Вторая смена детской базы отдыха «Тюльпан» выдалась особенно шумной и пёстрой: от вездесущих «первочков» до амбициозных старшеклассников. Весь этот возрастной компот бродил, кричал, спорил, дрался, влюблялся. Не помешали тому дожди, которые шли две недели кряду.
Ящерицы, тритоны, ежи и прочая земная тварь если и надеялись в непогоду на свободные прогулки по «своей» земле, то совершенно напрасно. Не было дня, чтобы какая-нибудь зверушка не попадала в коробку «юного натуралиста».
Разноголосица на пляже, речёвки, песни под гитару, утробные басы дискотеки и далёкий от чувства меры подростковый смех перед самым отбоем – всё это бродило, шумело и сменяло друг друга совершенно естественно.
Сумерки и прохлада сосен скрывали в себе столько тайн и клятв, что их хватило бы на целый сериал.
В этом калейдоскопе лиц, рожиц, физиономий я особенно запомнил двоих ребят: Валерку Скокова и Олега Красикова.
Валерка был причиной расстройства и бессонницы всех: от директора лагеря до посудомойки. Каждый день фамилия «Скоков» звучала в контексте разговоров о разбитом окне, драке за туалетом, ворованном плеере.
Это был высокий, плотно сбитый подросток. Его глубоко посажен-ные глаза внушали беспокойство сразу при знакомстве с ним. На бритой голове – джинсовая панама. Майка ладно облегала его развитые плечевые мышцы. На кривых ногах – просторные шорты цвета хаки. «Гудзонский ястреб!», - вырвалось у физрука на общем построении. Но в лагере его звали просто – Скок.
Однажды Скок и его ординарцы увидели, как мальчишка из младшего отряда поймал голубя. Наверное, у птицы было повреждено крыло. Скок подошёл и, улыбнувшись, сказал:
- Нехорошо птичку мучить, ушан.
- Я не мучаю, - растерялся мальчик. – Смотри, он спокойно сидит у меня.
- Это тебе так кажется. Пусть лучше сразу умрёт!
Валерка выхватил голубя из детских рук, ловко зажал его голову между пальцев – и обезглавленный сизарь уже трепыхался у ног остолбеневшего мальчика.
- Вот так, ушан. Теперь он свободен, - бросил, обернувшись, Валерка и снова улыбнулся…
Этот случай стал известен всем уже к обеду. Не помню, почему Скока не выгнали из лагеря. С ним беседовал психолог, вызывали к директору. Лишь молчал и ухмылялся. Знаю, приезжала его мама, просила за сына, говорила что-то о своей работе и о погибшем отце Валерки.
Только однажды Скок отличился не так, как обычно. В забеге на пять километров он прибежал первым. Причём физически был настолько силён, что, едва приняв поздравления, побежал на пруд, который - в трёх километрах от лагеря. А его соперники всё ещё не могли отдышаться.
Олег был на год младше Валерки. Русоволосый, среднего роста, не-сколько худоватый. Большие серые глаза смотрели открыто, по-доброму. Это была не та доброта, которая саму себя стесняется, а уверенная в себе, естественная. Так, например, он мог запросто, нимало не смущаясь, убрать в столовой не в своё дежурство. Просто, чтобы помочь.
Он никому не грубил, хотя мог быть очень эмоциональным. Я помню, как он болел за команду своего отряда на футбольном матче: кричал, хватался за голову, размахивал флажками.
Физически Олег не выделялся, но сверстники чувствовали в нём ка-кую-то иную силу. Я опасался, что Валерка и его компания начнут затрагивать его, вызывать на грубость, но увидел обратное: Скок избегал встреч и общения с Олегом.
Тем не менее, за смену Олег Красиков не сделал ничего такого, что заставило бы о нём заговорить весомо, обратило бы на него особое внимание работников лагеря. Не участвовал ни в одном соревнований, не написал признания в любви красавице Ленке Шевцовой, не расквасил нос «не следящему за базаром», не танцевал на открытии смены. Так… отдельные эпизоды. Вот он малышам достаёт с дерева блестящего жука, вот приносит директору бейсболку – кто-то потерял, вот делает из шишек медвежонка пятиклашке Вике, разбившей лоб на качелях. Или сидит в беседке и молчит. Всякий раз я думал, что это вызовет смех и издёвки со стороны ребят, и всякий раз ошибался. Не смеялись над Олегом – и всё! Но и дружить с ним не спешили. Наверное, это было непросто…
Перед закрытием смены директор дал задание воспитателям и вожа-тым определиться, кого и за что наградить в отрядах. Мы собрались в его кабинете и стали записывать, кто лучший футболист, кто – певец, кто – художник. Не обидели, казалось, никого. И тут я сказал:
- Давайте наградим Олега Красикова.
На какое-то время воцарилась тишина. И – вопрос старшей вожатой:
- А чем он отличился?
Я не знал, что ответить.
Вечером на линейке под приветственные возгласы вручались памятные подарки и грамоты. Получил свои и «марафонец» лагеря – Валерка Скоков. Олег всем радостно аплодировал. Ни тени зависти или досады на его лице я не заметил.
С тех пор прошло много лет. Я до сих пор помню этих ярких антиподов. Олег, слышал, стал врачом. О Скокове ничего не известно.
Помню я и вопрос старшей вожатой.… Сейчас я бы на него ответил.
Митяшов П.В. Недвижные качели. Рассказы. Издание второе, дополненное. – Волгоград: Сфера , 2017. – 112 с.