Богач и его садик

Дарья Березнева
Жил на свете один старый жадный богач. Он жил, купаясь в золоте, в роскошном особняке, выстроенном руками бедняков. В его доме было много слуг. Каждое утро, едва проснувшись, богач звонил в колокольчик, вызывая их, и уже не отпускал от себя. До самой ночи по дому раздавался серебряный перезвон и люди спешили к нему, чтобы не разгневать своего господина, потому что в гневе он был страшен своей жестокостью. Провинившихся слуг богач приказывал сечь, и не раз случалось, что людей на его глазах забивали до смерти.

Господский дом со всех сторон окружал прекрасный цветущий садик, в котором росло множество удивительных цветов. Часто прохожие, останавливаясь, с восхищением заглядывались на этот садик. Им казалось, что по зелёному бархату рассыпаны драгоценные камни: бирюза васильков, жемчуг ромашек, янтарь одуванчиков, рубины полевых тюльпанов, кораллы роз – каких цветов здесь только не было! Но больше всего проходивших мимо людей привлекало пение, не смолкавшее даже ночью. Пение это было подобно журчанию ручья хрустальной чистоты. И как утомившийся путник, склонившись низко, освежает лицо своё прохладной водой и пьёт горстями живительную влагу, так и люди, уставшие под бременем повседневных забот, отдыхали душой, слушая сладкие трели. И те из них, кто не знал богача, говорили: «Видно, хозяин этого особняка добрый человек, раз вокруг его дома раскинулся такой прекрасный садик». Они не догадывались ради кого цветёт и благоухает этот райский уголок.

Среди прочей прислуги в доме богача под самой крышей, в маленькой чердачной комнатёнке, ютились молодая прачка с сыном. Несмотря на то что ребёнку шёл только седьмой год, он находился у хозяина в услужении. Ежедневно с наступлением утра мальчик спускался в господский садик и подолгу работал там. Маленький садовник заботливо ухаживал за цветами: он поливал их и большими садовыми ножницами подрезал чересчур разросшиеся кусты, при этом ребёнок чуть не плакал, думая, что кусту больно, когда подрезают листья. И сад полюбил мальчика. Особенной любовью к нему проникся большой розовый куст с алыми, словно капли крови, дикими розами. Первым делом мальчик бежал к нему, склонившись, целовал каждую розочку, каждый бутончик, и под его поцелуями происходило чудо – до этого испуганно жавшиеся друг к другу бутончики вдруг раскрывались, превращаясь в очаровательные пышные розы.

Не только цветы и деревья, но и птицы, распевающие здесь свои сладкозвучные песни, с радостью встречали маленького друга. Едва он появлялся в саду, как они слетались стайками, чтобы приветствовать его весёлым щебетом. Мальчик сыпал в ладони зерно, и птицы клевали из его рук.

Так проходили день за днём, неделя за неделей. Но вот отцвела и пожухла трава, облетели с деревьев последние листья. Наступила зима. Неслышно подкрались холода, ударил своим крепким ледяным посохом седой мороз. В саду редко теперь раздавалось пение птиц: многие из этих сладкоголосых певуний улетели к бескрайним морям, в тёплые южные страны, а те, что остались зимовать в саду богача, по-прежнему кормились из рук мальчика, услаждая его слух благодарным пением.

Как-то раз богач долго не мог заснуть. Он лежал в халате и ночном колпаке на мягкой пуховой постели, ворочаясь под одеялом с боку на бок. Но стоило ему наконец погрузиться в сон, как в то же мгновение его разбудил отчётливый стук в окно. Встав с постели и шлёпая по полу туфлями, богач подошёл к окну, распахнул створки. «Кто тут?!» – недовольно крикнул он и прислушался. В ответ ни звука. Только стремительный порыв ветра ворвался в комнату, обдав старика своим холодным дыханием, и тот собрался уже закрыть окно, чтобы не простудиться, как вдруг где-то совсем близко услышал робкое чириканье. Напрягая своё старческое, слабое зрение, он хорошенько всмотрелся в темноту и замер на месте, в бессильной ярости скрежеща зубами. Как! Его священный покой смела нарушить какая-то… Он не находил слов. Какая-то серенькая пичужка среди ночи разгуливает по его подоконнику и просится на ночлег! «Проклятая птица! – проворчал старик, захлопывая окно. – Мало того что ваша стая пернатых ежедневно поедает лучшее зерно из моих закромов, так ты ещё осмеливаешься стучаться ко мне! Ну ничего, я отомщу!» И богач не преминул сдержать обещание. Утром, подозвав к себе маленького садовника, он под страхом сурового наказания запретил ему давать птицам корм.

– Как же так? – пробовал возразить мальчик. – Если я перестану кормить птиц, они улетят и вряд ли вернутся, тогда в твоём садике никогда не наступит весна!

– Вздор! – закричал старик. – Где это видано, чтобы слуга своему господину перечил! Поступай, как я велю тебе, а не то… – и он злобно сжал кулаки.

На следующее утро, проснувшись рано, богач выглянул в окно, чтобы проверить, как мальчик исполняет его приказ, и увидел, что маленький садовник продолжает кормить птиц как ни в чём не бывало. Разгневанный хозяин велел немедленно позвать мальчика, и, когда тот прибежал к нему, накинулся на него.

– Экий мерзавец! Как ты осмелился нарушить господскую волю?! – старик был вне себя от злости. – С сегодняшнего дня ты больше не служишь в моём доме, можешь убираться на все четыре стороны!

Однако тут же пожалел о сказанном. Он раздумал прогонять ребёнка, ведь его мать была хорошей прачкой, и ему стало жаль терять такую работницу.

– На этот раз я прощаю тебя, – сказал богач мальчику. – Можешь остаться здесь, но за свой поступок ты получишь от меня пятьдесят ударов плетьми!

Едва живого принесла молодая прачка своего несчастного ребёнка в бедную чердачную комнатушку, после чего все усилия приложила к тому, чтобы её сын поскорее выздоровел: окружила его материнской заботой и любовью, ночами просиживая у постельки больного. Вскоре мальчик пошёл на поправку и рассказал матери, за что был наказан. Узнав, что хозяин приказал высечь его за доброе дело, женщина упала на колени и со слезами молила Бога наказать бессердечного изверга. Молитва её была услышана.

Когда пришла весна и всюду зазвенела капель, садик богача по-прежнему стоял заснеженный. Теперь проходящие мимо люди вместо пения птиц слышали лишь тоскливое завывание – метель разгуливала по саду, она здесь отныне была госпожой. Слова мальчика оказались пророческими. Птицы, которые своим звонким пением гнали холода, покинули господский садик, а весна не могла наступить без их чудесных песен.

Между тем старый богач захворал. Целыми днями старик не вставал с постели и всё думал о том, что сказал ему мальчик.

«Этот ребёнок – колдун и наверняка знает птичий язык, так пусть же скорей прикажет своим друзьям вернуться, тогда мой садик вновь расцветёт», – так он решил и, призвав к себе мальчика, потребовал вернуть ему птиц.

– В моём доме стало уныло, – говорил богач, – даже золото не веселит меня: оно всего лишь холодный металл и поэтому не вызывает радости, мне надоело слышать монетный звон. Верни единственное украшение моего дома – прекрасный садик, возврати птиц. Я заплачу, дам тебе столько золота, сколько пожелаешь!

– Мне не нужно твоё золото, господин, – отвечал ему мальчик. – Я ведь предупреждал тебя, что птицы не вернутся больше в твой сад. Ты же поступил по-своему.

И пришлось богачу отпустить мальчика, ничего от него не добившись. А в ту же ночь состояние старика ухудшилось. И было ему видение. Комната вдруг озарилась светом, и в свете этом предстал Он: высокий в багрянице, в терновом венце, пострадавший за нас. Стигмы на руках Его и ногах продолжали кровоточить, оставляя следы на зелёном шелковом ковре. Неслышно ступая, подошёл Он к постели больного, и кровавые слёзы закапали из Его глаз на белые простыни. Едва слышный шёпот пронизал комнату: «Спасёт тебя та, кого ты обидел, попроси лишь прощенья». И Высокий исчез. Растворился в серо-багровом тумане рассвета. Проснулся богач. (Иль не спал он совсем?) Стал звать, сбежались слуги. Склонившись над изголовьем ненавистного господина, с тревогой спрашивали, чего тот хочет. С тревогой потому, что боялись они – вдруг хозяин встанет и накажет нерадивых слуг. Он же, разметавшись в постели, казавшейся ему теперь раскалённой адской сковородой, стонал в бреду и всё протягивал вперёд руки, будто звал кого-то. Наконец разобрали. «Птичку! Птичку!» – бормотал он слабеющими губами. Сейчас же кинулись исполнять его волю и вскоре вернулись. У каждого было в руках по клетке с отчаянно бьющейся птицей. Обставив ими постель богача, говорили: «Вот, мы принесли тебе не одну, а множество птиц». Но старик, приподнявшись и посмотрев вокруг воспалёнными пылающими глазами, воскликнул: «Всё не то! Это не те птицы! Мне нужна серая, маленькая! Тогда ночью… я не пустил… она улетела… верните!» – и откинулся на подушки. Слуги переглянулись. Старик явно бредил, требовал какую-то серую пичужку. Они не знали, что делать, чем помочь ему. Забрали птиц и ушли, втайне надеясь, что их господин вскоре умрёт. Все ждали смерти деспота в ночном шутовском колпаке.

Они ушли, а старик остался один на один со своими мыслями. И всё требовал вернуть ему птичку. В ушах до сих пор стоял голос Того, Высокого: «Спасёт тебя та, кого ты обидел, попроси лишь прощенья». И тут понял он – лишь прощенья! Про прощенье-то он и забыл. Птахи нет, у кого же просить прощенья, кого он обидел? И припомнилось живо: крики, мольбы о пощаде и стоны истерзанных заживо, вопли провинившихся слуг, до смерти забитых плетью по его приказу. И мальчик-садовник припомнился: его слёзы, багрово-синие полосы на израненной спине, кровь, проклятия матери-прачки мучителю сына. Выходило, что перед всеми он был виноват. И, не медля, схватил горе-богач колокольчик, позвонил, прибежали слуги. «Всех! Всех ко мне, сюда! И того мальчика с матерью-прачкой!» В одночасье все явились: лица бледны, в глазах страх: что случилось? зачем? для чего?

Когда собрались, богач сполз с постели, упал на колени, взмолился: «Простите! Все простите за всё! Виноват!». Поднялось тут волненье, смятенье. Одни отвечали: «Бог простит!», другие хранили молчанье. И вдруг вновь озарилась комната светом. Появился Он. Уже не в терновом венце, а в короне и мантии царской. Кровь из ран не лилась и по воздуху двигался Он, ковра не касаясь. Прошествовал величаво к простёртому ниц старику и сказал: «Я прощаю тебя и отдаю вот это…». Протянул старику руку, на которой сидела маленькая серая птичка, и исчез, будто и не было. А птичка осталась. Подлетела она к богачу, громко зачирикала. И почудился в этом чириканье голос Высокого в мантии: «Я прощаю тебя». Богач поднялся (откуда только силы взялись?), подошёл к окну на окрепших ногах и распахнул створки. Серой молнией метнулась птаха к окну, выпорхнула, села на снежное деревце и… запела! На радостный зов её слетелись все птицы и тоже запели. От их весеннего пения лёд стал таять, ручьи потекли, в мгновение ока в саду наступила весна. Слуги стояли, разинув рты, и с восторгом внимали чуду. Неожиданно птаха вспорхнула над деревцем и полетела ввысь к весеннему солнцу. Поняли люди: то была необычная птица – сам Христос или Ангел Его в ней явились.

Он сказал: «Спасёт тебя та, кого ты обидел», и слова Его – истина. Богач наш с того дня стал здоров, роковая болезнь отступила. Он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. С утра до вечера всё бродил по своему садику, и восторженная улыбка не сходила с его лица. Глядя на него, слуги понимали, какой тяжёлый грех совершили, желая ему смерти. С надеждой в голосе они говорили друг другу: «Господь милостив! Может, и нас простит». Так, весна принесла обновленье не только природе – обновилась душа человеческая.