Под ногами мелькал серый асфальт, над головой нависало низкое осеннее небо, со всех сторон сгущались сумерки. Меня как будто укомплектовывали в синевато-серый плотный куб, который с каждым моим шагом становился все меньше и меньше в объеме. Мне становилось труднее дышать, начинало колоть в левом боку, я боялась не успеть. Передо мной на большой скорости мелькали деревья, словно я ехала на велосипеде или машине. Их ветви сливались в единый продолжительный узор из орехово-коричневой парадигмы. "Постой время, подожди, прошу"- молилась я,-"Ты слишком быстро несешься вперед, забирая дорогих мне людей одного за другим! Сжалься! Отдай, отдай мне всего пару минут, прошу, умоляю!" Но время неумолимо. Оно не слышит людских просьб, оно слепо к людским страданиям. Время-безмолвный пятый всадник апокалипсиса. Чума убивает людей, причиняет им страдания, но только время решает в какой промежуток это произойдет. Смерть забирает людские жизни, но только время решает когда. Голод забирает человеческие силы, но только время решает за сколько. Война разрушает человека, но только время решает назначить продолжительность этой мучительной казни. Время-истинный палач человеческий. Оно было безучастно и к моим мольбам.
И все же, я со всех ног мчалась на встречу неизбежной потери, отстукивая каблучками по асфальту ритм надежды.
И вот, за деревьями, впереди, начал проглядываться фасад до боли знакомого мне дома. Дома, в котором так часто вкушала я минуты дружеской ласки, радости и удовольствия, порожденных общением с одним из самых дорогих мне людей. Я заметила металлический бок вишневого автомобиля, поспешно захлопывающуюся дверь. Крик резиновых шин, соприкоснувшихся с шершавым асфальтом вывел меня из секундного оцепенения.
-Джеймс! Джеймс, погоди! Это я! Это я! Стой!-кричала я вслед уезжающему автомобилю.
Но он продолжал медленно отъезжать от дома.
-Стойте! Подождите! Это же я!-истошно кричала я.
Железный(???) монстр набирал скорость. Я постаралась бежать быстрее, но силы мои были на исходе. Вдруг я заметила лицо Джеймса, пристально вглядывающееся в мое лицо через заднее стекло автомобиля. Я взволнованно помахала ему
рукой. Он покачал головой, будто бы выказывая мне свое неодобрение.
-Джеееймс, постой! Ты же видишь меня!
Он еще на несколько секунд задержал свой взгляд на мне и отвернулся.
-ДЖЕЕЕЕЙМС!
Автомобиль достаточно разогнался и, в скоре, я могла различать лишь небольшое вишневое пятно на горизонте, отдалявшееся от меня все больше и больше.
-Джеймс... Это же я... Сара,-со слезами на глазах вымолвила я.
Дорога домой уже не казалась мне такой осмысленной. Меня неприятно поразило столь странное поведение Джеймса, я не понимала, как объяснить его поведение в последние дни. Моей мнимой смерти было явно не достаточно, он будто бы в чем-то винил Иден. Мысленно выстраивая в ряд произошедшие события, я все же не могла найти ответа. Действительно, эта ретроспекция, это обращение к прошлому не имело смыла, ведь я не знала ключевых моментов последних дней. Глупость какая. Я не могла избавиться от нагнетающего чувства вины. Меня не покидало ощущение, что во всем виновата я: в смерти Иден, в отъезде Джеймса, в страданиях моих родителей, в собственном одиночестве, в одиночестве Чарльза, хотя он пока не смог осознать это. Господи, Чарльз! Я бросила его на кухне собственного дома! Кто знает, что он делает там теперь, к тому же, что ни говори, а у меня остался только он. Из нашей компании я общалась с ним меньше всего, но теперь у меня не было выбора. Ближе Чарльза теперь у меня не было никого. Родители не в счет. В этом возрасте не до них. Тем более, за последнее время мы невероятно отдалились друг от друга. Каждый в нашей семье нес груз своих страданий в одиночестве. Смерть разъединила нашу семью, не знаю, почему так произошло.
Входная дверь предательски громко хлопнула за моей спиной. Не разуваясь, я прошла на кухню, и не застала там Чарльза. Ушел. По правде говоря, я только обрадовалась этому. Не прийдется объяснять ему свое поведение, оправдываться, продолжать неловкую беседу. Извинюсь перед ним завтра, решила я. В голове было слишком много необдуманных мыслей, а щеки горели от невыплаканных слез. Я пережила слишком много потерь за последние дни и чувствовала себя чертовски одинокой.
Спустя пять минут мое отяжелевшее тело уже лежало на кровати, продавливая своим весом знакомый силуэт сестры. Я уснула.