области. Нижнее Поднепровье и Приазовье – земли Войска Запорожского Низового, а в XIX веке – отчасти Азовского казачьего войска, впоследствии объединённого с Черноморским в Кубанское. Херсонщина, ранее Северная Таврия, принадлежала некогда Крымскому ханству, причём как его коренные земли (Перекопский улус), тогда как весь южный берег Крыма принадлежал не татарским ханам, а сначала венецианцам с генуэзцами и грекам-феодоритам, а затем непосредственно Османской империи (Кафинский пашалык) – вплоть до присоединения Крыма к России. Историческое Русское имя Одесской и Николаевской областей – Новороссия. Так имя Руси принадлежит практически всем и старым, древнерусским, и новым, «украинным» землям нашей страны. У каждой из них своя территория и своё будущее – в федерации русских земель единого народа Руси, в которой восточных славян не будут делить на «титульных» и «некоренных», а их языки получат равный государственный статус.