...Наконец ее перевели в палату. Он появился там почти сразу, и Она с облегчением и счастьем вздохнула. То, что с ней случилось, она восприняла как ответ на свои сомнения и самоедство. Все было не напрасно, это был именно тот человек, который ей нужен, которого она любила и который, как оказалось, очень любил Ее. "Спасибо, Господи, - молилась она, будучи все же верующей и скажем, практически верующей, без обратной связи с Богом ее веры наверное бы не случилось. - Я все поняла. Пусть так, как есть, но я счастлива. Теперь абсолютно!"
Вставать ей было запрещено, поэтому он просто сидел около нее, отлучаясь только в буфет за шоколадкой или мороженым, если ей хотелось. Она не капризничала и не хотела чего-то особенного, кроме сладостей, или цветочного журнала. Еще она попросила блокнот и карандаш, и много рисовала цветочных композиций и ландшафтов, вдруг прорезались такие странные способности. Трезво оценивая свое творчество, она видела, что рисунки качественно уступают профессиональным, но ей самой они очень нравились.
Палата, в которой она лежала в неврологическом отделении, была обычной. Лежали в основном, бабули с инсультами. Кто-то был тяжелый, кто-то отходил и поправлялся. Она получала прекрасную возможность понаблюдать за людьми, которые посещали больных. Люди у нас замечательные, что бы ни говорили! Ни одна бабулька не оставалась без внимания родных. Но различия все же были. В палате было по-крайней мере, двое тяжелых, уже при смерти, лежащих в коме или без сознания, она не знала, как правильно оценивается такое состояние. К одной приходил сын, лет 45-50, худощавый, среднего роста. Он ни минуты не сидел без дела. Молча и сноровисто он ухаживал за мамой, обтирал ее, переворачивал, боролся с пролежнями, пытался кормить или поить, все это молча, но энергично. Она умерла через несколько дней, но душа ее знала, что он был с ней до последнего. К другой тяжелой постоянно приходила дочь, тоже ухаживала, внешне спокойно. Потом пришла другая дочь и все время, час или два, просидела около матери, плача и причитая. Просто интересно, кто из них был любимицей у матери?
А Ее муж все время находился с Ней, с утра до вечера. Они разговаривали, Она читала, рисовала или спала - Он был. Наверное, боялся оставить это ходячее сборище несчастий без присмотра. Конечно, сейчас уже неходячее, но это не означало, что Она, лежа на больничной койке, не может найти еще чего-нибудь на свою задницу. То, что повод для беспокойства по-прежнему был, и серьезный, она не знала, да он бы ей и не сказал, переживал в одиночку.
А там настал и тот долгожданный день, когда Ее выписали домой. Так надоело в этой больнице, кто бы знал!
Она снова была дома, могла ходить с палкой (нога по-прежнему была в гипсе, хотя в больнице ее снова перегипсовали, иронически назвав "порнографией" работу медиков из травмпункта). И просто лежать на своей кровати... Если бы... если бы только ее оставили в покое. Покой продолжался один день. На второй ее одолели звонками с работы. Убедительно приглашали приехать и поместиться на реабилитацию в родном госпитале, где ей уже приготовили отдельную палату. Нет! Только не это! Только не опять больница! Она отказывалась каждый раз, говоря, что ей все это надоело и ни за что не поедет! Муж пытался сказать, что так будет лучше и правильнее, при этом она начинала на него кричать, что он хочет от нее избавиться, но обломись! Звонки все продолжались, под конец ей пригрозили, что доложат начальнику госпиталя, как она выделывается, и он сам будет ей звонить. Она задумалась... Ну... это вообще-то уже слишком. Кто она такая, чтобы ее уговаривал начальник госпиталя? А что-то ей подсказывало, что он и вовсе не будет уговаривать. А просто наругается и в приказном порядке заставит приехать. Честно говоря она просто испугалась... И согласилась.
Опять больница, опять обследования, ладно хоть на этот раз в более комфортных условиях. Муж приезжал каждый день и выгуливал ее в небольшом госпитальном садике. Говорил, что дочка в порядке, у бабушки с дедушкой, волноваться не о чем... Она пыталась кормить его своим больничным обедом, догадываясь, что дома он вряд ли что готовит, скорее всего живет на бутербродах. И... все у них было хорошо. Любовь ведь... Она теперь знала это совершенно точно.
Впереди было больничное лето и больничная осень, операция и длительное сидение дома... Все что с ней делали врачи, не особо ее волновало. Ведь любимый был всегда рядом...