ЧАСТЬ 4. «Нас колыбель любви качала. Мы не пресытились от ласк…. Ты тихо говорил, я ворковала…. Но вот рассвет уже глядит в окно, камин погас, и свечи догорают тихо. Всё будто в фантастическом кино».
Я в бликах пламени предстала.
Горел камин и янтарем вино играло,
Разлитое в хрустальных два бокала.
О, как мы пили то вино!
Глядя глаза в глаза!
И каждый маленький глоток
Мы поцелуем запивали.
То ль от цветов, огня, вина -
не знаю,
Но этот легкий томный хмель
Пушистую нам расстелил постель…
…И среди этой красоты
И тел доступной наготы
Мы каждым мигом наслаждались,
Любились, нежно целовались.
Мой каждый пальчик,
Взмах ресниц –
Все поцелуями покрыто.
О! Как нам было хорошо!
Светлана Бондаренко. Калининград.
Глава 1. «Он и Она, и Инь и Янь! Всё в жизни связано так тесно».
Итак, я выползла из машины, сонно потянувшись, увидела Олега, испытала мгновенное чувство неловкости, приободрила себя глубоким вздохом, улыбнулась и сказала с некоторым вызовом: "Какой обалденный негатив! И похож на меня!" Нина с Димой рассмеялись: "О, какая памятливая ты, Елена!" А Димочка пробасил: "Ну, прям, братья-сестры!"
Олег бронзовой статуей стоял перед нашей машиной. Его выгоревшие на солнце волосы были спутаны. Прозрачные, цвета вылинявшей джинсы глаза смотрели на нас спокойно и выжидающе. Я успела подумать: "Неужели ждет, что я его поцелую?" Мысль была, как мне показалось, с некоторым оттенком неприязни, блеклым таким, еле заметным оттенком.
- Нет, Димочка, что-то мне подсказывает, что "крутится, вертится шар голубой", - пропела Нина. "Кавалер барышню хочет украсть!"
Олег сказал: "Всем привет!" Улыбнулся и остался стоять на месте. Я сделала шаг к нему и остановилась, открыв от неожиданности рот. Чудо! Олег держал в ладонях необыкновенного котенка: пушистый черный котенок смотрел на мир разноцветными глазами. Левый его желтый глаз расположился на черной половине мордочки. А со второй, белой половинки на меня смотрел и щурился зеленый глаз. "Разве бывают на свете такие котята?" - восторженно, заглядывая в глаза то Олегу, то котенку, проговорила я. "Можно мне его подержать?" - "Конечно. Он твой. Это подарок на память от меня". - "Откуда ты узнал, что я решила завести котенка? Я ведь решила это только после твоего ухода". - "Может, мы мыслим и смотрим на мир в одном направлении? Ты не допускаешь такого?" - "Я об этом не думала". - "Из твоих слов я делаю вывод, что о чем-то ты думала". - "Я - нет, но мозги - да", - засмеялась я. "Я хочу подержать кроху".
Но не тут-то было! Из двора выскочил, тяжело подскакивая, кот Дождик. Никто даже не ожидал от него такой прыти. Он рванулся ко мне. Встал на задние лапы, передними вцепившись в мою новую, между прочим, длинную юбку. Он пытался взобраться ко мне на ручки, стягивая с меня юбку своим "кабаньим" весом. При этом оглашал всю округу диким требовательным мяуканьем. А по части противного кошачьего ора он был профессионал. Сегодняшнее его соло тянуло на чемпионский титул среди котов-профессионалов. Похоже, он меня ревновал! Когда на шум из калитки вышли мама с БМ, так я стала про себя называть Бориса Михайловича, для скорости, то они увидели смеюще-орущую ватагу. Центральное место в ней занимала я, с трудом удерживающая полуспущенную юбку с висящим и мяукающим Дождиком на ней, рядом Олег с якобы грозно шипящим котенком, шерстка которого стояла дыбом. Сбоку, облокотившись на багажник, ржали Димка с Ниной. А мне было не очень смешно! Мало того, что я перед Олегом в дурацком положении, так ведь и юбку жалко. И Дождика. Мама с БМ тоже стали смеяться, хотя Борис Михайлович пришел мне на помощь: отцепил Дождика и вручил мне его для восстановления тишины. "Эх, Михалыч, сорвал бесплатный сеанс стриптиза!" - смеясь, подытожил Димка. "Это не Дождик, а какая-то большущая грозовая туча!" - возмущалась я. "Это твоя любовь на семь килограмм", - защитил кота БМ. "Это узурпатор! И не на семь, а на все восемь. Я его завтра взвешу безменом в мешке", - сказала я в ответ.
БМ унес обиженного кота в дом, остальные охали вокруг необыкновенного котенка, которого гладил Олег, явно гордившийся произведенным эффектом. "Дождик чуть его от ревности не проглотил!" - смеясь, проговорила мама и взяла малыша на руки. Он не шипел, не царапался, пузенько у него было тугое и толстенькое. Он был сыт, обласкан и снова довольно мурлыкал. Я смотрела на Олега с благодарностью! Правда, это был не толстый рыжий Шериф, придуманный вчера моим воображением. Из этого котика вырастет красавец кот по кличке Князь.
«Его назовем Князь. Абсолютно логично. Помните? "Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам". Это же про князя Олега. Олег уедет в Питер, а Князь останется!» - решительно объявила я. Подлетела Нина, схватила котенка, стала тормошить, приговаривая: «Князюшко – толстое пузяшко! Хотя надо бы назвать Иньянь. Пусть неправильно, зато для разноцветного подходяще. Ну, да ладно. Вырастим из Князюшки Княжище». А пока Княжище висел у Нины между первым и вторым пальцами и жалобно попискивал, вырванный из ласковых ладошек мамы. А мне было непонятно, чего было во мне больше: радости от появления Князя или грусти из-за отъезда Олега. Запрятанная в глубину, на дно души, тоска по Виктору взбаламученным осадком встрепенулась, и мутными змейками вынесла вверх, на поверхность, угодную ей мысль: "Больше радости, чем грусти". Я быстренько положила на неё камень с надписью "Бесперспективно" и отправила на дно. У-то-пи-ла…
Наконец-то, шумным человече - кошачьим табором мы отправились на катер. Оказывается, было решено устроить прощальный пикник на острове Дальнем. Там почти не бывает приезжих, и песочек на пляже чистый. Просто кто-то огромный-преогромный взял и опрокинул у берега гигантские песочные часы, из которых мелкий желтый песок рассыпался по берегу. Этот песочек ни одни пяточки не мог оставить равнодушными. А старые огромные ивы, облюбовавшие этот остров много лет назад, давали тень. Все пикникисты? Пикникеры? Пикниковцы? Короче, все уже были там, а Олег дожидался нас. Мама с БМ вернулись за гамаком и тентом. День обещал быть жарким. Обещал! Уже был жарким, я слишком долго собиралась. Но наказание за это долго ждать себя не заставило. Я несла на руках моего теплого, нет, очень жаркого, преданного поклонника и тирана Дождика. Мне было тяжело и жарко, а он, не испытывая никаких угрызений совести, довольный развалился у меня на руках. Угнездившись, кот успокоился, потерял интерес к Князеньке, и в нашем таборе стало значительно тише: мы просто все одновременно разговаривали, подшучивали, смеялись. Но коты-то не орали! Вот оно счастье!
Разместились на катере. Как-то так вышло, что Борис Михайлович взял управление катером на себя, мама пристроилась рядом. Впереди устроились я и Олег. Я гладила Дождика, чтобы успокоить его ревнивый нрав. Олег гладил меня по волосам и перебирал прядки, рассыпавшие по спине, но цель у него была явно другая. Я успела увидеть, что мама с Ниной перекинулись взглядами, но решила пока не обращать на это внимание. Теплый ветер ласково казался лица, я сидела, погруженная в свои мысли.
Глава 2. «Гулял женщина с зонтом, с чеширским палевым котом. Возможно, это был фантом, навеянный волшебным сном…».
Мысли мои напоминали лоскутное одеяло: « А кота ты хотела рыжего. Что, Шерифа не будет!?» Шерифа и не было ещё, а мне казалось, что я лишилась верного друга. Я подумала, что желание иметь рыжего кота давно зрело, так как мне нравились строчки из стихов, я их хорошо помню:
Я не верю, что душа моя грешная
После смерти поселится в дикую тварь.
Но так хочется мне рыжей кошкой
понежиться
На коленях твоих возле печки в январь.
Я вспоминала, что это стихотворение полностью читала Виктору на скале. Ну, причем тут это! Всякая ерунда вспоминается! Котенок Олега, конечно, необыкновенный. Редкий. Я его полюблю, почти так же, как рыжего. Но я к любым подаркам с некоторых пор отношусь настороженно. Это после истории с подарками, которые почти похожи на те, что ты хочешь получить. В этой истории у меня была почти главная роль.
Я сразу вспомнила мою сокурсницу-тезку Леночку Федорову, которой пришлось стать главной героиней. Она как-то сразу образовалась около меня на первом курсе и назначила меня своей подругой. Жили мы далеко друг от друга и виделись, в основном, в учебное время. Чуть не подумала, что «слава богу!» Мысль неправильная по отношению к малышке Елене. В сущности, доброй и отзывчивой девочке, просто не нашедшей понимания в группе. Студенты называли её «прилипалой» или «кошельком». Ну, да! Она была немного навязчивой, но невредной. А эта её манера говорить про деньги, одалживать их всем подряд со словами: «Можешь не торопиться отдавать, у меня есть деньги», - почти всех раздражала. Она не то, чтобы кичилась тем, что она из достаточно обеспеченной семьи, нет! Просто она, как бы, была чересчур угодливая во всем. И не очень симпатичная. «Думает, что купить всех можно!» - так реагировали студенты на её услужливость. Мне было её жаль, я старалась, чтобы она не чувствовала себя одинокой, хотя и мне иногда приходилось делать глубокий вздох, чтобы не сказать что-нибудь резкое.
Примерно за месяц до моего Дня рождения Ленка начала таскать меня по магазинам и доставать разговорами: «Ну, что тебе подарить? Выбери что хочешь, я оплачу!» Легче было выбрать, чем терпеть эти разговоры. На первом курсе я выбрала небольшую игрушечную беленькую кудрявую болонку в клетчатом черно-белом комбинезоне. И как гордилась собой Елена, когда приперла мне на занятия огромную игрушку: темно-коричневую прилизанную таксу. Это притом, что коричневый цвет я терпеть не могу и не люблю дорогих подарков, так как не хочу быть обязанной. «С таким же идиотским выражением на морде, как у самой», - фыркнула главная наша красавица Аллочка. И я ещё всю сессию выслушивала от Федоровой, как здорово все она придумала. Мне кажется, у японцев есть пословица «На подарки не жалуются!» Я и не жаловалась, я просто передарила таксу соседской девочке. Поскольку в планы Лены всегда были вовлечены все, то наш староста Василий пошел и купил мне эту болонку. Вручил мне игрушку в присутствии Федоровой со словами: «Дарю тебе то, что ты хотела. Учись, Елена! Подарки должны быть для души и от души!» - «Да, - согласилась Елена, - как моя такса». «Не мечи, Василий, бисер», - выдала свой комментарий Аллочка. Хорошо, что Ленка её не поняла. Меня это ситуация поставила в неловкое положение.
На втором курсе история просто видоизменилась. Мы уже сдружились, коллективно отмечали праздники, и девочки пекли тортики. Такая вот была фишка в тот год! Ленка опять, как я не сопротивлялась, долбала с выбором подарка, и я честно ходила по магазинам и подобрала небольшую формочку для духовки с тефлоновым покрытием: и мне приятно, и ей недорого. Группа замерла, выжидая. И как они веселились, когда в День рождения Елена приволокла мне на занятия огромный блестящий противень из нержавеющей стали с крышкой и решеткой для приготовления в духовке хорошенького кабанчика или откормленного гуся. Язва Аллочка подошла к малышке Леночке и погладила ту по голове со словами: «Умница! Мал золотник, да подарок велик! Стабильность – признак мастерства. Все нормально!» И повернувшись ко мне, добавила: «Леночка! Когда начнем роту рожать?» Целый день я таскалась с этой посудиной, развлекая однокурсников, а за мной таскалась гордая Федорова. Василий опять меня пожалел и формочку для торта, про которую знала вся группа, подарил, правда, только на следующий день: не дал мне умереть под тяжестью двух посудин в один день. Группа покатилась со смеху, когда Елена на все старания Василия отреагировала одной фразой: «Как хорошо Леночке – у неё теперь две формочки!» Свои «пять копеек» не переминула добавить Аллочка: « Федорова, так, та бадья, что ты ей подарила, называлась «формочка»? Как интересно!»
И группа дружно решила на следующий мой День рождения сыграть в игру «Угадай, что взамен». Сначала я должна буду сказать, что выбрала, потом каждый предложит предмет, который подарит мне маленькая Ленка взамен выбранного. Все сделают ставки, но деньги получит тот, чей предмет будет больше всего похож на подарок. Всем было весело. И Федорова тоже веселилась вместе с нами. После сессии все радостно разбежались на долгожданные каникулы. Кто куда. Я устроилась работать. Федоровы всей семьей уехали отдыхать.
Перед началом учебы на третьем курсе мы узнали, что Федорова не будет учиться с нами. Пошли разговоры, что она ушла в монастырь. «В мужской», - гоготали парни. «Со слепыми монахами, а то они покинут обитель, увидев Федорову», - добавила куколка Аллочка, шутливо прикрыв яркими ноготками глазки. Я попробовала позвонить, но все телефоны молчали, а в коттедже, где Ленка жила с родителями, был только угрюмый неразговорчивый охранник. «Они уехали», - сжалился надо мной охранник. Началась учеба, слухи ходили разные, но за достоверность их никто не мог ручаться. Интерес потихоньку сошел на нет. И как я была удивлена, когда утром в День рождения, мама мне вручила белые кружевные батистовые сорочку и косынку.
-Эти вещи прошлым летом в августе принесла Лена Федорова, но взяла с меня слово, что я отдам их тебе только сегодня. Они из святых мест, из Дивеево. Лена попросила: «Когда Елена обратится к Богу, то пусть в святой источник войдет в этой крестильной рубашечке, а в Собор пойдет, покрыв голову этой косынкой. Они спасли меня. Да только не на радость, а на горе. Я решила уйти в монастырь. Я за неё тоже молиться буду». Она была бледная и печальная. Я попыталась расспросить её, но она только сказала: «Тетя Зоя, страшное горе привело меня к Богу. В этом году мы у родственников в Нижнем Новгороде были. Решили в Дивеево съездить. Августовский день такой солнечный, теплый был. Это произошло на обратном пути. Родители и два братика в машине сидели, а я решила вернуться, чтобы купить вашей Леночке рубашку и косынку. Пошла назад в торговые ряды, поэтому и уцелела. Я не видела, как это случилось. КАМАЗ груженный мимо летел. Пьяный водитель не справился с управлением. Они все сразу погибли. Я теперь сирота. Я ухожу в Дивеевский женский монастырь. Буду молиться. Может, Бог, поэтому меня в живых оставил? Храни Вас Господь». И ушла. Я долго плакала. Девочка такая бесхитростная была, добрая. Как судьба несправедлива!
Я оторопело держала последний Ленкин подарок, и крупные слезы текли по щекам. Мне кажется, я поняла тогда, что такое рок, роковое мгновенье и… впервые в жизни по-настоящему мне стало страшно.
Почему я это сейчас вспомнила!? Этот августовский день такой солнечный, теплый…. Я тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения, чтобы изгнать аналогию. Олег прокричал мне в ухо, перекрывая шум мотора: « Что случилось? Тебе не нравится, что я перебираю твои волосы?» Я в ответ улыбнулась и сказала только: «Нравится!». И это была чистая правда. Я прижалась к Олегу, пытаясь найти у него защиту и спокойствие.
Фу, получилось! Такой день, теплый и солнечный, должен быть, просто обязан быть радостным и счастливым. Ну, вот же мама, спокойная и довольная, сидит на корме рядом с БМ. Красивая пара. Рядом Дима, Нина и котенок. Все с закрытыми глазами. Дима и Нина подставили лица ветру и солнцу, а Князёк дремлет, спрятавшись в Нининых руках. Ему ни солнце, ни ветер не мешают под её защитой. Я подумала, что может у них получиться родить ребенка. Они будут хорошими родителями. А потом я стала думать о себе, точнее, о нас с Олегом. Мы, наверное, будем о нас говорить. В голове по этому поводу ничего не вырисовывалось. Вертелся только старый анекдот про поручика Ржевского, где поручик заявил: «Мадам, то, что я с Вами переспал, не повод для знакомства». Где-то так. Фамилия Олега Прохоров, а не Ржевский. И это радует. И он не поручик, а врач. Хотя я понятия не имею, как расстаются с сексуальными партнершами гинекологи. Но и эта мысль унеслась, растворилась. На смену пришла новая: « А вот хотела бы я жить с Олегом до самой старости, «в болезнях и в здравии», как говорят в кино?» И она без ответа осталась и тоже канула. Пришла следующая: «Хочу ли я ребенка от Олега?» Вопросы возникали и исчезали. Все без ответа. Наверное, глюкозы мозгам для работы не хватает. Причалим, сразу начну с арбуза. Рот мой наполнился слюной, когда я представила арбуз. Я даже облизнулась.
Но когда мы причалили, то нас встретили радостными криками и окрошкой. Чему мы все были рады. Оказывается, проголодалась не только я одна. Сытый народ - добрый народ. Нам с Олегом разрешили бездельничать. Даже ответственность за котов сняли. Сытые коты – ленивые коты. Большой осторожно обнюхал маленького, маленький облизал нос большому и подкатился ему под бочок. И они завалились опять спать, растянувшись под кустиком. Надеюсь, что дети не сразу до них доберутся.
Глава 3. «Всё на виду…. Спрятались двое под кустик – собака нашла…. Спрятались двое в ракете – лунатик с дисплея мигнул».
Мы с Олегом пошли бродить по острову. Дошли до пляжа, откуда раздавался радостный визг детворы. Потом тихонечко подобрались к рыбакам, поприветствовали их, но присоединяться не стали. Посидели на берегу, помолчали, посмотрели друг на друга и решили, что для нас этот остров велик и густо заселен. До маленького песчаного островка, на котором росло несколько кустиков, плыть было далеко, но как говорится «охота пуще неволи». А нам было, ох, как охота! Если честно, то мы об этом думали, как только увидели утром друг друга. Именно, поэтому я и почувствовала себя неловко, увидев Олега утром. Он сразу это понял, посмотрев на меня. Да и своего вожделения не скрыл от меня. И все это время мы просто искали место, где нас никто не потревожит. Мы хотели остаться вдвоем. Мы хотели проверить себя перед расставанием. Мы хотели так попрощаться, чтобы можно было долго вспоминать наше прощание. Остров нас манил, обещая массу удовольствия.
В одной из легенд о сотворении мира сказано: «Боги свесили с неба золотую цепь, чтобы соединить Небо и Землю. Так соединены золотой цепью Мужчина с Женщиной. Золотой цепью похоти, продолжения рода, вечности». Похоть: какое-то старое, несимпатичное, где-то даже грубое слово. Греховным его сделала религия. А в сущности, это лишь стремление к поступку « по хотению» или «по желанию». Так вот, у нас было желание поддаться соблазну. Похоть. Олег предупредил рыбаков, что мы уплывем на остров, чтобы о нас не беспокоились. «Мы не будем беспокоиться. Мы будем завидовать», - прокричали нам вслед Артем и Павел, позабыв, что распугают рыбу.
И мы поплыли. Не торопясь, экономя силы, поглядывая друг на друга и улыбаясь. Мы точно знали, почему мы хотим уединиться. Мы плыли и предвкушали. Когда зимой дети лепят снежную бабу, то сначала они делают снежок, потом катают его по липкому снегу. Ком постепенно увеличивается в размерах. И вот он, огромный снежный шар на радость бабалепителям! «Снежок» мы слепили с Олегом ещё на острове Дальнем. А может, даже раньше. А вот «липким снегом» нам служили гребки, приближающие нас к нашему, надеюсь, необитаемому острову. Мы одновременно коснулись песчаного дна. «Наш огромный шар» мы уже слепили. Но нужно выбрать для него удачное место. Олег предложил: «Давай я пойду вправо, а ты слева обойдешь остров. Мы же должны убедиться, что не нашлась ещё какая-нибудь парочка сумасшедших, кто любит дальние заплывы и необитаемые островочки». И мы пошли исследовать островок, заглядывая под кустики. И вот маршрут подошел к концу. Ни-ко-го!
Мы посмотрели друг на друга, бросились навстречу, на ходу срывая с себя малочисленные предметы одежды. И накинулись друг на друга, словно от этого зависело спасение планеты Земля. Мы повалились на траву, сплетаясь руками и ногами. Все наши прелюдии и ласки остались там, в периоде желания и предвкушения. Для нас наступил момент, когда внутри нас кипела только страсть, разбивая вдребезги, на мелкие осколки все другие чувства. Мы не могли ждать ни секунды. Мы слишком долго томились, ожидая этого мига соединения. Безумство закончилось бурно и быстро. Олег опрокинулся на спину рядом со мной. Мы тяжело и часто дышали, обессиленные толи бешеным темпом и взрывом эмоций, толи длинным заплывом, а, может, и тем, и другим. Мы лежали и молчали, уставившись в выцветшее под южным солнцем небо. Наконец, Олег произнес, не поворачивая ко мне головы: «Что это было? Сладкая конфетка вместо полноценного обеда? Надеюсь, ты не наелась». – «Конфетка была замечательная. Но если ты предлагаешь мне праздничный обед, я не откажусь. Что-то мне подсказывает, что ты замечательный повар. А я так мало пробовала блюд, приготовленных тобой». И я счастливо засмеялась. Мысль, что мы на необитаемом острове одни, оказалась плодотворной. Вот так, не отвлекаясь не на что постороннее, наверное, чувствовала себя первая пара на Земле до изгнания из рая. Хотя вспомнился и фантастический рассказ о сексе на необитаемом острове. Я хихикнула. Олег поинтересовался, я ответила. Он знал читал эту фантастику. «Пусть весь интернет нам завидует. Но этот день наш!» Он повернулся ко мне лицом и поцеловал меня в кончик носа: «Наш. И остров наш. Для тебя и меня. И это редкая удача. Судоходная река с любителями-рыбаками – это, тебе, не «Баунти».
Он сел так, чтобы моя голова могла удобно расположиться у него на бедре, и стал осторожно сметать с меня прилипший песок и траву. Он так серьезно придавался этому занятию, что постепенно, увлекшись, стал сметать? или гладить? места, на которых не было песка. Затем осторожно он стал что-то писать мне пальцем на животе. Было щекотно. «Извини, но здесь чистое место закончилось, я вынужден перейти на другие страницы». И он стал водить пальцем около сосков, по грудям и по шее, по лицу, по губам. Это было так приятно. Я плавно тянулась за его пальцем. «Извини, но и здесь все исписано. Мне надо поискать другие места для записей. Ну, вот же, бедра как раз подойдут. Особенно подходит для записей нежная кожа внутренней части бедра. Сделаем записи здесь». Он осторожно раздвинул мне ноги и стал «делать записи» сначала на нижней части внутренней части бедра, затем стал подниматься выше. Он не торопился, он с упоением предавался своему занятию. Но чем выше он писал, тем более ярким огнем начинали гореть все остальные «записи». Я хотела согнуть колени, развести ноги шире, открывая доступ «для упражнений по правописанию» в самом интимном месте, которое было уже влажное и ждущее. Я очень хотела, что бы Олег начал «писать» там. Но он неожиданно сказал: «Аленушка, не торопись. Документ не заверен. Нет печатей». Он посадил меня спиной к себе, между ног и стал целовать в шею, покрыл поцелуями плечи, ребра. Потом закинул мои руки мне на голову и стал целовать и покусывать нежную кожу внутренней части рук. От необычности ощущений я стала стонать. Причем ягодицами я ощущала, как нарастает возбуждение Олега. Чувствуя его желание, свою сладостную истому, я теряла способность трезво соображать. И скорость этой потери увеличивалась в геометрической прогрессии. Я просто перестала соображать, во мне в такой же геометрической прогрессии нарастало страстное желание. Я порывалась развести колени и положить руку Олега себе между ног. Но он не позволил это сделать. Олег грудью и животом прижался ко мне, ногами начал ритмично сжимать мои бедра, одной рукой уложил кисти моих рук мне на макушку, а другой стал сначала сильно мять мои груди, а потом между двумя пальцами стал растирать левый сосок. Я уже начала извиваться и вырываться, чтобы окончательно не обалдеть от нахлынувших на меня эмоций. Как вдруг он неожиданно отпустил меня, легко поднял и, повернув к себе лицом, посадил к себе на колени. Сам откинулся на спину и хрипло прошептал: «Устраивайтесь поудобнее, барышня». И доведенная до крайней степени возбуждения барышня, это я, с превеликим удовольствием устроилась, усевшись верхом на Олеге. Так, наверное, воинствующие амазонки скакали по степи в погоне за врагом. Не знаю, получали ли они такое же удовольствие от своих скачек, но мы с Олегом с шумным восторгом приближались к финишу: со стонами, вскриками и тихим рычанием. В последний миг, перед тем, как моя голова окончательно отдала бразды правления другому органу, я почувствовала, что Олег толчками наполняет меня не только чувствами. Я блаженствовала, но мышцы мои соображали лучше меня. И они сокращались в едином ритме с мышцами Олега.
Когда все кончилось, я без сил улеглась на Олега, который нежно обнял меня, чтобы я не свалилась куда-нибудь ещё. Нам было жарко, липко и очень хорошо. Хотя даже для понимания насколько хорошо не осталось сил. Хотелось спать. Осторожно я перевернулась на спину, затем на бок, голову положила на плечо Олегу, ногу на бедро. Олег, улыбаясь, из-под ресниц наблюдал за моим копошением. И только убедившись, что я устроилась удобно, закрыл глаза. Мы с благодарностью распрощались с Эротом и довольные пересекли границу царства Гипноса, где нам оказали радушный прием. Мы уснули. Сначала проснулась я. Как ни странно, отдохнувшая. Осторожно «отклеилась» от Олега и пошла к реке. Я с удовольствием нырнула в прохладную воду, поплавала. Полежала на спине. Потом уселась на мелководье, распустив волосы. Я сидела и любовалась рекой, когда мимо меня с элегантностью слона что-то пронеслось и нырнуло в воду.
Я улыбалась, так как понимала, как хорошо сейчас Олегу. Вода смыла пот, усталость, оставив только на редкость приятные ощущения. Эрот и Гипнос пока оставили нас без внимания. Мы перешли под эгиду речных богов. Простите меня дети Океана, ни одного имени я вашего не знаю! Но мы с Олегом благодарим Вас за радушный прием. Чего только не наболтаешь после того, как мозги были в отключке! Наплававшись, из воды ко мне шел Олег, совершенно не стесняясь своей наготы. Он, наверное, из древних греков. А может, просто знает, что он красив и гордится своим телом? Я бы так не могла естественно ходить нагишом, когда меня рассматривают. Наверное, я не чувствую себя достаточно красивой. Дома же я свободно могу ходить голая, когда одна. Олег подошел ко мне нагнулся, поцеловал, сказал: «Привет, барышня!» и сел рядом. Я и разозлилась, и смутилась одновременно. Но чтобы скрыть и то, и другое, я пальцами продолжала расчесывать волосы, разделила их на прядки и стала плести косу. Лицо Олега приняло заинтересованное выражение, он встал, немного отошел подальше и стал смотреть, как я это делаю с обнаженной грудью. Он рассмотрел меня сначала в анфас, потом переместился так, чтобы рассмотреть меня в профиль. Я ещё больше смутилась, что его, похоже, забавляло. Тогда я ещё больше разозлилась. Я доплела косу, опустила руки, незаметно набрала песка и кинула грязью в него. Хотела залепить в грудь, но … попала ниже. Туда, куда не хотела. Урон был мал, только испачкала. Олег засмеялся: «Что, барышня, я плохо трудился, что заслужил такую благодарность?» Я поняла, что злится на него невозможно, и стала смеяться вместе с ним.
Глава 4. «Подруженьки, признаемся себе, нам без мужчин тоскливо, пресно! Хоть разоденься в пух и прах, не будет радости, хоть тресни!»
Мы лежали почти у самой границы песка и воды. Теплого чистого песка и теплой прозрачной воды, которая едва прикрывала наши обнаженные тела. Под ярким солнцем посреди пустого пляжа они казались бесстыдно голыми. Но наша нагота нас уже не возбуждала. Мы слишком устали. Мы отдали Эроту всю нашу энергию, и он за это наградил нас прекрасным сексом. Конечно, первую скрипку играл Олег. Бесспорно. Но и я, как прилежная ученица, старалась не фальшивить. Молчание не было тягостным, оно было приятным, наполненным криками чаек, стрекотанием каких-то насекомых, еле слышным урчанием моторов лодок, проплывающих вдали. Олег перевернулся на живот и навис темным силуэтом надо мной. Тень от его головы упала мне на лицо. Я не сразу, но открыла глаза. Он серьезно смотрел на меня. Когда он не улыбался, то все мальчишеское исчезало из него. На меня смотрел красивый взрослый мужчина. И мужчина заговорил:
- Алена, ты, по-моему, не осознаешь, насколько ты красива и сексуальна. Странно, но в тебе нет женского вероломства, ты не прибегаешь к дамским уловкам, чтобы понравиться мужчинам. За тебя все делает природа. Я готов ещё долго любоваться тобой. Я смотрю на тебя и получаю удовольствие.
– Но я ведь состарюсь и не буду такой вечно.
– Ты нескоро потеряешь свою привлекательность. Посмотри на свою маму. Несмотря на нелегкую жизнь и годы, она осталась эффектной. Я правильно думаю, что жизнь у неё не всегда была беззаботной?
- Правильно. Но я могу заболеть, потерять свою привлекательность. И тогда ты меня поменяешь на новую, более совершенную модель для секса?
- Значит, так ты воспринимаешь мое отношение к тебе? Ну, не хочешь же ты, чтобы я клялся тебе в «любви до гроба»? Вряд ли я буду убедителен, и едва ли ты мне поверишь. Могу сказать, что мне с тобой хорошо. И это голая правда. Такая же голая, как ты сейчас, желанная моя. Но подозреваю, что такая голая правда не такая желанная для тебя. Масло масляное! Совсем заболтался!
Он нагнулся и лизнул мой сосок. Но я не дала себя увезти в сторону от «расставления точек над «й». Я опрокинула его на спину. И теперь уже я нависала над ним. Его лицо оказалось как бы в шалаше из моих волос. И в этой полутьме, глядя Олегу в глаза, я начала медленно читать стихи:
Ты смотрел на меня,
И я смотрела…
Ты искал нужные слова,
И я их не находила…
Ты вспоминал, что было,
И я чего-то перебирала…
Из наших слов
Можно мостить дороги,
Если наши слова
Превратить в камни.
Но нет среди них одного –
Самого главного,
Самого теплого,
Самого нужного,
Самого светлого –
ЛЮБЛЮ!
Олег ловко вновь уложил меня на лопатки и спросил:
- Так тебе нужно, что бы я признался тебе в любви? А ты сама готова произнести это слово «люблю» мне? Ну, говори, признавайся в любви! Я жду. А заодно можешь мне рассказать, кто такой Виктор, чьё имя ты произносила ночью под кактусами и пальмами, занимаясь сексом со мной?
Я, аж, задохнулась, моргнула глазами и быстро произнесла:
- Это несостоявшееся прошлое! У тебя же тоже есть прошлое! И думаю, гораздо богаче моего!
- У меня есть прошлое. Ты права. Богатое прошлое. У меня есть и настоящее. Я был женат на однокурснице. У меня сын Андрей. Ему четырнадцать лет. Скоро пять лет, как мы развелись. Я поддерживаю отношения с бывшей женой. Знаком с её новым мужем. У нас нормальные отношения. Я много времени провожу с сыном, когда у него и у меня есть свободное время. Мы ездим с ним отдыхать. Он хочет стать хорошим дайвером. У меня большой опыт в этом деле. С 10 лет и он начал осваивать технику погружения. И ещё: я совсем не монах. Женщин около меня больше, чем мне хотелось бы. Но «быль молодцу не укор». И это не значит, что я буду во время секса называть тебя Мариночкой или Ириночкой. А, да! Забыл добавить ещё один недостаток: я врач-гинеколог.
- Ты будешь называть меня «дорогая», «милая» или «барышня», чтобы не путаться! Мужчины умные, а мужчины – врачи-гинекологи в два раза умнее.
- Только в два? Алена, не атакуй и не оправдывайся! Извини, но сейчас ты собираешься шипеть, как тот котенок на ладошке. « Про старые дрожжи не говорят двожды». Я не собираюсь говорить о твоем или моем прошлом, я думаю о нашем, повторяю, о нашем будущем. Предлагаю попробовать начать создавать общее будущее. Пока без «люблю», честно. Скажи, я тебе нравлюсь только как самец, удачный партнер по сексу? Или тебе во мне что-то ещё удалось усмотреть? Не удивляйся моим вопросам. Но ты, как открытая книга, ничего не скрываешь! Только написана эта книга на незнакомом языке. Ничего не могу прочесть! Могу только листать: поворачивать со спины на живот и обратно…. И ещё рассматривать красиво иллюстрированную обложку. Неужели я так безнадежно устарел, чтобы понять молодую девушку? Или подводит профессиональная привычка, смотреть на женщин под другим ракурсом? Прости за пошлость. Я немного нервничаю из-за того, что не уверен правильно ли я оцениваю наши взаимоотношения. А ты мне не помогаешь.
- Отвечаю на раз, два, три! Раз: нравишься и как самец, и усмотрела, но волнуюсь, что не монах. И потому до конца не доверяю: «С какой это стати он со мной возится? Сдалась я ему! Просто он ведь в отпуске. Развлекается». И не морочу себе голову тобой. Смотаешься в Питер и… «с глаз долой - из сердца вон». Ты правильно сказал, что я, как тот котенок на ладошке, могу мяукать, мурлыкать, царапаться. Но не я решаю, оставят меня в доме или нет. И мне не нравится, когда я не понимаю, так этот человек - хозяин мой или сейчас выкинет на улицу. « Раз» понятен? Два: ты не устарел безнадежно, ты просто не знаком с провинциалками, которые плывут по течению с удовольствием, живут, не давясь и не толкаясь за «место под солнцем», в другом темпе. Поэтому тебе в отпуске со мной хорошо. Ты в этом отпуске живешь в моем темпе. Этот темп – мое настоящее. Я живу настоящим. Пробовала жить прошлым: мне не понравилось. Жить будущим? Я не гадалка, и в будущее заглядывать не умею, да и не хочу! Живу в настоящем времени, где ты сейчас существуешь со мною вместе. И коль уж мы перешли на пословицы и поговорки, то тогда так: « Бог не без милости» или «Бог даст день, даст и пищу». Выбирай сам, какая больше нравится. Что я чувствую в настоящем? И радость: как хорошо! И растерянность: а моя ли эта радость? Я, тоже, ни в тебе, ни в себе не уверена. Я не знаю, буду ли я очень, подчеркиваю, очень по тебе скучать. Работа, учеба, тренировки. И уверена, что в Питере тебе тоже некогда будет скучать без меня. Темп жизни твой быстр, друзей хватает, работы по горло, сын. Да… ещё дамы красивые и настойчивые, так, дорогой или милый?! Барышней тебя назвать не могу! Барышня тебе не подходит! Я быстро учусь? Умнею на глазах. Я не знаю, как нам дальше быть. Что там дальше? И есть ли оно наше «дальше»? Что думаешь, милый или дорогой? Ну, я – умница-разумница? Разъясняю: специально подкалываю. А то вдруг и, прям, безнадежно устарел! Жизнь, ведь, не отпуск. Это три! Всё! Всё?
- Подкалываешь? - И вдруг Олег произнес гнусавым старческим голосом:
- А ты, дорогой, милый Олег, думал, что она добрая девочка! Ошибочка вышла. Медуза Горгона! Ты ей о будущем, а она – подкалывает! Ты её дайвенгу должен обучить, чтобы она могла отличать медузу обычную от медузы Горгоны.
Но потом стал говорить серьезно:
- Я как раз о будущем. Вот об этом нам и надо подумать. Я предлагаю тебе жизнь со мной в Питере. Можешь сначала приехать в гости, без всяких обязательств. А, может, сейчас с нами махнешь просто посмотреть Петербург? Ты слишком органично вписана в свою настоящую жизнь в своем городе. Я очень хочу, чтобы «пересадка» столь ценного для меня «растения» на новую почву прошла безболезненно. Прости за терминологию. Ленк! Ты не поверишь! Но я сам себе удивляюсь! Вместо того, чтобы отбиваться от настырной дамочки, желающей переехать к перспективному Питерскому гинекологу, а это так, дорогая. Ну, вот, сказал «дорогая»! Значит, я умный мужчина по твоей теории. Я обдумываю, как осторожно и нежно заманить тебя ко мне в Петербург. Кому рассказать – не поверят! Ты знаешь, Алена, что у меня есть сестра-двойняшка? Нет? Её, кстати, тоже Еленой зовут. Ты даже не захотела ничего обо мне разузнать! Так вот: она живет во Франции, в Нормандии, на берегу Атлантического океана. И я первый раз в жизни боюсь позвать девушку во Францию. Не дай бог, подумает, что я её покупаю. Может, эта осторожность называется «любовью»? А, теоретик!?
И Олег рассмеялся, и так заразительно. Я тоже стала смеяться. Отсмеявшись, я сказала:
- Загранпаспорт у меня не готов. Я не оценивала тебя с точки зрения выгоды и прочих бонусов, и поэтому не наводила справки. Если ты мой человек, я со временем все узнаю. Если нет, то эти знания лишние. Логично?
Отсмеявшись, Олег сказал:
- В логике тебе не откажешь. Иногда я жалею, что ты некорыстна. Мне было бы гораздо проще продолжить разговор. Это я о выгоде и бонусах. Я предполагаю, что ты щепетильно относишься к чужим деньгам. А своих тебе едва хватит на учебу и жизнь. Летать к тебе вряд ли моя работа позволит. Это серьезно! Тебе проще вырваться ко мне, но на это нужны деньги. Все расходы я беру на себя. Чтобы в твоей красивой умненькой головке, в твоих необыкновенно закрученных извилинах не возникла никакая дурная мысль типа «Девочка по вылету!», говорю сразу, что я это делаю, как твой друг. Если потребуешь, то буду как тот кактус. Колюч и спокоен. Человек я небедный. И нежадный. А может небедный нежадный человек своей желанной подруге позволить прилететь к нему? Может! Алёна, ты только захоти! Я не обещаю, что буду с тобой сюсюкать и нянькаться, как с провинциалкой, приехавшей в Питер. Но заботу и ласку обещаю. И если захочешь, если ты сама захочешь, то отдам тебе все свободные от дежурств ночи.
Олег криво усмехнулся, перевел взгляд с меня на солнце, сощурился, стали заметны морщинки у глаз. А глаза его разбавленного голубого цвета стали враз серыми, даже темно-серыми. Я в книжках читала: «Его глаза потемнели от гнева!», но я думала это образное выражение для усиления эффекта. А оказывается, нет! В жизни так бывает! Я внимательно смотрела на Олега. Вроде бы не гневается. Хотя и невесел.
- А если не захочешь, то и не прилетишь, - Олег резко выдохнул последнюю фразу.
- К разговору о деньгах возвращаться не буду, и в пререкания не вступай! – жестко закончил он.
Я молчала, не реагировала, я наблюдала за его глазами. Вот Олег улыбнулся, и они стали прозрачно-голубыми. За-бав-но!
Глава 5. «…Да, безрассудство есть! И страсти есть! И их не передать словами. Всё это жаркие огни, в которых мы сгораем сами, и остается пустота… и пепел кружится над нами».
А потом Олег засмеялся и сказал: « Отшлепаю! Может уже сейчас начать?» И он попытался меня неожиданно схватить за ногу. Но не тут-то было. Я быстро вскочила и понеслась на глубину. Решила, что фора в заплыве мне обеспечена. И лишь зайдя в воду по пупок, сообразила: «Какая фора! Я же без купальника!» Мой спринтерский рывок окончился бесславно! «Да! Последний раз среди белого дня принародно я выходила из воды голенькая в четыре года!» Но тогда это меня не смущало, сейчас я такое повторить была не готова. Я беспомощно оглянулась на Олега. От, паршивец! Он даже не пошевелился. Я пошла обратно.
Облокотившись на локоть, ухмыляясь, Олег нахально, я бы даже сказала «бесцеремонно и нагло» рассматривал меня сверху вниз и обратно. Затем другой рукой он зашвырнул мой купальник подальше от берега. В куст за собой….
И тут на меня напал смех, радостный, громкий. Я смеялась сквозь слезы. Потом уселась на песок, продолжая смеяться. Самодовольная ухмылка сползла с лица Олега, сменившись недоуменным выражением. Видя слезы на моих глазах, он встревожился. От напавшего на меня смеха, я не могла говорить, а только махала рукой и тыкала в его сторону указательным пальцем. Олег беспомощно оглянулся и… мгновенно всё понял. Сзади стоял куст, наряженный в женский лифчик. Олег подошел ко мне и пристроился смеяться рядом со мной, глядя на это безобразие. Похоже, я ношу лифчики самого ходового среди растений размера. У нас с Флорой одинаковый размерчик.
- Надо срочно покидать остров, на котором кусты носят женские лифчики, - сказала я.
- Не дай бог, что здесь есть кусты, которые носят мужские плавки, - подыграл мне Олег. – Но нам придется ещё чуть-чуть задержаться.
Я удивленно посмотрела на него. А Олег поднял меня на руки и понес в воду.
-Хочу раскрыть тебе одну тайну, а потом утопить, чтобы ты никому, понимаешь, ни-ко-му ни-че-го ни-ког-да не смогла рассказать, - и он медленно стал продвигаться на глубину. Я крепко обхватила его за шею.
- Если задушишь, то не узнаешь тайну. А ты любопытна, как меленький котенок. Ну, вот! Тут достаточно глубоко, и я могу начинать!
Я разжала руки, легла на спину, поддерживаемая снизу Олегом. Мне и, правда, было любопытно. Олег нахмурил брови, нагнулся к самому моему уху, аж, стало щекотно, и прошептал, будто кто-то здесь нас мог услышать:
- Видит Бог, я этого не хотел, я долго себя уговаривал не делать этого. Но… одна поганая девчонка своим коварством, которое прятала под невинной доброжелательностью, заставила меня влюбиться, как небреющегося юнца. Мужчины такого прощать не должны! Я буду карать тебя!
И он стал целовать меня взасос, довольно болезненно, крепко прижав к себе. Губы мои стали гореть огнем. Потом покрепче прижал мои руки и поставил мне засос на одной груди. Победно посмотрев на меня, сказал: «Не смей сопротивляться!» и поставил засос на другой груди. Как будто я могла сопротивляться! Я таяла, как медуза на жарком песке! Я вся принадлежала Олегу, несмотря на боль, а может, именно, из-за этой сладкой боли я без остатка отдавалась Олегу. Он вынес меня на мелководье и хрипло сказал: «Ещё не все тайные места охвачены моей местью!» Перевернул меня на живот, и два полновесных засоса украсили мои ягодицы. Причем руки его не давали мне ни секундной передышки, беспрепятственно гуляя в парке под названием «Эрогенные зоны Елены Войцеховской». Все мое участие свелось только к глубоким стонам и вздохам. Я вся была, как тряпичная кукла, полностью подчиненная воли кукловода. А когда Олег рывком перевернул меня на спину, резко вошел в меня, и каждым быстрым сильным толчком стал доводить меня до такой сладкой муки, что я начала вскрикивать от получаемого удовольствия, я обмякла. Я не обнимала его ни руками, ни ногами, безвольно и бесстыдно раскинувшимися от удовольствия. Я не была пассивной, я была зачарована удовольствием. Только мое ватное тело гусеницей выгибалось навстречу каждому толчку. Я старалась, чтобы Олег ещё глубже мог проникнуть в меня. И вот наступил миг завершающего блаженства. Олег, тяжело дыша, лег на меня. А я пыталась оттянуть миг нашего разъединения. Мне было приятно ощущать тяжесть его тела. Время просто обязано в счастливый миг тянутся медленно!
Мне не хотелось писать о том, что должно принадлежать только нам двоим. Но я скорее от удивления об этом пушу. Как мало я знала об интимных удовольствиях! Как плохо была знакома со своим телом! Олег помог мне понять, что значит быть женщиной. Но я смущалась и комплексовала не во время секса, а после. Некоторое время я не открывала глаза, боясь встретиться взглядом с Олегом, чем очень забавляла его. И ему приходилось дружеской лаской выводить меня из ступора. Я уже стала понимать, что с Виктором меня выручила моя сильная влюбленность в него, какая-то безграничная доверчивость и… новизна наших отношений. А с Олегом? Мне повезло. «Бог даст, и в окно подаст». Олег мог доставить удовольствие, он мог получить удовольствие. Он любил и знал эти удовольствия. И это меня настораживало и отдаляло от него. Вот глупая! Я просто не понимала, что это ревность и нежелание делить его с кем-то. Зато я начала понимать смысл афоризма, что «никакое моральное удовлетворение не может сравниться с аморальным». Всплыла в памяти и строчка из стихотворения «…Я никому не верила, что «этой» жизни сторона грязна, греховна, безобразна». Хотелось ещё строчки из стихов подарить Олегу: «Скажи мне милый друг, ты сам придумал это чудо, ты эту сказку взял откуда?» Но, конечно, ничего такого-эдакого я вслух не произнесла. Нечего! А то возомнит из себя!
Мы отдыхали в тени кустов. Нам же ещё надо было плыть. Олег, по-моему, очень щедро меня «наказывал», силы не берег.
Олег принес нашу, к счастью, не утонувшую, а просто разбросанную по песку и кустам, одежду. И тут мы вспомнили про кактус в бюстгальтере, куст в лифчике и снова начали смеяться. Еле успокоились. «Ну, вот! У нас уже появляется общая история. Правда, её вряд ли можно рассказать детям или родственникам, но она наша», - сказала я, затем подошла к Олегу, поцеловала его в щеку и тихо произнесла, будто кто-то нас мог услышать: «Спасибо тебе, Олежек! «Растение» согласно попробовать «пересаживаться!» Олег тоже нежно поцеловал меня в щечку. Одевшись, мы медленно пошли к воде. Олег обнимал меня за плечи. Мы вошли в воду, поцеловались нежно и долго, нехотя оттолкнулись друг от друга и поплыли к дальнему острову Дальнему.
Есть и пить, пить и есть хотелось о-о-очень сильно! На Дальнем нас ждала уха, нас ждал шашлык, заботливо приготовленный нашими родными и друзьями, подарившими нам этот день. Они очень внимательно, оказывается, наблюдали за развитием наших отношений. Олег это знал, а я просто не задумывалась об этом. Я не о чем не задумывалась. Последние месяцы и морально, и физически дались мне трудно. Никому ненужный выжатый лимон: так я себя оценивала. А сейчас ко мне вернулась моя беззаботность. Дни черной тоски отступили! Я снова научилась радоваться. Что будет завтра? «Об этом я подумаю завтра», - говорила героиня Маргарет Митчелл Скарлетт. А меня больше устраивает русская поговорка: «Будет день, и будет пища!» Я стала, как Олег, «сорить» пословицами и поговорками налево и направо. «Наша Раша».