Игры разума - 2

Игры разума – 2




«Как пояса концы – налево и направо
расходятся сперва, чтоб вместе их связать,
так мы с тобой: расстанемся, но, право,
лишь для того, чтоб встретиться опять!»
Токомори


Пролог

Продолжилась история все теми же двумя звонками. Двумя звонками через три года! Вот и все…


*    1    *
Звонок раздался неожиданно и совсем некстати. Именно в тот момент, когда Алексей только вошел в квартиру и остановился на пороге, и Ольга, услышав звук закрывающейся двери, выглянула из кухни:
   -Кто там?
Разглядев его – в рабочей куртке, в шапке, натянутой на уши, усталого и небритого, взвизгнула и – повисла на шее:
   -Ты?! Проти-и-ивный! Почему не звонил?
А он пока ничего не мог ответить. Просто обнял ее и молчал, вдыхая запах ее волос. Не верилось, что дорога закончилась, не верилось, что Оля рядом… Ощущение дома, покоя, уюта подступало тихонечко – шаг за шагом, заслоняя собой три долгих месяца командировки,  три месяца работы от темна до темна, еды на ходу, сна вполглаза в палатках и вагончиках.
   -Осторожнее, - слегка отстраняя ее, проговорил он хрипло – простудился немного, ночуя, где придется. – Я грязный…
   -Я вижу! – она стянула с него шапку и взъерошила волосы. – Давай, раздевайся, грязнуля! Куртку снимай… Давно не умывался?
   -Да как тебе сказать… - неопределенно ответил он, стягивая за рукав куртку. – Умывался, когда вода была… Или снегом…
   -Кошмар! – она забрала у него куртку, шутливо сморщившись, бросила ее в угол. – Как же так можно? Вот так и оставляй вас без присмотра!
Для нее, всю жизнь проработавшей в помещении, где всегда были отопление, вода и свет, это действительно было дико. И вот тут раздался звонок.
Они одновременно взглянули на столик у зеркала. Рядом с телефонным аппаратом, забыто и одиноко лежала его «труба». Он не брал ее в командировку – в горах да и в песках, где приходилось работать, сигнал был слабым, а то и вообще не было.
   -Опять! – Оля подхватила его куртку, шапку, перчатки и ушла на веранду. Слышно было, как она возится со стиральной машиной.
«Труба» запиликала снова. Наигрывая памятное с детства: «Теперь я Чебурашка…»
Он взял ее со столика:
   -Да…
   -Здорово, Леха! Куда ты пропал?
   -Привет… Витек! –  запнулся должно быть потому, что не сразу вспомнил этот голос и манеру говорить.
   -Так где ты пропадаешь?
   -В командировке был…
   -Да я тоже… Недавно вернулся, звонил тебе несколько раз – а тебя все нет и нет… Давай, собирайся и приезжай, отметим твое возвращение…
   -Я только вошел, - ответил он, и увидел перед собой Олю. Она стояла, прислонившись к дверному косяку, и наблюдала за ним с легкой и, как показалось ему, презрительной усмешкой.
   -Тогда подкатывай через пару часиков… Понял? Тут столько старых знакомых! И все жаждут тебя видеть… - Витек отключился.
Алексей недоуменно пожал плечами и положил «трубу» на столик. Приезжай! Куда? Зачем? Странные люди…

*    2    *
Звонок раздался, когда Макс сидел в кресле, покачивая кроватку, в которой спала годовалая дочь – Наталья Максимовна, - и пытался вспомнить хоть что-нибудь из репертуара матерей и нянь всего мира. Но в голову ничего не лезло, кроме вечного пушкинского: «Выпьем, добрая подружка…». А жена – Яна, - сидела рядом, пришивала пуговицы к новому, только сегодня полученному кителю, и изредка отпускала шутливые замечания, вроде:
   -Что, товарищ капитан, трудно? Хорошо еще, что хоть Пушкина знаем, он выручит… А то начнешь с ребенком разговаривать по протоколу: фамилия, имя, отчество…
   -Давай, не будем о работе, - попросил он жалобно. – Только вспомни… сама по работе соскучилась, а меня достаешь!
Яна – лейтенант. До декретного отпуска занималась несовершеннолетними. Теперь же утверждала, что ей вполне хватает двоих детей: Макса и Наталки.
Яна метнула на него свой загадочный, чарующий, сияющий взгляд из-под длинных ресниц и показала кончик языка. Он только вздохнул.
   -Ваш мундир готов! – она перебросила китель через столик. – Примеряйте… Надеюсь, оплата будет своевременной, без задержек?
   -Зарплату задерживают, - пожаловался он, подхватывая тон. – Ну, и смотря по качеству…
   -Тогда расплачивайтесь натурой! – потребовала она.
   -А уроки, значит, ничего не стоят? – поинтересовался он.
Она покраснела. И стала еще милее. И рассмеялась. Рассмеялся и он. И обнял ее.
В первое время их семейной жизни ему пришлось учить ее буквально всему. Правда, со стиркой и уборкой она еще справлялась, а вот с кастрюлями не ладилось. А иголка с ниткой были для нее настоящей проблемой. И теперь не могла вспоминать об этом без смеха.
И вот тут раздался звонок.
   -С работы! – без особой радости пожаловался он, не выпуская ее, взглянув на номер. – И, как всегда, во время самых нежных признаний…
   -Отключи! – попросила она, тоже взглянув на номер.
   -Ну да! Старика не знаешь? Он мне потом голову оторвет…
   -Ничего! – подколола она, освобождаясь. – Голова – не самое главное у мужчины… Пойду чайник поставлю… - И, взяв на руки Наталку, вышла.
   -И у кого ты только этому научилась? – крикнул он.
   -С кем поведешься – от того и наберешься! – ответила она из кухни и звонко рассмеялась.
Макс взял «трубу»:
   -Да…
   -Макс? Ты где?
Так и хотелось ответить словцом в рифму, замечательно подходящим для ситуации, но сдержался:
   -Дома… Сажусь ужинать…
   -Придется отложить! Машина сейчас будет…
   -Что опять?
   -Ограбление… Кажется, вооруженное…
   -Ладно, - проворчал он. – А что, Эмира послать не можешь?
   -Не могу… Найти не могу… А старик рвет и мечет… Так что, собирайся… - дежурный бросил трубку.
Макс посмотрел на часы. Вздохнул и стал одеваться…

*    3    *
Когда он вышел на кухню, Ольга с ожесточением натирала кастрюлю. Гудела стиральная машина. На сковородке что-то вкусно стреляло, шипело и щелкало, и аппетитнейший аромат расплывался по квартире. Уж что-что, а готовить Оля умела. Да еще как! После трех месяцев сухомятки поесть чего-нибудь домашнего – высшее наслаждение. Умный человек должен получать удовольствие от самых незначительных мелочей. И тогда любая философия отдыхает.
Но сначала – в ванну. Надо смыть с себя грязь, пыль, пот и копоть от костров, возле которых отогревались, после лазанья по мачтам и антеннам. Надо смыть накопившуюся усталость, раздражение. И тогда только почувствуешь себя настоящим, живым человеком. Почувствуешь, что наконец-то вернулся домой.
Он взял со стула приготовленные Олей полотенце и свежее белье. Даже мыло не забыла. Его любимое, с запахом смородины. Открыл дверь в ванную и был остановлен язвительным вопросом:
   -Как дела у Ирмы?
Вопрос был настолько неожиданным, что он снова закрыл дверь в ванную и вернулся на кухню. Оля все еще натирала кастрюлю, хотя та и так ослепительно сверкала. Терла и не поднимала головы. И, казалось, даже не заметила, что он не ответил. А он стоял ошарашенный. И даже не самим вопросом. А одним только движением, одним жестом. Оля, стараясь сделать это как можно незаметнее, провела рукой по щеке, смахивая слезинку. Сколько боли, отчаяния и безысходности было в этом движении, сколько скорби было в ее позе. И как же он раньше не замечал?
Вот уже три года, как он не видел Ирму, не был в той квартире. Видел, правда, пару раз Димку – ее сына. Тот подлетал на улице – как всегда, живой, любопытный, сияющий своей смуглой мордашкой, подросший, -  и, как всегда, просил денег, и делился последними новостями из дома. Но всегда наспех, скороговоркой. Потом убегал, оставляя Алексея предаваться мрачным размышлениям о бренности бытия. Впрочем, откровенно говоря, размышления эти были мимолетны и не оставляли ни на душе, ни на сердце никакого, сколько-нибудь заметного следа. Отрублено. Раз и навсегда. Забыто. Вычеркнуто из памяти. И Оля больше никогда не вспоминала об Ирме. И вот…
Он подошел к ней, обнял. Движением плеча она сбросила его руку. Он повторил попытку. Реакция была такой же.
   -Почему ты вспомнила об Ирме? – тихо спросил он.
   -А разве это была не она? – Ольга взглянула на него с уничтожающей улыбкой, уже не пряча блестевших на глазах слез обиды и боли. – Неужели не она? Либо она сменила квартиру, либо ты научился мне врать… Только не доучился…
   -Я тебе вру? – пролепетал он  в растерянности. – Когда же?
   -А разве не Ирма названивает сюда? Пока тебя не было, раза по два на день звонила… Не успел войти – она тут как тут! Интересно, откуда узнала о твоем приезде? Почувствовала?
Ее горячая, сбивчивая речь ничего не прояснила. Только запутала.
   -Сейчас звонил Витька… Мы с ним раньше работали…
   -Да?! А твой Витя живет случайно не у Ирмы?
   -Что ему там делать? У него есть квартира. Он женат. У него сын и дочь. Сын сейчас учится в России, дочь заканчивает школу…
   -Удивляюсь я твоей буйной фантазии! Все прямо сейчас придумал?! Настоящий талант! – Оля отшвырнула сеточку для посуды. Стремительно выскочила в прихожку и вернулась:
   -Ну-ка, какой у твоего Витьки домашний номер?
   -44-64-76…
   -А этот номер тебе ничего не напоминает? – Оля нажала кнопку и сунула «трубу» ему под нос. Он взглянул и обомлел: номер Ирмы. Все предыдущие звонки были с этого же телефона.
   -Убедился? Или еще что-нибудь придумаешь? – тихо и устало спросила Ольга, возвращаясь к мойке. – А я-то, дура, надеялась, что все прошло, забылось…
   -Оль, это нечестно, - проговорил он, все еще разглядывая злополучный номер.
   -Нечестно? – удивилась она. – Это почему же? Тебе названивает твоя… не знаю даже как сказать… Звонит, бросает трубку… Потом опять звонит… А ты! Ты!! – Она шарахнула о пол кастрюлю. Кастрюля жалобно и громко зазвенела, ударившись о пол и отколов кусок кафельной плитки. По кафелю растеклась мыльная вода. – Мне надоело! Понимаешь, надоело притворяться, что я ничего не вижу, ничего не замечаю, ничего не чувствую! Я живой человек… Пойми ты это, наконец! Жи-вой! – За кастрюлей последовала тарелка. Потом чашка с розами – подарок ее матери. Когда ее рука потянулась к красивому фарфоровому чайнику, который им подарила его бабушка, он чайник перехватил и убрал со стола:
   -Вот этого не надо… И так шума хватает…
Она посмотрела на пол, усыпанный мелкими осколками, взяла веник, наклонилась за совком, но передумала. Опустилась на колени, стала собирать осколки руками, внезапно остановилась и, прижав к себе веник – это рыжее, лохматое чудовище, - зарыдала…

*    4    *
Настроение у Макса и так было испорчено неожиданным вызовом, теперь же, оказавшись около памятной многоэтажки по улице Мира, или, как утверждали желто-зеленые таблички: «Andalyp k. № 69», настроение его упало ниже уровня пола в подъезде. Пол был просевший, местами даже провалившийся, заплеванный и замызганный, но Максим почувствовал, что его собственное самочувствие гораздо хуже. Почему в нашей жизни невозможно обойтись без болезненных ощущений, без болезненных воспоминаний? Или это – чтобы жизнь медом не казалась? Прав кто-то из древних: «Невозможно быть счастливым наполовину. Невозможно быть счастливым до конца!»
Появление участкового инспектора помогло ему справиться с собой.
Да, в этом доме живут Толик и Нинка. И он их не видел уже очень давно – целых три года. После того дела в их супермаркете. Кстати, дело Эмир все-таки раскрыл. Наркотики оказались подброшены девицей, которая присутствовала в качестве понятой при вскрытии ящика. А причиной послужила обыкновенная ревность. Ревновала  Полинку и того охранника, Николая. Смешно. До слез…
Толик и Нинка, когда дело было закрыто, приходили поблагодарить и пытались всучить деньги – от себя и от Полинки, от ее матери. Благодарность он принял, а вот ее денежный эквивалент попросил спрятать и больше не показывать. А потом…
   -Что у вас? – спросил он у инспектора, выходя с ним из подъезда на свежий воздух.
   -Ограбление! – бодро доложил лейтенант.
   -Давно из академии?
   -Три месяца…
Оно и видно. Старослужащие стараются припрятать мелкие грешки на участке, ходят как в воду опущенные, если произойдет что-то серьезное. А молодежь готова вызывать оперов по любому пустяку. Даже из-за пропажи газет из почтового ящика.
   -Докладывайте…
   -Ограблена квартира №62…
   -Это на каком этаже? – перебил он, зная почему-то, каким будет ответ.
   -На одиннадцатом…
Макс с каким-то горьким удовлетворением кивнул.
   -Лифт не работает, и хозяйка, поднимаясь по лестнице, слышала, как хлопнула дверь ее квартиры…
   -Как это она догадалась? Может, другая дверь…
   -А у нее над дверью такие… - лейтенант быстро начертил несколько вертикальных линий, - железные висюльки… Дверь открывается  - они звенят…
   -Ясно. Дальше.
   -Живет одна. Когда поднялась на свой этаж, увидела, что квартира открыта. Пропали…
   -Погодите, - Максим поморщился. – Список украденного составим потом… Когда она поднималась – не встречала никого?
   -Говорит, что не встречала…
   -Что интересного? – раздалось за спиной.
   -Эмир, - круто разворачиваясь, заявил Макс, - где ты шатаешься, наглое дитя века? И почему я в твое дежурство должен выезжать на вызов?
Эмир загримасничал, показывая глазами на участкового. Мол, потом…
   -Ладно, пошли в квартиру, поговорим с хозяйкой… - Макс снова вошел в подъезд.
   -Макс, ты куда? – Эмир, как всегда, самоуверен. Стоит, тычет пальцем в кнопку вызова лифта.
   -Как надоест – догоняй, - буркнул Максим, начиная подъем. – Мы на одиннадцатом этаже, учти, а то проскочишь…

*    5    *
Гнев – плохой советчик. Не умея совладать с чувствами, мы часто творим такое, что потом и вспоминать-то страшно, или, по крайней мере, неудобно. И как часто нам под руку попадаются люди совершенно непричастные, без вины виноватые…
Алексей мрачно курил. Оля плакала. Потом снова принялась собирать осколки и вскрикнула. И заплакала снова. Когда он обернулся на этот жалобный вскрик, то увидел, что она поддерживает левую руку правой. А между пальцами стекает кровь.
Со слезами на глазах, с какой-то жалкой, мученической улыбкой она доверчиво протянула ему руку ладонью кверху. Тоненькие линии были изуродованы глубоким порезом, а у основания безымянного пальца засел осколок стекла.
Он, бережно поддерживая Олю, усадил ее на стул, а сам бросился за аптечкой. Она все еще лежала в сумке – новенький комплект всевозможных медикаментов, которые выдавались им на работе. Там было все: от йода до противозмеиной сыворотки.
Вернулся с йодом и индивидуальным пакетом.
Оля сидела, положив раненую руку на колени. Он присел перед ней. Осторожно, ежесекундно поднимая голову и заглядывая в глаза, извлек из раны осколок – маленький, блестящий, опасно заостренный. Развел в стакане раствор марганцовки, промыл ранку и прижег ее йодом. Оля громко втянула воздух и даже попыталась отвести его руку.
   -Сейчас пройдет, - сказал он, дуя на ее ладонь. Потом аккуратно забинтовал. – Все, больная, процедура закончена. Убедительно прошу до полного выздоровления не нервничать, не плакать, думать только о хорошем… А сейчас примите двести пятьдесят капель валерианки и ложитесь отдыхать…
Накапал в стаканчик двадцать пять капель, разбавил водой. Игнорируя ее протестующий жест, заставил выпить.
   -Ну, как ты?
Она чуть улыбнулась, положила руку на его голову:
   -Прости меня, пожалуйста, я не знаю, что на меня нашло… Просто испугалась, что ты сейчас уйдешь, а я снова останусь одна…
   -Куда я от тебя уйду? Я три месяца только и мечтал, что скоро снова увижу тебя…
   -Ты даже не искупался из-за меня! – не слыша его, проговорила она. – Какая я непутевая, все у меня вверх тормашками… Только вошел и – я тебе устроила скандал… Обещаю, - виновато улыбнулась она, - такое больше никогда не повторится…
   -И ты меня извини…
Она замотала головой:
   -Ты ни в чем не виноват… Не надо извиняться… Это я, только я…
Он знал эту ее привычку. Ей легче было забыть или сделать вид, что забыла, чем простить.
   -Значит и ты ни в чем не виновата… - он встал. – И никогда больше не вспоминай об этом, а то я рассержусь…
Она улыбнулась. Никогда она не видела его выведенным из состояния равновесия. Никогда он при ней не повышал голоса. А уж на нее и подавно.
   -А теперь я пойду, искупаюсь… - он взял полотенце, белье. – А это, - он указал на пол, - не трогай, я сам уберу…

*    6    *
   -Ну и что будем делать? – спросил Эмир, когда они вышли из квартиры после разговора с хозяйкой.
Извечный вопрос требовал и традиционного подхода к делу. Дверь квартиры не взломали, ее открыли ключом. Хотя хозяйка утверждала, что ключ у нее всегда с собой, что никому его не отдавала. В квартире – порядок. Значит, орудовал человек, который точно знал за чем пришел,  знал, где и что лежит. Далее. Хозяйка слышала, как кто-то открывал или закрывал дверь, но никого не встретила на лестнице. А была она уже на десятом этаже.
   -Надо проверить соседей! – заявил Эмир, видя, что Макс задумался. – Кто еще может бывать у одинокой женщины и знать, где она хранит деньги и драгоценности…
   -Ага, - подхватил Максим. Эмир, сам того не ведая, выдвинул аргумент в пользу его версии. Правда, пока еще неясной и туманной. – И заметь, не взято ни одной громоздкой вещи… Ни магнитофон, ни телевизор, ни тюнер… И телефонный аппарат у нее дорогой, такой дорого стоит, очень дорого…
   -Да, - кивнул Эмир. – У моего зятя в офисе такой…
Муж сестры Эмира – турок, заместитель генерального директора строительной компании.
    -Позвони в контору, объясни старику…
   -Сейчас, - Эмир достал «трубу». Максим недовольно покосился на него.
   -Что, денег много? Позвони из квартиры…
   -Да у нее телефон не работает, - проворчал Эмир, набирая номер. – Занято… Звонила от соседей…
   -Ладно, позвонишь потом… - Макс потер левую бровь. – Бери участкового и обойди соседей. Придется обойти все этажи…
   -Ты издеваешься? – удивился Эмир. – Все двенадцать этажей?
   -Тринадцать, - уточнил Макс. – На тринадцатом тоже квартиры… Так что поторапливайся… А на этом этаже…
   -Здесь участковый уже всех опросил, - заторопился Эмир и сунул Максу несколько листков: - Это протоколы допросов… Только в шестьдесят четвертой не открыли… Но участковый говорит, что там кто-то есть… Кто-то подходил к двери, смотрел в глазок, но не открыл…
   -В шестьдесят четвертой? – Максим даже усмехнулся.
   -Ага…
   -А знаешь кто там живет? Неужели не помнишь? Дело по наркоте в супермаркете…
   -А… - оживился Эмир. – Эти… как их… Муж и жена… Шаповаловы, так кажется…
   -И дочка! – добавил Макс. – Давай, начинай обход… Иначе старик нам задаст… А в шестьдесят четвертую я зайду сам…
   -Понял! – Эмир был догадливым малым. Кое-что помнил, кое о чем догадывался. Поэтому без лишних вопросов подозвал участкового и собрался идти, но Макс его остановил:
   -Слушай, а у нашей потерпевшей любовника нет?
   -В шестьдесят три года?! – присвистнул Эмир.
  -Ну, знаешь, не очень-то стесняются, - проворчал Максим. – И что  она, в шестьдесят три года уже не женщина?
  - Не знаю, - Эмир почесал за ухом. – Одно могу сказать точно: если и есть любовник, то это не я… - И, рассмеявшись,  отправился опрашивать жильцов дома…

*    7    *
…Оля сидела подле него, лежащего на диване, и, слегка касаясь тонкими пальцами его лица, говорила с укоризной, нравоучительно:
   -Ты только посмотри на себя… Оброс весь. Завтра же пойдем к Лике… (Лика – ее двоюродная сестра, парикмахер-стилист) …пусть приведет тебя в человеческий вид. Тебе надо постричься покороче. А брови… - пальцы взъерошили его густые, широкие брови, чуть сросшиеся на переносице. – Разве можно ходить с такими бровями? Их же надо выщипывать!
Алексей лежал с закрытыми глазами и слушал. Всегда, когда Оля начинала говорить с ним таким назидательным тоном, ему начинало казаться, что не он старше на пять лет, а она – хрупкая девочка, старше его лет на двадцать. Это касалось всего: стиля одежды, прически, поведения, музыки, которую слушал он и не могла терпеть она, кино, литературы, вообще всей жизни. Когда на нее находил такой стих, он вспоминал слова Дениса Давыдова, которые попались ему как-то: «Я не люблю всего трех вещей на свете: старых долгов, просыпаться после пьянки и женщин, умничающих в постели…» А Ольга говорила о том, что надо мыть посуду, но не вытирать ее, а сушить, как постригать ногти, что необходимо одевать под рубашку майку – так теплее. Закончила она свой урок не совсем обычно:
   -Если у нас родится дочь, я хочу, чтобы у нее были такие же волосы и брови, как у тебя… - и провела рукой по его волосам – мягким и пушистым после купания.
   -А почему не как у тебя? – спросил он.
   -Ну, нет! – категорично откликнулась она, автоматически поправляя прическу. – Только не мои…
Волосы у нее – жесткие, непослушные, отчего ей приходилось каждый день перед работой подолгу укладывать их.
   -И глаза пусть будут твои, - она вдруг рассмеялась и закрыла ему глаза рукой.
Алексей вздрогнул. Вспомнил вдруг слова Юльки – подруги Ирмы: «А глаза у него красивые… Зеленые… ****ские глаза…»
Оля ничего не заметила, без всякого перехода, и по-женски, без всякой логики, заговорила уже о другом:
   -А еще я хочу выучиться на водительские права… Ты разрешишь мне?
   -Пожалуйста, - ответил он, ловя ее руку и поднося к губам. – Только зачем они тебе? Машины все равно нет…
   -Будет! – с непоколебимой уверенностью откликнулась она. – Все будет. Надо только очень захотеть…
   -И сколько нужно учиться? – спросил он.
Она звонко рассмеялась.
   -Ты чего? – тоже улыбнулся он.
   -Смешно, вот и смеюсь…
   -Чему смеешься?
   -Лика недавно жаловалась, что муж ее Борька, когда она присмотрела себе шубу и сапоги, в первую очередь спросил: а сколько они стоят? Она кричала, что все мужики одинаковые – жадные, до ужаса практичные, просто невозможные… А ты спрашиваешь: сколько нужно учиться, хотя я ждала, что ты ответишь как Борька… У нас ведь сейчас денег и на базар осталось всего ничего – дня на два-три…
   -Ничего, - потянулся он, - на днях обещали расплатиться с нами за командировку…
   -Глупый! – она небольно шлепнула его по руке. – Много вам дадут? А за квартиру платить? И нам зарплату дадут не раньше пятого… Витаешь в облаках, а надо бы спуститься на землю…
   -Не в облаках, а под ними, - поправил он.
   -Разве это что-то меняет? – ответила она и встала. – А за учебу на курсах надо платить…
   -Сколько?
Она снова засмеялась. Встала, так ничего и не ответив.
   -Я пойду купаться… А ты сходи-ка в магазин. Возьми масло растительное, хлеб, сахар и кофе… А то утром придется пить чай… И, если деньги останутся, возьми пару бутылок …
   -Водки? – испугался он.
   -Когда я пила водку? Пива! Надо же отметить твое возвращение… - Она закуталась в огромное полотенце, как индианка в сари, и ушла…

*    8    *
Макс подошел к двери, на которой горели неоновые цифры: №64. Позвонил. Прислушался. Показалось, что слышит приближающиеся шаги. Но – нет. Это из соседней квартиры доносился стук швейной машинки. Старой еще, советской машинки.
Позвонил снова. В пятнышке света, пробивающемся через глазок, заметил чью-то тень. Кто-то неслышно подошел к двери. Потом, после долгой паузы, детский голосок спросил:
   -Кто там?
   -Свои…
   -А кто это – свои?
   -Сима, это дядя Максим… Помнишь такого?
   -Не помню…
Да уж, как же ей помнить. Три года назад ей было года четыре! Если уж взрослые жалуются на плохую память, что говорить о ребенке.
   -Кто там? – снова спросил голосок.
   -Полиция! – насмешливо ответил Макс, уже сообразив, что ни Толика, ни Нинки дома нет.
   -Вы извините, - немедленно отозвался ребенок, - но у меня нет ключей… Зайдите попозже… После девятнадцати ноль-ноль…
«Ишь, как ее Нинка обучила!» - не мог не восхититься он. – «Прямо птица-секретарь!»
Взглянул на часы: без пяти семь… Ладно, зайдем позже… А может, лучше прислать Эмира? К чему ворошить прошлое? Да, лучше Эмира… В конце концов, сегодня его дежурство…
Громкий, мелодичный звон, разнесшийся по этажу, насторожил его. Потом вспомнил: это в шестьдесят второй, висюльки над дверью. Значит, кто-то вошел или вышел…
Он начал спускаться по лестнице. Снизу слышались шаги, кто-то поднимался навстречу.  Сердце защемило. А вдруг Полинка? Может, идет в гости? Да нет, не может быть. Если Нинки с Толиком нет дома – она не придет. Они всегда заранее договариваются, раз по пять перезваниваются, прежде чем прийти в гости друг к другу.
 А все-таки, как бы повела себя сейчас Полинка, столкнувшись с ним на лестнице? Усмехнулся, вспомнив их самую последнюю встречу. Это было уже после дела о наркотиках. Тогда они просто столкнулись на улице, и он даже не сразу ее узнал – выглядела она неважно. Он остановился, чтобы поздороваться, но она шарахнулась в сторону и почти побежала, ни разу не оглянувшись, бежала, спасаясь от прошлого, от настоящего…
Он спустился на один пролет ниже и лицом к лицу столкнулся с Нинкой. Загруженная пакетами и сумками, она медленно поднималась по лестнице, тяжело передвигая натруженные за день ноги.
   -Привет!
Она вздрогнула и вскинула глаза. Узнала, улыбнулась:
   -Привет… Ты откуда?
   -От вас… Но Симка мне дверь не открыла, говорит, ключей нет…
   -Это я ей сказала, чтобы никому не открывала… Мало ли… Как дела у тебя?
   -Нормально…
   -Работаешь?
   -Работаю, - об ограблении говорить не хотелось. Пусть Эмир сам… А, впрочем, предупредить стоит. – У вас тут соседку ограбили, из шестьдесят второй…
  -Да ну?! Когда же?
   -Днем… - ему неудобно было разговаривать с ней, видя, как она тяжело дышит и перекладывает сумку и пакеты из руки в руку. Протянул руку: - Давай, хоть помогу тебе…
   -Не надо, - отстранилась она. – Я сама… Просто лифт не работает…
Где-то в сумке зазвенело. Нинка сложила пакеты у ног, полезла в сумку. Достала «трубку»:
   -Алло… Да, я… Уже иду…
Сунула телефон в карман пальто:
  -Дочка звонит… Боится… Ладно, пойду… Извини, не приглашаю – Толик в последнее время стал такой ревнивый…
   -Ничего, переживу… Если что – звони, если наши к вам прицепятся… Потому что следователь опять тот же, и он вас хорошо запомнил…
   -Спасибо! А номер у тебя тот же?
   -Сотовый тот же, а домашний сменился... – Он назвал ей домашний номер. - Ладно, я пошел… - Но едва спустился на несколько ступенек, Нина окликнула:
   -Максим!
   -Что? – оглянулся он.
   -Полина приезжает…
Он остановился. Сделал над собой усилие и, как ему показалось, равнодушно спросил: - А она куда-то уезжала?
   -Она же в России, в институте учится… От нас давно уже ушла, уже три года… Сегодня приезжает…
   -Что ж, молодец! – пожал плечами он. – Увидишь – передавай привет…
И почти бегом стал спускаться, спасаясь…

*    9    *
Пока Оля купалась, Алексей сходил в магазин, купил все, что она заказывала. И даже сверх того. Специально для нее набрал плиток шоколада – белого, пористого, такого, какой она любит. Иного не признает. И теперь, раскладывая все это на кухонном столе, вспомнил – черт возьми, ведь деньги же у него есть! Вернее, не у него, но их должны вернуть. И должен их вернуть именно Витька! Он занимал их у него два года назад, когда сидел без работы, когда отправлял сына учиться. Сто пятьдесят «баксов»! Вот и деньги Ольге на учебу.
Захотелось сразу же подойти к телефону и позвонить, но удержался. Сегодня – не надо. Посуды у них и так маловато…
Хлопнула дверь ванной. Появилась Оля – розовая, красивая, в банном халате, с тюрбаном из полотенца на голове. Он усмехнулся, вспомнив результаты какого-то теста, который проводили то ли датские, то ли финские психологи. Почему-то  девяносто девять процентов женщин, вне зависимости от того – длинные у них волосы или короткие, - наматывают на голову полотенце после купания…
   -С легким паром!
   -Спасибо…
Зазвонил телефон, на этот раз домашний, городской, и он заметил, как сползла улыбка с лица Оли. И поспешил на выручку:
   -Возьми…
Она недоверчиво взглянула на него.
   -Бери, бери…
Она взяла трубку:
   -Алло… Здравствуйте… Да, дома… А кто это?  Виктор? Да, сейчас… - протянула трубку Алексею. – Тебя… Виктор какой-то…
Но он видел, что она довольна. Потому что на том конце ответили, а не бросили трубку, как было до этого. И говорил мужчина, а не женщина. И взял трубку у нее из рук. Но она все-таки не уходила, стояла рядом, словно охраняла свое счастье.
   -Да, - сказал он в трубку, продолжая смотреть на Олю.
   -Леха, ну ты чего? Ждем тебя, ждем…
   -Я дома… Отдыхаю!
   -И мы отдыхаем… Давай, приезжай… Знакомые, говорю, старые тебя ждут…
   -Знаю я этих… знакомых… Нет, не приеду…
   -Почему?
   -Не хочу! Ты лучше мне вот что скажи…
   -Тебя люди ждут, а ты: не хочу! – Витька был пьян, это слышно было по голосу, и совершенно не слышал Алексея. – Что там у тебя за баба постоянно отвечает?
   -Ты мне лучше скажи, когда старый долг отдашь? – начиная сердиться, спросил Алексей.
Витька надолго замолчал. Потом сказал неуверенно:
   -А вот приезжай – получишь…
   -Я завтра заеду к тебе, - медленно и отчетливо проговорил Алексей, чтобы слова дошли до Виктора. – Если тебя не будет, оставь деньги жене или дочери, понял?
   -Приезжай сейчас…
   -Я сказал, нет, - завтра… Давай, пока… - положил трубку. Улыбнулся Ольге: - Ну, как, довольна?
   -Подумаешь! – она пренебрежительно пожала плечами. Но голос ее выдал. Ольга была рада, что это не Ирма, что он никуда не уходит, а остается с ней.
   -Пошли ужинать… - сказала она, улыбнувшись. – Какой же ты у меня бабник…
А он им никогда не был. Никогда…

*    10    *
Когда Максим вернулся домой, было уже поздно. Но Яна не спала, ждала. Так только она умела ждать – спокойно, без нервов и суеты. Наверное, потому что знала, какая у него работа.
На столике, сервированном для ужина, стояла бутылка вина. Ей подарили его на Новый год родители ее подопечных, такое тоже случается. Наталка мирно посапывала в своей кроватке, в соседней комнате. Телевизор был включен, но звук был приглушен, чтобы можно было слышать, когда проснется дочка.
Яна орудовала спицами, пытаясь вязать, но, видимо, получалось не все и не всегда, потому что она изредка шепотом ругалась.
   -Привет, - он чмокнул ее. – Что это у тебя так тихо?
   -Наталка спит… - ответила она, сворачивая свое вязание. – У тебя как?
   -Нормально… - снимая куртку, ответил он. – Жутко хочу есть…
   -Сейчас подогрею, - она прибавила звук у телевизора и ушла на кухню.
Макс, переодеваясь, услышал голос ведущего и узнал: канал ТНТ, программа «Такси».
«-Кому будем звонить?
   -Знакомой, Полине…»
Это уже интересно! Конечно, глупо предполагать, что сейчас он услышит голос Полинки. Но все же…
С экрана донесся разочарованный голос пассажира:
   -Придется отвечать самому…
   -Почему? – удивился ведущий.
   - Абонент недоступен или находится вне зоны…
Максим невольно усмехнулся. Действительно, если даже это та Полина – она сегодня приезжает… Правда, передача идет в записи…
Махнув рукой, пошел умываться. Намыливая руки, спросил у жены:
   -Никто не звонил?
   -Нет, а что? – Яна стояла у плиты, помешивая что-то в казане.
   -Да ничего, так… Эмир приехал все-таки, я его послал опрашивать соседей и сказал, чтобы позвонил начальнику… Только не знаю, дозвонился ли…
   -И где он был?
   -А черт его знает! Наверное, с кем-нибудь из своих подружек…
   -Жениться ему пора! – энергично заявила Яна. – Тогда за ум возьмется, исправится… Перестанет заниматься глупостями…
   -А я, по-твоему, перестал? – серьезно спросил Максим.
Жена посмотрела на него с удивлением. Потом решила, что он разыгрывает ее и погрозила половником: - Ты у меня смотри: как дам!! Минут через пятнадцать будем ужинать…
Он улыбнулся и вернулся в комнату. Взял со столика телепрограмму. Ага, новые кулинарные рецепты! Очень кстати. В выходные дни они с Яной готовили на пару, по рецептам, которые печатались в газете.
Так, что у нас тут? Мясо по-французски… У него даже руки задрожали! Опять! Это то самое блюдо, которое собиралась приготовить  Полинка на Новый год, на их первый и последний Новый год… Да и то не вышло – ее задержали на работе.
Нет, положительно, с ним сегодня что-то происходит. Неужели три года ничего не изменили? Зачем она ему нужна, эта Полина, когда у него есть жена, есть ребенок? И почему вся эта ерунда снова лезет ему в голову?
Он открыл бутылку, налил себе полный фужер вина и залпом выпил. Схватил с полки первую попавшуюся книгу. Это был Джек Лондон. Раскрыл наугад. Вчитался, стараясь отвлечься. Рассказ назывался «В далеком краю»:
«Когда человек уезжает в далекие края, он должен быть готов к тому, что ему придется забыть многие из своих прежних привычек и приобрести новые, отвечающие изменившимся условиям жизни. Он должен расстаться со своими прежними идеалами, отречься от прежних богов, а часто и отрешиться от тех правил морали, которыми до сих пор руководствовался…»
Он оторвался от книги и сидел потрясенный. Опять! Это ведь о Полинке. О ней. И о нем. О них. Об их прошлой, настоящей и будущей жизни. Они разошлись, не сумев распрощаться с прежней жизнью, с прежними привычками. Но и расстаться до конца тоже не смогли. Одно наслаивается на другое. Поэтому-то им так плохо сейчас…
 Он налил себе еще один бокал, опять выпил. Снова взялся за книгу – может быть, ему померещилось?
«Но для тех, кто закоснел в привычках, приобретенных с детства, гнет изменившихся условий невыносим – такие люди страдают душой и телом, не умея понять требований, которые предъявляет им иная среда… Для того, кто не может войти в новую жизненную колею, лучше сразу вернуться на родину; промедление может стоить ему жизни…»
Голова у него закружилась. Наверное, вино подействовало. А может подействовало другое… Интересно, смогла ли Полинка одолеть свои привычки и отказаться от них? Черт! Черт! Черт! Он отчаянно замотал головой, отгоняя эти дурацкие мысли. У нее есть ее Николай, а там, в России, наверное, нашла еще кого-нибудь… Она, наверное, давно забыла о нем… И какое ему дело до нее! Нет ему никакого дела…
Он снова, уже непроизвольно потянулся к бутылке, но тут вошла Яна.
   -Да, - заметила она глубокомысленно, поставив перед ним тарелку с ужином. – Видимо, я ошиблась, глупости из тебя еще не выветрились… На что это похоже? Воспользовался моментом, пока дочь спит, а жена разогревает ужин, и хлещет вино… - Но, заметив, что с ним действительно творится что-то неладное, изменила тактику.
   -Что случилось? – убрала книгу на полку, села ему на колени, обняла. – Из-за работы?
Он молча смотрел перед собой, чувствуя себя совсем маленьким и беззащитным перед неведомыми силами, незримое присутствие которых ощутил, противиться которым был просто не в силах, Он, как ребенок, готов был разрыдаться от какой-то горькой, но непонятной обиды.
   -Все хорошо, - зашептала Яна ему на ухо, целуя, - все хорошо… Никто никогда не обидит тебя… Я с тобой… Наташка с нами… И, пока мы вместе, ничего плохого не случится…
Он тоже обнял ее. От тепла исходящего от нее, от ее нежного голоса, от прикосновения рук и губ на душе и на сердце стало невероятно тепло и хорошо. Показалось, что он, как герой Лондона, шел долгие-долгие дни по ледяной пустыне – одинокий, заброшенный, промерзший… Но вот показалась хижина. И в очаге горит огонь. И ужин на столе, сложенном из ящиков из-под консервов. И рядом, совсем рядом, дорогой человек, который и разжег для него этот жаркий огонь и приготовил ужин, ожидая его из далекой разведки… Он медленно взял ее руку в свою и поцеловал.
   -Спасибо…
   -За что? – удивилась она.
   -За то, что ты у меня есть…
   -Дурачок! – весело объявила она и вскочила: - А теперь давай кушать… Я ведь тоже не ела, тебя ждала…

А ночью, глубокой ночью, когда в доме все спали, раздался телефонный звонок. И он вскочил, проклиная все и вся на свете. Схватил трубку:
   -Да…
Молчание.
   -Я слушаю…
Молчание. Только слышно чье-то отдаленное, приглушенное дыхание, словно звонивший, зажал трубку рукой. Это продолжалось с полминуты. Потом послышались частые короткие гудки…

*    11    *
Нежный, мелодичный звон будильника разлепил его глаза и заставил подняться. С улицы сквозь щель между шторами пробивался синеватый лучик неона. Рядом тихо и безмятежно посапывает Оля.
Он встал, натянул одежду и, уже когда направился на кухню, чтобы поставить чайник – вспомнил: у него сегодня отгул – компенсация за командировку. Значит, можно спать и дальше. Но, взглянув на часы, понял: нет, спать как раз нельзя. Наоборот, надо поставить чайник, умыться, заварить кофе, а потом начинать будить Олю. И начинать надо пораньше.
Он так и сделал. Умылся, заварил кофе, потом вернулся с комнату. Она по-прежнему спала. Спит мертвым сном. Во сне не слышит ни будильника, ни телефона. Интересно, как же она просыпалась на работу, пока его не было?
Присел на кровать рядом с ней. Провел рукой по чистому лбу, по жестким волосам.
   -Оля… Олечка, вставай…
Оля только что-то забормотала в ответ, перевернулась на другой бок. Вот так всегда. А потом вскакивает – вся взбудораженная, - накинется на него: почему не разбудил? И будет носиться по квартире, как угорелая. Обязательно что-нибудь разобьет или разольет, обожжется горячим кофе, наспех, кое-как уложит волосы, да еще выскажет ему все, что думает по этому поводу.
Он повернул ее к себе лицом, наклонился и поцеловал. Средство подействовало. Она открыла свои темные, с золотинкой, глаза и улыбнулась:
   -Это ты? Доброе утро…
   -Доброе утро…
   -Как вставать не хочется, - она потянулась в постели как кошка. И, протянув ему руки, потребовала: - Подними меня…
Он потянул ее за руки, стараясь не касаться перевязанной ладони. Усадил, спустил ее ноги на пол.
Она зябко передернула обнаженными плечами и приказала:
   -А теперь одень…
Пока он дошел до стула, взял ее вещи и вернулся к кровати, она уже ничком повалилась назад и снова уснула. Другой бы, наверное, рассердился, но он не мог. Улыбнулся. Он любил эти ранние утренние часы. Потому что Оля была в это время настоящим ребенком – не было в ней той назидательности, не было видно ни ее практицизма, ни ее рассудительности, которыми так уверенно оперировала она при дневном свете. Сейчас это был маленький, хрупкий человечек, который очень хотел спать, капризничал, о котором так хотелось заботиться.
Одел ее, спящую, приподнял и посадил. Сел рядом, придерживая. И стал ждать, пока она совсем проснется.
Минуты через три этот момент наступил. Веки дрогнули.
   -А где мой кофе? – спросила она.
   -Давно готов… Ждет тебя…
   -Принеси!
Он ухмыльнулся и вышел. На кухне поставил на стол два бокала с кофе, сел, неторопливо закурил. Знал, сейчас она посмотрит на часы и помчится в ванную. Начнет укладывать волосы. Потом, в комнате, встав перед большим зеркалом, будет краситься и, обнаружив, что нет ни кофе, ни его, позовет…
Так и случилось. Он как раз докуривал сигарету, когда заглянула она.
   -Ага, сидишь? А где мой кофе?
   -Несу, - он погасил окурок, взял бокалы с кофе и направился в комнату.
Оля – раздетая, - стояла перед зеркалом и подводила брови. Он поставил кофе на стол, сел на кровать и стал смотреть на нее. Есть какая-то тайна – великая, непостижимая, - в том, как женщина стоит перед зеркалом и накладывает макияж, потом одевается. В каждом ее движении – тайна, шифр, который понятен очень немногим. Вот она подправляет что-то кисточкой, удаляя ей одной ведомые дефекты, таящиеся вокруг сонных еще глаз, вот легким взмахом расчески распределяет пряди волос… И при этом ты, нет-нет, да заметишь то лукавый, то крайне сосредоточенный взгляд, брошенный ее отражением на тебя.
Алексей усмехнулся. Вот она стоит перед зеркалом почти обнаженная. И, высунув от усердия кончик языка, прилагает неимоверные усилия, чтобы выглядеть «на уровне», как любит повторять. Всегда стесняется своего тела, лица, ругает их, запрещает ему смотреть на себя, когда не накрашена, не одета, а сейчас откровенно любуется собой, и всегда хочет, чтобы он присутствовал при этой церемонии. А откажись он – обидится, уйдет на работу в дурном настроении, и кто-то попадется ей под горячую руку…
   -Ты чего смеешься? – спросила она.
   -Ничего…
   -А ну-ка, выкладывай! – она даже притопнула ногой.
   -Да так, подумал, как же ты просыпалась эти три месяца, когда была в первую смену…
   -И не спрашивай! – вздохнула она. – И будильники ставила, и маму просила, чтобы звонила и будила меня… И, представляешь, просыпалась сама, без будильника… А потом уже мама звонила. Наверное, все потому, что тебя не было… А сегодня рядом ты – и я опять спала как убитая… Ты сегодня чем будешь заниматься?
   -Не знаю еще, - пожал плечами он. – Надо бы на работу съездить, узнать насчет денег… Может, к Витьке заеду, пусть расплачивается…
   -Сначала ложись и как следует выспись! – скомандовала она. Оно и понятно. Она уже накрашена, одета, готова к любым испытаниям, которые приготовил ей сегодняшний день; она в полной форме, снова в броне. – Постель можешь не заправлять, я сама, когда приду…
   -Рука не болит? – спросил он.
   -Не–е-ет… - она подняла руку и несколько раз сжала и разжала кулак. Потом полезла в тумбочку и достала шкатулку, где хранила набор бижутерии, который он подарил ей. Сделал подарок на Новый год, зная, что раньше середины января не выберется. Специально приезжал на один день. На одну ночь…
Набор был действительно красивый: серьги и брошка, словно склеенные из множества розовых камешков. А вместе они все переливались радугой, и трудно было определить их истинный цвет – не то голубой, не то зеленоватый, не то красный…
Она надела серьги, украсила грудь брошкой, но никак не могла справиться с замочком:
   -Помоги…
Он встал. Пока ковырялся с замком, она любовалась своим отражением, потом несколько виновато призналась:
   -Знаешь, на работе ко мне привязались… Кто да кто подарил?
   -И что ты сказала? – спросил он, несколько ревниво.
   -Сказала, что брат подарил… А все закричали, что я вру, что братья таких подарков не делают…
   -Эх ты! – вздохнул он. – Значит, публично отказалась от меня?
   -Как ты мог такое подумать! – попыталась возмутиться она, но попыталась несколько смущенно. Она стеснялась выставлять напоказ свои чувства. И окружала их отношения непроницаемой стеной, приоткрывая завесу лишь для самых близких. Даже водителю автобуса, который развозит их после работы, говорит, что живет у тети, поэтому едет не домой, а сюда…
Она уже оделась и стояла в прихожей.
   -Леш, помоги!
Лицо сердитое, обиженное.
   -Что случилось?
   -Замок на сапоге заело…
   -Сейчас посмотрим… - он встал на колени, дернул застежку вниз что было сил, а потом – очень аккуратно и медленно, - потянул вверх.
   -Теперь – второй!
   -Можно и второй… - застегнул и второй.
   -Спасибо! – потянулась к нему, поцеловала и открыла дверь. Погрозила с порога: - Чтобы в пять часов был дома… Пока!

*    12    *
Макс сидел в своем кабинете, пытался сосредоточиться на бумагах. Рядом остывала кружка с кофе. Тут же кряхтел и охал Эмир – на осунувшемся лице синие круги. Курит одну сигарету за другой, зевает.
   -Чего ты? – не отрываясь от бумаг, спросил Макс. – Перепил?
   -Если бы, - буркнул старший лейтенант. – Всю ночь не спал… Спать не давала, зараза…
   -Что, новая подружка? – равнодушно спросил Максим.
   -Все новое – хорошо забытое старое… Представляешь… - Зазвонил телефон, перебивая Эмира на полуслове. Он лениво взял трубку. – Да… Нет его, на вызове… Позвоните позже… - Положил трубку. – Опять эта, вчерашняя…
   -Которая ночью спать не давала?
   -Которую вчера ограбили… А та, которая спать не давала, спит, наверное… Представляешь, такая тихая, скромная… А в постели – зверь… Все ей мало! Ей за один заход раз десять кончить надо… А еще говорит, замуж я за тебя не пойду… Ты приходи вот так, раза два в неделю… Даже если женат – мне все равно…
   -Русская?
   -Туркменка! Учится где-то, снимает квартиру… Мне, говорит, на фиг не нужны все эти семейные заботы: дети, стирка, уборка… Хочу, говорит, чтобы меня обеспечивали всем, а жить я хочу по-своему… Что за бабы пошли?
   -Эмир, - не поднимая глаз, сказал Макс, - ты помолчать можешь?
   -Могу…
   -Вот и помолчи…
Эмир покряхтел еще немного и встал:
   -Ладно, пойду посплю немного… Потом опять поеду жильцов допрашивать… Так старику и скажи, если спросит…
   -Скажу, - буркнул Макс, закуривая.
Старший лейтенант вышел.
Макс с раздражением отодвинул папку с бумагами.
      Вчерашний день не выходил из головы. Как же так? Три года жил тихо, спокойно, и вдруг – на тебе, за один только вечер столько напоминаний! Так ли ему нужна Полинка, как это было, ну, скажем, три года назад? Ведь тогда, после дела с наркотой, он даже уволился из органов. Устроился охранником в банке. Но и там не выдержал, понял, что сел не в свой вагон. Да и косились на него служащие – «мент», чего ему нужно? Вынюхивает что-то, а потом сдаст… Почти год промаялся и вернулся обратно. Понял, вот его дело, вот оно…
А потом, где-то через месяц, появилась в его жизни Яна. Красивая, стройная, длинноногая, с восточными чертами лица….
Нет, знакомы они были и раньше. Она пришла работать еще за полгода до его увольнения. Эмир и другие ловеласы принялись обхаживать молоденького лейтенанта, но получили отпор. После этого поползли слухи, что Янка-то замужем, но с мужем не живет, гуляет где-то на стороне. Видели, мол, ее с каким-то коротконогим, короткоруким парнем, который ниже ее ростом, да и выглядит как-то подозрительно. Не проходит ли он по картотеке?
У них с Яной сразу же сложились чисто дружеские отношения, без каких-то намеков или ухаживаний. Общались и по-деловому и просто так, когда было свободное время. Она никогда ему не жаловалась, ничего о себе не рассказывала. А по отделу ползли слухи. Вот, мол, какая дрянь! Выслуживается, подставляет, сплетни распускает. А он ничего подобного за ней не замечал, просто видел, что она, как и всякий человек, хочет он этого или не хочет,  приспосабливается к обстоятельствам, к людям, окружающим ее. И заступался за нее, стараясь, правда, делать это как можно незаметнее. Но добился прямо противоположного результата. Через месяц заговорили: что вот, мол, спаровался капитан с молоденькой… Молодец! Не теряется. А еще через пару месяцев сплетни стали реальностью. И все так быстро и удачно сложилось, что откладывать не было смысла, и они поженились…
Макс усмехнулся, вспомнив, как впервые она привела его знакомиться с бабушкой. Нет, не с матерью и братишкой, (отец умер года четыре тому назад), а именно с бабушкой. И бабушка – пожилая интеллигентная туркменка, - долго присматривалась к нему, задавала разные каверзные вопросы, пытаясь определить: достоин он ее любимой внучки или нет… А потом торжественно, при Максиме, заявила Яне, что это – то что нужно, а все что было в прошлом – дрянь и чепуха. Ее надо вымести из сердца, забыть и начинать жизнь с чистой страницы. И, всплакнув, благословила их. Хотя ничего такого между ними еще не было… А через год после свадьбы бабушка умерла, успев все-таки увидеть правнучку, и оставив им свою квартиру в подарок…
Макс отхлебнул кофе и притянул к себе папку – скоро заявится начальник и потребует документы…

*    13    *
Когда Оля ушла, Алексей побрился, лениво, нехотя, невкусно позавтракал. Все его существо сейчас занимала мысль о деньгах. Нужно вернуть их и вернуть сегодня, чтобы, когда Оля вернется с работы, выложить перед ней ровненькие пачки и увидеть в ее расширившихся от удивления глазах радость.
Думая только об этом, он не спеша оделся, посмотрел на часы. Рановато, конечно, но что делать. Удержаться уже не мог.
Вышел из дома и направился к остановке. В принципе, до Витькиного дома можно было дойти и пешком, не так уж и далеко. Но нетерпение подгоняло…
С Виктором они работали на подстанции, года четыре назад. Он был старше Алексея лет на двадцать, а то и больше. Но на работе все обращались друг к другу на «ты», и иного обращения не принимали. А несколько объектов, на которых им пришлось работать вместе, сблизили их. Была у Витьки только одна черта характера, которую с трудом переносил Алексей – непомерная болтливость. А, выпив, он просто превращался в фонтан, извергающий потоки слов, причем трудно различимых, перемежаемых с отборным матом.
Из двух–трех монологов, Алексей узнал, что Виктор сидел – давным-давно, но сидел. Что женился поздно, и жена, она работает в какой-то газете, лет на пять старше него. Сын у него только-только окончил школу и собирался поступать в российский институт. И вот тут-то и случилось непредвиденное: Витька надрался с раннего утра и попался на глаза начальству. На него и так уже многие точили зуб, потому что Витька обнаглел вконец: требовал и требовал со всех, кто бы к нему не обратился, денег и денег, за любую мелочь, за любую халтуру, а потом уже за работу, которую он был обязан выполнять, согласно должности. Ему пришлось уйти.
Он долго, почти год, сидел без работы. А тут настала пора отправлять сына в Россию, и он обратился к Алексею, пообещав расплатиться в течение года. Прошло уже два.
Однажды по пьяни, он даже предложил Алексею принять от него свою дочку в качестве уплаты долга. «Будет от нее хоть какая-то польза!» - кричал он, налившись кровью. – «Здоровая кобыла выросла, а толку от нее нет. Ни дома не хочет матери помогать, ни учиться… Только гулянки на уме…» У Алексея от подобного предложения пропал дар речи, а Витька, приняв его молчание за колебания, стал расхваливать достоинства дочери, четырнадцатилетней девочки.
Алексей тогда плюнул и ушел.
Они не виделись уже месяцев пять, и вот Витька сам нашел его. И, что самое интересное – звонил с телефона Ирмы. Как он туда попал? Откуда он знает их семейку?
Подошел автобус, и Алексей с трудом протиснулся в битком набитый салон…
Даже если предположить, что Витька вчера был у них в гостях, то как объяснить Олину истерику? Она же говорила, что звонили ему по два раза в день; звонили и бросали трубку… Ничего, сейчас он все узнает…
Он вышел из автобуса, расплатился. Теперь уже недалеко, один квартал…
   -Дядя Леша, здрасте! – услышал он, когда переходил дорогу. Оглянулся на голос и увидел Витькину дочку – Женьку с подружкой.
Разоделись девахи, накрасились; стоят, такси ловят.
Подошел:
   -Привет, Жень, папа дома?
   -Не-а, - качнула она головой небрежно. – Он и не приходил. Уже два дня нет… Мама уже и в полицию звонила, и в больницы, и в морг… Пропал…
   -Так, - произнес Алексей. – А мне вчера он звонил… Я думал, он из дома… Мы договорились, что я сегодня к вам зайду…
   -Дома его нет! – заверила его Женька. – А во сколько он вам звонил?
   -Часов в семь… Я только с работы приехал, только вошел…
   -Не знаю… - Женька поджала накрашенные губы. – Опять, наверное, с кем-нибудь пьет…
   -Ну, ладно… - помедлив и приняв решение, сказал Алексей, - я пойду… Если что узнаю – позвоню, договорились?
   -Ага! – Женька взмахнула рукой - и сверкающая «иномарка» с тихим шелестом затормозила возле двух тоненьких девчонок в коротких юбках, рвущихся к познанию новых истин. Жаль только, что истины эти им покажут с самой невзрачной, неприглядной стороны. Ничего, обожгутся раз – задумаются. Ведь говори им сейчас – не говори, они все равно не послушают, сделают по-своему. А набьют шишку – придется пошевелить мозгами, если, конечно, не последние дуры. Но на дур непохожи, просто дурочки…
Алексей проследил как отъехала «иномарка», увозящая девочек, на всякий случай запомнил номер и пошел к остановке. Придется ехать к Ирме…

*    14    *
Макс и Азат встретились в баре. Встретились случайно. И обрадовались друг другу, потому что не виделись очень давно.
Азат влетел в бар как всегда – стремительным метеором, и тут же получил выговор от девушки-уборщицы, которая заканчивала мыть выложенный белой плиткой пол. Азат посмотрел на свои туфли, на черные слякотные следы на полу, выскочил на улицу и тут же вернулся, вручив девушке  с поклоном и извинениями большую плитку шоколада.
   -Азат! – Макс сидел в углу и допивал уже третью чашку кофе с коньяком. Одному было скучно, а после вчерашних событий, и муторно, поэтому появление адвоката было очень кстати.
   -Вах, Макс! – Азат хватил первые сто грамм, заказал вторую порцию и оказался рядом. – Здорово! Ты чего такой хмурый? Или у тебя сегодня отгул?
   -Загул! – буркнул Максим, чокаясь с ним кофейной чашкой.
Азат с веселым удивлением проследил, как Макс выпил кофе до дна и ухмыльнулся:
   -Кофе с коньяком – это не загул, это разминка… У меня,  во всяком случае… Половина двенадцатого мне, правда, надо быть в суде, ну да ладно…Батыр!
Пухловатый бармен соткался за стойкой.
   -Так, Батя, - Азат выставил растопыренную пятерню. – Во-первых, графинчик; во-вторых, что-нибудь запить; в-третьих – мясо! Много мяса! Ну, и пару салатов… Мы гуляем… - Он весело подмигнул Максу. – А пока кухня готовится, давай по сто пятьдесят? Сто – мало, двести – стыдно…
   -Давай! – махнул рукой Макс, предоставляя Азату полную свободу действий.
Они выпили по сто пятьдесят, и закурили. Тут в бар вошел еще кто-то, и Азат довольно закричал:
  -Нашего полку прибыло! Здорово, Леха! – высокий мужик с длинными волосами, собранными на затылке в пучок подошел к их столику.
   -Здорово, здорово! Вы чего это спозаранку?
   -Давай и ты с нами, - Азат ткнул сигаретой в стул возле себя.
   -Сейчас, - Леха отстегнул от пояса барсетку, положил ее на соседний столик. Сел. Разложил перед собой «сотовый», пачку сигарет и зажигалку.
Подошел бармен, принес графинчик и рюмки.
   -Что, по первой? – Леха разлил водку по рюмкам. – Да, Батыр…
   -Что, дядя Леша? - Батыр повернулся.
   -Попроси у девчонок несколько сырых картошек…
Батыр кивнул. Ушел.
   -Ты что, до сыроедства опустился? – спросил Азат, с подозрением разглядывая осунувшееся лицо Лехи. – Брось, сейчас бифштексы принесут…
   -Да нет, - Леха качнул головой и, запрокинув голову, влил в себя содержимое рюмки. Поставил рюмку, достал сигарету, закурил. – Для работы это… - выдохнул вместе с дымом. – У меня свадьба вечером… Ну, а картошка для конкурса… Не на базар же идти…
Леху Макс знал. Впрочем, в этом баре все знали всех. Чужие сюда почти не заглядывают. Так только, пропустить рюмочку и уйти, не задерживаясь.
Леха был музыкантом, тамадой. Играл во «Флориде», в «Нисе», пока там не закрыли дискотеку. Странный был человек. И музыку играл странную. Был лично знаком с Кобзоном, с Пенкиным. Мог часами спорить о диапазоне их голосов. И гордился, что, пожалуй, единственным ценителем его таланта оказался наследный принц не то Эмиратов, не то Катара, не то Бахрейна. Он специально приезжал в Ашхабад и останавливался в «Ниссе», чтобы послушать Лехину музыку. Предлагал уехать с ним, обещал райские кущи, но Леха отказывался. Странный, в общем, человек. И знакомство с Максом у них вышло странным.
Познакомились они здесь, в баре. Макс только-только разошелся с Полиной, и все свободное время проводил у барной стойки.
И вот однажды пришел Леха, мельком взглянул на Макса, встал рядом, храбро выхлебал триста грамм коньяка, занюхал ломтиком лимона и буркнул, не глядя на соседа:
   -Чего не здороваешься?
   -Здорово! – ответил Макс, которому в этот момент было все равно, с кем пить, с кем разговаривать, с кем здороваться.
   -Здравствуй… - Леха  закурил длинную ментоловую сигарету. – Как там Танькина дочь-то?
   -Об этом лучше спросить у самой Татьяны… - предположил Макс.
   -Так ты же – муж! – оторопело сказал Леха.
   -К-кто… Я? – Макс уронил пепел с сигареты себе на куртку и прожег дырку. Но так как ответа не последовало, решил согласиться со странным мужиком в «коже» и с хвостом. – Вполне возможно…
   -Так я же у вас на свадьбе тамадой был! – воскликнул Леха, уже заметно нервничая.
   -На какой свадьбе? – Макс недоуменно посмотрел на бармена, словно тот мог помочь разгадать этот ребус.
   -Постой! – Леха взял еще один стакан коньяка, выцедил его, откусил сразу пол-лимона и ткнул пальцем в грудь Максу. – Вы - ты и Танькина дочь – Полина, были недавно на дискотеке…
   -Предположим… - согласно кивнул Максим.
   -Там она поздоровалась со мной, и ты… вспоминай! Ты кивнул…
   -Очень может быть, - снова кивнул Максим.
   -Так вот, поздоровались вы со мной, потому что я был тамадой на вашей свадьбе…
Разговор их так ничем и не закончился. Впрочем, он закончился. Потому что они, перестав выяснять: кто чей муж, а кто – тамада, просто напились и разошлись. И только через день, немного отойдя, Максим, наконец, понял, о чем шла речь. Дело в том, что Полинка до знакомства с ним уже была замужем, но разошлась. А Леха – старый приятель Полинкиной матери, - был тамадой на ее свадьбе. И вот Леха, много времени спустя, встретил их с Полиной и спутал Макса с первым мужем Полины…
А сейчас Макс только встретился с взглядом Лехи и поежился, понял, сейчас что-нибудь спросит о Полине. Так оно и получилось.
   -А ты чего, - Леха нетрепетной рукой наполнил рюмки снова, - жену отправил в Россию учиться, а сам в загул пустился? Смотри, увижу Татьяну – тещу твою, обязательно скажу…
   -Ты чего, Яну с ребенком в Россию отправил? – Азат только поднес рюмку ко рту, но так и застыл.
   -Азат, не пей столько! – предупредил Леха. – Тебе еще работать… Его жену зовут Полиной…
   -Его жену зовут Яной! – вспылил Азат. – А дочку – Наташей…
   -Так у вас с Полинкой дочка родилась? – встрепенулся Леха. – Поздравляю! А что же мне Татьяна ничего не сказала?
Макс мрачно взглянул на одного, на другого, и молча выпил свою рюмку. Но они уже вошли в азарт и ожесточенно спорили: кто же из них прав, как же все–таки зовут жену Максима – Яна или Полина?
Спас положение телефон. И Макс схватил его:
   -Да…
   -Максим, здравствуй…
   -Привет…
   -Ты разрешил позвонить тебе, если к нам придут ваши… - Только тут он понял, что это звонит Нинка.
   -А что, Эмир уже у вас?
   -У нас… И собирается арестовывать Толика…
   -Продержитесь как-нибудь минут десять – пятнадцать… Я сейчас еду…
Макс встал, прогоняя пьяную одурь. Нет, ну вот везет же ему! Как… как… Подходящего слова он так и не подобрал.
   -Что, уходишь? – удивился Азат. – А как же… - он растерянным взглядом обвел накрытый стол.
   -Без меня! – коротко ответил Максим. – Работа…

*    15    *
К Ирме он не поехал. Настроение было не то. И погода начинала портиться – подул ледяной ветер, небо заволокло низкими тучами. Посыпался мелкий снежок.
Вспомнил, что часть рабочих вещей осталась на работе, - не все уместилось в сумку. А ведь надо просушить вещи, иначе уже завтра придется одевать полусырое. Бр-рр… При одном воспоминании о прикосновении мокрой одежды к телу, как не раз было в командировке, по коже пробежала дрожь. Надо забрать вещи домой и просушить. Все, решено…
До работы добрался быстро – час пик закончился, поэтому автобусы шли полупустые.
В полупустой же конторе застал только Назара – начальника службы. В телекоммуникационных системах и в электронике он, конечно, не рубил, зато был племянником заместителя министра. А это в наше время чего-нибудь да стоит! И разве дело только в нем? На десять специалистов в бригаде двадцать три бездельника. Контролеры, наблюдатели, всевозможные замы, завы и т. д. и т. п. Ну, зачем, скажите, начальнику службы целых две молоденьких, смазливых секретарши? Или он – министр? Зато все эти двадцать три бездельника – родственники, или родственники родственников. Слоняются по конторе без дела, пьют чай, и не только. И зарплату получают повыше, чем специалист-электронщик. Вот так-то!
Назар с двумя своими секретаршами сидел за столиком и отмечал какой-то праздник. Столик был уставлен бутылками и закусками. А они в командировке давились просроченными консервами и маялись потом животами!
   -А, Леха, - Назар взглянул на него своими маленькими, маслянисто поблескивающими глазками. – Чего пришел? Вы же отгулы просили… Я дал…
   -За рабочими вещами пришел, - скупо ответил Алексей, избегая смотреть на недовольно сморщившихся при его появлении девиц. Обе откуда-то из провинции. Без образования. Единственное, чем могут похвастаться – смазливые мордашки и красивые, будто выточенные, фигурки. Впрочем, большего от них и не требовалось.
Алексей открыл шкаф с рабочей одеждой, выбрал из кучи отсыревшего барахла свои рабочие штаны, куртку и рубашку, и сунул их в пакет.
   -Да, Леха, - Назар закурил, щурясь от едкого дыма. И стал похож на кругленького китайского божка. – Там у вас в отчете… Вот, Дженнета нашла… Приписки…
   -Какие приписки?
   -У вас, в среднем, получается по сорок рабочих часов в неделю… А вы что написали?  По какому праву ты закрывал по десять – двенадцать часов в день?
   -Сколько люди работали, столько и закрывал! – угрюмо ответил Алексей. – Если сомневаешься – в следующий раз поедешь с нами сам и будешь смотреть, сколько люди работают…
Это Назару не понравилось. В ответе Алексея он усмотрел прямое указание на невыполнение своих обязанностей, как начальника службы. Действительно, он обязан был все три месяца находиться с бригадой. Но предпочитал оставаться в городе, в конторе, взвалив всю отчетность на Алексея. Но проявить свое недовольство Назар не решился: помнил личное дело Алексея, читал и сведения о  родственниках. Два брата в КНБ – это чересчур, это не шутки. Тут и министр не поможет…
   -Ладно, Леша, - ласково заговорил он, - не сердись… Написал и написал… Лучше садись, выпей с нами…
   -Извини, некогда, - отказался Алексей. Настроение его ухудшилось. Ведь он-то рассчитывал, что хоть командировочные заплатят, раз уж с Витькой не получилось. – Да и не хочу я пить… - Взял пакет, пошел к двери.
Назар за спиной заговорил по-туркменски, девчонки засмеялись, а Алексей, так и не дойдя до двери, вернулся. И было, видимо, у него нечто такое на лице и глазах, от чего Назар приподнялся, а девицы разом прекратили хихикать.
   -Ты чего… чего ты… - заблеял Назар, прижимаясь к стене.
   -Тебе перевести все, что ты сказал? – спросил Алексей.
   -А что я такого сказал? – попытался улыбнуться начальник, но не успел. Все, что было на столе полетело на него. Девчонки завизжали.
   -Если ты еще раз что-нибудь подобное скажешь… - у Алексея от злости сводило челюсти, и ему стоило неимоверных усилий сдержаться.
Назар оглядел погром, переступил с ноги на ногу – под ногами заскрипели осколки стекла…
Он схватил с пола нож и кинулся к Алексею.
   -Ну, - закричал он, размахивая ножом перед самым лицом противника, - ну, повтори, что я сказал… А… потом… я повторю…
Алексей перехватил его руку с ножом, отвел ее от себя и толкнул Назара на стенку, рассчитывая, что тот, ударившись спиной, на время потеряет ориентацию и растеряется. Но просчитался. И начальник с громким воплем влетел головой в шкаф со стеклянными дверцами, где хранилась различная документация…
Алексей пожал плечами и ушел. Хотя любопытно было бы понаблюдать, как его начальник будет выбираться из шкафчика. Он ведь так любил повторять слова своего министра-родственника: «Безвыходных положений не бывает! Вперед, и только вперед… А с тыла я вас прикрою…»

*    16    *
То ли потому что длительное время не пил, то ли потому что слишком много уж навалилось на него в последние сутки, но поднимался Максим по лестнице рассвирепевшим, алкоголь ударил в голову, а при душевном неспокойствии – это чревато. И в первую очередь бесило его то, что Эмир, как по заказу, вновь избрал в подозреваемые людей, с которыми связана его, Макса, прошлая жизнь. Нашел кого подозревать! Не мог, что ли, подняться этажом выше или спуститься на этаж ниже? Был бездельником и лентяем, таким и остался. Ох и достанется же ему сейчас…
Все одиннадцать этажей Макс прошел, ни разу не остановившись. И только у самой квартиры остановился и замер, прислушиваясь. Нет, не к голосам, доносившимся из-за приоткрытой двери, а к звону, который плыл по этажу… Опять висюльки из шестьдесят второй!
Максим рванул ручку двери и остановился – до того неожиданно знакомым показался ему голос, громко что-то доказывающий кому-то. Наверное, Эмиру…
   -Да поймите же, я только вчера приехала из России… Я там учусь. Пришла в гости к друзьям…
Максим остановился в коридоре и увидел свое отражение в зеркале. Ну и вид. И волосы дыбом стоят. Хотя, кажется, они зашевелились у него уже здесь, сейчас. Потому что он узнал этот голос. Потому что это…
   -А я вас хорошо помню! – послышался спокойный, чуть насмешливый голос Эмира. – Вы – Немцова Полина Николаевна, не так ли?
   -Да…
И у Макса отпали всякие сомнения, и внутри что-то оборвалось. И очень захотелось оказаться где-нибудь подальше от этой квартиры, от этих людей, и, особенно, от этого голоса.
Снова заговорил Эмир, обращаясь на этот раз к кому-то постороннему:
   -Значит, этот человек ремонтировал электричество в вашей квартире?
И в ответ раздался надтреснутый, женский голос с каким-то акцентом:
   -Да, этот… Я ему и ключ от квартиры оставляла…
Ба! Да это же потерпевшая! Что за бред она несет?
   -Какой ключ? – заговорил растерянно Толик. – Я делал вам розетку при вас, вечером, когда вы были дома…
   -Как какой?! – возмутилась потерпевшая. – Железный такой… Ты еще сказал: а, ключ на семнадцать… Возьму, может, кому-нибудь пригодится…
Макс почувствовал, что сейчас расхохочется. Не хотелось бы, как-то неудобно…
   -Вы куда, гражданка Немцова? – приторно вежливо вопросил Эмир. – Я, кажется, вам не разрешал…
   -Мне надо выйти! – Макс усмехнулся. ЕЕ голос. ЕЕ интонации. И попробуй, останови…
   -А я сказал, никуда вы не пойдете!
   -Посмотрим…
   -Сержант!! – размеренный голос старшего лейтенанта вдруг сорвался на пронзительный визг.
«Все! – решил Макс. – Пора вмешаться…»
Он вошел в комнату и остановился на пороге. Оглядел всех присутствующих.
   -Старший лейтенант! Немедленно принесите извинения и покиньте эту квартиру…
   -Да, но потерпевшая утверждает… - хрипло начал оправдываться Эмир и замолчал, встретив взгляд Макса. И покорился. Когда у Максима такой взгляд – лучше сматывать удочки. Это старший лейтенант усвоил давно.
Эмир пробормотал извинения и на цыпочках удалился. За ним поспешили два сержанта и участковый.
Потерпевшая – пожилая армянка с противной родинкой на кончике носа, на которой к тому же росли седые волосы, растерянно хлопала головекими глазами.
   -Но ведь он брал у меня ключ! – крикливо начала она, но Макс поднял руку – и она замолчала.
   -Гражданин Шаповалов! – Макс засунул руки в карманы и всем корпусом повернулся к Толику. – Верните, пожалуйста, гражданке Саркисовой ее гаечный ключ…
Толик что-то буркнул, полез куда-то за радиатор отопления. Выволок сумку с инструментами и бросил ее под ноги старухе:
   -Выбирайте любой…
   -Не так, не так… - остановил его Макс. Вывалил из сумки множество ключей, отверток, молотков, и обратился к потерпевшей. – Гражданка Саркисова, вам предстоит опознать ваш собственный ключ… Отнеситесь к этому очень серьезно. Учтите, за дачу ложных показаний или за попытку ввести следствие в заблуждение вам грозит уголовное наказание… Вы готовы? – подмигнул Толику. Нинка, прижимавшая к себе испуганную дочку, уже беззвучно смеялась.
Старуха растерянно затопталась перед грудой ключей. Макс впервые взглянул на Полину – она просто пожирала его взглядом.
   -Вы хотели выйти? – спросил он. – Пожалуйста… - И снова обратился к армянке, поднявшей с полу какой-то ключ: - Это ваш ключ?
   -Да… вроде бы похож… - нерешительно промямлила она.
   -Значит, можно составлять протокол опознания?
Она испуганно и торопливо кивнула.
   -Точно? – еще строже спросил он.
Старуха нервно мигнула, еще раз оглядела ключ, опять кивнула.
   -Хорошо, так и запишем… Только, гражданка Саркисова, вспомните-ка свои собственные слова… Вы сказали: он взял у вас ключ на семнадцать… А у вас… дайте-ка взглянуть… На двадцать два… Когда же вы сказали неправду?
Старуха бросила ключ на пол, спрятала руки за спину.
   -Ступайте к себе! – сурово приказал Макс. – Суд решит, что с вами делать…
Через секунду ее уже не было.
Толик, как только входная дверь захлопнулась, расхохотался во все горло, и от избытка чувств пнул ногой сумку из-под инструментов.
Макс усмехнулся.
   -Ну, вот вроде бы и все… Если будут проблемы – звоните… А мне надо идти… - избегая смотреть на Полину, скользнул взглядом по комнате и пошел к выходу. Он чувствовал, что его поведение похоже на бегство, но ничего с собой поделать не мог.
Дернул ручку двери, но та не поддалась. Чертова старуха! Защелкнула замок…
   -Толик! – крикнул он в глубину квартиры. – Как у вас дверь открывается?
   -Сейчас… - в комнате что-то звенело и позвякивало, - видимо Толик собирал инструменты.
   -Ладно, Нинок, я пойду… - раздался голос Полины.
И вот они все уже стоят в прихожке и смотрят, как Толик возится с замком.
   -Давно уже говорила, что замок пора менять… - ворчливо сказала Нина.
   -Поменяю… - пробурчал Толик.
Дверь распахнулась.
И Макс, и Полина одновременно шагнули к порогу и коснулись друг друга плечами. Посмотрели в глаза и невольно засмеялись. Потом насупились. Молча вышли. А по этажу, от шестьдесят второй квартиры, плыл и плыл  размеренный, мелодичный звон…

*    17    *
Дверь ему открыл Димка – подросший, окрепший, но лицо – бледное, измученное. И глаза, когда-то живые, блестящие, сейчас – тусклые, запавшие.
Увидев Алексея, он пошире распахнул дверь и молча ткнулся лицом в его куртку.
   -Димон! Кто пришел? Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не открывал дверь сам?! – отборный мат поплыл по прихожке.
В ответ Димка только вздрагивал и крепче прижимался к куртке Алексея.
В светлом проеме двери, ведущей в зал, появилась длинная, нескладная фигура Руслана – старшего брата Ирмы. Покачиваясь, он присматривался к незваному гостю, стараясь взглядом отсоединить Димку от непонятного силуэта.
   -Здорово! – громко сказал Алексей, решив помочь хоть голосом.
   -Кто это? – Руслан наклонился, всматриваясь. Потом догадался зажечь в прихожке свет. – Ба, да это Леха! Наконец-то!! Проходи… А ты, Димон, еще здесь?! Тебе что сказали делать?
   -Я в коммерческий не пойду, - буркнул, всхлипывая, Димка, боком прижимаясь к Алексею.
   -Я тебе что сказал?! – загремел Руслан, надвигаясь.
   -Не пойду я, Руслан! – закричал Димка испуганно и отчаянно. – Они меня побьют!! Они меня выгонят!!
   -Тогда я тебя сейчас побью! – Руслан занес кулак над головой мальчика.
Алексей оттолкнул его. Прошел мимо него в комнату. Невнятный говор тут же смолк. И комната огласилась радостными криками:
   -Наконец-то! Долго же ты шел! Здорово, Леха!! Приветик! Здравствуйте!!!
Все эти восклицания принадлежали людям, рассевшимся вокруг памятного столика. Но, самое главное, среди них не было Ирмы. А ее место занимала какая-то девица – с детским личиком и формами зрелой женщины.
   -Это Маша! – толкнул его в спину Руслан. – Поздоровайся…
Судя по ноткам почтения, проступавшим в сиплом шепоте Руслана – он неровно дышал к этой бутылкообразной Диане, и она же, по всей видимости, оплачивала этот банкет.
На диване в обнимку сидели Рустам и Танька; та самая Танька, с которой он отказался ехать в последний раз к ней домой. Она почти не изменилась, кроме глаз – сильно постаревших, с большими, темными кругами.
В кресле, отвалившись, лежал Витька – тоже сильно постаревший, изможденный. Меж тряских пальцев зажата сигаретка. Сидит и клюет носом. Готов!
В другом кресле сидела Юлька. А у ее ног возился пухлый малыш. Юлька послала ему ослепительную улыбку:
   -Привет!!! Садись рядом со мной…
   -Привет, - кивнул он, присаживаясь.
Перед ним тут же появился не совсем чистый стакан. С тихим бульканьем полилась водка.
   -Чего оглядываешься? – хохотнул Рустам. – Потерял что-то?
   -Ага, - ответил Алексей. – Собаки нет…  и Ирмы… Где они?
   -Казнены, Леха! – сообщил Руслан важно. Он уже сидел возле Маши и обнимал ее.
   -Только собака! – уточнила Юлька. – Собаку они удавили…
   -Гадила, сука такая, - пояснил Рустам небрежно, руками задирая кофточку на Таньке и забираясь под нее.
   -А Ирма? Тоже удавили? – чуть насмешливо спросил Алексей.
   -Почти… - усмехнулся Руслан.
Маша, или как ее там, наклонила его голову к себе, зашептала на ухо. Они поднялись и вышли, держась за руки.
   -Хорошая девчонка! – с завистью произнес Рустам. – Повезло Русику… Представляешь, ее мамашка собралась в Россию… Продали квартиру, вещи… А Машка сбежала на станции! Забрала половину денег и - сбежала… Здесь, говорит, моя родина! И трахается здорово! Мы уже попробовали… - Танька врезала ему по лбу.
   -А этот как здесь оказался? – спросил Алексей, кивая на дремлющего Витьку.
   -А мы с дядей Витей весь Ташауз пережили, - ответил Рустам. – Ну, давайте, выпьем…
Они чокнулись и выпили.
   -Хороший он мужик, - продолжал Рустам, морщась и шаря рукой по пустой тарелке в поисках закуски. Вторая рука уже наполовину стянула с Таньки джинсы. – Туда с нами в одном вагоне ехал, и оттуда тоже… Блатных отшивал только так! Почти авторитетом был! Все знает… - Отвлекся. Рука уже залезла Таньке в джинсы. Но она как будто и не замечала этого – гипнотизировала Алексея. Встретившись с его взглядом, прочитав в его глазах насмешку, вскочила, оттолкнув Рустама:
   -Отстань, надоел!!
Вскочила и, подтягивая джинсы, вышла.
   -Тань, ты куда? – крикнул Рустам. – Иди сюда… Я тебе сделаю больно и хорошо…
Вскочил, пошел за ней.
   -Рассказывай, как ты, где ты? – голос Юльки был спокоен. Большое тело излучало тепло и уют. Не для такой жизни она рождена, не для этого предназначена. Спуталась с турком, родила. Он ее вышвырнул. Нашел другую. А эта ходит за ним по пятам, умоляет вернуться, плачет…
   -Живу, - пожал плечами он. – А Ирма где?
Юлькины глаза сузились. Уголок рта загадочно дрогнул.
   -В Ташаузе она… Руслан с Рустамом сдали.
   -Так она же их сестра…
   -Ну и что? Она же их сдавала…
   -По пьянке, что ли?
   -Угу… Ирма спуталась с одним… Из бывших… Он тянул и тянул с нее деньги! Так и говорил, прямым текстом: принеси мне столько-то, я тебя трахну… А не принесешь – иди откуда пришла… А она ведь, когда пьяная – сумасшедшая! Ничего не соображает… Нет бы послать его куда подальше! Вот. А потом как-то попыталась магнитофон из дома утащить… Ночью… Зачем он ей понадобился, не знаю… Да пьяная же, ничего не соображает… А Рустам ее просек, не спал он – «ломался»… Вызвали ментов и сдали…
Алексей в задумчивости вертел пустой стакан. Кто же тогда звонил ему? Витька?
   -Она уже давно там… Скоро должна вернуться, - доверительно сообщила Юлька. – Я ездила к ней, проведать… Погоди!  - налила ему в стакан водки, а сама кинулась к своей сумке. Достала какой-то листок, свернутый вчетверо. Развернула, положила перед ним: - Читай…
   -Что это?
   -Читай, читай, это тебе… Ирма просила тебя найти и передать…
   -Так это ты звонила мне на «трубу»?
   -Я… Но трубку брала какая-то…
   -Жена, - подсказал Алексей, опасаясь, что Юлька нечаянно оскорбит Олю неосторожным словом.
   -Жена… - покорно повторила Юлька. – Ну я и бросала трубку… Зачем мне из-за вас неприятности… А где ты живешь – я не знала…
Алексей медленно  взял записку и так же медленно разорвал ее на мелкие кусочки.
   -Да ты что?! – воскликнула Юлька. – Ты чего наделал? Ты знаешь, сколько трудов ей стоило написать это? У них ведь ни бумаги, ни карандашей нет… Пока выпросишь, выменяешь… Пронесешь мимо охраны… Хоть бы прочитал сначала!
   -Я ее об этом не просил, - спокойно ответил Алексей, хотя по сердцу резануло. Так и хотелось напомнить обо всех «подвигах» Ирмы. Но не стал. – Не обижайся, Юль, давай лучше выпьем…
Налил ей водки. Они чокнулись, выпили.
   -Спасибо тебе, Юль… А Ирме скажи: я женат, свою жену я люблю и никакая Ирма мне не нужна… Так и скажи! И пусть больше не звонит и ничего не пишет. Все кончено…
   -Закуси, - Юлька, тревожно глядя на него, пододвинула банку с солеными огурцами. – Как же так? Она ведь тебя любит… И ты ее любил…
   -Не надо, Юль, - поморщился он, звонко разгрызая маленький, крепкий огурчик. – Не любовь это… Руслан правильно сказал тогда: ничего у нас не получилось бы… Мы разные люди, и жизнь у нас разная… И ты уходила бы отсюда, а? Зачем тебе это все нужно?
   -Привыкла уже! – недовольно буркнула Юлька, обиженная. За себя. За Ирму. Настоящий друг.
   -Я пошел, - поднялся он. – А этому барсуку, - кивнул в сторону Витьки, - скажи, что его жена по всем моргам разыскивает… Пока! – и ушел…

*    18    *
Макс сидел за столом в своем кабинете и сонно смотрел на часы. Адская машинка! Отсчитывает время, и все равно ей – плохо ли, хорошо ли человеку. А кажется, что она замедляет свою работу, когда тебе отвратительно, и ускоряет, когда хорошо… Старается, видно, поскорее пронести мимо тебя твое счастье! И промелькнет оно, и не заметишь его. А потом только вдумаешься: а ведь тогда-то я был счастлив. И начинаешь жалеть о даром потраченном времени…
Это сказала как-то Яна. И верно сказала. Правильно.
Тогда они сидели вдвоем в баре – она пригласила его, - и пили вино. Тогда она попросила его помочь вытащить одну ее подопечную – пятнадцатилетнюю девочку, арестованную за убийство. Убиты были две женщины – мать и дочь, им перерезали горло, спящим. Дочь, ее звали Динара, красивая татарка, знаменитая чуть ли не на весь город шлюха. Путалась с иностранцами, ну и местных не обижала. А мама ее приторговывала наркотой, которую привозили ей любовники дочери: иранцы да афганцы.
Девочка первой и обнаружила убитых, и сообщила куда следует. И в полиции не стали долго ломать себе головы – просто арестовали девчонку и предъявили обвинение. И она созналась. А уж как выбивают признания Макс знал. Здоровенные мужики заливаются горючими слезами и готовы признаться даже в сожжении Рима. А что стоит напугать девчонку! Два-три мужика красноречиво расстегнут ширинки форменных брюк – и все…
А они с Эмиром покопались и нашли одного турка. Оказывается, он привез партию геры, но денег за нее так и не получил. Его попросту кинули! Сначала мать, а потом и дочь – она завела себе нового хахаля, кажется, пакистанца… Вот он и рассчитался с обеими… Девочку отпустили. Кто-то получил «строгача». А Яна пригласила его в бар-ресторан.
   -Знаешь, - сказала она, ласково глядя на него своими черными глазами, - странно все-таки… Живешь, живешь, что-то делаешь, а потом оказывается, что ничего такого еще не сделала, что занималась пустяками, и что нужно было тебе совсем другое…
   -Не понял! – признался он, внимательно выслушав ее. – Объясни…
   -Сегодня вторая годовщина моей свадьбы! – пояснила она, рассмеявшись. И серьезно добавила: - Именно в этот день…
   -Так ты замужем? – удивился он, хотя слышал уже об этом от разных людей. 
   -Ага… Ты удивлен? Мы прожили год и разошлись. Не официально, а так… Это называется «разъехались». А знакомы были целую вечность – почти с самого детства. Знали друг о друге практически все… Я ждала его из армии… Писала письма… И он писал. А когда поженились, оказалось, что мы совершенно не знаем друг друга…
Макс деликатно промолчал. Их знакомство с Полиной длилось всего год. И теперь казалось, что они поторопились – надо было узнать друг друга получше. Но разве можно узнать о человеке все? Каждый новый день может принести неожиданный сюрприз.
   -И вот, - продолжала Яна с улыбкой, - теперь я жалею о потерянном времени… Лучше бы я тогда вышла замуж за… тебя!
Макс опешил. Такого откровенного признания он не ожидал даже от нее.
   -Мне сейчас уже двадцать три, - говорила Яна, глядя ему в глаза, - мы с мужем ровесники… И знакомы были почти восемь лет… Почему же мы с тобой не встретились тогда или немного позже… Хотя бы в девяносто девятом…
Макс невольно усмехнулся. В девяносто девятом ему было двадцать три. И он учился в университете, на третьем курсе. И увивался за однокурсницей, или она увивалась за ним? Ее звали Мариной. Была она дьявольски красива и чертовски своенравна. Вышла замуж в две тысячи втором… или – нет, третьем году… А он, Максим, был свидетелем.
   -И у тебя было что-то такое? – спросила она. – Я слышала что-то…
   -Что было, то было, - отмахнулся он. Не хотелось снова вспоминать о Полине. Но на подобную откровенность надо было отвечать откровенностью. Поэтому признался: - Да, что-то вроде… Она ушла, потому что не выносила одиночества… Никак не могла привыкнуть к режиму нашей работы… Боялась почувствовать себя брошенной…
Яна молча положила свою узкую ладонь на его руку и слегка сжала. И все его существо словно пронизало током. А через маленький участок обветренной кожи, которого касалась ее рука, в него вливалась жизнь… Так ему тогда показалось. И он захотел этой новой жизни…
Макс поморщился – побаливал висок. А все потому, что, выйдя от Нинки с Толиком, распрощался с Полиной и вернулся в бар. Там все еще сидели Азат и Леха. Дальше – понятно.
Непонятно другое. Спускаясь по лестнице, они с Полиной разговаривали, как старые приятели. Шутили. Смеялись. А когда он предложил проводить ее, она покачала головой и сказала:
   -Останемся друзьями…
Ну и ладно, ну и пусть…
  После бара он завалился спать в своем кабинете, не хотелось идти домой в таком состоянии, не хотелось хоть чем-то обижать Яну, хотя она к таким вещам относится спокойно и с пониманием.
Запищала «труба». Макс автоматически взглянул на часы: половина десятого. Наверное, Яна…
   -Да…
   -Привет…
Утихнувший было висок заныл с новой силой. Полина!
   -Привет…
   - Оказывается, ты иногда тоже трубку берешь… Чем занимаешься?
   -Работаю…
   -А я звонила тебе домой… Какая-то женщина сказала, что ты на работе… - по ее дыханию понял, что она курит. Подумал, что спросит его о женщине, которая отвечает у него дома на телефонные звонки. Но она не спросила. Значит, сидит на крылечке, думает о чем-то. В трубку прорывались какие-то голоса, шум застолья.
   -Празднуете твой приезд? – шутливо спросил он.
   -Почти… Сегодня мой день рождения…
Он чуть не выронил «трубу». Точно! Как же он мог забыть?
   -А я вышла вот покурить… Там только мамины подруги…
   -Что, даже Нинку с Толиком не пригласила?
   -Нинка сегодня во вторую смену… Я их завтра приглашу… - она заметно стала запинаться. И он вдруг понял, что она пьяна. И решил проверить.
   -А этот твой… Николай?
   -Не надо о нем… - неожиданно тихо попросила она. И тут в разговор ворвался чей-то разгоряченный голос:
   -Полюшка… Ну разве так можно? Все тебя там ждут, а ты здесь…
«Мать!» - понял он.
   -Извини, - сказала она. – Надо идти… Я тебе потом перезвоню… - и положила трубку.
Он положил «трубу» в карман, взял со стола сигареты, огляделся, проверяя, не забыл ли чего. Запер сейф. Погасил свет и вышел из кабинета…

*    19    *
Когда Алексей вошел, в квартире было темно и тихо. Включил свет и посмотрел на часы: половина двенадцатого. Где же он мотался столько? Стал припоминать – ничего не помнил. Вспомнилась только ругань водителя одной машины, которая чуть не сшибла его на перекрестке. Что же это такое? Память начисто отшибло!
Он покачнулся и налетел на стул. Стул упал. В комнате зажегся свет.
   -Нализался где-то… - на пороге стояла Оля.
   -Не нализался, а выпил! – с обидой возразил он.
   -А я жду его, жду… - в голосе Ольги уже слышались нотки непримиримого осуждения. Умеет она смешать тебя с дерьмом, не желая ничего слушать. Раз – и отрезано.
   -Ну и выпил, и что такого? – спросил он, раздеваясь.
Она передернула плечами и ушла.
Стало обидно. Больно. Ну и пусть; и на здоровье; пускай дуется… Утром одумается.
Он направился в комнату, но услышал, как громко и отчетливо щелкнул замок. Дернул ручку двери раз, дернул второй… Ну и пусть. Подумаешь… У него есть диван.
Пошатываясь, добрался до дивана. Лег. Положил голову на жесткий валик. В голове – каша. Какие-то люди, картинки… Ирма, которая обеими руками душит собаку… Разбитый шкафчик Назара, из дверцы которого торчит, блаженно улыбаясь, голова Витьки… Почему-то голая Оля на коленях у Руслана… Бр-р-р! Только этого не хватало! Убью обоих! Но где же он так умудрился нализаться? Ведь выпил-то всего – ничего… Это, наверное огурец виноват, который подсунула Юлька… Стерва она все же… Мысли разлетелись… Свет померк… Алексей уснул.

*    20    *
   -Привет, папочка! – Яна с Наталкой на руках встречала его в прихожей. – С каждым днем приходишь все позднее…
   -Работа… - он поцеловал ее.
   -Ага! – потянула она носом. – Коньяк, водка, кофе… Кофе – растворимый, два в одном… Точно?
   -Так точно! – признался он.
   -Немедленно в ванную, под душ! – скомандовала она. – К Наталке не прикасайся…
Он снял куртку, повесил. Сел на скамеечку, стал стягивать ботинок.
   -С чего это ты сегодня? – спросила Яна. – Опять что-нибудь?
   -Не-е-ет, - кряхтя, ответил он, - это с Азатом… Давно не виделись…
   -Понятно! – она унесла Наталку. – А тебе тут два раза звонили…
Макс похолодел.
   -Какая-то женщина! – Яна положила на тумбочку полотенце. – Спрашивала тебя… Я сказала, что ты на работе… Но кто она такая, я не спрашивала…
   -Ничего, - ответил Макс бодро, (от сердца отлегло), - надо будет – перезвонит…
   - И я так думаю… - пожала плечами Яна. И заторопила: - Давай, давай, поживее… Сначала ты, потом будем Наталку купать… Ты же просил, чтобы я без тебя не купала ее… А потом будем ужинать…
Она ушла на кухню. Макс постоял в раздумье. Вспомнил, что Полинка обещала перезвонить. Этого ему только не хватало. Яна-то все поймет. Только вот он сам…
Взял «трубу», проверил, сколько осталось денег, повертел в руках и… отключил. Потом подошел к домашнему телефону и решительно выдернул вилку из розетки… Так будет лучше. Знать бы только, кому? И сам же ответил: Яне, Наталке, а, значит, и ему…
Взял полотенце и пошел в ванную…

*    21    *
Алексей проснулся чуть позднее обычного. С удивлением огляделся – где это он? Как-то тупо, заунывно болела голова. От жесткого валика ныла шея. Надо вставать, будить Ольгу…
Встал. Подошел к двери, дернул ручку – заперто, и тут вспомнил все. Ну и ладно… Ну и пусть… На всякий случай все-таки стукнул в дверь костяшками пальцев и пошел умываться.
Умылся, заварил кофе. Не удержался – полез в холодильник. Там с давних времен стояла бутылка водки. Достал ее и удивился – водки-то осталось на самом донышке. Неужели он вчера добавил еще и дома? Да нет, не может быть. Ему хватало. Неужели, Оля? А, пускай…
Налил в стакан водки, выпил. Закусил сигаретным дымом. Залпом, обжигаясь, выпил кофе, и пошел одеваться.
Уже из прихожки заметил, что оставил бутылку на столе. Вернулся. Взял бутылку и опрокинул в раковину. Водка вылилась, распространяя крепкий сивушный запах. Сунул бутылку в мусорное ведро. Помыл руки с мылом. Прислушался – в квартире тишина.
Проспит же… Ну и ладно… Это ее дело… И в этот момент из комнаты послышался звон будильника.
Алексей постоял, послушал, и вышел из квартиры. Все равно проспит. Ну и ладно…

*    22    *
   -Максимка, вставай… - Яна, наклонившись, потрясла его за плечо.
Макс открыл глаза и сразу же спросил:
   -Сколько времени?
   -Половина седьмого, - зевнула Яна. Присела на кровать, погладила по руке. – Эмир пришел…
         -Что, в такую рань? – Макс даже подскочил.
         -Угу… Стучит и стучит… Я открыла, а он с порога: где Максим?
Макс чертыхнулся. Сел на кровати. Натянул штаны. Вышел.
Эмир в полной боевой готовности. Лицо свежее, бодрое. Увидев Макса, заулыбался. Хороший он, все-таки, парень. Другой бы обиделся на вчерашнее.
       -Что случилось? – спросил Максим. – Пойдем на кухню, кофе попьем…
      -Я тебе звонил, звонил, а у вас никто к телефону не подходит…
     -Да, отключил я телефоны, чтобы спать не мешали, - буркнул Максим, наливая в чайник воды и поставив его на газ. – Тебе чего не спится?
     -Да все думал, думал… А знаешь, мне кажется, дошло до меня только сейчас, под утро… Грабитель-то, был еще в квартире, когда хозяйка вошла…
     -Вот как… - неопределенно произнес Максим.
     -Мальчики, может вам приготовить чего-нибудь? – на пороге кухни показалась Яна.
     -Завтракать будешь? – спросил Макс у Эмира.
Тот покачал головой.
    -Не надо, - Макс улыбнулся Яне. – Мы просто покурим, кофе попьем и пойдем…
    -Как хотите… - Яна ушла.
   -Так почему ты решил, что грабитель был в квартире? – спросил Максим, извлекая из пачки сигарету. Эмир торопливо щелкнул зажигалкой. Дал прикурить. – Спасибо…
   -Ну, почему! – Эмир пожал плечами. – Во-первых, хозяйка слышала, что дверь открывали или закрывали… Во-вторых, она была уже на десятом этаже, но никого не встретила, а лифт не работал. Никого из соседей… хм… - Эмир запнулся, покраснел.
   -Дальше, дальше, - заторопил Макс.
   -А телефон у тетки не работает… Значит, она, обнаружив пропажу, отправилась звонить к соседям… А грабитель или грабители вышли из квартиры именно в это время…
   -И где же они прятались? – невольно улыбнулся Максим, вспомнив планировку квартиры.
   -Ну, не знаю…
Чайник вскипел, и Макс встал.
   -А не кажется тебе, Эмир… Тебе сколько ложек?
   -Две, - кашлянул Эмир и закурил.
   -А не кажется тебе, что никакого грабителя не было? – Макс залил кофе крутым кипятком и поставил чашку перед собеседником.
   -То есть как?
   -А так… - Макс позволил себе усмехнуться, довольный. То, что до этого только намечалось, штрихами, пунктирами, теперь приобрело стройность и реальные очертания. – Вспомни, хозяйка сказала, что дверь открывали, потому что она слышала как звенели эти… как их… ну, висюльки над дверью…
   -Ну, помню, - насупился Эмир.
   -Так вот, за эти два дня я несколько раз слышал, как звонили эти самые… висюльки… Но дверь никто при этом не открывал!
Эмир поперхнулся дымом. Закашлялся.
   -Что… они… сами, что ли… звонили?
   -Почему сами? – усмехнулся Максим. – Одиннадцатый этаж, Эмир… Одиннадцатый! Ты в горах бывал когда-нибудь?
   -Ну, был…
   -А помнишь, что чем выше поднимаешься – тем сильнее ветер? Помнишь? А теперь вспомни, какой сквозняк в подъезде… На этаже… Дует с балкона, с лестницы… Подует сильнее  - и звенят ее висюльки…
Эмир надолго задумался. Да так крепко, что глотнул кофе и обжегся.
   -Осторожнее! – насмешливо предостерег Максим.
   -А куда же делись деньги и драгоценности? – осторожно спросил Эмир. Его самоуверенный пыл исчез.
   -Надо подумать… И не мешало бы спросить об этом саму старуху…
   -Почему?
   -Ты меня удивляешь… Допустим, ты услышал, что в твою квартиру кто-то вошел… Ты вошел следом, осмотрелся – никого… Что будешь делать?
   -Решу, что показалось… Правда, сначала осмотрю всю квартиру…
   -Правильно! А полезешь ты сразу проверять, все ли на месте? Не полезешь… Будешь проверять только тогда, когда готов к этому…
   -Ладно, - Эмир решительно поднялся. – Поеду, поговорю со старушенцией…
   -В такое время! – усмехнулся Макс. – Подожди хотя бы до десяти…
Эмир посмотрел на часы и снова сел.
   -Пей лучше кофе… - Макс снова закурил. Стало легко. Но что-то свербило сердце. Знать бы только, что именно…

*    23    *
Обстановка на работе – хуже некуда. Все слоняются из угла в угол, все чего-то ждут, избегают смотреть в глаза.
Алексей переоделся, но тут появился Назар и объявил, что сейчас будет собрание. У самого лицо измятое, на лбу – шишка, глазки блудливые. Усадил девчонок за столик, за которым пировал с ними вчера, писать протокол собрания. Выпил для храбрости стакан воды, и начал.
   -Сейчас я зачитаю вам приказ директора… - покопался в бумажках, нашел нужную, прокашлялся.
   -Приказ №… За систематическое нарушение… за срыв производственного процесса… за появление на рабочем месте в нетрезвом состоянии… приказываю… - Далее последовал список фамилий, в который угодили все работники службы, даже секретарши Назара. Впрочем, исключение было. И не одно, а целых два. Но о них позже.
   «Уволить по статье №… КЗОТ…» – три фамилии… «Объявить строгий выговор…» – длинный список.
Все это происходило при гробовом молчании. Не были названы лишь две фамилии. Алексея и Назара.
Именно на это и решил обратить внимание начальник.
   -Заметили? – спросил он многозначительно. – Не была названа одна фамилия… - О себе он из скромности умолчал. – А кто вчера отсутствовал на нашем мероприятии? Кто донес руководству? Ответ, мне кажется, известен…
Алексей почувствовал… да, скорее почувствовал, чем увидел, как тридцать пар глаз обратились на него. И читалось в них отнюдь не дружеское расположение.
   -Леша, - сказал Назар доброжелательно, благоразумно сохраняя безопасное расстояние. – Я тебе вчера еще сказал, что не надо… не надо держаться особняком от коллектива, а то возникают вполне справедливые подозрения… И вот… – Назар развел руками. Огляделся. – Каков результат? Троих уволили, остальные получили по строгому выговору…
Народ негодующе зашумел. Послышались злобные выкрики.
   -Я давно подозревал это, - продолжал подливать масла в огонь начальник. – Братья работают в органах… Сам взялся откуда-то… Английский свободно знаешь… С армейской техникой знаком… А ты лучше скажи людям, вот им… им, которых уволили по статье… которых теперь никуда не возьмут на работу… чем им теперь кормить свои семьи? – Назар уже работал на публику – кричал и театрально размахивал злополучным приказом. – А ты не боишься, что за такие художества люди устроят тебе темную?
Алексей подошел к начальнику – тот шарахнулся в сторону. Алексей вырвал у него листок с приказом. Повертел в руках, усмехнулся.
   -Назар, - ты забыл прочитать еще один пункт… «Назарова Назара Аллаковича, за серьезные недостатки в работе и злоупотребления служебным положением уволить с первого числа следующего месяца… Исполняющим обязанности начальника службы назначить Мамаева Игоря Владиславовича…»
Алексей положил лист на столик и вышел. И шел он не куда глаза глядят, нет, он шел в отдел кадров, чтобы написать заявление об уходе. Не оставаться же ему среди людей, которые считают, хоть и несправедливо, что он – причина всех несчастий, свалившихся на головы членов бригады этим прекрасным утром…

*    24    *
   -Ну, вспоминайте, вспоминайте, гражданка… Когда вы обнаружили пропажу денег и драгоценностей? Как это произошло? – Эмир, как заводной, вышагивал по комнате из угла в угол. Макс, время от времени позевывая, рассматривал картинки на стенах. Икона Божьей матери по соседству с фотографией голой, силиконовой красавицы. Деревянное распятие, поблескивающее темным лаком, рядом с медицинской эмблемой – чашей и змеей. Нет, не будет нормальный человек украшать стены квартиры таким образом.
Хозяйка квартиры смирненько сидит на стуле, сложив руки на коленях, и старается вспомнить хоть что-нибудь еще. Третий час они бьются с ней, и никакого результата. То плачет, то смеется. Рассказывает о чем угодно, только не о деле.
Зазвенели проклятые железки, в квартиру кто-то вошел. Раз без звонка, без стука – значит, свой.
Макс и Эмир уставились на дверь.
Вошла молодая женщина в серебристой шубке. Остановилась на пороге. Растерянно огляделась.
   -Здравствуйте…
   -Здравствуйте… - кивнул Макс. Эмир только мрачно наклонил голову.
   -Здравствуйте, тетя Рома, - женщина поцеловалась с хозяйкой.
   -Ох, Кристиночка, Кристиночка, - запричитала старуха, - какое несчастье, такое несчастье…
   -Что случилось? – насторожилась женщина, прижав к груди сумочку.
   -Ограбили ведь меня! Как есть ограбили… Все деньги, все драгоценности… Все, все… Иду позавчера с базара…
Макс заметил в глазах женщины веселые искры. И заинтересовался.
   -Извините, Ромелла Ашотовна, - перебил он старуху. – Разрешите задать несколько вопросов вашей гостье…
Старуха, еще вчера напуганная резкостью неприветливого капитана, враз смолкла.
   -Кто вы такая?
   -Я – племянница хозяйки этой квартиры, Авакян Кристина Давидовна, - как пописанному ответила гостья. Достала из сумочки паспорт, положила его на стол. – Домохозяйка, муж работает в автосервисе, кузовщиком… Тетя Рома – родная сестра моего отца…
Женщина говорила четко, конкретно, не размазывая, без лишних подробностей.
   -Любите детективы? – внезапно спросил Эмир.
   -А что, заметно? – усмехнулась она.
   -Заметно… Ведете себя так, словно каждый день общаетесь со следователями…
   -Ну, я ведь домохозяйка! А какое дома главное развлечение – телевизор… А что по телевизору показывают? Сериалы… А сериалы о ком…
   -Все, - прервал ее Макс, - дальше можете не продолжать… Вот вашу родственницу ограбили, исчезли драгоценности и деньги…
Женщина рассмеялась. Макс с Эмиром переглянулись.
   -Да никто ее не грабил! Она сама… Ой, не могу…
   -А попроще объяснить вы можете? – насупился Эмир, почувствовав укол.
   -Могу… Чем занимаются пенсионеры? Тем же, чем и домохозяйки – смотрят телесериалы… Одним словом, дело было так. К тете Роме приходили из домоуправления и пообещали отремонтировать отопление… Сказали, что рабочие придут на днях… Она забеспокоилась – как бы эти рабочие не добрались до ее накоплений… Вот она и отдала их мне, попросила сохранить, пока не отремонтируют отопление… Вот и все… Ведь так, тетя Рома? – женщина повернулась к хозяйке.
Старуха молчала.
   -Гражданка Саркисова! – строго сдвинул брови Эмир. – Это правда?
Молчание. Эмир начинал заметно сердиться. Вытащил из папки пачку протоколов – их было ровно семьдесят один, по количеству квартир в доме, за исключением этой. Долго и тупо смотрел на них. Потом веером разложил на столе. Старуха и бровью не повела. Сидела в гордой, неприступной позе. Но краешком глаза, это Макс заметил точно, нет-нет да постреливала в его сторону. Понял: боится! Если за гаечный ключ он вчера ей пообещал несколько лет тюрьмы, то за подобное старушка ожидала, как минимум, гильотины… И, говоря откровенно, она ее заслуживала…
   -Тетя Рома! – воскликнула любящая племянница, открывая сумку и выкладывая на стол – как раз на протоколы, - пачки денег и драгоценности. – Вот ведь ваши вещи… Вот они…
   -Что будем делать, товарищ капитан? – Эмира прямо-таки распирало от злости. Еще бы! Пробегать два дня по этажам, опросить добрую сотню людей и все это – псам под хвост.
   -Составляй протокол… Приложи опись вещей, и пошли…
«Труба» Макса зазвонила, и он полез в карман.
Эмир достал из папки чистый бланк и почесал затылок.
   -Семьдесят второй! – буркнул недовольно. Взял ручку, стал писать. Племянница хозяйки с любопытством следила за этой процедурой.
   -Да… - Макс вышел в другую комнату.
   -Привет…
Полина! А он уже совсем забыл о ней.
   -Привет…
   -Я тебя не очень отвлекаю?
   -Не очень…
   -А где ты сейчас?
   -В доме Толика и Нинки… У той самой вредной старухи, что вчера…
   -Ну и как?
   -Порядок! Дело закрывается…
   -Нашли?
   -Нашли… - он отвечал односложно, почти не задумываясь. Потому что думал о другом: и зачем ты звонишь? Зачем тебе это нужно?
   -И где же нашли украденное?
   -У родной племянницы…
   -Кошмар! – ровно произнесла Полина и надолго замолчала. И стало ясно, что спрашивает она все это не потому, что ей уж так интересно. Просто не знает, о чем с ним говорить, и прекращать разговор не хочет. Потом сообщила:
   -А Нинка с Толиком у меня…
   -Хорошо…
   -Сейчас садимся за стол… - пауза. – А мама на работе…
   -Я тоже, - ответил он, усмехаясь про себя: сплошные полунамеки, полуинтонации. Никогда не скажет прямым текстом: приходи…  Но она почувствовала даже это:
   -Чего ты смеешься?
   -Я не смеюсь…
   -Я тебе вчера звонила… Но к телефону никто не подошел… И «сотовый» не отвечал…
   -Работал, - коротко ответил он. – На совещании был…
   -В два часа ночи?
   -А ты не звони в два часа, - ответил он, - звони днем, вечером…
   -Ладно, буду знать… Ну, хорошо, друг… Пока!
   -Пока! – снова усмехнулся он и отключился…

*    25    *
Прочитав его заявление, Тамарка – начальник отдела кадров, - вскинула на него глаза:
   -Ты что, перепил?
   -Наоборот, - ответил он, избегая смотреть в глаза.
   -Тебя ведь, дурака, собираются мастером к аварийщикам назначать… Разговор уже был…
   -Перебьюсь…
   -Ну, смотри, дело твое… - Тамарка хмыкнула и вбросила его заявление в папку, с которой ходила к директору. – Сегодня отдам на подпись…
   -Спасибо…

Вернувшись в мастерскую, переоделся, сложил рабочие вещи в сумку. На него косо посматривали, но сказать что-либо не решались. Назара видно не было – он сидел у себя в кабинетике, пил горькую. Узнал в дирекции, что его влиятельному родственнику дали по шапке. А под шапкой-то сидел Назар…
Алексей сложил в сумку и инструменты, огляделся – не забыл ли чего. Нет, вроде бы все… Надел куртку, полез в карман за сигаретами. Сигарет там не оказалось. Вывернул другой карман – пусто. Странно. Ни сигарет, ни зажигалки, ни денег… Только проездной билет оставили…  Ну не суки ли?
Спиной почувствовал, как десятки глаз впились в него, ожидая реакции. Подавив приступ бешенства, повернулся, улыбнулся:
   -Считайте это моим подаянием для бедных и нищих… Пока! – взял сумку и вышел из мастерской…

Придя домой, долго стоял в прихожке, бросив сумку на пол. Злость прошла. Осталась усталость. Пустота. И ничего больше. Жалко, что вылил утром водку, придется идти в магазин.
Взял деньги, спустился в коммерческий. Купил пару бутылок водки, напиток и пачку сигарет. Вернулся домой. Не переодеваясь, засел на кухне. Конечно, надо бы, что-нибудь приготовить… Ведь ничего не ел… Но возиться не хотелось. Хотелось забыться. Отключиться. Ни о чем не думать. Не вспоминать.
Налил в стакан водки, выпил, запил напитком… Какая гадость! Но опьянение уже поползло по телу прохладными струйками, туманя сознание. Значит, еще добавим… Еще выпил… Закурил. Глупо как-то все складывается. И с Ольгой вышло глупо. Отчего же он такой… беспокойный? Нет бы жить да радоваться – а не выходит. Ни черта не выходит…
Вот сейчас придет Оля, будет нос воротить, в молчанку играть… а расскажешь ей о работе, его же первого и обвинит: сам виноват… Вообще любит судить бесповоротно, раз и навсегда! Вспомнил, как однажды она заявила, что признает людей только одной национальности – русской. Все остальные для нее – грязные, вонючие, невоспитанные… Особенно женщины, особенно молодые… он заметил, что и среди других национальностей есть хорошие люди, и очень много… А красивые девушки есть везде! Как она накинулась на него! Сказала: тогда иди к туркменкам, чего ты ко мне липнешь? Он ушел. Не к туркменкам, конечно, домой. А она потом позвонила и извинялась. С тех пор эта тема у них закрыта для обсуждения… Как и многие другие…
Он еще налил себе, еще выпил… Мир стал тонуть в жемчужном блеске опьянения… Теперь он вдруг понял Ирму. Но и только. Не появилось даже желания видеть ее, отрезано. И точка.
Душа запросила музыки.
Он встал, направился в комнату. Первое, что бросилось в глаза – лист бумаги на магнитофоне. На нем аккуратным, четким Олиным почерком выведено: «Ушла к маме». Только тут огляделся и заметил, что с подушек, с одеяла сняты простыни, наволочки, пододеяльник… Нет на двери, на вешалке полотенец. Отодвинул занавеску – на бельевой веревке болтаются только его вещи, которые он вчера притащил для просушки. Ушла… Неужели, ушла? Ха-ха…

*    26    *
Макс на столе резал колбасу и сыр на закуску. Согласно традиции, закрытие дела необходимо обмыть – иначе благодарности от начальства не жди, и премиальных не жди, и никаких благ, примета такая… Тускло отсвечивала под столом бутылка водки. Кипел чайник. А Эмир все не шел, он был на докладе у начальника отдела.
Максим разложил закуску по тарелкам, накрыл бумагой, чтобы не заветрелось. Позвонил домой, предупредил, что задержится. Похвастался, что дело закрывается. Яна обрадовалась, поздравила. Вообще, любую печаль и радость готова разделить на двоих,  поэтому, наверное, ему так легко с ней. Все понимает. А что не поймет  - почувствует…
Вошел Эмир. Был он мрачен, зол и неразговорчив.
   -Ну, как? – поинтересовался Макс.
Эмир посмотрел на него, пожал плечами.
   -Хоть похвалил?
   -Обругал! – буркнул Эмир, доставая из-под стола водку, и одним движением срывая пробку.
   -Обругал? А за что?
   -Нечего, говорит, с сумасшедшими связываться… Куча дел, а вы два дня балду гоняли… - Эмир разлил водку в стаканы. – Ну, за победу… Хорошо хоть эта племянница пришла… А то мы бы еще месяц с этой старухой промучились…
Чокнулись, выпили. Подцепив на вилку кусок колбасы, Эмир мстительно и мечтательно улыбнулся:
   -Ничего, я с ней рассчитаюсь…
   -Каким образом?
   -Позвоню завтра в домоуправление, скажу, что у нас заявление, будто они с несчастной женщины взятку потребовали за ремонт отопления…
   -И что будет?
   -Эта ведьма еще сто лет возле кухонной плиты греться будет…В домоуправлении умеют волынку тянуть…
Посмеялись. Пока Макс наливал, Эмир подмигнул и выложил на стол маленькую сумочку.
   -Нет худа без добра… Смотри, что я у них в подвале нашел…
   -А что ты в подвале делал? – удивился Макс.
   -Ну, ты даешь! Сам ведь приказал обойти дом от подвала до чердака… Вот в подвале и нашел… Как раз для меня, будет в чем «сотку» таскать…
   -А ну-ка, дай… - Макс сунул бутылку под стол, на всякий случай, взял сумочку, щелкнул замком. На стол выпали несколько кредитных карточек и тоненькая пачка долларов…
   -Ого! – присвистнул Эмир.
Открылась дверь, вошел начальник отдела и с ним какой-то важный господин.
Макс и Эмир поднялись, но ни они, ни начальник ничего сказать не успели. Господин, сверкнув розовой плешью, кинулся к столу:
   -Вот она!
На него смотрели молча. С изумлением.
   -Я же говорил, - подал голос оправившийся от неожиданности начальник. – Это наши лучшие следователи…
   -Спасибо, спасибо… - говорил, захлебываясь от восторга, господин поочередно пожимая руки то одному, то другому, то третьему.
   -Где нашли? – поинтересовался начальник. Судя по лицу, по голосу, он был невыносимо горд своими подчиненными.
   -В доме №69 по улице Мира, в подвале, - ответил Макс, глядя на Эмира. Тот стоял, вытянув руки по швам, в глазах – еврейская скорбь.
   -Оформили?
   -Нет еще, не успели…
   -Ну и ладно, не оформляйте…
   -Спасибо, спасибо, - беспрестанно повторял господин, - я вас отблагодарю, непременно…
   -Начальник коммунального треста Ашхабада, - шепнул майор, кивнув в сторону довольного посетителя.
На столе запищала «труба» Макса. «Полина!» - понял он. Что-то рановато…
   -Разрешите ответить? – спросил он, глядя на начальника.
   -Отвечайте, - махнул тот рукой и удалился вместе с растроганным клиентом.
Эмир проводил их растерянным взглядом и матюгнулся. Понять его можно! Макс подмигнул ему и взял «трубу»:
   -Да…
   -Здравствуй… друг!
Опять это слово. Что она, издевается? Сама же его предложила…
   -Здравствуй… подруга…
   -Что делаешь?
   -Сидим, документы оформляем… Гости ушли?
   -Ушли, - вздохнула она.
   -Хорошо посидели?
   -Нормально… - Снова вздохнула – тяжело, с надрывом. Замолчала. Молчал и он. Ждал, что скажет еще.
   -Максимка…
   -Что?
   -Мне так плохо…
   -Я знаю человека, которому сейчас гораздо хуже, - ответил он, глядя на Эмира, который пил стакан за стаканом и матерился. Услышав реплику Макса, вскинул глаза и состроил зверскую рожу.
   -Ты себя имеешь в виду? – после паузы спросила она.
   -Не будем уточнять…
   -Знаешь… - проговорила она, - чего мне сейчас хочется?
   -Не знаю, - усмехнулся он и сделал знак Эмиру: мол, налей мне.
Эмир плеснул в его стакан, пододвинул тарелку с закуской.
   -Мне сейчас хочется… Если бы ты знал, как я хочу сейчас мужчину…
Макс поперхнулся и закашлялся. Эмир уставился на него и удивлением.
   -Ты чего? – спросила она.
   -Ничего, - он кое-как отдышался. – А зачем ты мне это говоришь?
   -А кому мне еще это говорить… Не маме же… Ты же друг… А друзьям нужно говорить все, на то они и друзья… - она вздохнула.
И опять у Макса появилось ощущение, что она просто издевается над ним. Слишком непохоже это на прежнюю Полину, слишком откровенно, на такое она не способна.
   -Слушай, давай приезжай, а?
   -Куда?
   -Сюда… Нет, не домой, конечно… Давай встретимся в школе, на той самой скамейке, как раньше… А то мне так плохо…
Макс настолько был потрясен всем, что услышал от нее, что не смог выдавить из себя ничего, кроме невнятного:
   -Хорошо, через полчаса буду… - И отключился. И долго сидел потрясенный. Пойди, пойми их, разберись с ними, с женщинами…
   -Что, капитан, - подмигнул Эмир, - и тебе достается?
   -Достается, - подтвердил он. – Знать бы только, за какие заслуги такая награда…

*    27    *
Сколько он спал, не помнил. Да и не так уж это и важно. Проснувшись, долго сидел, согнувшись на кровати, тупо глядя в пол.
На улице уже стемнело, и желтый свет от уличных фонарей дождем врывался в комнату, сквозь полузакрытые шторы, заливая все предметы тяжелым, червонным золотом.
Нет, ну надо же, в один день все пошло прахом! Пересохло в горле. Голова тяжелая. Но еще тяжелее на сердце. Ну, ушла и ушла. Но зачем тайком? Могла дождаться, поговорить, объяснить…
Он встал, пошел на кухню. Пустая бутылка валялась под столом. Полная стояла на холодильнике. Открыл ее, только набулькал себе полстакана – в дверь позвонили. Рука со стаканом остановилась на полпути ко рту. Слегка задрожала. Поставил стакан на стол. Пошел открывать.
В дверях стоял Гриша – один из тех, кого сегодня уволили по статье.
Неужели разбираться пришел?
   -Входи, - равнодушно посторонился, пропуская в квартиру. Захлопнул дверь.
Гриша шмыгнул носом, словно принюхиваясь, помотал башкой.
   -Ну и запашок у тебя… Хоть бы проветрил квартиру… Жена придет – скандал устроит…
   -Не придет, - хмуро ответил Алексей, и пояснил: - к матери ушла… Выпить хочешь?
   -Разве я когда-нибудь отказывался! – хохотнул Гришка. Но сумку в прихожке не оставил, взял с собой.
   -Вещи мог бы там оставить, - сказал Алексей, наливая ему водки.
   -А это не вещи… На, получай… - вывалил на стол пачки денег.
   -Что это? – спросил Алексей равнодушно. Даже сам удивился, насколько равнодушно.
   -Командировочные, полевые… ну и так далее… - Гриша взял стакан, выдохнул куда-то в сторону, буркнул под нос что-то вроде: будем, и профессиональным жестом опрокинул стакан.
Глотнул напитка, отдышался. Взглянул на Алексея, рассмеялся и хлопнул по спине так, что по кухне гул пошел.
   -Да не страдай ты так, все образуется! Жена вернется, работа будет… А насчет сегодняшнего не переживай! Никто не поверил, что ты директору стучал… И вот еще, на – выложил на стол пачку сигарет, зажигалку, и двадцать пять тысяч. – Твои?
   -Мои… Откуда?
   -Оттуда! – передразнил Гришка. – Кое-кто вытащил, да положить обратно забыл… Ты извини, но окно я все-таки открою…
Подошел к окну, толкнул раму. Хлынул холодный, свежий воздух.
   -Теперь и закурить можно! – Гришка взял со стола сигареты, протянул одну Алексею, прикурил сам. – И насчет работы не переживай… Ты, помнится, рассказывал, что на ГТС работал?
   -Работал…
   -Ну, так вот, ребята рассказывали, что там специалисты требуются… Хорошие деньги платят… Они сейчас новые станции монтируют и подключают… Ты с их начальником знаком?
   -Знаком…
   -Тем более! Двигай завтра с утречка прямо к нему… Объясни, так, мол, и так… Хочу вернуться, просто мечтаю…
Гришка освоился с ролью хозяина. Уже не задавая лишних вопросов, разлил в стаканы водку.
   -Так что не грусти! И жена вернется… Моя знаешь сколько раз уходила? Через день! И ничего, уже восемь лет живем… Давай по последней, и я пойду… - они чокнулись, выпили.
Гриша встал, поднял с пола пустую сумку. Свернул ее в жгут. Хлопнул по руке.
   -А твои деньги где? – спросил Алексей.
   -Мои? – Гриша присвистнул. И засмеялся, не выдержал. – Да нет, ты не подумай чего… Дома уже. Я первым делом домой заскочил, жене деньги отдал, ну, заначил кое-что, не без этого… А потом решил твои тебе завезти… Мы всей бригадой твои деньги получали… - Гришка подошел к двери, широко улыбнулся. – Только ты это… не пей больше, не надо… Засосет вот здесь… - указал на сердце, - и не остановишь… Знаю, испытал. Давай, пока…
Дверь захлопнулась, и стало в квартире тихо-тихо. И на душе стало спокойнее.
Алексей вышел на кухню, долго смотрел на кучу денег. Потом выбросил бутылки в мусорное ведро: к черту! Поразмыслив, пошел в душ. Ну, ее к дьяволу, эту пьянку! А завтра он пойдет на ГТС и… к Оле… Там рядом…

*    28    *
Макс осветил фонариком скамейку и сел. Скамейка все та же – деревянная, остальные – железные, сваренные из стальных труб. Он усмехнулся. Вспомнил, как соревновались парочки в свое время, чтобы захватить эту скамейку, сколоченную из широких досок. И почти всегда она доставалась им с Полиной.
По асфальту простучали каблуки. Походка быстрая, торопливая… Она! Он по давней, забытой уже привычке несколько раз мигнул фонариком. Ведь во дворе школы, где стоят скамейки – хоть глаз выколи, тьма кромешная. Может быть, для влюбленных это только плюс, но для нормального человека – огромнейший минус, так недолго и ноги переломать…
   -Привет! – она стремительно подошла к скамейке и чуточку задохнулась от быстрой ходьбы. – Я не опоздала?
   -Нет, - он поднялся, подождал, пока сядет она, и тоже сел.
Она тут же полезла в сумку за сигаретами. Чиркнула зажигалка, и узкий язычок пламени осветил ее лицо – умиротворенное и спокойное.
Все, как пять лет назад, все повторяется с точностью до единого слова, до единого движения. Как будто ничего и не изменилось. Та же белая куртка, те же светлые джинсы. Все так же, как будто и не было этих пяти лет.
Она затянулась, громко выдохнула дым.
   -Ну, рассказывай…
   -Что мне рассказывать? – пожал плечами он. – Со мной все ясно… Рассказывай ты…
   -А что мне рассказывать! – ее голос в темноте звучал глуше обычного. – Учусь, работаю…
Он усмехнулся про себя. Когда они только начали встречаться, она постоянно делала упор на то, что вот – у него высшее образование, а у нее нет. А когда он предлагал ей пойти учиться, отпихивалась руками и ногами, твердила, что нет у нее желания больше ничему учиться.
Она стала рассказывать о России. О городе Петрозаводске. Об учебе. И он подумал, что оказался прав, предположив, что уехала именно в этот город, у них с матерью там жили какие-то родственники, это он помнил еще с прежних времен.
   -Как же это ты решила поехать учиться? – спросил он, тоже доставая сигареты. Закурил.
   -Что, так и не бросил? – спросила она.
   -Нет… Ты не ответила…
   -А что отвечать… Не хотела, не хотела, а потом надумала…
   -Мать уговорила?
   -И мама, и… - она запнулась. Замолчала.
   -И Николай? – спросил он.
   -Я же просила, не напоминай мне о нем…Нет, не он, другой человек… Его зовут… Володя…
   -Высокий, с густыми черными волосами…
   -Да… Ты его знаешь?
   -Нет… Просто я видел вас как-то вместе… На улице…
   -И не подошел?
   -И что бы получилось? Я еще не забыл, как ты шарахалась от меня… И если бы о России узнал раньше, то, наверное, решил бы, что ты сбежала от меня…
Она долго молчала, обдумывая его слова. Потом призналась:
   -Бежала, от тебя… И от себя тоже… - Отбросила окурок. Повернулась к нему всем телом. – Мы будем целоваться? – В ее голосе таились страсть и нетерпение. Все то же самое, как и тогда.
   -Мы же друзья, - напомнил он. Но было уже поздно…
   -Ты все та же, - сказал он минутой позже. – Так же целуешься…
   -А ты все так же не закрываешь глаз… - вскочила. Потянула его за руку: - Пошли…
   -Куда?!
   -Ко мне… Ну, пошли… Мамы нет… она у подруги… Пошли же, а то я рассержусь…
Он снова почувствовал ту страстную силу, исходящую от нее, которая подчиняла его прежде целиком и полностью. Но не сейчас. Прошло очень много времени.
   -У меня есть пиво… Пошли… Ну! – она потащила его за собой. Но он и не думал сопротивляться. Шел за ней и улыбался. Словно вернулись прежние, счастливые времена. И рядом любимая женщина, которая, кажется, продолжает любить его, хотя давно уже любила других…

*    29    *
Он снова сидел за столом, пил чай и смотрел в окно. Влажные волосы чуть шевелил свежий ветерок. Позвонить, что ли Олиной матери? Нет, не надо. По телефону не скажешь и сотой доли того, что хочешь сказать. Не увидишь глаз, не почувствуешь…
Щелкнул замок входной двери. Он насторожился. Выглянул. В прихожую ввалилась Оля, нагруженная пакетами.
   -Леш, помоги!
Он вскочил, бросился к ней. Она стояла в своей тяжелой дубленке – неуклюжая и неповоротливая.
Взял у нее пакеты. Положил на стул. Помог снять дубленку.
   -Чего ты так вырядилась?
   -А у нас на работе девчонки Интернет смотрели, сказали, что на днях нам обещают сильное похолодание… А моя курточка – одна видимость… - Выставила ногу в сапоге: - Расстегни…
Он расстегнул один сапог. Потом другой. Помог их снять.
   -Тебе от мамы большущий привет! – поцеловала его, взлохматила волосы. – Купался? А сидишь на сквозняке… Эх, ты!
Ушла в комнату. Он стоял, потрясенный.
   -Ты давно дома? – спросила она из комнаты.
   -Нет…
   -А я думала, что такое… Звоню, звоню… Никто трубку не берет! Может, думаю, с телефоном что-то случилось… Леш!
   -Что?
   -Неси сюда пакеты с бельем…
Он взял пакеты, внес в комнату. Оля, уже переодетая, расчесывала волосы перед зеркалом. Посмотрела на него, улыбнулась.
   -Ты чего так смотришь?
   -А я думал…
   -Что ты думал?
   -Я думал, что ты после вчерашнего ушла к маме…
Она весело рассмеялась.
   -Дурачок, ты дурачок! У меня же сегодня выходной, мне график поменяли… А вчера я тебе не успела сказать… Вот! А сегодня начала стирать – напряжение упало, машинка не крутит… Собрала вещи, поехала к маме… Заодно и теплые вещи взяла… Ты лучше, чем так стоять, сними с веревки свои вещи, наверное, уже высохли… Надо повесить простыни…
Он открыл окно. Она ушла на кухню. Через секунду влетела обратно.
   -Лешка! Откуда столько денег?
   -Это за командировку, - усмехнулся он, высовываясь из окна и дотягиваясь до веревки.
   -Лешка! – она бросилась к нему и затормошила. – Неужели все это нам?
Он чуть не вывалился.
   -Еще немного, - сказал он, глядя вниз, на мокрый тротуар, - и все это станет только твоим…
Она опомнилась и втянула его обратно. Обняла и, глядя в глаза, поцеловала.
   -Хороший ты мой…
   -Можешь завтра идти на свои курсы, - проговорил он, улыбаясь.
   -Вот здорово! – она даже завизжала от восторга, и внезапно превратилась в лукавую шаловливую девчонку, какой никогда не была за все время их знакомства, их совместной жизни.
   -Знаешь, - сказала она, когда восторги утихли, и она принялась развешивать влажное белье.- В воскресенье придут гости…
   -Чего? – он повернулся к ней. – Что ты сказала?
   -В воскресенье у нас будут гости, девчонки с работы… Я им сказала сегодня, заезжала на работу за рабочей одеждой, что встретила замечательного человека, что мы любим друг друга, что живем вместе, и скоро поженимся…
Алексей стоял посреди комнаты с открытым ртом. Что же с ней произошло? Ведь однажды, когда они проходили мимо ее работы, держась за руки, она выхватила свою руку и даже слегка оттолкнула его. А теперь!
   -А у тебя как дела? – спросила она, не замечая его удивления.
   -Я уволился с работы, - ответил он, сразу весь подобравшись. Сейчас закатит скандал…
Она, держа в руках пододеяльник, повернулась к нему, на губах – недоверчивая улыбка:
   -Что?
   -Я уволился с работы… - повторил он, и поспешил добавить: - А завтра пойду устраиваться на ГТС… Там, говорят, нужны специалисты…
Оля бросила пододеяльник на спинку стула и бросилась ему на шею. Повисла, заболтала ногами. Он едва удержался.
   -Ура!!! – закричала она. – Значит, ты больше никуда не будешь уезжать?
   -Никуда и никогда! – подтвердил он.
   -Ура! – она отпустила его и, счастливо глядя на него, серьезно произнесла: - Это самый лучший подарок, который ты мог мне сделать…
Хитро прищурилась.
   -А у меня тоже есть подарок для тебя…
   -Какой же? – насторожился он. «Все слишком хорошо», - успел подумать в этот момент.
   -У нас будет ребенок!
И все. Алексей сел на кровать, не в силах вымолвить хоть слово.
   -Вот так! – подмигнула Оля. – Знай наших… - И шутливо погрозила пальцем. – Но учти, в воскресенье я с тебя глаз не спущу… Подружки у меня красивые, незамужние…
   -Какие подружки, Олька! – он подхватил ее на руки и закружил по комнате. А потом… Потом…
Бог, конечно, все видит, все слышит, но даже он, наверное, отвел в эту минуту глаза и заткнул уши. Потому что эта минута принадлежит только двоим – ей и ему, и больше никому на свете…

 
*    30    *
   -О чем ты думаешь?
   -Так, ни о чем…
   -Неправда… Ты думаешь о нас…
   -Может быть…
Они лежали, тесно прижавшись друг к другу, на узком диване, на котором спала раньше Полина, когда жила в Ашхабаде, когда жила с матерью.
   -Странно все-таки, - задумчиво произнесла она.
   -Что странно?
   -Как будто и не было этих пяти лет… А знаешь, я каждый год отмечала второе августа и одиннадцатое января…
Это были даты их знакомства и развода.
   -Зачем?
   -Как будто не понимаешь… Не думай, что я какая-то твердокаменная, ничего не чувствую, ничего не помню…Я помню все-все…
 Макс признался себе, что он помнит далеко не все. Вот, даже день ее рождения забыл. И одиннадцатое января ему сначала ничего не говорило, пока не напряг память и не вспомнил…
   -И мне совсем непросто было забыть тебя, - грустно и серьезно сказала она. – А потом оказалось, что просто невозможно… Поэтому и бежала в Россию, и там металась, не знала, куда бежать дальше… Вот ведь там Володька меня ждет, любит… А я его нет. И он это знает. Но ему достаточно, что я с ним. Он тоже учится, работает. И встречаемся мы с ним не так часто…
   -Ты спишь с ним? – спросил он. Знал, если она решилась на отношения, то идет до конца. И все же сердце ёкнуло.
   -Да. И ничего не меняется… Люблю-то я не его… И каждый раз ругаю себя: как проститутка какая-то – люблю одного, сплю с другим…
   -Хватит казниться, - оборвал он ее, чтобы прекратить обоюдную муку.
   -Вот закончу институт, - мечтательно сказала она, ложась на спину и глядя в потолок, - и вернусь в Ашхабад, к тебе… Ты меня не прогонишь?
Ему стало немного смешно. Людям по тридцать лет, а они все еще никак не могут разобраться с личной жизнью, никак не могут решить, что же им все-таки нужно…
   -Пойдем, покурим, - предложила она, вскакивая. Набросила халат. Ему протянула второй – больше размером, белый, махровый. – И пиво захвати…
Он вышел на веранду, забрал со стола пиво и два стакана и направился в ванную.
Полинкина мать не выносит табачного дыма. Но в ванной можно включить вентиляцию, и спокойно курить, дым тут же уносит в трубу…
Полина присела на край ванны, поставив пепельницу на пол. Он поставил пиво и стаканы  возле пепельницы и сел сам.
   -Смотри, застудишься…
   -Ничего страшного…
   -Когда я вернусь к тебе, -  снова размечталась она, слегка щурясь от дыма, - у нас родится ребенок… Мальчик. Нет, два мальчика. И первого мы назовем Николаем в честь моего папы, а второго в честь тебя – Максимкой… Просто проклятие какое–то! Мне скоро тридцать, а детей все нет и нет… А от тебя обязательно будет…  Ты как, не против?
   -Я женат, - сказал он, улыбнувшись, - у меня есть дочь…
   -Я знаю, - счастливо рассмеялась она. – Все знаю… Ашхабад – город маленький, здесь все всё обо всех знают, здесь не спрячешься… Но за то, что сказал правду… - звонко расцеловала его. – Теперь налей пива…
Схватила свой стакан:
   -За здоровье твоей жены Яны и дочери Наташи! – чокнулась с ним и выпила залпом.
Макс пригубил свой стакан. Она не переставала его удивлять. А где же ее принципы? Не она ли говорила: ни за что на свете не буду встречаться с женатым, это подло – разбивать чужую семью!
Видимо, она поняла, о чем он подумал и засмеялась. И стала серьезной.
   -Да, изменилась… И поняла самое главное: надо быть с тем, кого любишь. Иначе – невозможно. Но ты не бойся, - она виновато улыбнулась. – Я не собираюсь отбивать тебя у жены, у дочери… Ты просто будешь иногда приходить к нам – ко мне и к моим… нашим детям… Если бы мы знали, что так все случится… Пива! – скомандовала она, подставляя свой стакан.
Он разлил в стаканы остатки пива.
   -За нас с тобой… - и, почему-то не чокаясь, выпила… Поставила стакан к стене.
   -А теперь иди ко мне… Только свет погаси… Помнишь, как мы занимались этим здесь в первый раз? – и засмеялась…


Перед тем как он ушел, они долго стояли в подъезде и курили. Курили и молчали. Молчали и думали. Каждый о своем.
Первой нарушила молчание Полина.
   -Что это было? – глухо спросила она, поежившись.
Он хотел обнять ее, но она отстранилась.
   -Зачем? – спросила она с тоской. – Значит, все сначала? Мы же друзья…
Ему надоело думать, зачем и отчего. Пусть думают другие. И к ее судорогам привык. Поэтому только пожал плечами:
   -Тебе это нужно было… И мне…
   -Такого больше не будет! – резко ответила она.
Ну, хорошо, не будет, так не будет. Он не спорил. Выбросил окурок.
   -Пока… друг! – И ушел.

*    31    *
Алексей бодрой походкой вошел в подъезд. Душа, все его существо, можно сказать, пели. Немного хрипло и фальшиво, но тут уж он не виноват – медведь наступил на ухо…
Олька с утра, она сегодня во вторую смену, схватила документы, деньги, побежала разыскивать эти курсы. А он отправился на ГТС. Оказалось, что бригада на объекте. Ему, по старой памяти, подсказали и адресок.
И все сложилось так удачно, что просто слов нет. Ему даже не пришлось ни о чем просить начальника. Тот, разматерив двух кабельщиков, которые протянули кабель неизвестно куда и неизвестно к чему подключили, повернулся и увидел Алексея.
   -Нет, Лешка, - сказал он так, словно они расстались полчаса назад, - ты видал таких? Мы – профессионалы! Баран не перестает быть бараном, если обзаведется дипломом. Ему даже Нобелевская премия не поможет!
Алексей молчал, выжидая момент, когда можно будет приступить к разговору,  но начальник уже накинулся на него:
   -А ты почему до сих пор не переоделся? Даю две минуты…
Алексей открыл было рот, чтобы все объяснить, но начальник похлопал его по плечу:
   -После обеда напишешь заявление… А теперь марш!
Алексей поднялся на свой этаж и увидел… Ирму. Она сидела на ступеньке перед дверью и курила.
   -Привет! – удивленно воскликнул он. – Ты чего здесь?
   -Разве не видишь, - усмехнулась она. – Тебя жду…
   -А чего меня ждать, разве Юлька тебе ничего не сказала?
   -Сказала…
   -Тогда… что еще?
   -На тебя пришла посмотреть!
Он вздохнул, сел рядом с ней. Она оглядела его сбоку – приветливо и насмешливо.
   -Может, войдем в квартиру? На лестнице холодно… Я тебя уже два часа жду…
   -Значит, не больше пятнадцати минут! – жестко ответил он. – Потерпишь… А в квартиру не приглашаю, потому что жена ревнивая…
Не могла она ждать его два часа, не могла! Терпение не то. У нее на все один ответ: вынь да положь.
   -Ты когда приехала?
   -Вчера вечером… - проговорила она, уже не глядя на него. – Около восьми часов…
   -И зачем все же пришла? – снова спросил он.
   -Так… Могу уйти! – она сказала это с вызовом, глядя в упор.
   -Если это все, то иди! – спокойно ответил он, не поддаваясь на провокацию. – Держать не буду…
Она встала, глубоко вздохнув, стала спускаться по лестнице.
Алексей достал ключ от квартиры, вставил в замочную скважину.
   -Леша! Леш! – это звала Ирма откуда-то снизу. Наверное, с первого этажа.
   -Что? – громко спросил он.
   -А ты жену свою любишь?
   -Очень, - ответил он, открывая дверь.
   -А меня?
Алексей усмехнулся и, не отвечая, вошел в квартиру, хлопнув дверью. Надо пообедать, а потом ехать на базар – Оля составила огромный список, и если не сходить сегодня, кто знает, успеет ли он до воскресенья?

*    32    *
   -Ну что же, Макс, можешь считать, что майора ты уже получил! – начальник отдела покивал головой. – Не вижу радости… Я, между прочим, тоже на повышение пошел, - майор понизил голос. – Забирают в Управление… Я замолвил за тебя словечко, что отдел могу оставить только на тебя… Генерал пообещал ходатайствовать… Только сетовал, что анкета подвела… не мог, говорит, национальность сменить… Кто, говорит, назначит начальником отдела русского? В лучшем случае – заместитель… Но ничего, пообещал помочь…
   -Спасибо! – с чувством произнес Макс.
    -Вот это – другой разговор… - Начальник поощрительно улыбнулся и пошел к двери. Открыл, выглянул, вошел обратно.  – А что у тебя там за женщина сидит? По какому делу?
   -Какая женщина? – Макс нахмурился, припоминая. Вроде бы, никого не приглашал. Встал, выглянул в коридор. Возле дверей сидела Полина.
   -Вы по какому вопросу, гражданочка? – спросил начальник.
   -По личному, - смело ответила она. Максим покраснел.
Майор хмыкнул, проговорил:
   -Ну-ну… - и ушел.
   -Входите, гражданочка, - усмехнулся Макс, распахивая перед ней дверь.
Она улыбнулась, вошла. С любопытством огляделась.
   -А у тебя – ничего… Жить можно…
   -Можно! – усмехнулся он. – Ты чего пришла? Не могла позвонить?
   -Не могла я по телефону, хотела тебе так сказать, чтобы глаза твои видеть…
Макс с тревогой поежился, что еще взбрело ей в голову. Мало ей вчерашней ночи! А Яна его до четырех утра дожидалась…
   -Ну, и что же ты еще придумала? – спросил он.
   -А вот угадай…
   -Я сейчас не в состоянии угнаться за твоей фантазией, - покачал головой он.
   -Эх, ты! – она села без приглашения. – Знаешь, я решила никуда не ехать… Бросить институт и остаться здесь, с тобой! – выпалила все это и победоносно откинулась на спинку стула, наблюдая, какой эффект произвели ее слова.
Макс откровенно почесал затылок. Вот только этого ему не хватало. «Я не буду тебе мешать жить!» Так я тебе и поверил!
   -Что-нибудь не так? – тихо спросила она. Радость на ее лице угасла.
Он задумчиво побарабанил пальцами по столу и поднял глаза на нее.
   -А как же твои слова, утром? «Такого больше никогда не будет!»
Она покраснела.
   -Я должна была над всем хорошенько подумать…
   -И подумала?
   -Да, я хочу остаться здесь, с тобой!
   -Я женат…
   -Ну и что? Я уже сказала, что мешать не буду…
Он усмехнулся и с сомнением покачал головой.
   -Я люблю тебя! – продолжала она. – Я люблю только тебя… Ну, что ты молчишь? Ты мне не веришь?
   -Помнишь, - медленно ответил он, - когда ты уходила от меня, ты сказала на прощание: ну, чего так убиваешься? Тысячи людей сходятся и расходятся. Сошлись, пожили, не понравилось – разошлись, и нечего из этого трагедию делать! Примитивный подход к любви, самый примитивный… И я тебе тогда сказал, пусть хоть миллионы сходятся, а через неделю расходятся, мне какое дело! Я – не тысячи, и не миллионы. Я – это я… Я так не умею. Если я люблю – я люблю. Если нет – то нет…
   -Что ты хочешь этим сказать? – спросила она, вся сжавшись.
   -Уезжай, доучивайся… И, если все, что сказала сейчас – правда, ты вернешься, и все будет так, как ты загадала сегодня ночью…
   -Ты мне не веришь? – снова спросила она.
Он достал сигарету, протянул ей, она отрицательно покачала головой. Закурил сам.
   -Я тебя люблю, - просто сказал он. – А когда любишь – надо верить любимому человеку, без всяких оговорок… Если подвергаешь сомнению хоть одно слово, то это уже не любовь…
   -А свою жену Яну ты тоже любишь? – вдруг спросила она.
   -Люблю, - просто ответил он. – Спросишь, за что? За то, что она стала для меня всем в этом мире. И я никогда не смогу, не захочу причинить ей боль! Она появилась тогда, когда тебя со мной не было, ты не удостаивала меня даже взглядом, даже словом, а потом и вообще уехала. Что мне оставалось делать? Жить! И Яна подарила мне новую жизнь...
   -А я? – почти беззвучно спросила Полина. – А как же я?
   -А ты? – усмехнулся он. – А я?
   -Не понимаю, - покачала головой она.
   -И не надо! Просто поезжай… И все.
   -Почему?
   - Хотя бы потому, что у тебя там остались дела! Ты должна закончить учебу. И еще… У тебя в России остался Володя, - напомнил он. – А тебе нет-нет да становится жалко его, себя, и ты ложишься с ним в постель… Тебе нужно решить дела и с ним! Тебе нужно определиться! Он тебя любит, ждет… - Он почувствовал, что запутывается. Говорит множество ненужных слов. И замолчал.
Она встала. Поднялся и он.
   -Значит, все?
   -Почему все?
     -Ты меня презираешь за то, что я причинила тебе столько боли... Я обижала тебя, унижала... Погоди! – прикрикнула она, заметив, что он хочет что-то сказать. – Погоди, не говори ничего... Выслушай! Но ведь... И осужденному дают последнее слово, последний шанс...
Раздался телефонный звонок. Он взял трубку:
   -Да…
  -Алло, Максимка, ты обедать придешь?
   -Обязательно!
   -Как дела на работе?
   -Приду, расскажу… - Но не выдержал, похвастался: - Мне майора дали…
   -Ура-а! – закричала в трубку она. – Поздравляю! И Наталка поздравляет… Вон даже в ладошки хлопает от радости… Давай, приходи скорее, расскажешь… Целую…
   -И я тебя тоже… - положил трубку. Удивленно огляделся. Полины в кабинете уже не было...
   

Вместо эпилога

*    1    *
Телефонный звонок. Молодая женщина бросает быстрый взгляд на кроватку, где спит ребенок, и берет трубку:
   -Алло…
   -Привет, радость моя…
   -Привет… Почему не разбудил?
   -Проспал, опаздывал…
   -Хоть позавтракал?
   -Нет, только кофе…
   -Эх, ты! Смотри, испортишь себе желудок…
   -Ничего! Как Иришка?
   -Нормально, только что поела, теперь спит… Температуры нет…
   -Это хорошо… Да, совсем забыл…
   -Что?
   -Как что? С днем рождения!
   -Ах ты… Свинтус!
   -Ты сегодня не выглядывала в окно на веранде?
   -Нет, а что?
   -Погляди…
   -Сейчас… Ну и что?
   -Что видишь?
   -Ничего…
   -Совсем ничего?
   -Ну, стоянка… Машины…
   -А теперь присмотрись получше…
   -И что?
   -Видишь зеленую «тойоту», украшенную шариками и цветами…
   - И что?
   -С днем рождения, Оленька! Это приложение к твоим правам… Ключи и документы на кухне, на столе…
   -Лешка-а-а! Это мне?!
   -Тебе! Еще раз поздравляю, целую…Только прошу, пожалуйста, потренируйся сначала на стоянке... Постараюсь вырваться пораньше… Пока!

*    2    *
Телефонный звонок в кабинете начальника следственного отдела уголовного розыска.
   -Да…
   -Алло, Максимка?
   -Я… Что-нибудь случилось, Яна?
   -Мне сегодня к врачу, не знаю сколько там пробуду… Ты Наталку из садика сам забери, хорошо?
   -Хорошо…
   -Только не забудь! А то как в прошлый раз…   И забери сам, а не присылай дежурную машину с сиреной и мигалками!
   -Не забуду…
   -Максимка!
   -Что?
   -У нас будет малышка…
   -Да ты что?!
   -Ага, и опять девочка… Ты доволен?
   -Еще бы! Говорят, девочки рождаются к миру, мальчишки – к войне…
   -А я так хотела мальчика…
   -Не переживай, все поправимо…
   -Очень смешно…
   -Да! Сначала няньки, потом – лялька…
   -Поживем – увидим… Ладно, мне пора бежать… Пока!
   -Целую…
Начальник кладет трубку. И телефон снова звонит.
   -Да…
   -Максимка, привет!
   -Привет…
   -Ты не забыл, что завтра у Николашки день рождения?
   -Полина, ну как можно! За кого ты меня принимаешь?
   -За начальника отдела, майора полиции, у которого постоянно что-нибудь случается… Нинку с Толиком я пригласила… Еще кого-нибудь?
   -По-моему, достаточно… Что-нибудь купить?
   -Купи…м-м-м… К столу я все купила… Купи стиральный порошок, у меня кончился, стираю же беспрерывно Николашкины вещи…
   -Еще что-нибудь?
   -Да, и торт! Я совсем забыла… И шампанского пару бутылок…
   - А тебе?
   -А у меня есть ты и Николашка… А еще скажи своему Эмиру, этому негодному лейтенанту…
   -Полин, он уже полгода как капитан!
   -Скажи ему, если он сегодня позвонит и вызовет тебя куда-нибудь…
   -Хорошо, обязательно передам!
    -Ладно, Николашка проснулся, плачет… Целую, пока…
   -И я тоже… Пока…
Начальник кладет трубку. В кабинет входит заместитель.
   -Эмир, -  угрожающе говорит начальник, - только скажи, что надо куда-то ехать…
   -Нет, товарищ майор, не надо…
   -Тогда, пока; мне дочку из садика забирать… Если что, звони на «трубу»… До завтра!

конец