Глава 7
«Отец, отец! Ты слышишь? Или нет?»
После седьмого класса детдома Василия отправили в речное ремесленное училище в пригороде Томска. Старший Борька к этому времени учился в педагогическом техникуме. А младший так и затерялся где-то на пересылках между детдомами.
Васька был парень видный, стройный, красивый, с волнистым, приглаженным, как у военных чубом. Он учился, легко познавая премудрости матросских знаний.
Когда прозвучала в динамике их ремеслухи песня «Вставай, страна огромная …», все парни пошли в военкомат, проситься на фронт. Но Ваське еще не было и семнадцати.
-Учись, пацан! – сказали ему.
ФЗУ почти перешло на казарменный режим. Стало голодно. Еще местных мамки подкармливали картошкой. А таким, как Васька, приходилось проделывать новые дырки в грубом фэзэушном ремне.
Учеба двигалась. И вместе с ней дырки в ремне. А война все продолжалась.
Однажды кто-то из своих же спёр у нескольких парней все их карточки. Поиски ни к чему не привели. А доносить они не привыкли.
Месяц предстояло не есть. И это было невозможным.
И хотя все речники имели бронь, и были на почти военном положении, Васька снова пошел в военкомат, там шло формирование новой части.
Васька сказал, что учится в ФЗУ и соврал, что ему исполнилось 18 лет, хотя ему не хватало несколько месяцев. На этот раз всё обошлось. Его взяли без проволочек. Медкомиссию он прошел. Назавтра предстояло придти на сборный пункт. Васька попал служить на Северный флот. Из их затона на Север отправляли целый пароход, укомплектованный такими же, как он, новобранцами и бравыми вояками, прибывшими за пополнением.
Пароход должен был ходить там по северным морям, вдоль берегов, забирая грузы с союзнической помощью и развозя их по морским базам.
И вот пароход резво плюхает колесами по воде, держа курс – норд. Васька впервые за многие дни отъелся. Харчили на пароходе хорошо.
Смышленый парень стоял свои вахты на капитанском мостике у руля. Всё-таки не просто новобранец с улицы, а обучался в ФЗУ.
А пароход рассекал волны уже в устье реки, враз разлившейся так широко, что местами и берегов было не видно. Стоял октябрь. Океан поразил Ваську своими полярными сияниями, волнами выше рубки их парохода и льдинами толще их трюмов.
В месте их дислокации выяснилось, что какая – то баржа затонула, хоть и почти у берега, но с зерном. Когда построили всю команду и объявили, кто доброволец, Васька вышел первым.
Они ныряли по очереди, вытаскивая каждый раз по мешку. Выпивали норму водки и снова в ледяную воду. Когда подняли все мешки, их отправили на отдых в каюты.
Ночью Васька свалился с сильным жаром, и его отправили в госпиталь.
То ли белье не просохло, то ли не во что было переодеться, Ваську стукало о борта грузовика, и его шинелька встала на нём колом.
В госпитале таких, из добровольцев, оказалось несколько. Да еще раненых подвезли. Когда очередь из вновь поступивших у военврача дошла до Васьки, ему помощь уже не понадобилась. Его вытащили в коридор, положили на пол вместе с такими же, и накрыли простыней.
Сколько Васька так пролежал?
Когда, наконец, решили всех вытащить в морг, Васька застонал.
Да ты живучий! Молодец!
Так спустя почти три дня Васька попал в тепло госпитальной палаты, с него сняли обледенелую шинель и начали лечить.
Васька то уплывал куда-то, то вновь возвращался к горизонтам жизни. Но молодость победила. Спустя месяц Васька возвратился на свой пароход. Больше зерно не тонуло.
Спустя два года, весной объявили Победу. И пароходы пошли потихоньку по своим местам приписки. Капитан дал Ваське отличную характеристику, и Васька с блеском сдал все экзамены в своей ремеслухе, получив свой первый рабочий документ.
Начальник ФЗУ, вручая документ, пожал ему руку и назвал, Василий Михайлович. Это имя прижилось. Салаги, не нюхавшие войны, смотрели на Василия с завистью.
Васька жил на пароходе безвылазно и только в лютые морозы его поселили, наконец, в общежитие водников. Он по-прежнему мерз в своей шинельке, мечтая купить себе теплое исподнее.
Вечерами Василий сидел дома, читал книги и писал стихи:
Отец, отец! Ты слышишь или нет?
Опять пришел к тебе я на свиданье.
Прости меня, что не был столько лет!»
Однажды его друзья вытащили в клуб, в кино. У входа Василий столкнулся с девчонкой с глазами, как весеннее небо и волосами цвета соломы.
Он догнал её после кино. Девчонку звали Галя. Она жила с матерью в собственном доме. Отец и брат её, к счастью, были живы, но продолжали служить. Оба где-то под Кенигсбергом.
Васька встречал эту девчонку после работы и провожал домой. Однажды они, не дойдя до дома, решили еще погулять. Небо вызвездило. Снег радостно хрустел под ногами. Кровь разгонялась в жилах. Проходя мимо поселкового Совета, Галя сказала:
- А вот здесь моя подружка работает. А я замерзла. Давай зайдем, погреемся.
- Давай, - Васька хотел обнять весь мир и был рад для этой девчонки достать все яркие звёзды с неба.
Подружка почти не удивилась:
- Что замёрзли? Я вот сейчас распишу Вас, чтобы неповадно было шляться ко мне просто так!
И она весело засмеялась своей шутке.
-А что, правильно! Чего раздумывать! Галина, паспорт у тебя с собой?
- С собой.
- Да Вы что! Я пошутила!- подружка заартачилась.- И вообще уже конец работы.
- Вот и будешь еще нашей свидетельницей тоже, - Василий как-то сразу почувствовал себя совсем взрослым и ответственным.
Церемонии тогда заключались в одном бумагомарательстве в какой-то толстой книге и в простановке штампов в паспортах.
Через пять минут новоиспечённые супруги и их весёлая сваха, а по совместительству секретарь поселкового Совета выкатились, смеясь, на улицу.
Василий довел свою молодую жену и её подругу до дома и побежал, греясь на ходу, в свою общагу. Ему хотелось петь. И зимние огромные звёзды переливались над ним в своём небесном, праздничном, хороводе.
Той далекой послевоенной зимой яркие, мерцающие от холода, звёзды светили радостно и весело молодому и красивому, любящему и любимому, перед которым впереди расстилалась вся его жизнь.
Новоиспечённый супруг Вася, нет, Василий Михайлович, бежит не зная, что они с его юной женой такие, по-теперешнему, несовременные. Не знающие, что сначала «спят», а потом, может быть, расписываются. Он про это совсем не догадывается.
Завтра Василию предстояло знакомство с тещей, но веселая сваха обещала помочь и торжественно объявить тетке Тане о регистрации брака.
Теща обрадовалась зятю - помощнику в их доме.
На свадебном ужине молодежь смеялась. Татьяна Васильевна подарила новоиспеченному сынку связанные за ночь пушистые тёплые носки.
Отныне в её доме появился новый сынок - защитник и помощник.
Василий, Михайлов сын, обрёл дом. И почти незнаемое им чувство семьи. И впервые его ноги не подмерзают на бегу, а радуются вместе с ним тёплым носкам.
Он еще ничего не знает о нас, что мы с братом захотим родиться у таких хороших родителей.
Но я знаю всё. Впереди наша счастливая жизнь на реке с таким таинственным названием Обь.