Золотое перо птицы счастья

глава 1

Звонок в дверь вывел Сашу из власти черных мыслей. Странно.... Время позднее... Кто бы мог там быть? Открыв дверь женщина вздрогнула: мужчина. Высокого роста, лысый, в футболке и спортивных брюках... в подъезде всех соседей Саша очень хорошо знала, этот мужчина не был жителем ее подъезда. И откуда ж такой домашний в февральскую вьюгу свалился? Долго гадать не пришлось, оказалось квартира этажом выше сдавалась в аренду, а мужик — арендатор, у него просто порвались штаны, а ниток и иголки не имелось в наличии, т. к. он был прикомандированным к ее маленькому городку.
          После долгого и молчаливого изучения друг друга прихожанин все ж таки огласил свою просьбу и Саня поковыляла внутрь квартиры, дабы выудить из загашника иглу и нить. Прихожанин долго расшаркивался перед Саней в благодарности, но все ж таки удалился. А Саня снова погрузилась в свои нелегкие думы...
           Уже прошло 3 года как на Саню свалилась беда, которую не было возможности разрулить. После смерти мужа не прошло и двух лет, как в один не очень приятный день с инсультом свалилась мама и Саня, как единственная дочь, была вынуждена забрать ее к себе, дабы осуществлять уход. Работа у нее была малооплачиваемая, медсестра в районной поликлинике получала не Бог весть какие деньги, сын Артур учился на 5 курсе мединститута, а дочь Арина, покрутив хвостом после школы выскочила замуж за какого-то прохиндея и обосновалась в глухой деревушке, где прохиндей усиленно спивался, а она погрязла в хозяйстве и в воспитании выводка детей. С матери дети ничего не требовали. Артур подрабатывал по вечерам, да и стипендию получал повышенную, так как был вовсе неглуп, но матери тоже помочь не мог. Да и не просила Саня помощи ни у кого, сама себе варилась в своем кипятке день и ночь. Постоянно стонущая и кричащая мать выматывала все силы. Да и характер у бабули был, честно сказать, вовсе не сахар и не мёд. Сварливая по натуре и очень злая на всех и вся бабуля пила кровь из единственной дочери по полной программе. Саня уже и забыла как это лечь, вытянуть ноги и сладко уснуть до утра. Сиделку нанять было не на что, на работе уже косились, поговаривая между собой, что уж лучше бы совсем уволилась, чем вот так бегать каждые два часа до дому, чтоб перевернуть, покормить, напоить и все прочее. Никому и невдомек, что Саня практически никогда не заходит в продуктовый магазин, что она ест никто даже и не знал, но жующей на рабочем месте ее никогда не видели, даже когда собирались мелкими кучками попить чай, Саня никогда не приходила. Все шушукались, что наверное брезгует. Саня не была брезгливой. Просто у нее не было денег, чтоб побаловать себя чем-то вкусным, деньги шли на оплату квартиры, телефона, света и прочего.... Вот и сидела Саня с этими мыслями уже неделю, обсасывая свою проблему в одно лицо. Матери было совсем плохо и приходилось задуматься о самом скорбном.
    Очередной звонок в дверь заставил вздрогнуть... Забыв о чем думала Саня пошлепала в коридор и, распахнув дверь, вдруг вспомнила: это ж тот дядька, который за нитками приходил, вернулся. Дядька вернул то, что брал и расшаркался в благодарности, напоминая Сане, что она его очень выручила, и что он теперь ее должник. Если что-то ей будет нужно, то он непременно ей поможет. Саня все это выслушала молча, поблагодарила за участие и распрощалась с назойливым гостем.

Глава 2

Да, гость казался не только назойливым, но и чем-то напоминал ей первую настоящую любовь из глухой деревушки, в которой Саня оказалась волей судьбы заброшенной после окончания медицинского училища. Всех распределяли не спрашивая хочешь ты туда или не хочешь, нужно было честно отстрадать 3 года там, куда тебя отправят, вот Саня и поехала в сибирскую деревню под названием Кедровка! Оптимизма в душе не было, хотелось остаться в городе, большом, красивом, с высокими домами, благоустройством и асфальтированными тротуарами, чтоб показывать свои наряды и туфли, приобретенные по случаю на 8-сантиметровом каблуке.... Вот куда в глухой деревне можно выйти в таких туфлях? К слову сказать, Саня была небольшого роста и обувь брала всегда на высоком каблуке или на платформе, уж больно ей хотелось иметь длинные ноги. Блондинка с зелеными глазами, пухлыми губками и точеной фигуркой, с пышной шевелюрой чуть пониже плеч, типично городской вариант и в деревню! Саша несколько ночей рыдала в подушку... Некоторые подружки повыскакивали замуж за кого попало, лишь бы не ехать по распределению, даже самые страшненькие, а вот Саня попала под раздачу. Не взял ее никто замуж на последнем курсе, хотя недостатка в кавалерах она не испытывала, но наверное не было в том городе ее половинки! Протрясясь 5 часов в поезде, 2 на электричке и 1,5 на автобусе Саня оказалась в районном центре, от которого еще минут тридцать ее везли на машине, крытой тентом до развилки, от которой еще и в сторону на розвальнях стоило протрястись около 6 км до места назначения... На обочине стоял обычный навес, видимо от дождя, а под ним дремала белая лошадь с длинной гривой, в которой красовался репей.
           - Эй, Красота! Ходи сюда! Ты что ль фелшарица новая будешь? Сказано встретить надобно! - на телеге сидел дед лет 70, худой, не стриженый с прокуренным голосом. Засаленная рубашонка была расстегнута и по-молодежному завязана узлом на животе, Саша подумала, что дедок-то модный какой, а оказалось, что на рубашонке не было ни одной пуговицы! Да и стиралась она, вероятно, последний раз в прошлом веке! Штаны так же не имели ни единой пуговки или резинки, они вообще были примотаны к туловищу проволокой! Сей кадр при всем своем ужасном одеянии имел еще и обувь, невиданную Сашей доселе воочию... Лапти.... Свежесплетенные лыковые лапти!
    -Ну и шо застопорилась, сядай давай! Домчу разом! Давай свой чумодан, помогу закинуть, как ты такой здоровенный тащила сама-то?Голодная поди? Вон в туесе  обед тебе есть, не брезгуй ужо, не я собирал, Глафира постаралась, соседка твоя будущая...  Саша протянула руку к коробу, все из того же лыка сплетенного, убрала газетку и ее взору открылось нечто, напоминающее тушеный картофель, только трудно было понять с чем. Но запах из туеса пошел невероятно вкусный и у Саши рот наполнился слюной.
Лопай давай, кабаки это первые, картоху ещче не щупали, на Илью сама щупать будешь! Глашка кабак с цыплаком потушила, не пожалела, в печке томила, листом капустным прикрывала, старалась! Жуй давай! Там в тряпице еще лепеха есть, с чесноком, объеденье! Сам бы ел, да тебя, тощую, велено накормить, чёб с телеги не навернулась от голоду! Вон какая тощая, и ножки как у Глашкиного цыплака, умора! Фельшарица, мать моя! Сдохнем поди при твоей власти?! - Дед заржал как жеребец, что было совсем неожиданно, оскалив крупные желтые зубы, на удивление еще присутствовавшие во рту.
Как звать-то тебя, девка?
-Александра... Саня зовите, так все зовут и вы так зовите...
-Шурка по нашему?!
-Нет, не Шурка, а Саня...
-Да Бог с тобой, будь Саней! Пока. В деревне все одно по-своему окрестят! Готовьсь!
Саша поежилась как от холода и принялась за еду. Кабак оказался наивкуснейшим блюдом, мясо «цыплака» просто таяло во рту, а «лепеха» была пышной, еще теплой и от запаха такого хлеба у Саши слегка закружилась голова! Она представила себе деревенских женщин, толстых, в длинных юбках и белых фартуках, всех зовут Глашками, Дашками и Нюрками, и все пекут такие лепехи и томят кабаки под капустными листьями... Душу как-то сразу защемило, защипало мелкими коготочками, слезы навернулись на глаза: надо ж так угораздить, в такую глушь. Спрыгнуть что ли с телеги и рвануть в обратную сторону?
-Нннооооо! Пацкуда, трогай! Ать, давай, стерва, разворачивайся! Колода старая, ща дрыном получишь! - заголосил дедок, - а меня зовут Мыколой, по-вашему так Николаем, ты можешь просто дедом Мыколой звать! Табе можно! Один живу... уж 5 лет как бабку свою схоронил, Натальей величали... Хорошая у меня была бабка, четверых сынов родили с ней, дочку хотели, Бог не дал... А сыны поразъехались и забыли дорогу в наше село. Хорошая была Наталья, только дралась шибко, как напьюсь, бывало, отходит кочергой, а говорит, что такой пришел, не признавалась, заноза такая, что бьет меня пьяного, а я и вспомнить не могу, люди мне говорили, что ее рук дело это было! Сейчас не пью, животом страдаю... Расстраивается он у меня часто, вот ем конский щавль, помогает немного, можа ты чем полечишь... Старая фелшарица давала таблетки какие-то, да порошок разводила белый какой-то, дрянь, лучше щавля конского нету ничого! Ну ты ешь, питайся, Глашка хорошо варит, вкусно!
-Дед...Микола, а клуб-то хоть есть у вас в деревне? Кино там... танцы...
-Танцы? Есть танцы! «Каскатека» наши их называют, под музыку, митафон включают и пошли в пляс, ой, срамота, вихляются, смотреть тошно! Тьфу...
-«Дискотека», дед, под магнитофон если...
-Да как ни назови, а все одно — срамота! Ты жуй давай, а то Глашка обидится, если все не съешь! Дискотеееека! Вона как оно-то! Будет тебе и дискотека под митафон! Ха!
Дальше ехали молча. Дед время от времени на чем стоял свет матюгал свою клячу, а Саня осматривала окрестности. Она и сама была уроженкой села, но село это было цивилизованным, большим, насколько средних школ, детский сад, кинотеатр и 3 клуба, дом культуры с асфальтированными дорожками, через село постоянно проезжали междугородние автобусы, был свой универмаг и гастроном в 2 этажа, своя больница, но, как Саша не просилась отправить ее в родное село, никто не послушал ее и забросили невесть куда, сказали: Езжай, мир посмотри! Нашли же что сказать! Вот и ехала Саня не знамо куда и «смотрела мир».
-Ты, ето, ешь давай, там где-та Глашка банку поставила с тиселем брусничным, пей, не брезгуй, Глашка любит, когда едят хорошо! Она хотела молока парного линуть, да испужалась, што городскую пронесет от парного-то! Будешь всю дорогу свой огузок комарам на съеденье выставлять! Ха-ха-ха!
-Какой огузок комарам выставлять?
-Да по-вашему.... ето... как там... попка что ли?....
-А-а-а... понятно...
-Ну, так и не линула молока Глашка, сказала, чтоб тисель пила фелшарица наша! Ха-ха-ха!
Саня пошарила в тряпичной сумке за туесом с едой и нашла баночку, завернутую в беленькую в голубой горошек тряпицу с «брусничным тиселем». Темно-красное вязкое питье оказалось наивкуснейшим киселем. Саша пыталась представить себе ту самую кормилицу Глашку, но в воображении все так же стояла пожилая баба в длинной юбке с цветастой блузкой навыпуск и белым фартуке... и еще платок, тоже цветастый, туго подвязанный под подбородком!
              Оглядывая окрестности и отмахиваясь от назойливых комаров Саня и не заметила как вдали показались дома. Телега застучала колесами по мостику над жиденьким ручейком, Саша вытянув шею стала наблюдать за стадом, которое по самое брюхо стояло в каком-то водоеме, похожем на огромную лужу, дед Николай заметив ее интерес начал быстро объяснять:
-Жара, гнус домогает коровок, вот и стоят в воде, не выгнать оттуда, зато пастух спокоен, спит зараза где-то...
Деревня казалась совершенно пустой, даже ни звука ни с одного двора не доносилось, где-то один раз курица прокудахтала и все, тишина. В центре улицы стоял дом-пятистенок с резными ставнями. Ставни были свежевыкрашенные, крылечко тоже. Все голубое: и ставни, и крыльцо. Возле крыльца стояла с ведром женщина, лет сорока, в легком ситцевом сарафане, стройная, с короткой стрижкой, которая очень красиво обрамляла ее лицо, глаза, большие и синие, прямо лучились добротой,  казалось, что смеялись.
-Глашка! Примай питомицу! Живую привёз, не помёрла с голоду, все кабаки умяла с тиселем! Даж с телеги не слезла!
-А кто б и сомневался! Ты, дочка, не стесняйся, прыгай, приму как родную! Я твое жилище выбелила, вымыла и выкрасила к твоему приезду. Посуда и постель есть, не беспокойся, все чистое, свежее. Помогать тебе буду по хозяйству. Уж несколько лет к медпункту приставлена помощницей. Думаю, что сработаемся. Я уже 15 лет при фельдшерах тут управляюсь. Давай, заходи! Я вон рядом живу, домик синенький видишь? У нас здесь все синенькое, навезли из района синей краски, вот и мажем ей все подряд, смехота! Везти из центра не на чем, а дед Мыкола свою Джульетту бережет. Только по необходимости гоняет ее до развилки, вот тебя встретить он сразу рванул! Лечить-то его некому стало, Светлана Михайловна как уехала к дочке, так он и заскулил: как мы теперь без фелшарицы? Хоть бы троечницу какую из города прислали! Как только позвонили, что отправили нам фельдшера, так он за три дня начал собираться, лапти даже новые сплел! А на рубаху и штаны не смотри: придуривается дед, есть у него одежда! Бережет для второй жизни! Моль выкармливает на случай войны, чтоб пожирнее была, вместо кур ее резать будет! Глаша звонко расхохоталась, показав удивительной белизны зубы, а Саня представила моль размером с курицу и как дед Николай с топором за ней носится по дому, а она летает с огрызком рукава в зубах по всему дому. Ей стало смешно и она также как Глаша рассмеялась от души. Дед посмотрел на одну, потом на другую, плюнул в пыль на дороге и пробурчал: -Споются стерьвы, ох, споются!...


Глава 3

Дом состоял из двух половин: в одной был фельдшерский пункт, в другой жилое помещение. Во всем чувствовалась женская рука: в доме пахло свежей известью, краской и чем-то еще вкусным, а чем Саша не могла понять. Что-то вплеталось в запах краски такое нежное, едва уловимое, вроде и знакомое и в то же время необъяснимое... Цветы! Маленькие синие, на коротких стеблях с загнутыми лепестками... Саша таких и не видела никогда.
-Чаво, не видала таких? - дед Мыкола заставил Сашу вздрогнуть, - кукухины слезы называются, видишь три листика и те загнутые, вот и все слезы у кукухи, детей стерва разбросала по чужим гнездам, три слезинки проронила и смылась куковать по лесу! У людей тоже такие встречаются — кукухи! Дрыном бы их!
-Сладко пахнут...
-У кукухи слезы сладкие, радостные, избавилась от приплода, как же! Ладно, обживайся тут, жди всех бабок завтра в гости, про такие болячки слушать будешь, век не догадаешься что за мор у нас в деревне! Стрептоцидом их лечи всех, они его любят: и внутрь и наружу насыплють! Ха-ха-ха! Оставайся с Богом, фелшарица, назад не повезу, сама свою торбу потащишь до району! Джульетте отдыхать пора, устала она сегодня!
Дед глухо хлопнул дверью и неожиданно резво прыгнув на телегу дёрнул вожжи. Саня осталась оглядывать свое новое жилье. Половина была большая, но неуклюжая: и кухня, и спальня были как бы в одном помещении, кухня отделялась ситцевой шторкой, а вход на жилую половину был из медпункта. Вот тебе и работа, жилье, все в одном месте, идти даже никуда не надо, всегда на работе и дома! Саня пошла оглядывать кухню. Все скромно: стол с буфетом, плитка с эмалированным чайником, алюминиевая кастрюлька литра на 2, сковородка из того же металла, две фарфоровых тарелочки несколько ложек и вилок, нож. В углу стоял маленький холодильничек, Саша даже и не видела таких никогда, старенький со странным названием ЗИЛ! И ручка у него смешная, как в машине грузовой, надо вниз поворачивать. Саня так заинтересовалась этим дивом, что не услышала как скрипнула дверь и вошла Глафира.
-Ну как? Обживаешься, приглядываешься? Я тебе тут продуктов принесла немного из своих припасов,  завтра в магазин свожу, у нас он один, смешанный. Там и продукты, и товары, и хозяйственное все продается, познакомлю тебя с Олькой, продавщицей, она тоже молодая, чуть старше тебя, из района приехала, от мужа сбежала, на третий день после свадьбы! Отлупсовал дурак девку вожжами, хотел показать что он в доме хозяин, а она хвост трубой, монатки в сумку покидала и сюда! Каждый день теперь  сюда на велосипеде ездит, назад зовет! Может и простит, вернется, тогда и без продавщицы останемся опять! Там в холодильнике молоко стоит, пей, хорошее молоко от Зорьки моей, жирное. Сын шибко любит ее молоко, вот осенью из армии вернется увидишь, он у меня бравый парень, высокий, статный! Один он у меня, муж утонул когда ему 12 лет было, нырнул да об корягу головой, так и не выплыл больше, так мы и осиротели!
-И вы так одна и живете, еще же молодая женщина....
-За кого тут идти-то? Хорошие мужики прибраны, а дурачье да пьянь кому нужны? Были кто пристроится хотел, один с района приезжал, жена выгнала, с полюбовницей поймала, так он к полюбовнице-то не побежал, а сюда рванул, подальше от обоих! Да на что он мне нужен, все равно к жене потом сбежит. Так и случилось.
-А почему ваша деревня Кедровкой называется?
-Да здесь кедры за огородами начинаются, а километров за пять если уйти вглубь в тайгу, там такой кедрач! Из города едут к нам за шишкой! Не всегда правда урожай, но нынче шишка хорошая будет, вот Андрюха мой приедет как раз к шишке! Хочет на мотоцикл нашишкарить! У нас в заготконторе осенью орех принимают и талон дают, можно что хочешь брать в райпо потом. Вот он и хочет на мотоцикл ореха набить! Ну ладно, осваивайся! Вот тебе ключи от сейфа, там по списку лекарства проверишь, посмотри что заказать нужно, послезавтра машина будет с медикаментами, заявку подашь и через неделю привезут, если дождей не будет, а то дорогу развезет и придется на Джульетте с дедом в район ехать, там получать. Автоклава у нас нет, так что шприцы будешь на плитке варить! Они у нас редко в надобности бывают, если только температура у кого не сбивается, жаропонижающее колоть приходится, а так, если что из району вызываем доктора, телефон видела у тебя там на тумбочке стоит? Там на бумажке под аппаратом номера написаны. Глянешь сама. Что не понятно — спрашивай, я всегда рядом.

Глава 4

Яркий свет ударил в окно уже в 7 часов утра. Саня перевернулась на живот  и вспомнив вчерашний день снова чуть не заплакала. Разве о такой жизни она мечтала? Вчера открыв сейф она была поражена: в наличии было 40 пачек стрептоцида, две анальгина, пять цитрамона, один флакончик корвалола, несколько пачек валидола и норсульфазола, две пачки левомицетина,  зеленка, йод... все! Прав был дед Николай, здесь все лечат стрептоцидом и ангину, и геморрой! Правда еще в наличии имелись несколько бинтов, лейкопластырь и вата. Может есть какая знахарка, которая травами лечит? Ох-ох-ох.... Надо списочек составлять, думать что же заказать-то.
Так и пошли дни, длинные, скучные. В медпункт приходили старушки, жаловались, что кружится голова, бессонница у кого-то, у кого кости ноют. Саня понимала, что все идут посмотреть на новую фельдшерицу. Глаша познакомила Саню с продавщицей Олькой. Олька оказалась высокой красивой шатенкой с голубыми глазами, очень шустрой и разговорчивой! После закрытия магазина Олька прибегала к Сане и они часами сидели на крылечке и беседовали про свою жизнь. Обе страдали от глухомани, но выхода пока не было видно. Решили, что пока поживут, а там видно будет. Олька к мужу возвращаться не хотела, боялась повтора, а всю жизнь битой быть не хочется никому! В субботу собрались на дискотеку в местный клуб, который больше походил на жилой дом. Оказывается в клуб три раза в неделю привозили кино.

Саша начала потихонечку втягиваться в деревенскую жизнь. Глафира помогала по хозяйству, учила как ухаживать за огородом,  Саня вечерами  вместе с Глафирой ходила за паскотину встречать Зорьку из стада. Молодые люди тоже стали приглядываться к Саше. На танцах один рыжий паренек с веселыми веснушками на носу и таким же веселым характером весь вечер приглашал Саню танцевать. Другие тоже пытались, но этот, как он назвался, Павлик, никого не подпускал! Олька крепко задружила с Федором, местным механизатором, но побаивалась, что прознает муж и всем будет плохо. На развод она даже не подала, т. к. боялась с ним встречаться. Прибилась к ним местная библиотекарша Светланка. Саша с ней познакомилась когда пошла в клубную библиотеку посмотреть литературу, что бы можно было почитать на досуге, а там наткнулась на толстенный медицинский справочник и взяла его в длительное пользование, все одно его никто не читал, он уже много лет пылился на стеллаже. Так они втроем и сдружились. Правда Светланка была замужем, но детей Бог не давал, вот она и ходила с девчонками на танцы, а муж Светланки стал негласным телохранителем этой троицы. В итоге вечер заканчивался примерно так: Олька с Федькой в одну сторону, Саша с Павликом в другую, а Светланка с мужем домой!

Глава 5

В дверь тихо поскреблись. Саша обернулась и увидела на пороге девчушку лет восьми. В руках девочка держала котенка, который извивался и пронзительно мяукал, а девочка тихо всхлипывала.
-Что случилось? Кто ты? Как тебя зовут?
-Танюшка я, Смирнова... Вот котеночка у пацанов отбила, они его к дереву привязали и сжечь хотели, сказали, что поймали шпиона и пытали его. Пока они спорили как его добивать будут, я его отвязала и убежала, а они меня теперь ищут, назад требуют котеночка. А мамка моя сказала, что у нас своя кошка с котятами, куда нам еще чужих подбирать?! Тёть Саша, вы полечите его пожалуйста, а я потом заберу и спрячу, чтоб мальчишки не нашли!
Котенок был мокрым, в нескольких местах была сожжена шерсть и кода вздулась волдырями. Саша взяла в руки бедное измученное животное и стала оглядывать раны. Дааа... Животное подверглось издевательствам. Хвост сломан, на лапах стоять не может, что с ними не понятно, а ожогов столько, что вроде и не должен уже жить. Наверное не зря говорят, что у кошек семь жизней. Противоожоговая мазь в наличии была, Саша заказала ее после того как одна жительница привела в медпункт своего сына, который решил разжечь паяльную лампу, чтоб осмалить курицу, да видимо не умел это делать и она так пыхнула у него в руках, что они по самые локти покрылись волдырями. Саше срочно пришлось звонить в районную аптеку заведущей Вере Ивановне, чтоб она с кем-нибудь срочно отправила ей мазь. Вот теперь не только парню мазь пригодилась!

- Ну что ж, оставляй, Танюшка, свою скотинку. Посмотрю что смогу я сделать.
- А вы его пацанам не отдадите?
        -Нет, не отдам. А если вдруг придут ко мне за котейкой, я еще и наподдам им! Варвары!
Танюшка задом-задом да за дверь, а Саша принялась за более серьезный осмотр необычного пациента. Хвост пришлось забинтовать, примотав к нему карандаш, лапки оказались целыми, просто были сильно растянутыми. Все ожоги Саша намазала мазью, но пациент оказался непослушным и старался вылизать раны до которых доставал язык. Не долго думая Саша сделала марлевые салфетки, наложила их на раны и забинтовала все туловище. Порванное ухо просто обработала перекисью водорода. Вечером прибежала после работы Олька, долго хохотала над Сашиной работой, назвала кота «мумией», но все же похвалила за доброе сердце. Пашка тоже долго хватался за живот, один Федор повел себя серьезно:
- Выловлю щенков ноги и руки повыдергиваю! Фашисты растут! Это ж надо: к дереву привязать животинку беззащитную! Все враз и смолкли.



Глава 6

Однажды вечером явился дед Мыкола.
         - Слухай сюдой, Ляксандра! Учись управляться с Джульеттой, не ровен час — слягу, старый я. Может и сгодится наука, когда и машину встретишь на развилке с таблетками своими да мазюками. Для начала запрягать научись. И начал показывать Сане всю науку как поставить коня в оглобли. Как только Саня не отмахивалась — не отстал старый пень! Тут и Павлик пришел в помощь, так сообща старый с малым, как обозвала их Глафира, обучили Саню этой хитрой науке. И хотя Глафира не хуже деда управлялась с упряжью, он все равно настаивал, чтоб Саша сама все училась делать. Джульетта без куска хлеба с солью никого подпускать к себе не желала, поэтому Глафире пришлось скормить лошадке две буханки хлеба пока она не смилостивилась над учителями и ученицей. И было это очень кстати! Дед действительно серьезно занемог. Просто однажды утром не смог подняться с кровати. Джульетта перемахнула через жерди во дворе и прямым ходом направилась во двор к Саше. Когда Саша увидела в своем дворе ржущую Джульетту, сразу поняла что тут что-то не так и прихватив свой «тревожный чемоданчик» бегом побежала к деду. Дверь в дом была не заперта, дед вообще ее никогда не закрывал, даже когда уезжал в район. Полагая, что брать у него нечего, а людям нужно доверять, он даже не имел замка. Самое большое на что он был способен — это ткнуть палочку в клямку. Дед лежал на постели не шевелясь, как вечером лег так и утром лежал...
            - Деда, ты живой? Деда, а деда?  Саша на цыпочках подошла к кровати, дед дышал, но лежал с закрытыми глазами, на нашатырный спирт не реагировал, только ворочал глазами и хрипел. Саше не приходилось самой ставить такой серьезный диагноз как инсульт, но симптомы были на лицо. Надо в район везти, в больницу! Саша бегом побежала в медпункт к телефону, Глафира тоже, почуяв неладное, выскочила на крыльцо и ждала Сашу. Скорую помощь вызвали, но врач беспокоился, что машина может застрять после дождей и тогда ничем деду уже не помочь. Вот тут-то Саша и решилась ехать навстречу машине на Джульете. Народу в деревне практически не было, была сенокосная пора, все кто мог держать вилы и грабли ушли на луга.  Вместе с Глашей они запрягли Джульетту, погрузили деда на солому и отправились на встречу машине. И, надо сказать, правильно сделали. Джульетта чувствовала, что от нее много зависит и шла так аккуратно, как не прошла бы никакая машина. Так и вывезли деда прямо к машине.  Обратную дорогу проехали молча. Каждый думал про свое. Очнулись обе от собачьего воя.
              - Это ж Шарик воет! Не кормленный, да один остался... собака чует беду. Надо бы забрать, пока дед Мыкола поднимется....
Саша посмотрела на Глафиру с сожалением. Где уж тому деду подняться... Выжил бы хоть. А с другой стороны и выживать не к чему, все равно не встанет, а такому больному постоянный уход нужен. Ухаживать было некому. Один жил, как бобыль. Все хозяйство: кобыла Джульетта и пес Шарик. Даже огорода дед не садил, те кому вспашет огороды на своей кобыле, осенью соберутся и расплатятся овощами. Кому дровишек привезет, тоже овощами брал да припасами. К самогону не прикасался, говорил, что свое с молоду выпил. Бабы деревенские жалели деда, мяска подбрасывали осенью, да птицу. Вобщем всей деревней подкармливали деда, ну и он ни в чем, что ему по силам, никому не отказывал.
                - Надо бы сыновей разыскать, сообщить... Может возьмут отца...- Саша посмотрела на Глафиру глазами, полными слез.
                - У меня есть адрес старшего, Анатолия, где-то в Подмосковье живет. Не додумалась я прихватить, так бы попросили хоть телеграмму дать, а теперь  самим ехать придется.
                - А мы Вере Ивановне сейчас позвоним, в районную аптеку, попросим, чтоб дала телеграмму, потом с ней рассчитаемся.
                - Молодчина ты, Сашка, а я и не догадалась! Давай к дедову двору, Шарика заберем, что ж он голосить будет, пусть при медпункте поживет и тебе повеселее будет! Хотя ты уже и так не скучаешь: одни только Пашка с котом-мумием чего стоят! - Глафира звонко расхохоталась, а Саня поежилась, как от озноба.
                - Чего ежишься, не к душе что ли Павлик-то? Парень он не плохой, смирный, как агнец! Ну, не красавец конечно, тебе бы другого, вот как Олькин Федька например! Ну, как говорится: красивый муж — чужой муж! Не лежит душа? У нас говорят: стерпится — слюбится! Так что шибко-то носом не крути, битая хоть не будешь и то счастье!
                - Павлик хороший... Только вот не чувствую я волнения, когда он ко мне прикасается и целоваться с ним не хочется как-то... Он добрый, не наглый, помогает во всем, а вот не принимает душа и все! Чё делать-то тёть Глаш, а? И вообще, смотрю на парней и ни к кому как-то на шею броситься не хочется. Ты смеяться будешь, но дед Мыкола и то милей их всех!
                - И чего ж ты сидела, пока дед Мыкола на ногах был? Опомнилась, когда он свалился с ударом! - Глафира снова разразилась звонким смехом, - хоть избу бы в порядок привела, а то как я ему 5 лет назад силком выбелила ее, так больше там никто и веником не махнул! Не пускал никого убираться и сам не убирался, говорил, что ни к чему его тараканов беспокоить лишний раз!
                - Да что уж тут смешного тёть Глаш? Просто дед никого не хотел беспокоить, понимал же, что у всех свои дела есть, а ему вроде как и так ладно! Ох, Шарик, Шарик, чего ж ты надрываешься, сейчас поедем к нам во двор, там есть котик Мурлыка, будете дружить...
                - Сожрет он твоего Мурлыку за один прикус вместе с бинтами и хвостом-карандашом! Вот и дружба вся закончится!
Шарик был рад, что хоть кто-то на его вопли обратил внимание, Глафиру он знал хорошо, поэтому подпустил сразу, а на Саню пару раз гавкнул, видимо просто для приличия. Глафира умело отогнула гвоздь, за который была закреплена цепь и, усевшись на телегу громко проговорила:
                - Ну, трогай, фелшарица! Поведем к тебе дедово хозяйство! Дед не достался в женихи, зато наследство вона какое! Всем на зависть! Больше огород садить не будем, будем весной пахать чужие, да осенью дань овощами брать! Не житуха — сказка!
                - Вам бы все смеяться, тёть Глаш... А вдруг дед умрет?
                - Ну, это, девочка, не нам решать: жить ему, или нет! Это уж как Господь распорядится! Там, наверху книга жизни-то! - и Глафира подняла указательный палец кверху, многозначительно щелкнув языком.

Кот-Мурлыка сидел на окошке и терпеливо ждал хозяйку. Прошла уже неделя как он жил у Саши. Танюшка Смирнова прибегала несколько раз посмотреть на своего спасенного, помогала Сане бинтовать котейку и рассказала, как Федор выловил одного «фашиста» и надрал ему уши. Остальные изуверы теперь боятся попасть ему на глаза. Только вот не знает Танюшка куда пристроить Мурлыку. Саша решила, что оставит себе котейку и Танюшка очень обрадовалась. Мурлыка стал понемногу осваиваться, перестал бояться Сашу и стал пытаться влезть на кровать к Сане под бок. Сам прыгать не мог, поэтому Саша стала брать его к себе в постель, а он благодарил ее громким урчанием. Поэтому и получил кличку Мурлыка.  Увидев собаку Мурлыка попытался выгнуть спину и поднять шерсть, но, так как мешали бинты, у него этот номер не прошел и он просто свалился с подоконника. Шарик же даже и не обратил внимания на такую мелочь. Глафира распрягла Джульетту, вынесла ей ведро воды и сказала:
               - Пей и гуляй! Выходные у тебя начались!
Лошадь пару раз фыркнула, но морду в воду опустила, умаялась скотина... Шарика прицепили к сараю, строго наказав не кидаться на кота и пообещав к вечеру притащить его конуру, так как сразу взять не догадались. Саша навела в чашке молока с хлебом, которому Шарик был весьма рад.
             - Саньк! А сами  то чем питаться будем, а? Ты, поди-ка, тоже с утра в рот маковой росинки не брала?
             -Какая росинка теть Глаш, Джульетта с постели подняла своим ржанием! У меня только хлеб да молоко Зорькино!
-Погоди, щас принесу каши гречневой, ты плитку включи, подогреем немного, да оладушки у меня вчерашние есть, кабачковые! В сметанку макнем и сыты будем! Мы с тобой девки холостые, нам фигуру блюсти надо! Вдруг прынц какой в нашу глушь заявится, а ежли два, так вообще лафа! Даже не подеремся! - звонкий смех Глафиры мелким горохом простучал по окнам. Саня в очередной раз поразилась юмору и жизнелюбию этой простой деревенской женщины и уже полюбила ее больше родной матери. Надо сказать, что мать у Саши была женщиной грубой, сварливой. С соседями она постоянно ругалась, с мужчинами не ладила и, работая в районном гастрономе продавцом, постоянно скандалила с покупателями. Саше доставалось по поводу и без. Ни о каких каникулах школьных не было речи: зимой чистила снег, топила печь, варила еду и вела все хозяйство по дому, летом на шее грузом висел огород. Все на речку, Саша в огород, все на танцы, Саша грядки поливать. Домашняя работа была вся на ней, так как мать работала с утра до вечера. Жили они вдвоем с матерью, отца Саша своего не помнила, мать говорила что он недотепа и дурак, вот и выгнала она его. А соседи говорили, что он был спокойным парнем, трудолюбивым, но мать его замучила своими ревностями и упреками, что он сначала стал пить горькую, а потом и вовсе сбежал не оставив адреса! Поэтому все тумаки и доставались Саше, больше некого было пилить. Поэтому она и ринулась в медучилище едва окончив 8 классов. Надо отдать должное матери, при всей ее нелюбви к собственной дочери, она постоянно помогала Саше деньгами, за что она была очень благодарна.
               Пришла Глафира со своей стряпней, быстро все разогрели и принялись за трапезу, время было уже чуть ли за ужин усаживаться, а они только завтракали. Мурлыка лез к Саше на колени и заглядывал в чашку. Саша пожертвовала частью своего пайка, оказывается котята и оладушки кабачковые едят, не только молоко!
               - Может уж пора разматывать твою мумию, а то не приведи Господи на улицу вырвется, всю деревню же рассмешит!
               - Сегодня попробую не бинтовать, может и заживет быстрее. Хвост только пусть подождет. Ты, теть Глаш, только не смейся... я ведь и в самом деле карандаш вместо шины к хвосту примотала... Не попало ничего тогда под руку!
               - Ладно, не буду! Думаешь, что я такая дура, что не догадалась? Сразу поняла, что инвентарь в ход пошел! Пусть поносит карандаш. Целее будет карандаш твой! Знаешь, Санька, я наверное в лес сбегаю, лисят посмотрю, может соберу на жареху, вот нам с тобой и ужин будет. Как нажарим да со сметанкой, а ты к Ольке сбегай хлеба набери, хозяйство у нас с тобой прибавилось, все жрать хотят,  Джулька твоя так еще и с солью хлеб уважает. Прикармливай теперь, чтоб к тебе шла, а не в дедов двор. Да пусть Олька на ужин прибегает, кино то сегодня не привезли вроде, наверное не проехали, а может и не пробовали.  Не будет грибов, макарон с тушонкой сварим, а еще лучше с килькой в томатном соусе! Вот такое блюдо! - Глафира многозначительно задрала вверх большой палец на правой руке. Да, если задержусь встреть Зорьку! А то она пойдет по дворам шариться, потом еще искать придется. Надо тебе еще и доить научиться, а то ж стерва эта орать будет. Горластая она у меня!
                Вечером сидели втроем за столом у Глафиры на кухне и ели макароны с килькой. Грибов в лесу не было. Зря Глафира сбила ноги. Пришла уставшая, но как всегда веселая, говорит, что еще никто их там не посеял, лисят этих, потому и не выросли!


Глава 7

Утром позвонили из районной больницы: умер дед Мыкола... Вера Ивановна, по просьбе Саши дала телеграмму старшему сыну, но когда он приедет никто не знал. Да и приедет ли вообще. Деревенские бабы собрались во дворе у Глафиры и обсуждали как будут хоронить деда. Все дела распределили между собой: кто сварит кутью, кто борщ, а кто компот да блины...Местный плотник дядька Степан соорудил домовину, кто-то принес ткань красную, домовину обивать.  Кто-то из баб притащил новую рубаку, кто-то штаны, в магазине у Ольки взяли новые драповые тапочки и носки с майкой. Вроде собрали во что деда одеть. В его шкафу и в самом деле все побила моль. Остался только широкий кожаный ремень, который видимо оказался ей не по зубам. Деревенские бабы с утра привели дом деда Мыколы в относительный порядок, чтоб было где хозяину переночевать. Саня с Глафирой снова стали запрягать Джульетту. На этот раз поехали втроем, Павлик вызвался в помощники, да и сила мужская могла потребоваться. До развилки ехали молча. Только Джульетта постоянно фыркала, не те руки управляли ею и никто за всю дорогу не назвал ее старой стервой. Машину из районной больницы пришлось ждать больше часу, солнце уже поднялось высоко, было душно и очень сладко пахло донником.
          - Дождь будет, а может даже и гроза, чуешь как трава пахнет сладко? -проговорила Глафира, - хоть бы успеть до дождя деда до дому довезти...
В машине был только шофер, они с Павликом, без помощи женщин погрузили тело деда, завернутое в старое одеяло, на телегу.  Шофер пожелал всей траурной компании побыстрее добраться до деревни, а сам махнув рукой и лихо развернувшись умчался по пыльной дороге в райцентр.
               Джульетта всю дорогу мотала головой и ржала, видимо почувствовала скотина, какой груз везет. Постоянно пыталась остановиться и повернуть голову в сторону телеги, но Глафира постоянно дергала вожжи, пыталась ругаться как дед, обзывала Джульетту старой клячей, но толку было чуть. Саня беспрестанно плакала, уткнувшись в Пашкино плечо, а Пашка и вовсе боялся пошевелиться, он чувствовал как локоть мертвого деда Мыколы упирается ему прямо в поясницу. Все жители деревни вышли за паскотину встречать деда Мыколу. Совсем близко гремел гром и Глаша уже потеряв голос просто уговаривала Джульетту идти хоть чуточку быстрее. Едва подъехали к дому как крупные капли дождя забарабанили по крышам. Бабки унесли деда в баню, вымыли, побрили, подстригли как могли, одели в чистое и уложили в домовину. Вопрос стоял ждать ли сына. На улице жара, да и не известно приедет ли сын. Всей деревней решили: ждать не надо! И на следующий день все на той же Джульетте повезли деда на погост. Грозы уже не было, накрапывал мелкий дождичек, временами проглядывало солнышко и все говорили, что сама природа плачет о деде. Поминальные столы накрыли под навесом и поминали всей деревней, кто что приготовил, все принесли и поставили на столы, вскладчину скупили все спиртное в Олькином магазине, поминали долго, до самой ночи. Все жалели деда Мыколу. Оказывается он смолоду был спокойный, не злобливый, отзывчивый. Без него деревня как осиротела. Всем бабкам дед помогал в мелких делах, где нужна была мужская рука. Где теперь такого взять, кто его заменит. Оказалось, что таких, как дед Мыкола, больше нет в деревне. Бабы плакали в голос, мужики пили, не закусывая за упокой души деда.
             Через 5 дней в деревню пешком пришел мужчина лет 50-ти, одетый в городскую одежду, при шляпе с дорожной сумкой, все сразу узнали в нем Анатолия, сына деда Мыколы. Анатолий сразу завернул на местное кладбище и прямиком к могиле матери, так как знал, что и отца похоронят рядом. Место свободное там было. Усевшись на чурочку возле свежей могилы, горожанин достал из своей сумки бутылку водки, стопочку и закуску. Долго сидел и что-то говорил. Потом поднялся и направился к дому отца. Потихоньку собрались все соседи, как могли успокаивали Анатолия, так он и отвел по отцу 9 дней, а перед отъездом дал денег Глафире и попросил помянуть отца как надо, а он, если Бог даст с братьями приедет на следующий год, на годовщину.
                И снова в деревне жизнь пошла своим чередом. Наконец-то в лесу появились «лисята», Глафира с Саней ходили в ночь на Ильин день «щупать» картошку, нахохотались, аж животы заболели, но нащупали картохи на целую жареху с лисятами. Саня умудрилась потерять Мурлыку, целые сутки бегала по соседним окрестностям и звала кота, а он как в воду канул, а однажды утром, вынося покушать Шарику, она вздрогнула, когда вместо Шарика из конуры выскочил весь вылизанный котенок! А еще говорят, что кошки с собаками не уживаются. Самое интересное было потом, когда вылез Шарик, потянулся, гавкнул на Мурлыку и носом подтолкнул того к чашке. Налакавшись из Шариковой посуды Мурлыка направился обратно в конуру, Саша едва успела схватить своего питомца:
              - Ну-ка давай вернем карандаш на место, поносил и хватит! Болячки, спасибо Шарику, все отпали, а вот хвост надо оглядеть!
Хвост сросся, даже и не видно где был сломан. Кот, поставив его трубой, через окно выпрыгнул во двор и прямиком к Шарику. Глафира, увидев эту картину предложила назвать Мурлыку Матроскиным, но новая кличка никак не прививалась, все знакомые все равно звали его Мурлыкой.
 Жилье деда Мыколы пустовало. Сыну оно не было нужно, а продавать не было смысла: никто в деревне дом не купит. Тракторист Федор сходил в деревенскую контору к старшему и попросил отдать дом ему в пользование, так как собрался жениться на Ольке. В деревне никто возражать не стал и Олька с Саней и тетей Глашей взялись там наводить свои порядки. Все что не нужно Федор увез за деревню в овраг, а что кому было нужно, все раздали. Выбелили, выкрасили синей краской и переехали на жительство. Олькин муж, прознав, что его законная жена без его ведома выскочила «замуж» совсем взбеленился. Стал угрожать расправой. Федор с друзьями уже и пугали его, и выкидывали из деревни, но тот упорно твердил о мести гулящей жене! Олька боялась одна оставаться где бы ни было: ни в магазине, ни дома. Особенно если Федор возвращался с работы поздно. Олька была на третьем месяце беременности. Надо было разводиться. Начались у них с Федором поездки в район. С утра Саня или Глафира запрягали Джульетту и кто-то из них увозил Ольку с Федором до развилки, а дальше они на машине добирались до села из которого автобусом ехали в райцентр. Обратно от развилки шли пешком, старая Джульетта не могла делать два рейса в день. Наступил день, когда оба вернулись счастливыми, развод оформили. Теперь оставалось только пожениться и ждать ребеночка. Но, как говорится, рядом с радостью всегда беда ходит. Однажды ночью небо осветило зарево пожара. Горел дом деда Миколы. Первым к месту пожала прибежал Павлушка, он жил недалеко и еще спать не лег. Сухое жилище пламя облизывало мгновенно, к двери подойти было нельзя, так как она была заколочена и уже полыхала. Народ набежал быстро, кто с ведром, кто с лопатой, из колодца доставали воду и лили, но этого было недостаточно. С разбегу Павлушка выбил ногой оконную раму и впрыгнул внуть, через несколько минут в проеме показалась Олька, Павли вышвырнул ее из окна, подбежавшие мужики подхватили ее и унесли в сторону, а Павлик снова скрылся в доме. Крыша трещала и грозилась рухнуть в любой момент, а Павлика все не было. Прибежавшая на крики Саша пыталась сделать искусственное дыхание Ольке, но та никак не приходила в себя, Глафира побежала звонить в район, вызывать машину пострадавшим, но на чем везти пострадавших до развилки было неясно: Джульетта после смерти деда совсем сдала, часами стояла под навесом и опустив морду дремала. Саша как могла баловала ее хлебом с солью и конфетами, но она и от лакомства стала отказываться. Ставить в упряжь скотину не было смысла... В окне показался Павлушка, рукав на правой руке горел, кто-то не долго думая окатил его колодезной водой. Крыша, как-будто ждала пока выскочит Павлушка, тут же рухнула. Кто-то запричитал, кто-то просто плакал, но уже никто ничего не тушил. Павлушка искал в доме Федора, но кто-то сказал, что Федор остался в лесу складывать лес в штабеля.
Тем временем Федор увидев зарево над деревней и почуяв неладное прямо на тракторе рванул через просеку в деревню. Приехал он уже когда дом догорал, кто-то сказал, что Олька с Павликом в медпункте, что машину вызвали, а везти их не на чем. Федор метнулся в медпункт. Оля очнулась, но дышала с хрипами и постоянно кашляла не закрывая рта, Павлику Саша обработала руку, ожог был большой,но опасений за жизнь не было, поэтому решили вывозить одну Ольку на тракторе.
            Федор вернулся только к обеду следующего дня. Ночью, бросив трактор в соседней деревне он уехал с Олькой в районную больницу и был там с ней до утра. Олька два раза теряла сознание и врачи боялись за ее жизнь, но к утру состояние стабилизировалось и врачи сказали, что самое страшное позади, но они и не подозревали, что ошибаются. Через день Федор приехал от Ольки мрачнее грозовой тучи: у Ольки открылось кровотечение и пришлось смириться с потерей малыша и еще, бывший муж пришел в милицию и сам признался, что это он хотел убить свою неверную жену, но он не знал, что она беременна и теперь чувствует себя детоубийцей. Федор бил кулаком в стену и скрежетал зубами, а потом как волк взвыл от бессилия и опустился на завалинку Глафириного дома. Только после этого Глафира вынесла стакан самогона и малосольный огурец.
            - Пей сейчас же! А ну пей! Горю уже не помочь, а жить дальше надо! Все еще у вас будет, не было еще худа без добра: даст Бог успокоится теперь дурак Олькин! Надо ж так девку угораздить, как кур в ощип попала! Ну ничего, все сладится.

Через неделю после пожара околела старая Джульетта. Под утро взвыл Шарик, но Саша побоялась одна выходить на улицу. Ночи стали длиннее и Саша решила дождаться когда рассветет. На рассвете на крыльце что-то загремело, Саша открыла дверь и увидела Глафиру, сидящую на крылечке.
           - Ну что, Санька, не получилось у нас халявой попользоваться. Не будем мы огороды пахать весной. Не на чем... Разве что Шарика запряжем и айда людей смешить! Околела Джулька наша. То ли от старости, то ли от тоски по хозяину. Пойду мужиков звать, яму пусть выкопают за огородами. Туда и сволокем питомицу нашу...
Мужики выкопали яму и, обвязав Джульетту веревками, потащили ее со двора. Саша не пошла смотреть как закапывают Джульетту. Она сидела на кушетке и горько плакала. Саня долго старалась быть сильной. Крепилась когда дед помер, когда Олька попала в больницу, когда Павлика каждый день бинтовала... а теперь ей очень хотелось плакать, громко, чтобы выпустить из груди всю боль. Мурлыка подошел и стал ластиться у ног, потом прыгнул на коленки и начал слизывать с Сашиного лица слезы. Саша и вовсе от такой нежности разрыдалась навзрыд. Пришла с «похорон» Глафира, села рядом, обняла Саню и тоже зарыдала. Сколько они так просидели, не знали сами, очнулись когда тихонько скрипнула дверь, на пороге стоял Федор с бутылкой самогона.
            - Помнишь, теть Глаш, неделю назад ты сказала, что нет худа без добра? Вот теперь я пришел вас успокаивать. Тащи, Сашка, стаканы будем Джульку поминать! Хорошая была кобыла. Верная. Не стала без хозяина жить.... Саша собрала на стол нехитрую закуску, но к спиртному не прикоснулась, не выносила она запаха самогона, налила себе в мензурку спирта с водой. Водки взять было негде: магазин не работал, а в соседнюю деревню ехать не на чем. Через неделю Федор привез Ольку домой. Жить они перешли к Федькиной бабке, у которой он и жил раньше Приехали они с хорошей новостью: перед тем как поехать домой они расписались с Олькой в районном ЗАГСе, так что теперь они законные муж и жена. На выходных собрали нехитрую вечеринку, отметили скромно это мероприятие, тем и успокоились. Олька открыла магазин и все пошло как и прежде, вроде ничего и не происходило.


Глава 8

             Глафира водила Саню по лесу с конца августа. Набрали они 5 ведер брусники, перекатали ее на досках и пересыпав сахаром опустили в погреб. Насолили большой бочонок груздей и два поменьше рыжиков. Сейчас под навесом сушились на нитках и на газетных листах опята. Год был грибной, опят таскали мешками, солили их, сушили, жарили на свином сале и опускали в погреб. Огурцы тоже солили бочками, с листьями смородины, черемухи и хрена, их просто укладывали в бочки прямо в погребе и заливали холодной колодезной водой с солью, а сверху клали укропные стебли вместе с зонтиками, накрывали капустным листом, чистой тряпицей, затем клали деревянный круг и гнет. Гнетом служил большой речной камень, обязательно вымытый и ошпаренный кипятком. В конце июля переварили на уличной печи, стоящей во дворе у Глафиры несколько ведер малины и смородины. Варенье получилось вкусным, душистым, особенно смородина. Саша несколько дней ела пенку, снятую Глафирой со смородинового варенья, намазав ее на свежий хлеб и запивая Зорькиным молоком. Ей казалось, что вкуснее этой пенки в жизни она пока ничего не ела. Пришло время копать картошку и собирать шишку. День копали картошку, на другой день шли в тайгу. Пять километров по покосам, дальше через таежный ручей по бревну переходили на другую сторону и шли в кедрач. В тайге были свои законы. По дороге попадались разбитые стоянки, на которых грудились мешки с шишками, иногда там попадались большие мясорубки, оказывается ими молотили шишки, чтоб не тащить их домой, а большое сито предназначалось для того, чтоб просеивать орех. Из пяти мешков шишек получался мешок чистого ореха. И никто не трогал чужое. Это было Табу. Вроде и ни кем такие лагеря не охранялись, но никто не воровал. У Глафиры с Сашей был свой стояк. Шишек они собрали немного, т. к. бить шишки было некому, а они занимались только собирательством, то есть собирали падалицу, то что упадет с кедра. Шишки нещадно шелушили бурундуки. Со дня на день ждали Андрея из армии, вот он и должен им помочь. Как говорила Глафира: будет мужик, будет и дело, а пока мы с тобой, Санька ерундой тут занимаемся. Курам на смех наша работа! Но начало всегда должно быть, иначе не интересно.
              На развилку встречать приезжающих теперь ездил дед Арсений на своем рыжем жеребце Огоньке. Дед был жадный, овощами и продуктами он за свою работу не брал, брал деньгами. Ни много ни мало, а рубль в одну сторону положи! Жалко рубль — не ехай, иди пешком! Делать было нечего — платили! С дедом Арсением в один пасмурный день и приехал сын Глафиры Андрей. Глафира с Саней копали картошку, когда Шарик начал громко на кого-то лаять, Глафира материнским сердцем почувствовала, что это ее сынок ненаглядный приехал и бегом кинулась во двор. По радостным воплям Саша догадалась, что это так и есть и побежала тоже посмотреть на счастье своей помощницы. Глафира нацеловывала высокого, стройного парня, а тот весело хохотал и приподняв мать за талию крутил вокруг себя. Саша улыбаясь наблюдала за ними. Поставив мать на землю Андрей глянул на Сашу своими огромными карими глазами и Сашу как кипятком окатило, она стояла чуть дыша, внизу живота что-то теплое и мягкое нежно шевельнулось и замерло.... Что за новое ощущение?
             - Ну, мать, знакомь нас что ли. Рядом жить придется, может и на танцы еще вместе бегать будем!
             - Да вы уже почти знакомы. Я тебе про нее и писала, Саня это, фельдшер наша новая, вместо Светланы Михайловны вот прислали. Давайте ознакамливайтесь, да и бегайте в кино да на танцы. Если Пвлуха позволит!
             - А Павлуха  - кто?
             - Да бабки Антониды внук из города на лето приехал, в техникуме учится, железнодорожном, вот приехал летом поработать у нас в лесу, денег подзаработал, на днях уезжает, занятия у него начинаются с 1 октября. Последний год учится, а потом, наверное, в армию заберут. Вот, взялся он за Санькой ухаживать.
             -Тёть Глаш, ну хватит вам про Пашку уж... Сами ж знаете все...
             - Да ладно уж... молчу! Сама с ним разбирайся! Давайте в дом бегом, сейчас обед разогрею, будем обедать, Санька, мой давай руки, поможешь!
Саша пошла под сарай к рукомойнику и спиной чувствовала как Андрей ее разглядывает, ей даже показалось, что она передвигается как-то боком от волнения.
               Глафира разогрела борщ, который варила с вечера, быстро на сковородку бросила картошечки, на столе уже стояли пироги с капустой и с грибами и глиняная посудина с утренним молоком. Хлеб Глафира пекла сама. Тесто ставила на опаре и обязательно добавляла в него толченую картошку и чеснок. Хлеб получался высокий, пористый и очень вкусный. В магазин привозили хлеб два раза в неделю из соседнего села, там на три села была одна пекарня. Хлеб там пекли хороший, но привозили мало и давали в руки по две булки. Люди собирались за хлебом всей семьей, вплоть до грудных детей. И, как правило, на всех не хватало. Многие запасались мукой и пекли хлеб сами. Саша принесла из буфета буханку и трясущимися от волнения руками стала ее резать. Андрей взял у нее нож и сам быстро нарезал хлеб огромными кусками, сказав при этом, что большому куску и рот радуется! Глафира отправила Сашу в погреб за копченым сальцем, которое лежало на полке в деревянном ящичке, а заодно велела и чашечку рыжиков набрать. Саша на ватных ногах отправилась в погреб.
            -А фельдшерица-то, мам, симпатичная! Как на твой взгляд: хозяйка хорошая будет?
            - Ты шибко рот не разевай! Оглядись! Ты до армии с Ленкой учительшей вроде любовь крутил, а? Так она замуж не вышла, поди тебя дожидается?
            -Ой, мааааам.... Да мы только на танцы и бегали с Ленкой. Она больше на Федьку смотрела, как он, Федька-то живет сейчас?
            -Федька женился... На Ольке, продавщице. Беда у нас тут приключилась, попозже расскажу, чтоб Санька не слышала, переживает она по этому поводу, натерпелась тоже девка страху.
Тут из погреба вернулась Саша и Глафира перевела разговор в другое русло. Стала рассказывать какие нынче хорошие шишки в кедраче, что надо бы подсуетиться, не то все повыбьют городские. Каждый день едут, идут и все за шишкой!   Картошку в тот день больше не копали. Саша после обеда пошла к себе, а Глафира стала рассказывать сыну все последние деревенские новости.
           На другой день с утра прибежала деревенская баба Нинка со слезами, не знала уже к кому бежать: в конторе была только уборщица, управляющий ушел на деляны посмотреть как идет заготовка дров, а участковый приезжал раз в месяц, когда составлял отчет о проделанной работе. У Нинки два дня назад в лес ушла дочь с подругой из города пособирать падалицы и вот до сих пор нету. Обещались вернуться в тот же день вечером, а уже два дня прошло и никто их в лесу не видел. Решили позвонить в район участковому. Участковый прибыл только к вечеру. Все кто мог еще с утра отправились в лес на поиски двух молодых женщин, но никого не найдя решили возвращаться и поднимать всю деревню на поиски. Подойдя к ручью муж Светланки Михаил услышал как женский голос сквозь слезы кого-то уговаривал подняться, все бегом кинулись на голос. Нинкина дочь Анютка почти волоком тащила свою городскую подругу, у которой так распухла нога, что было непонятно как не лопнул сапог. Корзинки с шишками девки побросали в лесу, горожанка угодила в яму и сломала ногу. У Анютки лицо распухло от слез и укусов таёжного гнуса, а горожанка вообще чуть ли не теряла сознание от боли и страха. Парни подхватили обоих, перевели через  ручей по бревну, горожанку вообще Михаил нес на себе, благо девица оказалась небольшого роста и худющая, как селедка. Так и тащили ее по очереди на спинах до самого медпункта. В медпункте стали думать как снять сапог. Сапоги были новые, Анюткины, и Нинка в голос выла, чтоб только не надумали его резать. Но резать пришлось. Как ни мучились, какие советы не выслушивали, ни один не помог снять сапог безболезненно: только к нему прикасались, горожанка выла от боли. Глафира долго думать не стала: притащила нож-косячок и полоснула по голенищу, Нинка зашлась в крике от жадности. Горожанку разули, осмотрели ногу, которая была почти черная, как гудрон, шину накладывать было поздно, да и не к чему. Решили везти в район, опять вызвали скорую помощь и запрягли Огонька. В дорогу отправились Саша с Андреем и участковый. Дед Арсений занемог, поэтому взяв мзду он остался дома. Горожанку и участкового честно сдали на руки фельдшеру скорой помощи, а сами отправились назад. Было уже темно и Огонек шел сам наугад: телега то подпрыгивала, то куда-то проваливалась, но Андрей с Саней этого не замечали, поговорив так, ни о чем они просто целовались. Андрей беспрестанно гладил Санькину шевелюру, уткнувшись в нее вздыхал и снова впивался в ее пухлые губы. А Санька и вообще была в полуобморочном состоянии, ей казалось, что она вот-вот и совсем потеряет сознание, она и не подозревала что вот так можно растаять в чьих-то руках... Глафира сидела в медпункте, топила печь и вела беседу с Мурлыкой, а тот в свою очередь то запрыгивал ей на коленки, то тёрся об ноги, как-будто что-то тоже говорил, только собеседница его не понимала. Наконец зашла хозяйка, которая его понимала и он клубком покатился ей под ноги.
            - Я уже извелась вас ожидаючи, больше за Огонька боялась, переломает скотина ноги, ни одна скорая не возьмет, резать придется! Рассчитайся потом за коня! Арсений поедом сожрет и ничем не подавится! Ну, слава Богу все живы и целы! Давайте уже на отдых, ночь почитай на дворе!
Саша долго лежала и смотрела в потолок: надо же такому случится... неужели влюбилась? По-настоящему? В городе она встречалась с мальчишками своего возраста и даже целовалась, но так, чтоб дух захватывало... нет, такого не было! Все вроде как играючи, мимоходом. Даже с Пашкой целовалась. Но он не так нежно ее обнимал почему-то или казалось что не так...Вот опять кто-то мягкий и пушистый ласково шевельнулся внизу живота и замер... Странное ощущение!
Между тем Глафира дома песочила Андрея.
             -Ты мне не смей Саньку с пути истинного совращать! По глазам вижу прищучил девку в соломе. Видела я как ты до армии к Надьке Сидельцевой бегал через огороды, думаешь ничего не знаю? Всем святым молилась, чтоб не забеременила да не женила на себе! Лет на 10 она ж старше тебя!
             - Мам, ну ты тоже скажешь! Кто ж к Надьке-то не бегал?! К ней даже из Сосновки парни приходили...Да и из Пихтовки тоже!
             - Ох и успокоил ты меня! Вот нянчил бы сейчас сосновского или пихтовского! Как доказал бы что не твой? А? Чего молчишь? А Галку Уткину помнишь? Не девка, гренадер! На голову выше тебя была! Памятник павшим героям! Ан нет же! И эту в стог с сеном уволок! Как живой-то к утру остался? Рискованный ты парень, ведь Галка одной левой пришибить могла! Уговорил, Казанова?!
             - Да нет, мам, Галку не уговорил. Стойкая оказалась, как оловянный солдатик! Ночь впустую прошла. Зря ты за нее переживала.
             - Ну слава Богу, хоть эта устояла! Я все твои похождения знаю! Не буду все упоминать, толку что?! А Саньку обидеть не дам! Пусть за Павлуху замуж идет, он парень верный, а ты, если и женишься, счастьем не одаришь, будет слезы лить, как я лила с твоим батькой. Не бил и то счастье, а любви его на все три деревни в округе хватало! Ты то этого не знаешь, не посвящали тебя в эти дела. Ох и вою на похоронах было, стыд моей головушке, Тоська Петрова так о крышку гроба лоб разбила на кладбище. Я и глаза не знала куда девать со стыда. Я тебе все сказала! Предупредила! Взрослый теперь, вот и думай! Не прощу тебе пакости этой. Если жениться — другое дело, а если обманешь — геть с моих глаз и чтоб я тебя не видела больше! Прокляну стервеца!

Глава 9

              На огородах осталась одна капуста. Все было убрано и сложено в закрома. Возле каждого дома громоздились горы леса. Готовили к зиме дрова. Саше в медпункт привезли три машины чурок, Андрей все переколол и сообща сложили поленницы. Теперь Андрей занимался своими дровами. По прежнему ходили в кино и на танцы, допоздна засиживались у Федора и Ольки, а потом долго гуляли в темноте и целовались при каждом удобном случае. Директор школы организовала самодеятельность в клубе и теперь все готовились к ноябрьскому празднику. Кто пел, кто плясал, а кто учил стихи про революцию. Саня с Олькой угодили в хор и каждый день репетировали одну и ту же песню в которой пелось, что «Усталость забыта».
              В ночь на первое ноября, как по заказу легла зима. Две недели не переставая шел дождь, переходящий в снег, а наутро 1 ноября было все бело и морозно. Все гадали растает или нет снег, но он не растаял. В первых числах ноября начали прибирать скотину, кто бычка, кто боровка, кто гусей, кур. Седьмого ноября все гуляли в клубе. После концерта накрыли столы прямо в зале, сдвинув к стенке скамейки. Каждый нес свою снедь. «Артистки» нарезали винегрета 2 банных таза. Натащили свеженаквашенной капусты со свеклой, с морковкой, огурцов ядренных, крепких да пахучих, грибов соленых. Кто-то приволок целый таз холодца, кто-то пирогов с брусникой и клюквой. Картошки наварили прямо в одежде, а жареные гуси и котлеты стояли по всему столу. Ну и, конечно, самогон! В деревне без него не праздник. Гуляли чуть не до утра. Под магнитофон плясали все, даже 80-летние старухи, которые и по рюмочке тоже пригубили! Глафира все следила за Андреем и Санькой. В деревне уже над ней посмеивались: ни одна мать еще за своим чадом не уследила. Молодежь стала разбредаться по дворам раньше чем пожилые. Когда Глафира пришла домой, то замок на двери увидела сразу, значит сына дома нет, а на медпункте конечно же замка не было... и света не было.... Глафира поскреблась в дверь медпункта и вдруг увидела себя со стороны: взрослая тетка ищет взрослого сына... Как-то стало ей неловко... Вспомнила себя молодую, как сбежала из соседней деревни к местному ловеласу. Влюбилась. А что же Санька другая что ли, или сын другой? Любовь — дело молодое! Ну и ладно, заставлю его, паразита жениться! Санька уже как дочь стала, родная, домашняя, и не плохая ведь девчонка... Не Надька же Сидельцева, разведенка гулящая и не Галка-гренадер! И решила Глафира идти спать!
           Утром явился Андрей. Глаза в пол. Глафира посмотрела на сына и не нашлась что сказать, кроме как спросить:
           - Когда свадьбу собирать будем?
           - Я, мамань, хоть сейчас готов, только ж вроде Саньку по деревенским законам сосватать надо. Хоть и сватать не у кого, но приличия же соблюсти надо!
Через неделю пошли свататься. Саша с подружками накрыла стол, испекли пирог по рецепту из журнала «Крестьянка», намазали его сгущенкой и посыпали тертым шоколадом и маком. Сватовство начали по старинке: Олькина бабка Капа зашла в дом и пробурчала: ваш товар, наш купец! А дальше со всякими прибаутками городили кто что мог. Вот и опять в деревне праздник! Опять погуляли. Осталось съездить в районный ЗАГС, подать заявление и расписаться в назначенный день. Свадьбу назначили под новый год.
             В начале декабря Андрею пришло письмо от сослуживца из Читы. Приглашал он дружка  к себе в гости. Дескать, что сидеть в тайге, у тебя же корочки водителя есть, переезжай к нам, а я с работой помогу, отец у меня в горкоме партии вторым секретарем работает: и с жильем поможем, и с работой! Андрею идея понравилась, да и Санька, вспомнив про городскую жизнь вся загорелась идеей! Стали строить планы на будущее: Андрей о перспективной работе, а Саня об учебе в институте. Огласили свои планы Глафире, но та не одобрила их замыслов:
              - Ишь ты, какие идейные! А кто лечить нас в деревне будет, все разбегаются отсюда, а лес валить кому, если каждый после армии посбегает к армейским дружкам? А? Жить есть где, работа есть, что вам куда-то ехать? А дети пойдут... Как им без бабушки? Кто досмотрит? Восьмилетка есть — в школу пойдут, вот тогда и будете думать, а сейчас ехать неведомо куда не стоит. Здесь поживите!
Но молодежь настолько размечталась, что Глаша не устояла и махнув рукой ушла в свой дом. А Андрей засобирался. Решили: съездит на недельку-другую, осмотрится там, работу подыщет и приедет как раз к свадьбе. Отыграют свадьбу, встретят новый год и ту-ту на новое место жительство. А потом и Глафиру к себе заберут. Что ей здесь одной каратать, а там и в самом деле дети пойдут, пусть и возится. Через два дня Андрей уехал. Глафира долго возмущалась такой неосмотрительности молодых, но начала приготовления к свадьбе. Потратили целый день на поездку в райцентр. Купили Саше платье с фатой и белые туфли, а Андрею костюм и рубаху с галстуком. Подкупили кое что из продуктов и притащились домой уставшие, но удовлетворенные.
              Прошло две недели, со дня на день ждали Андрея, вся деревня была в предвкушении длительного праздника. За неделю до нового года к клубу притащили трактором из леса Ёлку. Ребятишки в школе клеили цепочки и всякие игрушки из картона, разукрашивали их и мечтали скорее украсить ёлку и поводить хороводы. Андрей не приезжал. Саня сникла, Глафира металась из угла в угол, хваталась то за сердце, то за голову. Однажды утром, зайдя к Саше в медпункт Глафира застала ее сидящей над ведром. Сашу беспощадно тошнило.
            - Отравилась я вчера теть Глаш... Вот плохо с утра стало...
            - И чем же ты, краса моя отравилась так? - Глафира уперла руки в бока и наклонив на бок голову заглянула Саньке в глаза.
            - Не знаю... вроде ничего такого не ела, огурцы квашенные из погреба, да рыжики вечером поела, уж очень они у вас вкусные получились...
            -Ну, девка моя, огурцами из бочки еще никто не отравился! А рыжики можно в лесу сырыми лопать — ничего не будет! Благородный гриб! Когда последний раз «женские дела» в глаза видела? Небось в этом месяце и не было «гостей»-то? А? Тебе, краса моя, вопрос был задан!
            - Не было, теть Глаш, в этом месяце... в начале должны были быть и вот нет. Но у меня так и раньше бывало... Может еще будут...
            - Да нет, милая, уже не будут. Между «раньше» и «теперь» у нас разница произошла, Андрюхой зовется... Где ж он потерялся-то, чёрт окаянный! Папкина кровиночка! Убью, пусть только появится! Всех извел, пакостник такой! Ладно, молчи пока, не разглашай своей тайны и я помолчу до поры до времени! Отравилась она.... рыжиками... Оййййй.... девка ты моя, девка! - Глафира скрипя и охая, как старуха отправилась в свой двор. Надо было напоить Зорьку, да сена натаскать ей в кормушку.
             До свадьбы оставалось два дня. Вся деревня притихла в ожидании. Саша не выходила из дома. Было стыдно от людей. Если вдруг подавал голос Шарик, она металась к окну, дергалась и подскакивала от каждого шороха. Каждое утро ее жестоко тошнило и рвало. Запах вареного мяса выворачивал желудок. Питалась Саша исключительно солеными огурцами, грибами и квашеной капустой, иногда еще макала хлеб в сгущенку и запивала несладким чаем. Очень хотелось яблок... Глаша привозила из района целых пять килограмм, Саша их съела за два дня. В магазине у Ольки были яблоки в баночках. Болгарские, резаные. Саша взялась за них и повытаскала весь запас из магазина. Олька догадывалась о Сашкиной беде, но помалкивала, как помалкивала и о том, что саму тоже нет-нет да затошнит. Так и наступил день свадьбы. Деревня ожила и уже вовсю говорила о прохиндее Андрюхе, который запакостил все мозги молодой девчонке и смылся. Сашу жалели все, а вот Глаше пришлось огрызаться с бабами. Все при случае старались уколоть невоспитанным сыном. Так и встретили 1980 год. Вроде и веселились, и хороводы водили вокруг ёлки, и на санях катались с горы, а все равно было все как-то не так. Однажды после крещенских морозов Саша засобиралась в район. Глафира решила не отставать, но Саша настаивала на том, что поедет одна, что ей надо к врачу. Глафира убеждала Сашу, что к врачу еще рано, но Саша была непоколебима. В конце концов не выдержав натиска несостоявшейся свекрови Саша твердым голосом объявила:
             - Аборт я сделаю, тёть Глаш... Куда мне одной с ребенком-то, помочь мне некому, одна я у матери, а мать далеко, да и не поможет она мне ничем, совсем заест, если узнает!
             - А я? Меня то ты что списываешь? Это же и мой ребенок! Внук он мне, или внучка! Неужели ты думаешь, что я тебя брошу? Ты мне дочь! Одна единственная ты у меня! - Глафира рухнула перед Сашей на колени, вцепилась руками в ноги и завыла диким волком: Санечка, доченька! Не делай этого! Сама себе потом не простишь! Еще неизвестно что случилось с Андреем! А если и бросил он тебя, клянусь... сто раз клянусь... никогда я тебя не брошу! Я день и ночь буду с нашим дитем нянчиться, только оставь! Прокляни меня, если я тебя обману или хоть словом обижу! Прокляни! И Глафира разрыдалась в голос...
              Саша стояла как каменная, ноги были спутаны руками Глафиры...
             - Мама.... Мамочка.... прости меня... я не думала что ты  так переживаешь мое несчастье, я думала, что только мне плохо. - Саша опустилась на пол рядом с Глафирой и, обнявшись, они долго плакали и успокаивали друг друга. Саша перешла в дом к Глафире, в медпункт теперь ходила только на работу. Глафира с утра пораньше бегала протапливала печь и наводила там порядок. Кот Мурлыка сначала не уходил из  медпункта, но потом понял, что теперь хозяйка спит в другой постели и однажды вечером отправился вслед за хозяйкой на новое место жительство.

Глава 10

            После февральских метелей, в начале марта стало пригревать солнышко, с крыш стало капать, днем тепло, а ночью мороз, с утра пахло весной. Этот запах весны, талого снега вплетался в жизнь деревни с такой силой, что снова хотелось гулять, радоваться жизни. От Андрея вестей не было. Глафира с Сашей съездили в район, Саша встала на учет в поликлинике, потом зашли в универмаг, накупили фланели на пеленки, распашонок и чепчиков, ползунков и погремушек, приглядели колясочку, но покупать пока не стали, решили, что это плохая примета. Да и тащить было слишком много. Решили оставить на потом. В ночь с 7 на 8 марта отелилась Зорька. Ночью Саша проснулась от возни Глафиры, она притащила в дом телочку, отгородила ей угол за печкой и сев на стул тяжело вздохнула.
              - Ну, слава Богу, одна разродилась! Теперь, Санька, дело за тобой! Теперь наше семейство с молоком будет! И война не страшна! Саньк! Я давно спросить тебя хочу, да все как-то забываю: ты с чего взяла, что Мурлыка — кот? Ты под хвост-то ему заглядывала?
              - Под хвост? Зачем? Там же это.... ну... карандаш был примотан...
            - Ой Санька, Санька... И я то, дура старая, не глянула! То я смотрю все соседские коты нашего Мурлыку по двору за холку таскают! Думаю, может наш эту, как ее... риентацию поменял? Вот что скажу я тебе, дочь моя, как только появится — волоки мне, уж я сразу определю какого полу животина!
Но ждать долго не пришлось: Мырлыка сам заявился и бегом хозяйке на коленки. Глафира ухватила котейку одной рукой за шиворот, а второй подняла ему хвост.
             - Ну вот и вся недолга... почти год думали что при двух мужиках живем: Шарике, да Мурлыке... Хрен-то, Санька! Один Шарик у нас мужик! Бабье царство прям! Кот и тот кошкой оказался! Это не Мурлыка, Саньк, а Жанна Д*Арк ! Ее ж, кажется, на кострище-то сожгли?! Только наша какая-то недогоревшая Жанна! Ну, спасибо Танюшке Смирновой! А то я все думаю: какой у нас кот трудолюбивый, в двух домах всех мышей извел! Думаю, что в благодарность за приют старается! Хрен-то вам! Баба — потому и трудится! Был бы кот — лежал бы на печке целыми днями до самого марта, а эта вон как работает, жалко не в колхозе, цены бы ей не было! - И снова Глафирин смех мелким горохом простучал по стенам, окнам и углам. Саша пялилась Мурлыке под хвост....

В деревню пришло лето. Саша время от времени перебирала свой городской гардероб: доставала свои туфли на 8-сантиметровом каблуке, сапожки с мягкой лакированной голяшкой, называемые в городе чулками-сапогами, юбочки чуть выше колен, голубой плащ с капюшоном и несколько рубашек-батников. Кроме плаща почти ничего этого Саша так и не одела прошлым летом. Под халатом всегда были простые платья, сшитые Глафирой, а на танцы с девчонками бегала в брюках, чтоб не грызли комары. Вот и теперь Саша сидела в широком платье, больше напоминающем китайский зонтик, сшитом Глафирой из куска модной ткани, который Глафира достала в районном универмаге по знакомству. Саша собиралась в декрет. Из районной поликлиники должен был приехать новый фельдшер на время ее декрета и Саша сводила свои дебет с кредитом. Вся деревня поминала деда Мыколу. Приехали все 4 сына. Очень горевали, что сгорел их дом... Поселили их в конторе, в красном уголке. Пожертвовали кто матрасом, кто одеялом, кто простыней и подушкой. Все остались довольными. Братья привезли из района памятники родителям и целый день провозились на кладбище. Обедали у Глафиры под навесом. Деревенские бабы так же как на похоронах всей деревней накрыли столы. Вспоминали все чудачества деда, мальчишек маленьких и Наталью, которая постоянно грозила деду кочергой...
             Через два дня дед Арсений привез в деревню нового фельдшера. Им оказался высокий симпатичный паренек, лет 25-ти. На вид он казался простодушным и разговорчивым, очень внимательно выслушивал деревенских жалобщиков, бегом бежал на вызова домой к бабушкам. Вся молодая часть женского населения кинулась завоевывать сердце нового доктора. Доктора звали Антоном. Он вписался в деревенскую жизнь так как-будто всегда жил в этой деревне. Не пропускал ни одного фильма, ходил в клуб на танцы, среди девушек был душкой. Глафира как-то поделилась с Сашей:
              - Странный доктор какой-то... Всех девок наших уже перепровожал до дому. Одну проводит — за другой идет! А в медпункт приводит совсем не ту, кого из клуба вывел.... Интересно, долго ли так будет продолжаться?
Продолжалось это недолго. Местные парни прищучили его в проулке с очередной провожаемой и отметелили так, что медпункт был закрыт 3 дня, причем изнутри! Новоиспеченный Казанова зализывал боевые раны. На четвертый день медпункт открылся, но доктор не показывался. Глафира, прихватив воды из огородной бочки, направилась на уборку. В медпункте стоял запах перегара, не просто запах, а вонь.
               - Послушай сюда, сынок: то, что 3 дня назад случилось — пусть будет тебе наукой на будущее! Хочешь работать — веди себя смирно! Это тебя бережно еще помяли, вижу, что ничего не сломано, а пить, любезный Антон Владимирович, прекращай! Во что жилище превратил? Отстойник какой-то! Соберемся всей деревней, выгоним тебя за паскотину дрыном и шагай на все четыре стороны, куда глазенки твои шаловливые смотрят! Своих ловеласов и прохиндеев хоть пруд пруди, думаешь, что ты тут такой один? Голубок ты наш залетный! На первый раз срач твой вывезу, но этот раз и последний будет. Дальше свое говно сам возить будешь, а заупрямишься — рожей туда окуну! И Глафира принялась за работу. Фельдшер не проронил ни слова.

Глава 11

                В очередную поездку в район Глафира, оставив Сашу в поликлинике, ринулась в милицию. Прямо к начальнику. Рассказав свою беду Глафира попросила подать на Андрея в розыск. Болит сердце-то материнское, ноет по ночам, совсем не выносимо... Через месяц она должна бабушкой стать, а отец ребенка пропал... Начальник внимательно выслушав Глафиру куда-то вышел, велев ей посидеть минут двадцать. Через полчаса он вернулся с какими-то бумажками и, многозначительно глянув на Глафиру, сказал:
                - Да никуда он не пропал, ваш Андрей! Сбежал, видимо... В начале января был он у нас, в паспортном столе... выписался на место жительство в Читинскую область... Паспортистка сказала, что не один был, а с девушкой... Красивая девушка, в шубке богатой... Вот вам на бумажке написал в какой город ваш сын уехал. Вообще-то не нужно было вам сообщать такую информацию, но мне вас жаль, как мамашу... А уж говорить ли бывшей невесте про это, сами думайте, вроде как не стоит ее расстраивать. - Глафира посмотрела на бумажку полными слез глазами: г.Черемхово... Вот оно как... Значит сбежал, сволочь, прокляну...
Саше Глафира ничего говорить не стала, по дороге заскочила в гастроном, накупила, что глаз видел и пришла в поликлинику. После консультации как обычно прошлись по магазинам, купили кое-что из одежды для Саши и пошли на автобусную остановку. Автобус теперь ходил до самой развилки, что упрощало задачу. За два летних месяца и от развилки дорогу отсыпали и ездили теперь до деревни на грузовой машине, в кузове, но все ж не на телеге!
                - Вот мы и дождались, когда к нам придет цивилизация! Оставили деда Арсения без калыма!
До развилки ехали молча. Глафира думала о сыне, а Саша о чем-то своем... В машину сели врозь: Сашу шофер посадил в кабину, а Глафиру и еще несколько товарок в кузов помог забраться. Так и приехали они домой, не перекинувшись словом. Дома Глафира молча ушла в огород, а Саня прилегла отдохнуть. Когда солнце уже стало садиться, появилась Глафира. По глазам было видно, что женщина долго и много плакала.
                - Мам, что-то случилось? Почему ты плакала? Что-то об Андрее узнала?
                - Да нет, дочка, давно поплакать хотелось, а как подумала, что бабкой скоро стану, так что-то накатило прям... Мы как-то с тобой не обсуждали это, но хочу вот спросить: как назовем-то наш приплод?
                - Ну, я думаю, если будет мальчик — назову Артуром, а если девочка то Агатой.
                - Имена какие-то чудные. Вроде так сейчас не называют?! Где про такие услышала-то?
                - Я в училищной библиотеке первой читательницей была, детективы люблю. Всего Шерлока Холмса перечитала, а написал про него Артур Конан-Дойл! Шерлоком назвать, так вся деревня засмеет, а Артуром — красиво, как-то по-иностранному... А Агатой - в честь английской писательницы Агаты Кристи... Если хочешь, мам, я принесу из клубной библиотеки  эти книги, там есть, я видела. Очень интересные и читаются быстро!
                - Да нет, моя хорошая, не до книг сейчас, дел невпроворот, какое тут читание?... Вон у Мурлыки твоего скоро детки народятся? Куда девать будем? Может с грибами в кадушку и бросим? Соленых котят еще на столе никто не видывал! - и Глаша расхохоталась.- Топить нам нельзя... Ты вот на сносях, а старые люди говорят, если в доме есть беременная, котят топить нельзя — ребенок утонет! Вот будем либо солить их, либо пристраивать! Лучше бы конечно пристроить! Ну, теперь что делать? Видно будет потом, как говорится, будет проблема — найдется и решение ей! Давай ужинать да спать.
                Утро не принесло ничего нового, кроме того, что пропала Мурлыка. Молоко в блюдце было нетронутым, да и на зов она не отзывалась. Три дня звали. На четвертый явилась сама с котеночком в зубах. Положила его Сане на кровать и убежала, через несколько минут принесла второго, потом третьего... Больше не уходила. Саня постелила кусок овчины в картонную коробку и переселила детишек Мурлыки вместе с мамой под стол.
                Дни тянулись медленно, почти каждый день шел дождь. По грибы и ягоды Глафира ходила с деревенскими бабами, Саша сидела дома, последнее время она чувствовала себя неважно, стали отекать ноги. По полдня просиживала на крылечке с Олькой, которая тоже недавно ушла в декрет, а ей одной было дома скучно: бабушку еще по зиме увезла к себе Олькина мать. Вот и сидели вдвоем поглаживая животы. Иногда подсаживался Антон, развлекал молодых мамаш своими байками не хуже чем покойный дед Мыкола. Поговорить доктор любил. Осмотрев Сашины ноги он посоветовал срочно проконсультироваться в поликлинике у лечащего врача, да Саша и сама знала, что это так оставлять нельзя. Через день она поехала в район на консультацию и вечером не вернулась... Глафира рвала и метала всю ночь, жалела, что отпустила ее одну, а вдруг что-то по дороге случилось. Утром и Глафира уехала за Сашей. Оказалось, что Сашу просто оставили в больнице, так как рожать ей уже через две недели и не стоит трястись по ухабам туда-сюда. Но не прошло и недели как прибежал Антон и радостно сообщил Глафире, что сегодня утром она стала бабушкой., родился внук-богатырь, целых четыре килограмма! У Глафиры от неожиданности отказали ноги и она грохнулась мимо табуретки прямо на пол. Пришлось Антону немного повозиться с новоиспеченной бабушкой. Глафиру было не понять: то она смеялась, то плакала, то срочно собиралась идти пешком в район, то собиралась ехать утром и купить уже наконец колясочку внуку. Прибежала Олька и вдвоем с Антоном они уговорили Глафиру успокоиться наконец и начать рассуждать здраво! Утром собрав целую сумку гостинцев Глаша рванула в больницу, в которой большую часть гостинцев ей вернули обратно, так как кормящей маме уже нельзя больше есть соленые грибы с огурцами, это при беременности можно было, а теперь нельзя, также назад вернули и банку со сливовым соком. Велели купить яблочный или виноградный. Глафира кинулась в гастроном и накупила Саше соков и даже свежих яблочек, неожиданно появившихся в продаже. Вообще-то в магазинах с продуктами было плоховато, летом была олимпиада и видимо в стране иссяк запас продуктов. На шестой день Сашу выписали, Глафира наняла из соседней деревни знакомого на Москвиче, чтобы привезти Сашу домой без пересадок, так и появились они в деревне на синем Москвиче. Все выходили из дворов и махали Саше рукой, все были за нее рады,  Антон прибежал сию минуту, дабы он должен осмотреть младенца на дому пока не появится педиатр. Правда педиатр тоже не заставил себя ждать и появился в деревне уже на следующий день. Артур был парнем смирным, спать всем давал, чужим улыбался, а с бабушкиных рук так и слазить не хотел. Глафира вцепилась во внука мертвой хваткой. С утра бежала в медпункт дать очередного нагоняя Антону, да прибрать у него, остальное время возилась с внуком. Сентябрь выдался теплым и ребенок почти целыми днями находился на улице, Саша с коляской курсировала по двору, да по улице от своего дома до Олькиного и обратно, а Глафира, взяв в помощники Антона копала картошку. Так и дожили до первых холодов. И пошел отсчет времени: месяц, два.... полгода.....год...

глава 12

            Когда Артурчику исполнился год Саша вышла на работу. После очередного запоя Антона всей деревней попросили убраться по добру по здорову. Глаша охотно согласилась сидеть с внуком, а Саша работать. Артур не был проблемным ребенком, он мог часами перебирать мензурки у мамы на работе, когда бабушка делала домашние дела. Олька тоже уже нянчила ребенка, дочку Олеську, и тоже работала уже, с Олеськой оставляли соседскую бабушку Агриппину. Она организовала у себя что-то вроде семейного детского сада. Кому если куда съездить или просто в кино сходить, всегда пожалуйста баба Агриппина! Благодарили как могли, кто чем. А бабушка не отказывала. С детьми она ладила и даже Саша с Глафирой, когда собирались по делам в район, тоже оставляли своего Артурчика бабушке. Так и жила деревня. Ничего как-будто не случалось, так же гуляли сообща праздники, встретили 1982 год. Зима была суровая, вьюжная, но весна не заставила себя ждать: уже в апреле сошел снег, в мае начали садить картофель и овощи, Глафира с Сашей возили навоз на огуречную гряду и даже не обратили внимания кто сегодня приехал от развилки на машине. В медпункт пришла Агриппина, взять что-нибудь от кашля Олькиной Олеське и как бы невзначай проговорилась:
           - Павлуха Гуторов из армии вернулся, вон приехал бабку навестить, вроде в город забрать хочет. Обезножила бабка-то совсем, мать и велела везти ее к ней в квартиру. - Разговаривала вроде с Глашей, а сама все косилась в Сашину сторону. Саша сделала вид, что не слышит, достала мекстуру, таблетки, объяснила бабке как поить ребенка и занялась своими делами. - Павлуха такой статный стал, возмужал, даже и не рыжий какой-то вроде, красивый парень... Ох-ох-ох...
             Поздно вечером в дом к Глафире настойчиво постучали, Саша уже уложила сына в постель, а Глафира и сама улеглась, недомогала что-то сегодня, ныла спина. Саша открыла сама. В дом вошел Пашка.
           - Мир вашему дому! Вот решил вас попроведать, за бабушкой приехал, а она вот не хочет уезжать в город, говорит, что здесь помирать будет.... Прямо не знаю что делать, мать сказала без бабули не возвращаться, а она ну ни в какую не собирается ехать. Сань, пошли на улицу, на крылечке посидим, поговорим.
               Саня накинула куртку и вышла с Павлушкой на крыльцо.
Усевшись на крыльцо Павлушка обнял Саню за плечи, наклонился и заглянул в глаза.
           - Сань, я осенью приеду снова в деревню... Знаешь что... Собирайся-ка в город. Тебе учиться надо, работать, квалификацию повышать, а ты тут в деревне засела. Мне к зиме от депо квартиру обещали, если ты приедешь и мы с тобой распишемся, то 2-х комнатную дадут. А не захочешь за меня идти — похлопочу в общежитии комнату и детский сад Артурчику. Сейчас ничего не говори, я завтра уже уезжаю, а ты подумай, с тёть Глашей посоветуйся. Откажешься — дело твое, неволить не имею право. - И чмокнув Саню в щеку скрылся в темноте. Саша так и осталась сидеть на крылечке с полными слез глазами. Не от Пашки она ждала помощи... Она все еще надеялась, что откроется дверь, вот так, как сегодня, и войдет Андрей и скажет ей примерно такие слова, как сейчас сказал Пашка.... Утром Саша рассказала Глафире про Пашкино предложение. Глафира промолчала. Все лето Глафира ходила как невменяемая: то ничего не слышала и не видела, то плакала тихонько, то разговаривала сама с собой. Артурчика везде водила за собой, при случае прижимала к груди, целовала и все плакала и плакала. В деревне уже стали поговаривать, что Глаша сходит с ума.
В конце сентября Глаша неожиданно засобиралась в район, как Саша не просилась с ней, она поехала одна, сказала, что ей нужно в больницу. Саша весь день ждала вечера, а как вечер наступил, бегом побежала к паскотине встречать машину. Глафира приехала груженая какими-то мешками и сумками. Саша помогла дотащиться до дому и стала помогать разгружать торбы. Когда Глафира вывернула все узлы Саша стала убеждаться в ее невменяемости. На кровати лежала очень красивая шубка Сашиного размера, меховая шапочка, зимние сапожки из натуральной кожи на каблучке, унты из оленьей шкуры, расшитые бисером, драповое осеннее пальто темно-зеленого цвета, приталеное и с поясом, несколько покрывал, верблюжье одеяло, несколько отрезов льняной ткани, сатина и бязи, а также много детской одежды для Артурчика и кое-что из посуды...
           - Мама..... Это откуда? Что это значит все, маааааам? - Саша во все глаза смотрела на Глафиру, - ты в больнице-то была? Что тебе там сказали?
           - А то и сказали, доченька, что дура! Самая натуральная дура! Давно в деревне шепчутся, что меня пора казать докторам, вот и вынесли вердикт: КРУГЛАЯ, НЕПРОХОДИМАЯ ДУРА! И в первый раз за полгода Глаша расхохоталась своим раскатистым смехом.- Вот что я тебе скажу, Санёк! Все на свои места встает, не надо с Богом спорить, все равно сделает так как ему виднее, хватит противиться судьбе, наломали дров уже! Пашка скоро приедет! Собирайся-ка, доченька замуж! Зря что -ли мы с тобой платье покупали? Ты вон нисколько после родов не поправилась, влезешь поди, а вообще-то, ну-ка примерь платье-то! А то, глядишь и вытачки распорем, если где влезать не будешь, пока время есть!  Саша смотрела на Глафиру широко раскрытыми глазами. Чего-чего, а такого поворота она не ожидала.
           - Мам, да не хочу я замуж... Мне и с тобой хорошо! Мам....
           - Не сопротивляйся! Не гневи Бога! Хороший человек зовет тебя! Возле меня нечего сидеть, так и вековухой недолго остаться! Молодая еще возле бабки толкаться. С мужем надо тебе жить, а не со мной. Я в этой тайге жизнь просидела, ничего не увидела, теперь ты будешь сидеть? Не позволю! Андрея ждать нет смысла, кто один раз предал, тот всю жизнь предавать будет, а Пашка парень верный, вон не смотрит, что у тебя дите, а заботится о тебе, да и об ребенке думает! Не зли меня, Сашка, напяливай платье свадебное!  Саша открыла шкаф, достала платье, надела и стояла перед Глашей так, как-будто та ее вешать собирается. Глафира покрутила Сашу, поцокала языком удовлетворенно и велела раздеваться.
           - Фату примерять не будем, голова тоже не поправилась после родов, так прицепим! Только попроси Павлуху, чтоб в деревне свадьбу делать, ведь ее так все ждали почти три года. За такое дело стакан водки выпью лично и всем по стакану налью! Дочку единственную замуж выдаю! Вот и приданное прикупила, шить еще надо, но это не проблема, машинка есть, ниток набрала, завтра за дело примусь!
           - Мам, а вдруг и Пашка передумает? Опять все смеяться будут...- Саша заплакала, -я боюсь, мам...
           - А ты не бойся, нам что, привыкать? Только не передумает он, не пустобрех Пашка-то. Правильно воспитан парень, не то что мой дурачок! Да и сыну твоему скоро отец потребуется. Настоящий, а не летчик, который погиб при испытании самолета! Вот спросит он у тебя «Кто мой отец?» что говорить будешь? Что смылся перед самой свадьбой? А Пашка усыновит Артура и будет ему отцом! Нечего тут думать. И бояться нечего. Когда птица счастья мимо пролетает не нужно ею любоваться да смотреть  вслед, надо изловчиться да хоть одно перо из хвоста да выдрать! А вдруг оно золотое?!

            Через месяц в деревню въехали новенькие жигули белого цвета. Народ бросился к окошкам и стал смотреть: куда жигули поедут. А жигули прямехонько и к Глафириному дому. Вся деревня обмерла: Андрей! Минут пять из машины никто не выходил, потом открылась дверь, вышел молодой человек в ондатровой шапке-формовке с букетом каких-то чудных белых цветов, а со стороны пассажирского сиденья вышла женщина средних лет в красивом пальто с песцовым воротником, без головного убора и с мудреной прической, под мышкой у нее была большая коробка конфет, из сумочки виднелось горлышко от винной бутылки. Многие в женщине узнали Лидию, мать Павлухи и сделали вывод, что с цветами сам Павлуха. Дома были только Глафира с Артурчиком, а Саша ушла в конец деревни ставить укол очередной бабульке, жалующейся на радикулит и ломоту в костях. В деревне наступила такая тишина, что казалось и собаки все повымерли...
            Когда пришла Саша стол был уже накрыт, Артурчик восседал в новой рубашке и колготках на руках у Павла, а Глафира с Лидией уже выпили по рюмочке вина. Когда вошла Саша, Лидия встала со стула:
           - Вот ты какая, Александра! Будем знакомы: я мама Павлика, зовут меня Лидия Павловна. Павлика назвала в честь своего отца. Вот, за тобой мы приехали, Саша... Любит тебя мой сын, а я его выбор  уважаю, не может мой сын плохую девушку полюбить, чувствует он хорошее в человеке! Много говорить не буду, давай, дочка, соглашайся! Не обидим ни тебя, ни сына твоего. Буду тебе матерью, а мальчику бабушкой. Мешать не буду, сама еще работаю, да и жить отдельно будете, Павлушке квартиру через месяц дадут, сама хозяйкой будешь. Пойдешь за Павлика?
Саша покрылась стойким румянцем, губы дрожали, по спине бегали мурашки. Но ответ надо было давать сегодня. Сейчас. Неожиданно Саше стало спокойно, появилась уверенность в завтрашнем дне, а главное у Артура будет папа. Настоящий.
              - Пойду, Лидия Павловна... Только.... Пааааш! Давай свадьбу в деревне сделаем, а?!
              - Павлуха ополоумел от счастья, схватив букет из калл в одну руку, а Саньку в другую он стал прыгать по комнате, рассмешив при этом всех: и мать, и Глафиру, и Артурчика. Мурлыка, вылезшая из под стола выгнула спину дугой и зашипела.
              - О, Мурлыка! Привет, братан! Ты уже забыл меня, а ведь я помогал бинтовать твои ранения когда-то, помнишь? Живой!
              - Ага, живая ваша Мурлыка, два раза в год регулярно троих котят приносит! Бабой оказалась! Ни кто под забинтованый хвост глянуть не посмел! Через год почти хватились только, когда в загул пошла наша Жанна Д*Арк! - Глафира задорно смеялась над оплошностью молодых.
Вечер прошел в разговорах о предстоящей свадьбе да о переезде Саши в город. Разошлись поздно: Лидия с Павлом поехали ночевать к бабушке, а Саша с Глафирой еще полночи обсуждали Павлухино сватовство. Под утро сон все-таки их сморил.

Глава 13

                И снова под Новый год деревня готовилась к свадьбе. Саша уже съездила с Павлушкой в город, была в местной поликлинике, ей предложили место медсестры в хирургическом отделении больницы. Зарплата Сашу устроила и она согласилась выйти на работу после новогоднего праздника. На ее место в районной поликлинике выделили девушку, такую же выпускницу медучилища как когда-то Сашу... Павлик показал Саше квартиру, которую выделило депо ему как молодому специалисту, да еще и молодожену. Квартира была 2-х комнатная, не очень большая, но Саше она показалась дворцом. А то, что квартира была еще и благоустроенная — это был вообще предел Сашиных мечтаний.  Саша боялась даже дышать от счастья так вот вдруг обрушившегося на нее. Будущая свекровь, педагог по образованию, сходила в горОНО и как-то по своим каналам добилась места в садике для Артурчика. Осталось дело за малым : отгулять свадьбу и уехать в новую жизнь.
                Снова начались предсвадебные приготовления, снова сдвинули в клубе все столы и накрыли скатертями, снова ждали назначенного дня. Некоторые  шушукались: Хоть бы Павлуха не отмочил такой   же номер как Андрей. Девка второй раз такое не переживет. Но шептались напрасно. К назначенному дню Павлуха прикатил на своих жигулях и начал выгружать продукты к праздничному столу. Чего только не навез жених из города: только одной колбасы несколько видов, несколько коробок болгарского перца фаршированного овощами в томатном соусе, невиданную доселе красную рыбу и красную икру, какие-то баночки с консервами мясными и рыбными, апельсины, яблоки, конфеты и..... огромный торт с цветами. Для таежной деревни    диво дивное!  Подруги невесты нарядили машину как могли: кто-то притащил большую куклу, одетую в белое платье и с куском капрона в виде фаты на голове, ее общими усилиями примотали к капоту машины, в магазине так же нашлись и атласные ленты, которыми украсили машину.
             В назначенный день и час с плясками и прибаутками жених выкупил невесту у подружек и со свидетелями  увез ее в районный ЗАГС.  Столы ломились от всевозможных закусок. Подружки наделали салатов таких, каких никто еще не пробовал. Перелистав все приложения журналов «Работница» и «Крестьянка» девчонки не ударили в грязь лицом, так накрыли стол, что в ожидании пира у всех рты заполнились слюной. Весь народ топтался в ожидании в фойе клуба, ребятишки бегали по деревне в ожидании молодых, каждый хотел увидеть Пашкину машину первым и прибежав в клуб заорать: «ЕДУТ». Наконец машина показалась и мальчишки толкая и роняя друг друга побежали в клуб.
             Как и полагается, молодых встретила мать жениха Лидия с караваем в руках, так, с шутками и прибаутками сели за стол. Свадьбу гуляли три дня. Варили уху, пекли блины, лепили пельмени, жарили рыбу, так всей деревней и встретили Новый год прямо там, где начали гулять свадьбу. Никто не помнил такого в деревне! Потом еще несколько лет вспоминали свадьбу Саши и Павлухи. После праздника Пашка Загрузил все свое семейство в машину и под слезы и причитания всей деревни увез Сашу в новую жизнь...


глава 14

            Ровно через 1 год и 9 месяцев в семье Павла и Александры появилась дочь Ариша, названная так по просьбе матери Павла Лидии. Лидия уговорила Сашу не называть девочку Агатой, так как это имя ей казалось слишком старомодным. На том и порешили. Ариша была копией Саши: такая же светловолосая и зеленоглазая. Артура Павел усыновил сразу как перевез семью в город и даже соседи по дому не догадывались, что сын не его. А Артур и вовсе не сомневался, что это и есть его родной папка. Детей Павел никогда не разделял: и ругал и баловал одинаково. Саша была очень благодарна ему за это. Свекровь тоже была золотой. Ни кто ни разу не напомнил Саше о ее первой ошибке в жизни. И Саша приняла это по совету Глафиры как  урок. Павел с годами возмужал, из помощника машиниста его перевели в машинисты и он колесил по всей России на тепловозе, привозил замудреные гостинцы детям и жене, получал хорошую зарплату, делал все, чтоб семья не нуждалась. У Саши с учебой ничего не получилось: сначала приживалась в коллективе, потом забеременела и родила дочь, а потом и вовсе махнула рукой на учебу решив что семья дороже, а дети должны видеть мать. Летом дети часто бывали в Кедровке у бабы Глаши. Новая фельдшерица прижилась в деревне и выскочила замуж за местного паренька да так и осталась там.
             Шли годы, страна переживала перестройку, талоны на продукты и как итог развал СССР. Саша с Павлом приватизировали свою квартирку, обзавелись дачкой, на которой с весны до осени выращивали овощи, а заодно и отдыхали от городского шума и суеты. Артур после окончания школы без проблем поступил в медицинский институт и выпорхнул из гнезда, чуть позже и Аринка, едва закончив 11 класс завела разговор о замужестве. И взялся же откуда-то отставной морской офицер почти на 13 лет старше Аришки, обольстил глупую девчонку. Родители каждый день втолковывали неразумной дочери, что надо учиться, получить специальность, найти работу, а потом уже и думать о замужестве, но Ариша только плакала и говорила, что такого как ее Валерочка она больше никогда не найдет и что они злые, родители то есть, не понимают любимую дочь. А офицер не отставал. Потом Ариша объявила о беременности и родителям пришлось сдать свои позиции. Офицер оказался без кола и двора, а также и без денег. Перебивался тем, что ему высылала его пожилая мать, проживающая в 100 километрах от города. В городе офицер прижиться не сумел и увез их любимую дочь в село к своей матери. У Саши сердце разрывалось от горя, а у Павла появилась седина в волосах.... Через 7 месяцев пришла телеграмма, что они стали дедушкой и бабушкой двух близнецов: Коли и Толи. Офицер совсем распоясался, работать не хотел, частенько напивался в хлам и с криками «полундра» носился по деревне. Свекровь пристроила Аришу к себе в библиотеку выдавать читателям книжки, все какой-то заработок в семье. «Полундра», так теперь в деревни звали отставного офицера, зарабатывал на пропой колкой дров, киданием угля, копанием огородов и другими мелкими хозяйственными работами. Павел и Саша не один раз уговаривали Арину вернуться в город, бабушка готова была нянчиться с правнуками, лишь бы внучка не страдала, но Арина была непреклонна. Еще через полтора года родился третий сын Юрочка....
            Заболел Павел. Сначала изредка поднималась температура, потом стали появляться долго не проходящие синяки, начали болеть десна и качаться зубы... Саша заподозрила страшное... На все требования обратиться в поликлинику Паша отмахивался и уезжал в очередную поездку. Однажды приехав из очередного рейса домой Павел буквально свалился на пороге. Бледного, с холодной испариной на лбу Саша едва дотащила мужа до дивана, носом пошла кровь, которую не было возможности остановить и Саша, вызвав скорую помощь, увезла мужа в больницу. Анализы настораживали: в крови не было тромбоцитов. Павла отправили в краевую больницу, в гематологическое отделение. Через неделю он вернулся. В гробу. У Павла обнаружился лейкоз последней стадии. Сказалась служба в ракетных войсках. Саша буквально обезумела от горя, она не находила места в квартире, где ей было бы спокойно. Приехала из Кедровки Глафира, чтобы утешить Сашу и хоть чем-то помочь. Лидия и вовсе билась в конвульсиях, как-никак единственный сын, опора и надежда... Как-будто земля ушла из под ног....
             Два года Саша жила как во сне: дом, работа, дом... Сын учился, приезжал редко,Полундра на какое-то время успокоился, устроился на работу не Бог весть какую, сторожил при школе да занимался уборкой территории и топил зимой печь. Но все ж таки был занят делом.  К тому времени медленно, но верно в жизнь стала просачиваться сотовая связь. Теперь можно было созваниваться друг с другом, а не ехать на переговорный пункт и не посылать друг другу телеграммы. Вот такой звонок однажды и разбудил Сашу от двухлетней комы. Заболела престарелая мама. Соседка по душевной доброте ходила, чтобы протопить печь, что-то приготовить сварливой старухе, а та в свою очередь кляла добрую женщину на чем свет стоит. Не выдержав соседка позвонила Саше. Саша взяла на работе две недели в счет отпуска и поехала за матерью.
             Село, в котором Саша выросла, встретило ее равнодушно, люди были все незнакомые, дома какие-то маленькие и грустные, снег, всегда зимой белый, сейчас был серым... Теперь и здесь топили углем. Саша вдруг поняла: ноги забыли дорогу к отчему дому. Этот дом казался совершенно чужим, какой будет встреча с мамой после стольких лет разлуки? Было даже страшно представлять... Дверь Саше открыла все та же добродушная соседка, которая не могла оставить одинокую бабушку в беде. Саша не была знакома с этой женщиной, так как она приехала в их село позже того как Саша уехала учиться. Мать сидела за столом и что-то ела, увидев Сашу, она выронила ложку из рук и завыла как-то не по- человечьи, а скорее по-собачьи. И Саша горько заплакала.
             Уговорив мать переехать к ней, Саша попросила соседку приглядеть за домом до лета и, собрав самое необходимое повезла мать автобусом до города, а там на поезде к себе. Всю дорогу сварливая старуха пилила Сашу, что она сорвала ее с места, не дала спокойно умереть в родном селе. Мать совершенно не хотела входить в Сашино положение, не хотела понимать, что у Саши там свой дом, работа, дети и на полпути начала требовать, чтоб та везла ее назад. Ворчала, что Саша неблагодарная дочь, что она должна была переехать к ней в село и ухаживать за матерью до самой смерти. Саша от отчаянья не знала что и делать, но возвращаться конечно же не стала, через два дня ей нужно было быть на работе. Так, со скандалом и истериками Саша привезла-таки мать в свою квартиру, где сварливой старухе все не понравилось. Едва Саша ушла на работу, бабка начала перестановку: все, что двигалось, она переставила, а в том, что не двигалось она все вещи переложила так, как было удобно ей. Найдя в кладовке банку с водоэмульсионной краской и кисть, бабка выбелила коридор... Прямо поверх обоев, так как они ей показались темными и некрасивыми. Придя домой с дежурства Саша так и обомлела:
             - Мама.... Зачем ты это сделала? Ты же просто испортила мне квартиру...
             - Знаешь что, милочка, это теперь не твоя квартира! Ты лишила меня моего дома? Лишила... Приволокла меня сюда? Приволокла... Теперь это моя квартира и я буду делать здесь все как мне нравится, а не тебе! Ты работаешь? Вот и работай! Не нравится — иди снимай жилье себе! И вообще... мне нужны деньги за мой дом и на пенсию мою даже не рассчитывай! Питаться будем раздельно, я такую еду как у тебя есть не буду! Молоко в пакетах! Яйца с печатями! Рыба и мясо в банках! Караул, соседи, меня здесь голодом морят!
Саша стояла как вкопанная и не знала что делать. Впору и правда снимай жильё... Сварливая старуха, не смотря на высокое давление каждый день мочила номера. Она умудрилась перезнакомиться со всеми соседями, ходила к ним за кусочком хлеба, за рюмочкой растительного масла, за ложкой сахара и щепоткой соли и всем говорила, что непутевая дочь прячет от родной матери, умирающей с голоду все продукты. Соседи уже поняли с кем имеют дело, но огрызаться боялись. Одна соседка попробовала пристыдить старуху в ее неправоте и однажды утром, открыв дверь чуть не упала в обморок: вся дверь была вымазана калом. После этого случая соседи перестали открывать старухе двери, а Сашу при случае просили увезти мать обратно, пока она еще чего посерьезнее не натворила. Но на четвертой неделе после приезда к Саше мать свалилась с инсультом. Саша придя с работы домой утром, после смены, нашла мать лежащую среди комнаты с перекошенным лицом, скорая помощь ее в больницу не взяла, пришлось застилать кровать резиновой клеенкой и укладывать больную. Пошли тяжелые дни: мать находилась в полукоматозном состоянии, ничего не ела, только давясь и захлебываясь глотала воду и хрипела. По своему опыту Саша знала, что все решает первая неделя, если человек за неделю не умрет, то так вот лежать он может сколько угодно... Прошло уже три месяца. Саша ушла из хирургического отделения, где работала старшей медсестрой и устроилась в поликлинику, где и сидела при терапевте и выписывала рецепты. В зарплате Саша очень проигрывала, но выигрывала во времени и расстоянии. Поликлиника была недалеко от дома и у Саши была возможность сбегать домой, перевернуть и покормить мать.

Глава 15

           За окном выла и скулила февральская вьюга. Саша знала, что и завтрашнее утро не принесет ничего нового. Субботнее утро только настроит на очередную работу: уборку, стирку и другие домашние дела. Вот немного отвлек звонок в дверь и этот мужчина... странный какой-то, на кого же он так похож....    Так и прошла ночь в тревогах, постоянных стонах и проклятиях матери. Переделав всю домашнюю работу Саша взяла ведро с водой, веник, тряпку и вышла убраться в подъезде. Жильцы установили на лестничной клетке дежурство и вот теперь дежурной была Саша. Дверь в подъезде хлопнула когда Саша уже домывала лестничный пролет, Саша разогнулась и отодвинулась к стене, чтобы пропустить поднимающегося по лестнице человека. Этим человеком оказался вчерашний гость. Увидев Сашу он расшаркался в приветствиях, Саша тоже поздоровалась.... Опять что-то мелькнуло знакомое в этом человеке. Саша никак не могла уловить ту ниточку, которая так не дает ей покоя, где-то она уже видела этот взмах рукой, вот и эта манера тянуть букву А...
           - А что вы делаете вечером? Я это к тому говорю, что мы с напарником живем, у нас выходной, вот решили посидеть, выпить пива, может вы присоединитесь к нам?
           - Ну, уж если пить - так пить водку... и... лучше уж вам с приятелем ко мне спуститься, чем мне к вам... Я через пять минут буду домой бегать... Саше и в самом деле захотелось с кем-то поговорить, а чужие люди всегда хорошие собеседники. Они выслушают внимательно, не осудят, да и передавать никому ничего не будут, так как никого в этом городе не знают. Да и пить лучше водку, от нее печень не болит так как от вина, а пиво Саша вообще терпеть не могла. Новый знакомец быстро подхватил приглашение и, спросив какая у них в городе водка больше ценится, развернулся и ринулся в магазин. В этом развороте Саше опять показалось что-то знакомое. Убравшись в подъезде Саша взялась мыть мать. Всяко разно изощряясь, прямо на кровати она умудрялась вымыть маму с головы до ног, не обращая внимания на ворчание и высказывания в свой адрес.
           Звонок в дверь снова отвлек Сашу от своих проблем и снова это был вчерашний гость. На этот раз он забежал чтоб занести пакет с продуктами для вечернего стола и большую коробку конфет в благодарность за вчерашнюю помощь. Договорившись встретиться в 6 часов вечера знакомец удалился. Саша задумалась: как же звать-то нового знакомого, почему-то он не представился... и моего имени не спросил. Странно. Ну да ничего. До вечера осталось совсем немного времени. Вдруг Саша поняла на кого похож ее новый знакомец: на Шрэка! Такой же большой, сутулый, лысый, только вот зелени в лице не хватало! Как ей сразу не пришло это в голову? Удивляясь сходству человека с мультяшным героем Саша принялась разгружать пакет с деликатесами. Да уж... постарался сосед на славу, Саша давно не покупала таких продуктов. Ничего и готовить не надо, порезал и на стол, кроме пельменей конечно. Водку и пельмени пока можно и в морозилку бросить. Сварить можно по приходу гостя, торопиться некуда вроде ни ему, ни Саше. К назначенному времени новый знакомец появился так, как-будто за дверями стоял и ждал назначенного  часа. Саша пригласила его на кухню, где уже кипела вода для пельменей, стол был накрыт можно сказать по- праздничному. Саша все-таки сделала свой любимый салатик с вареной куриной грудкой, кукурузой и ананасом, который, как потом выяснилось, очень понравился знакомцу. Разговор начал клеиться сразу после первой рюмки. Оказывается знакомец прибыл в командировку из Нижнего Новгорода, привез оборудование для нефтяной станции, где перегоняли нефть. В Новгороде у него семья: жена и дочь. Саша в свою очередь тоже рассказала, что не местная, а приехала в эти края на практику, да так и осталась здесь. Слово за слово и знакомец признался, что сам он из этих краев родом, но волей судьбы был вырван из дома, где осталась мать и уже двадцать с лишним лет здесь не был, даже не знает жива ли его мать и он прослезился.
           - Ну, раз вы сейчас здесь, то почему бы не навестить мать, ведь наверняка у нее сердце болит за сына? - предложила Саша.
           - Стыдно мне ей на глаза казаться... Она мне говорила, что проклянет, если гадость какую сделаю, а я сделал... Не хотел, а сделал! И мать предал, и невесту... перед самой свадьбой поехал к другу в гости и не вернулся больше....
Саша смотрела на гостя во все глаза и вдруг отчетливо поняла откуда ей знакомы этот голос, этот взмах левой руки, эта манера часто кивать головой при разговоре... Боже мой, как жестоко время! Неужели и я так изменилась, что он не может узнать меня или тоже узнал и молчит.... Хотя... тогда у Саши были светлые пышные волосы, теперь же она красила их в почти каштановый цвет и стригла чуть выше плеч. Да и поправилась она за эти годы конечно же, теперь ее миниатюрненькой уже не назовешь... Вот как встретились... кто б мог подумать? А знакомец тем временем развязал язык окончательно:
           - Вы вот второй человек в жизни которому я все это рассказываю, давайте еще по рюмочке..... Как говорится: облегчаю душу...  И знакомец подробно рассказал все то, что Саня и сама знала.
           - А почему же вы не вернулись к свадьбе-то? Разлюбили свою невесту так быстро что ли?
           - Нет, не разлюбил, года три она мне снилась, все следом ходила, а потом как отрезало, даже лицо вспомнить не могу теперь. А не вернулся вот почему....
           Андрей приехал к армейскому другу в г.Черемхово, Читинской области, тот встретил его хорошо, сразу начал предлагать варианты работы, которую мог ему предоставить его отец, зам первого секретаря Горкома партии, отец мог поспособствовать получению жилья для молодой семьи, Андрей очень обрадовался предложению и на следующий день отец Сереги уже привел его осматривать новое рабочее место. Место оказалось теплым, нужно было возить первого секретаря Обкома туда, куда ему будет нужно. Андрея все устраивало, оставалось только съездить за невестой и сыграть свадьбу. Но судьба прямо показала Андрею зубы. Неожиданно из Читы приехала раньше времени на каникулы сестра Сергея Валентина, студентка педагогического училища. Валентина заболела гриппом и ее отправили на неделю раньше домой чем всех. Училась Валя хорошо, так что проблем с успеваемостью не должно было быть и девушка поехала домой. Девушка была красивая, высокая, черноволосая, очень хорошо одета, чем отличалась от своих сверстниц. Буквально за три дня Андрей и Валентина сблизились настолько, что родители стали побаиваться оставлять их наедине. И не зря боялись. Мать Вали вернувшись с работы на два часа раньше обычного застала дочь с квартирантом в постели. Разразился скандал, оказывается Вале еще не было 18 лет. Андрей быстро засобирался в обратный путь, Валечка вся в слезах стала собираться с ним. Отец узнав о грехе дочери приказал: либо остаешься и женишься, либо сотру в порошок! Что он имел ввиду сказав это Андрей не знал, но понял, что дорогу домой он обрубил навсегда. Даже когда поехал выписываться, Валентина не отстала от него ни на шаг. Валентина хотела познакомиться с матерью Андрея, но тот не повез ее в свою деревню, да и сам до сих пор там не был...
           - Андрюш... там у тебя сын родился... Ему уже 23 года. В мединституте учится на последнем курсе... Артуром мы его с тёть Глашей назвали... Про тебя не знает. Павлушка ему стал отцом, как своего вырастил.
Андрей потерял дар речи. Он долго всматривался в лицо Саши и кое-как выдавил из себя:
           - Вот так сюрприз... Саня.... Вот и познакомились мы с тобой, соседка...


глава 16
            
           Просидели всю ночь... Саша рассказала про то как она ждала Андрея, как все в деревне шушукались и сочувствовали ей, как мать стыдилась выходить на улицу... как родила сына и как к ней посватался Павлушка. Всю жизнь рассказала. Через неделю Андрей выпросил у своего начальства 3 дня и поехал к матери. Саша не могла поехать ввиду сложившихся обстоятельств. Деревня встретила тишиной. Как-будто все вымерли, только собаки кое-где тявкали. Отчий дом казался маленьким, каким-то грустным, замка на двери не было, значит мать дома. Андрей тихо открыл дверь. Толстый рыжий кот спрыгнул с лавки и уставился желтыми глазами на гостя.
           - Привет, Васёк! Где твоя хозяйка? Гляжу я тебя здесь совсем неплохо кормят?! Выглядишь впечатляюще...
           - Ишь ты! Откуда знаешь как кота кличут, вроде не видывали таких мы в деревне. С города что ль? Не от Сани приехал?
           - Ты угадала, мам, от Сани. Вот так вот получилось, судьба свела нас снова. Уж и не знаю теперь для чего.
           - Андрей.... Глафира рухнула на табуретку. - Живой сынок мой непутевый! Да где же ты был столько лет-то? Как мог к родному порогу дорогу забыть? - Глафира зашлась в рыданиях, - знаю я, что ты в район приезжал, ходила подавать в розыск, только там сказали чтоб не искала, что с девицей приезжал выписываться-то, как же так, сынок? Как ты мог с нами так поступить, бросить нас? Уж не знаю как Саша, а я то верила тебе, не могла и подумать, что такое вытворишь? Где же ты был? Выглядишь как ровесник мне, вон ни волоска на голове, а какая шевелюра была, я ж мимо бы прошла, если на улице бы встретила!
           - Ой, мама... собери на стол чего, все расскажу, соскучился я по твоей стряпне, по рыжикам да груздочкам твоим. Сколько уж лет ничего подобного не пробовал. Все теперь из магазина берем. Да как ты готовишь так больше никто не готовит.
Собрала Глафира на стол и всю ночь слушала Андрюшкину исповедь. Узнала, что кроме Артура и Ариши теперь у нее есть еще одна внучка — Юлечка. Юлечка как и мать педагог, работает в Нижегородской средней школе, преподает английский язык, замуж пока не вышла... Жена работает в той же школе, только предмет у нее другой — химия... Живут хорошо, без скандалов и разборок. Андрей постоянно в командировках, деньги получает большие, вот недавно дочери квартиру купили...
           - Мам, я погляжу со здоровьем у тебя не все хорошо, теперь-то может к нам поедешь, что одна в этой глуши будешь жить? Комнату тебе выделим одну, сама будешь хозяйкой. Валентина давно просила к тебе ее свозить... она ж не знает как мы расстались. Это только мой грех... Все равно ничего уже не исправишь... Подумай. Я еще три недели буду в городе. Номер телефона оставлю, позвони что надумаешь,ладно?
           - Не утруждай себя, сынок, и Валентину не заморачивай с углом для меня. Никуда я не поеду пока на ногах стою, а если совсем туго станет, так я к дочушке своей поеду, к Сашеньке! Там мои внуки, родные... Прости уж, да не обижайся. Привезешь Валентину, встречу, не обижу, она тоже не виновата, что так получилось, тоже поверила тебе... Не за что мне ее судить! Ты во всем виноват.
Через два дня Андрей уехал. Глафира собрала гостинцев для неведомой снохи и внучки, передала всем поклон и привет, пригласила в гости...
           Через три недели прикомандированный гость снялся с места. Саша всплакнула немного, так как оставалась опять одна со своим горем. Андрей обещал приехать года через два-три попроведать мать и обещал заглянуть к Саше. С собой он увозил фотографию сына, как две капли воды похожего на молодого Андрея.

Эпилог


           Через три месяца умерла Сашина мама. Саша снова перешла на свое место в городской больнице. Артур после окончания мединститута уехал работать на дальний Восток. В новогодние праздники позвонила Ариша и сообщила матери о смерти Полундры. Зять, будучи в очередном запое, заблудился в собственной деревне: забрел в брошенный дом и там замерз. Нашли только на четвертый день ребятишки, которые решили попрыгать в сугробы с крыши этого дома. Саша не долго думая перевезла Арину к себе, отправила на курсы кассиров в гипермаркете, через полгода, с помощью двух бабушек: Лидии и Глафиры Ариша купила себе дом, в квартире с таким выводком было тесно. Надо отдать должное, дети у Ариши были не по возрасту рассудительные и трудолюбивые. Еще через полгода Саша поехала в Кедровку и найдя неприбранным дом и Глафиру, едва переставляющую ноги, она стала скидывать вещи Глафиры в большой баул. Глафира  не стала сопротивляться и, прихватив рыжего Василька, то ли внука, то ли правнука Мурлыки, отправилась с Сашей в город. А еще через год, вдовый коллега Саши, хирург Михаил, сделал ей предложение.... Саша сказала, что подумает, но вдруг вспомнила слова, когда-то сказанные ей Глафирой: Когда птица счастья мимо пролетает не нужно ею любоваться да смотреть  вслед, надо изловчиться да хоть одно перо из хвоста да выдрать! А вдруг оно золотое?!