АЭЛИТА
Сценарий по мотивам одноимённой повести Алексея Толстого
Действующие лица:
1. Мстислав Сергеевич Лось, инженер
2. Катя, его жена (она же исполняет роль Аэлиты)
3. Алексей Иванович Гусев, красноармеец
4. Командир дивизии Красной Армии
5. Хохлов, Кузьмин и другие красноармейцы в массовых сценах
6. Тускуб, владыка планеты Марс
7. Аэлита, его дочь
8. Гор, сенатор планеты Марс, лидер оппозиции
9. Иха, служанка в доме Тускуба
10. Маленький марсианин, слуга в доме Тускуба
11. Марсиане в массовых сценах
12. Алексей Толстой (участвует как закадровый голос)
Часть первая
Просторная слабоосвещённая комната. Дрожащий багровый отсвет пробивается сквозь заслонку железной печи-«буржуйки» (труба выходит в окно). Потрескивают дрова. За окном воет пурга. Изображение неясное – едва угадывается кровать, на которой кто-то лежит, и стул на котором сидит ещё один человек, склонившийся над тем, кто лежит на постели.
Сквозь звуки пурги мы слышим слова закадрового голоса Алексея Толстого (как бы прочитывающего для зрителя свое произведение):
«Он вспоминал… Комната в полутьме… Свеча, заставлена книгой… Запах лекарств, душно. На полу, на ковре – таз. Когда встаёшь и проходишь мимо таза, по стене, по тоскливым обоям колышутся тени. Как томительно! В постели то, что дороже света, - Катя, жена – часто-часто тихо дышит. На подушке – густые, спутанные волосы. Подняты колени над одеялом. Катя уходит от него. Изменилось недавно такое хорошее кроткое лицо. Оно – розовое, непокойное. Выпростала руку и щиплет пальцами край одеяла. Лось снова берёт её руку, кладёт под одеяло…»
Пока закадровый голос произносит это, картинка начинает проясняться, становясь всё более чёткой, и вот мы видим лежащую на кровати Катю и Лося, который, склонившись над больной, берёт её руку и прячет под одеяло.
На заднем плане видна обстановка некогда богатой петербургской квартиры: изящный туалетный столик с зеркалом (на зеркало наброшена ткань чехла) – на нём стоит свеча, и чтобы свет её не падал на глаза больной, свеча заставлена огромным разложенным и согнутым углом фолиантом старинной книги. Свет свечи отражается в зеркальной дверной створке массивного резного платяного шкафа. Створка приотворена, и в проёме видны висящие женские платья. Чёрным непроницаемым прямоугольником висит картина на стене. Виден край окна, в который теперь выходит закопченная печная труба (окно затянуто тёмной шторой, и лишь самый краешек, где труба, открыт). Виден белый снег, осевший снаружи на переплёт рамы. В комнате всё потускнело и покрыто пылью. На ковре, расстеленном на полу, стоит большой медный таз и разложены дрова – обломки мебели. Пыхтящая «буржуйка» водружена на старые ящики, поверх которых уложены обожженные кирпичи.
Слышно неровное болезненное дыхание Кати. Лось говорит:
- Ну, раскрой глаза, ну, взгляни, простись со мной.
Голос Лося кажется спокойным, словно он уже примирился с близкой смертью любимой.
Катя стонет, не раскрывая глаз:
- Ской окро, ской окро…
Лось низко склоняется и тихонько целует Катю в щёки, в лоб, в закрытые веки.
- Катя, что с тобой? – говорит Лось, и голос теряет спокойствие.
По-прежнему не разжимая век, Катя, сделав усилие, приподнимается в локтях, запрокинув голову, и бессильно падает обратно, утонув в скрипучей постели.
Лось, издав жутковатый полувскрик-полустон, с отчаянием обхватывает жену, прижимаясь щекой к её груди. Он тоже закрыл глаза:
- Нет, нет, нет… Катя!!!
Отшатнувшись, он резко одним рывком выпрямляется и встаёт (на стене видна его тень). Дрожащими руками тянется в карман длиннополой серой шинели (в которую он одет), достаёт из кармана мятую пачку папирос, делает шаг, другой (идёт, надвигаясь на камеру). Дрожащей рукой достаёт одну папиросу, судорожно вставляет папиросу в рот, второй рукой, на ходу, чиркает спичкой… Слышен скрип отворяемой двери – и тотчас в уши ударяет вой пурги. Вихрь белых снежинок врывается на экран, заслоняя картинку.
…Потом белая пелена спадает – и мы видим следующую картину (смена видеоряда): Мутный, похожий на сумерки, день, пустыня запорошённая снегом и проступающие сквозь снег рельсы железнодорожного полотна, убегающие в бесконечность… Вдали сквозь пургу угадываются очертания угрюмых скал. Лось, всё в той же шинели и без шапки, стоит посреди пустыни и, скорчив лицо, закрыв глаза, прижимает обе руки к вискам, словно пытается уйти от наваждения. В правой руке, зажатая меж пальцами, торчит только что раскуренная папироса…
Его толкают сзади:
- Эй! Ты чего шапку теряешь?
- Что? – Лось оборачивается.
Камера чуть поворачивается, и мы видим марширующий сквозь пургу строй красноармейцев в буденовках. В стороне, припорошённый снегом застыл угловатый чёрный автомобиль. Один из солдат (это красноармеец Гусев) протягивает Лосю свалившуюся с его головы буденовку:
- Ты это, того, товарищ! – усмехается Гусев. – Здоровье своё побереги! Оно теперь народу принадлежит!
- Спасибо! – приняв головной убор, Лось стряхивает налипший снег.
Посмеиваясь, Гусев передёргивает ремень карабина, что висит у него за плечами, и шагает дальше. Хрустит снег под подошвами сапог…
Сквозь вой ветра доносится голос:
- Зампотеха Лося к командиру дивизии!
Лось, вздохнув, шагает к автомобилю. Хлопает дверца. Он садится, и машина, пробуксовывая в снегу, уезжает…
…Смена видеоряда: штаб дивизии. Просторное помещение с высоким потолком в здании железнодорожного вокзала. Посередине стоит длинный стол, крытый зелёным сукном. На столе расстелены карты, горит керосиновая лампа с абажуром. В трёх разнокалиберных пепельницах горы окурков, вьётся густой табачный дым. Высокие полуциркульные окна на стенах – меж окон висят плакаты, над окнами - революционные лозунги. Где-то за стеной стучит телеграфный аппарат, из-за окон с улицы доносятся свистки паровозов, шипение пара. Сгрудившись в конце стола, на стульях с высокими спинками сидят, склонившись над картами, командир дивизии и два человека – комиссар и начальник штаба. Комиссар, в прошлом матрос, курит трубку, остальные – дымят папиросами. Они что-то неторопливо вполголоса обсуждают. Входит Лось:
- Товарищ, комдив, заместитель по технической части, военный инженер Лось, явился по вашему приказанию! – вошедший отдаёт честь.
Комдив, вынув папиросу изо рта, поднимает голову. Второй рукой он неспешно разгоняет табачный дым:
- А, товарищ Лось! Присаживайтесь…
Широким жестом, комдив предлагает вошедшему сесть на свободный стул у противоположного конца стола. Остальные члены штаба хранят молчание, внимательно рассматривая Лося.
- Вы, кажется, до войны работали инженером- электротехником? – продолжает комдив.
- Так точно, - отвечает Лось. – По окончании технологического института девять лет прослужил на городской электростанции в Петрограде.
На комдива накатывает внезапный приступ кашля. Он кивает, кидает дымящуюся папиросу к окуркам в пепельнице:
- Это хорошо… Значит разобраться сможете…
Командир дивизии пытается справиться с кашлем. Неловкая пауза.
- Простите, - нарушает молчание Лось, - в чём я должен разбираться?
Командир по-прежнему не может говорить, и за него говорит комиссар:
- Недавно в четырёх верстах от станции, в горах, случился оползень. (Водит по карте мундштуком трубки, показывая место) Обследовавшая пути ремонтная бригада обнаружила, что из-под обвалившегося грунта торчит металлическое строение, судя по всему, очень древнее. То ли какая-то башня, то ли ещё что-то… Короче, нам необходима помощь, чтобы определить назначение этого загадочного устройства. Готовы взяться?
Лось пожимает плечами:
- Что за вопрос? Конечно…
Комдив наконец-то прокашлялся:
- Вот и славно. Сколько людей вам понадобится в помощь?
- Я бы хотел взять Хохлова и Кузьмина, - отвечает, немного подумав, Лось.
Комдив кивает:
- Добро!
Начальник штаба:
- Возьмите ещё красноармейца Гусева. Он толковый молодой человек.
…Смена видеоряда: глубокий распадок в горах. Заснеженные сопки невысоки, на белых склонах тут и там чернеют чахлые корявые деревца. На заднем плане распадок расширяется и видна унылая голая равнина, по которой проходит железная дорога. В одном месте прежде пологий склон сопки разрушен: чернеет отвесная стена обрыва, под которым громоздится завал из каменных валунов. И прямо из этой баррикады, почти до верхнего края обрыва возвышается массивная цилиндрическая башня, заканчивающаяся круглым куполом на вершине. У башни не видно ни дверей, ни окон, ни даже иллюминаторов - лишь узкие сварные швы проступают в её металлической обшивке, да кое-где проглядывают редкие небольшие прямоугольные отверстия, забранные снаружи металлическими заслонками. И ещё видна эмблема, нарисованная на светло-сером металлическом борту: изображённая в профиль голова чернокожего воина в шлеме с высоким колючим гребнем.
Высота всей башни – от лежащего на грунте наружного края опорной плиты, до макушки купола – 60 метров. Соединяют плиту и башню двойной частокол металлических колонн, каждая из которых была разбита на несколько поперечных сегментов. Каждая колонна – в два человеческих роста, между колоннами довольно много пространства, так что человек без труда может пройти между ними.
Массивная круглая плита, на которую опирается сооружение похоже на чашу или неглубокую тарелку, опрокинутую выпуклым донцем вверх. Диаметр её (и башни) - 26 метров. Вершина плиты, проглядывающая за кольцом колонн, возвышается над грунтом на два метра.
Видеоряд меняется – теперь сооружение даётся крупным планом. У подножия покатой опорной плиты, стоят (к камере спиной) вскарабкавшиеся на обледенелые, заснеженные валуны Лось, Гусев, Кузьмин и Хохлов. У всех за плечами свешиваются котомки. У Гусева и Кузьмина на плече висит карабин, у Хохлова на поясе торчит из кобуры рукоять маузера, Лось ничем не вооружён. Все четверо молчат, задрав головы. Первым нарушает молчание Гусев:
- Мать чесна! Вот это да… И какие только чудеса люди не удумают!
Кузьмин:
- А ты уверен, что это люди построили?
Гусев усмехается:
- А кто ж ещё? Ну, не ангелы же… Вон, вишь (тычет пальцем в эмблему на борту) – рожа чёрная, злющая! А у ангела морда разве такая? А вот в Африке, я слыхивал...
- А, может, это сам чёрт намалёванный? – не сдаётся Кузьмин.
- Сказанёшь ты, Кузьмин, тоже! – фыркает Гусев насмешливо. – У чёрта, чай, рога, а у этого, вон, каска как у пожарника…
Хохлов тоже подаёт голос:
- А всё-таки занятно, как они внутрь попадали, - задумчиво произносит он.
Гусев решительно скидывает заплечный мешок и кладёт его на землю. Привычным движением снимает с плеча карабин и, держа его наготове, идёт вперёд, скрываясь между колоннами. Гулко отдаются его шаги по металлической поверхности.
Лось (задумчиво):
- Что же это может быть? Древний храм? Но почему из металла? Сотни тысяч пудов металла… Даже в Древнем Риме не смогли бы выплавить столько…
Лось говорит как бы сам с собой, не слыша своих спутников.
Из полумрака колоннады доносится голос Гусева:
- Есть! Нашёл!
Он высовывается из-за колонны и машет рукой:
- Идёмте сюда! Тут, сбоку, вроде как лесенка.
Лось, Кузьмин и Хохлов спешат к нему.
Смена видеоряда: полумрак между двойным кольцом колонн. Гусев стоит у внутреннего столба, в одной руке он по-прежнему держит карабин, второй рукой он щупает полукруглые металлические скобы, приваренные к сегментным бокам колонны. Установленные через равные и довольно большие промежутки, скобы образуют вертикальный трап. Грохоча каблуками по металлу, подходят Лось и его помощники. Гусев оборачивается и свободной рукой показывает наверх:
- А там – круглое что-то проглядывает. Темно, вот, только – не разобрать…
Вперёд выступает Хохлов - он держит керосиновый сигнальный фонарь, каким в старину пользовались железнодорожники.
Громко чиркает спичка, на металлической крыше, в которую упираются держащие башню колонны, появляется кружок желтоватого света. Становится видна овальная крышка люка, в которую упираются скобы вертикального трапа. Наискось её пересекает рычаг ручного запирающего устройства.
- Ну, что – вперёд? – забросив карабин на плечо, Гусев хочет подняться первым.
Лось, положив руку ему на плечо, осаживает красноармейца:
- Погодите, товарищ боец. Этим займёмся мы с Хохловым. А вы лучше посторожите, пока мы будем осматривать это сооружение.
- Правильно! – поддерживает инженера Кузьмин. – И костерок разведи. А то там, поди, такой же собачий холод, что и снаружи.
Гусев нехотя уступает:
- Ладно, раз начальство не велит… Я, пожалуй, снежку растоплю и чаёк организую! Завалялось у меня немножко – настоящий чай, со станции!
- Это добре! – усмехается довольный Кузьмин.
Хохлов, тем временем, уже карабкается по скоб-трапу, Лось держит фонарь, подсвечивая снизу крышку люка. Камера отворачивается, показывая дикую безлюдную заснеженную местность, проглядывающую сквозь промежутки металлических колонн. За кадром слышно как со скрипом отворяется входной люк…
Смена видеоряда: у подножия башни на камнях дрожит неяркое пламя костра. Потрескивают дрова, закипает вода в мятом и прокопченном котелке. Гусев сидит, кутаясь в шинель, и равнодушно взирает на огонь. Тихонько, вполголоса он напевает:
…Ой, да не степной, ор;л подымается,
То речной бурлак разгуляется.
Не летай, ор;л, низко ко земле,
Не гуляй, бурлак, близко к берегу.
Ой ты, степь широкая, широкая, раздольная!
Ой ты, Волга матушка, Волга вольная!
Смена видеоряда: Лось и его спутники исследуют недра загадочного сооружения. Внутри корабля царит кромешная темень, и лишь узкий лучик керосинового фонаря выхватывает из зловещего мрака какие-то приборы и устройства, механизмы непонятного назначения. Люди стоят в центре большого круглого зала, расположенного, видимо, прямо под самым куполом металлической башни. Всю полукруглую стену перед ними занимает пульт управления с несколькими матово-чёрными экранами. Перед экранами в несколько рядов тянутся кнопки, рычажки переключателей, испещрённые загадочными символами и пиктограммами. На конусообразных тумбах стоят два причудливых поворачивающихся массивных кресла. Перед креслами в пульте закреплены штурвалы – небольшие, похожие на самолётные.
В противоположной стене, также полукруглой, луч фонаря высвечивает несколько дверей. Над ними нависает козырёк балкона, куда – справа и слева - ведут два вертикальных скоб-трапа.
- Темень-то какая, - вполголоса шепчет Кузьмин, поминутно озираясь и поёживаясь.
Хохлов ведёт лучом фонаря по стенам, и желтоватое пятнышко света, кажущееся единственным живым существом в этом мёртвом и мрачном царстве, касаясь приборов и загадочных устройств на пульте и стенах, словно бы на мгновенье оживляет их: разбегаются во все стороны причудливые тени, вспыхивают и искрятся разными цветами стёкла лампочек и индикаторов. Вдруг кружочек света остановился – в поле света оказалась большая широкоскулая золотая маска, висящая в центре противоположной к пульту стены. Улыбается лунообазный рот, крючковатый нос изогнулся хищным клювом. На лбу между бровей – припухлость, в виде стрекозиного глаза.
- Что же это такое, Мстислав Сергеич? – вопрошает Хохлов.
- Не иначе здесь склеп! – произносит Кузьмин, на всякий случай, пятится назад и оказывается подле края пульта (что у противоположной стены). – Древнего царя гробница, а мы залезли…
Лось качает головой:
- Нет, товарищ Кузьмин, не похоже это на гробницу…
Он шагает к пульту:
- Здесь, в этой башне, запрятана какая-то машина, и управляться она должна отсюда.
Кузьмин, прислонившийся к пульту спиной, машинально оборачивается, и невольно задевает за рычажок переключателя. Щелчок – и весь круглый зал, где стоят люди, озаряется светом. Кузьмин заслоняет лицо:
- Что это?! – вскрикивает он.
Вытянувшись, Лось с любопытством рассматривает пульт, осторожно проводит ладонью между рядами кнопок, задерживаясь возле загадочных письмён. Он достаёт из нагрудного кармана шинели блокнот и огрызок карандаша и начинает зарисовывать непонятные знаки.
- Это включилось освещение, - не прерывая своего занятия, говорит Лось. – Вы, должно быть, нечаянно задели электрический рубильник…
Всё внимание Лося поглощено изучением пульта. Он напряжён и сосредоточен. И он продолжает срисовывать знаки и говорить, уже как бы уже сам с собой:
- Надо же! Сколько веков прошло с тех пор, как неведомая цивилизация сотворила это чудо! И механизмы по-прежнему работают! Удивительная машина… Фантастическая машина!..
Крупным планом: символ, напоминающий стрелку – красный квадрат и треугольник над ним. Своим остриём символ упирается в круглую кнопку, торчащую пеньком, напротив матово-чёрного экрана. Рука Лося медленно тянется к этой кнопке, Кузьмин и Хохлов молча следят за происходящим. Лось нажимает на кнопку.
Слышен торжественный музыкальный аккорд.
Смена ракурса: экран, напротив которого стоят люди, загорается. На чёрной поверхности вспыхивают звёзды, и Солнце. Вокруг Солнца появляются овалы планетных орбит: одна, другая, третья… Они растут, заполняя весь экран. Потом изображение перестаёт расти – мы видим три планеты, мерно и величаво оборачивающиеся вокруг Солнца: жемчужно-серебристую Венеру, бело-голубую Землю и красноватый Марс, испещрённый тёмными сине-зелёными пятнами и прожилками. Вокруг Земли быстро описывает круги крохотная Луна. Рядом с планетой на экране высвечивается символ – для каждой свой.
(Всё описанное происходит под музыку).
Лось вглядывается в эти символы, стараясь их запомнить, его взор лихорадочно шарит по пульту, губы шепчут:
- Не то… Нет, не то…
И вдруг на пульте у одной из кнопок он замечает тот же символ, что и высвечивается на экране – символ Марса:
- Вот он! – восклицает Лось и тянется ко второй кнопке.
- Погодите! – Кузьмин порывается его остановить.
- Мстислав Сергеич! – неуверенно предупреждает Хохлов.
Но Лось игнорирует спутников, и нажимает на кнопку.
(Музыкальный темп нарастает).
Изображение на экране меняется: оно становится чёрно-белым, и сначала мы видим вращающийся глобус Земли, на котором белыми светящимися контурами выделены материки и острова. Потом глобус как бы разрывается и расправляется, превращаясь в плоскую карту – она стремительно растёт (края её уплывают за границу изображения), и теперь виден изогнутый крючок Белого моря и Кольский полуостров, нависающий над ним. Звёздочкой в центре карты помечено то место, где стоит металлическая башня – неподалёку от станции Кандалакша. Затем звёздочка вздрагивает и срывается с места, двигаясь по отмеченной пунктиром прямой, куда-то в сторону Северного Ледовитого океана. Карта на экране вновь сворачивается в шар, становясь Земным глобусом, а пунктир траектории звёздочки искривляется, превратившись в дугу, обегающую Землю…
Потом Земля уплывает с экрана куда-то в сторону и вниз, и пунктир траектории полёта ползёт по матово-чёрной поверхности. Навстречу ему бегут круги – один за другим, непрерывной чередой. Кажется, что прерывистая линия ползёт внутри замкнутого тоннеля, стенки которого мчатся навстречу поезду.
(Музыкальный темп меняется опять).
«Туннель» вдруг заканчивается, и в открывшееся пространство вплывает новый глобус. Он совсем не похож на Землю – белыми контурами очерчены незнакомые очертания морей. Крупный овал светится у южного полюса. Во все стороны от него разбегаются тонкие слегка изогнутые линии, многократно ветвящиеся, образующие сложную причудливую сеть… Пунктир огибает его, закручиваясь спиралью. Тотчас глобус расправляется, становясь плоской картой – звёздочка замирает, остановившись посреди какой-то неведомой равнины… (Музыка останавливается).
Крупным планом: мертвенно-бледное лицо Лося (такое же мертвенно-бледное, какими будут потом лица марсиан). Медленно шевелятся его губы:
- Марс, - едва слышно шепчет Лось. - Марс…
…Новый видеоряд: штаб дивизии. За дальним концом стола, там где стоит лампа и расстелены карты, всё те же – комдив, комиссар и начштаба. Они с интересом листают блокнот Лося. У противоположного конца – Лось, Хохлов, Кузьмин и Гусев.
Зампотех докладывает:
- Итак, я берусь со всей уверенностью утверждать, что сооружение, обследованное нами, представляет собой огромный летательный аппарат, предназначенный для междупланетных путешествий. Создатели этой машины собирались лететь на Марс – это очевидно из содержания космических карт, зарисовки которых я, насколько смог, сделал в своём блокноте.
- Н-да, - покачивает головой начальник штаба (по выправке и несмываемому налёту аристократизма нетрудно догадаться, что он из «бывших»), - любопытно! Кто бы мог построить этот аппарат, Мстислав Сергеевич? У вас нет соображений?
- Трудно сказать… - Лось отвечает, задумавшись. – Ни одна из древних цивилизаций Земли не достигала соответствующего уровня науки, чтобы создать что-либо подобное. Ведь даже мы лишь только приступаем к полётам в верхние слои атмосферы, а уж чтобы подняться выше… Хотя, до войны мне приходилось читать, что по утверждениям отдельных древних историков, что очень давно, когда климат нашей планеты был иным, здесь, у Полярного Круга существовала богатая страна – Гиперборея. На берегах Ледовитого океана, стояли большие города, в которых жили миллионы людей. Их учёным было подвластно такое, что даже сегодня воспринимается, как чудеса. Правда, до сих пор считалось, что эти сообщения античных авторов – не более, чем легенда. Но я уверен – то, что мы нашли – творение древних гиперборейцев.
- И куда ж они подевались, эти ваши гиперборейцы? – попыхивая трубкой, вопрошает комиссар недоверчиво.
- Во-во! – неожиданно подаёт голос Гусев. - Здесь куда ни глянь – ничего кроме голых камней и нету. Пустыня. Даже деревья не растут. Дров – и тех не сыщешь…
- Гиперборея погибла, - просто отвечает Лось. – Видимо, это случилось, в самом начале ледниковой эпохи. Произошла климатическая катастрофа, и людям пришлось покинуть эту землю, отступить на юг.
- Или переселиться на Марс! – с едва заметной иронией кивает начальник штаба.
- А вы знаете, - серьёзно отвечает Лось, - вполне возможно и такое!
- Сказки вы нам рассказываете, товарищ Лось! – комиссар недоверчиво машет рукой, в которой сжимает трубку.
- Но это легко проверить, - спокойно возражает Лось. – Нужно запустить двигатель и лететь на Марс. Если гиперборейцы переселились на эту планету, мы обязательно встретим их!
Сидящие на дальнем конце дружно усмехаются и переглядываются. Комиссар что-то шепчет на ухо комдиву. В разговор вступает Хохлов:
- Я бы, Мстислав Сергеич, так уверенно не говорил!
- Вы что-то хотите сказать? – хмурит брови комдив.
- Хочу! – отвечает Хохлов. – Мы с товарищем Кузьминым по заданию товарища Лося, давеча закончили осмотр механической части этого аппарата. Механизм – просто диво – сколько веков в земле пролежал, а выглядит как новенький! Но вот чтобы его запустить... Цилиндры механизмов заправляется аммиаком – это жидкость такая. Очень вонючая. Её в холодильных машинах используют. Так вот, то ли не успели его заправить, то ли за тысячу лет она вытекла вся – шут её знает. Но сейчас баки и цилиндры пусты. Мы с Кузьминым проверяли и даже внутрь забирались...
- А, что, водой заправить нельзя? – снова подаёт реплику Гусев. – Или, может, бензином?
Хохлов (которому на вид около пятидесяти) качает седовласой головой:
- Вот чего нельзя, того нельзя. Нужен аммиак!
Гусев задумался. По лицу его видно, что он лихорадочно пытается что-то вспомнить.
- Ну что ж, товарищи… - начинает говорить начальник штаба.
И тут Гусев его перебивает:
- Есть! Вспомнил! Есть эта… как её, чёрт… Ну, та, короче, которой заправляют!
Все молча воззрились на Гусева. Тот, вскочив со стула, возбуждённо говорит:
- На запасных путях цистерны стоят. Как эту станцию взяли меня к ним в караул поставили охранять – думали, что спирт. А это не спирт оказался, а вот эта самая, которая вонючая – там даже написано было – «миак». Мы потом путейцев расспрашивали – говорят, шёл этот эшелон в Питер, да не дошёл, так уж и стоит тут третий год…
- Товарищ Хохлов, сколько должно понадобится аммиака, чтобы заправить механизмы аппарата? – спрашивает комдив.
- Тонн триста должно хватить, - отвечает Хохлов.
Комдив задумался:
- Что ж, если за три года он из цистерн не вытек, триста тонн, пожалуй, мы найдём.
Лось пристально глядит на командира дивизии. Тот усмехается:
- Что вы на меня уставились, как студент на барышню, товарищ Лось?
Пауза. Затем комдив продолжает:
- Ладно! Давеча телеграфировал я в Москву о нашей находке. Час назад пришёл ответ: дел невпроворот, людей прислать некого, оставляем на ваше, то бишь, моё усмотрение…
Опять пауза. Комдив снова продолжает:
- Ну, так как, товарищ Лось? Если мы аммиаком вас обеспечим – берётесь запустить двигатель?
Камера наезжает на лицо Мстислава Сергеевича – оно всё в сосредоточении и отчаянной решимости.
…Смена видеоряда: горят костры, отогревая смёрзшуюся землю. Внизу сотни красноармейцев, вооружившись кирками и лопатами, долбят каменистый грунт под железнодорожные пути. Другие укладывают шпалы и рельсы. Звонко стучат молотки. Ветка от линии магистрали уже почти подведена к тому месту, где среди скал высится громада космического корабля неведомых гиперборейцев.
У его подножия, на переднем плане – ещё один костёр. Возле огня - Гусев. Он курит папиросу и одновременно что-то помешивает в котелке ложкой. Слышны шаги. Гусев оборачивается:
- Эй, Кузьмин, иди чай пить!
Подходит Кузьмин. Присаживается на лежащий на земле мешок. Снимает котелок с огня и наливает себе чая в кружку. Гусев делает то же самое, достаёт из котомки хлеб. Переламывает:
- На, угощайся!
Кузьмин принимает хлеб и, отрывая небольшие кусочки, начинает есть.
- Куда-то запропал наш Мстислав Сергеич… – искоса Гусев поглядывает на Кузьмина.
- Там он! – Кузьмин машет рукой куда-то вверх. – В небесных сферах витает, изучает карты...
- А что? – недоумевает Гусев. – Хорошее дело: на Марс лететь!
Кузьмин молчит, задумавшись. Потом начинает говорить:
- Трудно с Землёй расставаться. С домом и то трудно расставаться. Из деревни идёшь на станцию – раз десять оглянёшься, - Кузьмин вздыхает. - Изба соломой крыта, а – своё, прижитое место. Землю покидать – ай, ай, ай…
Вздохнув, Кузьмин отхлёбывает чай. Гусев выплёвывает окурок:
- Да ты, я погляжу, никак отпевать его собрался, - злится Гусев. – Да ты погоди. А вдруг, он долетит?
Дрожащей рукой Гусев достаёт из-за пазухи плоский серебряный портсигар, достаёт из него папиросу, суёт в рот…
Кузьмин вздыхает, усмехается:
- Долетит? – вопрошает он.
Пригнувшись, Гусев раскуривает папиросу от пылающей головни.
- Долетит! – уверенно отвечает он. – Я верю! И ты знаешь, о чём я всё время думаю?
- О чём? – снова усмехается Кузьмин.
Гусев кидает головню в костёр:
- Вот долетит он, ногой на планету вступит, и скажет, что Марс теперь наш!
Кузьмин продолжает сверлить собеседника насмешливым взглядом:
- Так уж прямо и наш?
- А вот увидишь! – распаляется Гусев. – И все буржуи в Европе со злости удавятся!
- Таки удавятся?
- Удавятся! – зло твердит Гусев. – На теперь, выкуси, - Марс-то чей? – Советский!
- Да, - Кузьмин берётся за кружку, отхлёбывает. – Было бы здорово…
…Слышны шаги. Собеседники оборачиваются: к костру подходят Хохлов и Лось. Присаживаются у огня. Гусев наливает им чаю. Хохлов принимает кружку молча, Лось благодарит:
- Спасибо, Алексей Иванович!
- Завтра, думаю, всё будет готово, - негромко говорит Хохлов.
- Разве готово? – недоумённо вопрошает Кузьмин.
- Сегодня, ближе к вечеру со станции подадут состав, - подтверждает Лось.
- А качать чем будем? – вопрошает Кузьмин. – Не вёдрами же таскать!
- Об том не беспокойся, - отвечает Хохлов. – Со станции везут паровой насос. Пар от паровоза… К завтрашнему утру все триста тонн перекачаем.
Пауза. Отхлебнув чаю, Лось обводит глазами сидящих у костра:
- Ну что, товарищи! Летите со мной?
Все трое молчат. Лось продолжает:
- Я уверен, что достигну Марса удачно. А если неудача – удар будет мгновенный и безболезненный. Не это меня страшит. Вдруг карты ошибаются, и я пролечу мимо... Бесконечный полёт во тьме. Запасы воды и воздуха когда-нибудь закончатся. Впереди горит звезда. Через тысячу лет мой окоченелый труп влетит в её огненные океаны… Но пока это не произойдёт, пока я буду жив, а жить в этой металлической коробке придётся долго, меня ждут долгие годы отчаяния. Я буду один во всей вселенной! Не смерть страшна, но одиночество, безнадёжное в вечной тьме. Очень не хочется лететь одному.
Лось задумчиво смотрит на догорающие угли. Рот его упрямо сжался.
Издалека доносится свисток паровоза. Где-то возле самого горизонта, пыхтя, ползёт паровоз и тянет эшелон с цистернами. Лось словно очнулся от наваждения:
- Ну как, Кузьмин? Летишь со мной?
Кузьмин, посуровев, отрицательно качает головой:
- Мне один лётчик рассказывал, - отвечает Кузьмин. – В восемнадцатом году это было. Задумал он рекорд высоты установить. Поднялся на аэроплане на восемь вёрст – летом, учтите, - и масло у него всё-таки замёрзло. Мотор заглох, насилу вернулся, можно сказать – с того света выкарабкался! А выше лететь? Там холод. Тьма!
Лось оборачивается к Хохлову:
- А вы, милый друг?
Хохлов тяжело вздыхает:
- Эх, Мстислав Сергеич! С вами – да хоть на край света! Но вы же знаете – жена у меня, детишки… Шесть лет их не видал. Не могу я! Не могу…
Лось неспешно берётся за кружку:
- Что ж, видно одному лететь придётся.
Гусев решительно встаёт:
- Мстислав Сергеич, я лечу с вами!
Лось смерил его взглядом:
- А вы, Алексей Иванович, женаты?
- Был, - отвечает Гусев. – Была жена, да померла от тифа. Отец с матерью тоже померли, братьев поубивало, земля заброшена. Война кончается – что дальше делать, куда мне идти? Мстислав Сергеич, возьмите меня. Я вам на Марсе пригожусь!
Опечаленный Лось опускает голову:
- Да, видно так нам с вами на роду написано…
Звучит паровой свисток – состав приближается…
…Смена видеоряда: на путях застыл состав с железнодорожными цистернами. Равномерно попыхивает паровоз, из широкой трубы валит густой дым. Позади состава высится серебристо-серая громада космического корабля. На переднем плане в торжественном строю застыли красноармейцы. Красное знамя полощется на ветру.
Припав на колено, Гусев хватает край полотнища и подносит его к губам.
Под знаменем стоят комдив, комиссар и начальник штаба.
Комдив помогает Гусеву подняться и напутствует по-отечески:
- Ну, ни пуха тебе, чертяка!
Следующим Гусева обнимает комиссар:
- Не посрами честь нашей дивизии!
Начальник штаба жмёт руку:
- Желаю вам благополучно вернуться.
К Гусеву подходит Хохлов, и протягивает ему портупею с маузером в кобуре:
- Держи! Меня скоро демобилизуют, мне ни к чему. А тебе, может, и сгодится…
- Спасибо! – Гусев принимает маузер.
Они обнимаются и Хохлов шепчет Гусеву на ухо:
- Ты, гляди, береги мне Мстислав Сергеича!
Рукопожатия окончены, Гусев пятится – камера чуть доворачивает, и становится виден стоящий здесь же Лось. Оба они облачены в бараньи полушубки и меховые унты. На головах – кожаные пилотские шлемы с массивными ветрозащитными очками.
- Ну что, Мстислав Сергеич, пошли потихоньку? – обращается к нему Гусев.
Оттопырив рукав полушубка, Лось глядит на наручные часы:
- Да, пора и в путь, пожалуй!
Лось поднимает голову. Лицо его сияет. Путешественники протягивают друг другу руки, и идут, обнявшись.
Новый видеоряд: снова двойная колоннада металлических опор, соединяющих опорную плиту с корпусом космического корабля. Лось поднимается по скобам вертикального трапа. Гусев стоит внизу и глядит сквозь колоннаду на толпу однополчан, с которыми только что прощался. От прилива чувств, срывает с головы шлем и машет им:
- Товарищи, - кричит он. – Я передам энтим, которые на Марсе, пламенный привет от Советской республики! Уполномачиваете?
Красноармейцы машут руками и что-то кричат в ответ.
- Спасибо! – улыбается Гусев.
Отступив назад, за колонну, он одевает шлем и берётся за скобы.
- Ну, братцы, не поминайте лихом! Э-эх!! – он начинает подниматься к распахнутому люку (люк открывается внутрь).
Новый видеоряд: снова зал, где стоит пуль управления. Пристёгнутые ремнями, Лось и Гусев в своих полушубках и унтах полулежат в массивных, похожих на пеналы креслах. Перед креслами на пульте, на расстоянии вытянутой руки, закреплены два небольших штурвала (как на тяжёлом самолёте). Гусеву лежать так непривычно, и он поминутно ворочается:
- Эх, и какой дурак этакое выдумал?
Лось повернулся к нему лицом. Крупным планом видно его лицо, пристально смотрящие глаза и колючие, как у пойманной птицы, точки зрачков:
- Ну что, летим, Алексей Иванович?
- Пускайте! – машет рукой Гусев.
Лось тянется к пульту, и рука его уверенно ложится на рычажок, который в отличие от других переключателей утоплен в глубоком пазу (чтобы не задеть случайно). Негромкий щелчок…
На пульте горит экран. На нём изображена схема перелёта с Земли на Марс (изображены Солнце, Земля и Марс на своих орбитах вокруг него, и изогнутая пунктирная линия, соединяющая обе планеты). Тотчас после поворота рычажка рядом с первым экраном загорается ещё два – большой и маленький. На большом видна условная панорама местности, где стоит корабль – окрестные горы, река, железная дорога и прямая линия горизонта равнины, что окружает гористый кряж, прорисованы тонкими светящимися контурами на матово-чёрном фоне. На маленьком экране разом высветилось десяток одинаковых кружков. Миг – и крайний кружок исчез. Ещё мгновение – и исчез второй кружок рядом. Через секунду исчезает третий кружок. Потом – четвёртый, пятый. Ритмично и громко отдаёт такт метроном.
Вот на маленьком экране осталось только три кружка… Два… Один…
Вот гаснет последний кружок…
И тотчас весь корабль – от опорной плиты до макушки купола вздрагивает! Доносится приглушённый рокот – на втором большом экране, где изображена местность, всё приходит в движение – светящиеся контуры сдвигаются и уплывают вниз, линия горизонта словно бы раздвигается, и из-за неё начинают выглядывать новые, более отдалённые горы, озёра между гор, берег Белого моря…
- Поднялись! – возбуждённо кричит Лось.
Гусев отирает пот с лица.
…Новый видеоряд: панорама места старта. Бескрайняя заснеженная равнина. Низкие свинцовые тучи скрывают солнце, которое в полдень и без того едва-едва поднимается над горизонтом. На заднем плане (примерно в километре) – сопки, где в распадке стоит космический корабль. Красноармейцы укрылись в неглубоких окопчиках и, всматриваясь в даль, напряжённо ждут…
И вдруг этот сумеречный мир разрывает ослепительная вспышка света! Чёрным силуэтом на зажёгшемся огненном мареве прочерчиваются очертания холмистой гряды. На людей, укрывшихся в окопах внезапно могучий порыв ураганного ветра, несущий тонны снега – настоящий снеговой вал! От чудовищного грохота содрогается земля…
Сквозь мутную снежную пелену вновь и вновь прорываются могучие световые всполохи – всё вокруг ревёт и бушует. И над этим разверзшимся океаном первобытного хаоса взмывает в небо стремительно уменьшающаяся темная тень космического корабля. Подошва его опорной плиты, раскалившаяся добела, сияет точно маленькое солнце!
Но вот корабль входит в нависшие серые тучи, и тонет в них, как в тумане. Лишь могучие световые всполохи, равномерные, как такт исполинского сердца, доносятся сквозь облачную пелену до глаз людей, и грохот работающего двигателя отдаётся гулким эхом в растревоженных горах.
Красноармейцы выбираются из заметённых по самый бруствер окопов и бегут по обнажившейся голой земле (с которой сдуло весь снег), машут будёновками вослед удаляющемуся, уже невидимому кораблю, и кричат «Ура!» «Даёшь Марс!» «Мы это сделали!» Некоторые палят вверх из винтовок, на радостях отдавая салют в честь уносящихся в космос товарищей.
На месте каменной осыпи, где прежде возвышался корабль, теперь зияет огромная стометровая воронка, из зева которой, как из вулканического жерла, валит белый пар…
…Смена видеоряда: снова круглая кабина космического корабля. На экране, изображающем то, что происходит в данный момент снаружи, теперь высвечивается покатый бок Земного шара с очертаниями материков (Сибирь, Чукотка и Аляска с островами). Из-за него выглядывает Луна с морями и кратерами. (Всё по-прежнему передаётся одними лишь светящимися контурами на тёмном фоне). Равномерно рокочет двигатель, гудит вентиляция. Путешественники неподвижно лежат в креслах, придавленные перегрузкой. Гусев, хрипло дыша, силится дотянуться до ворота полушубка:
- Не могу, помираю, Мстислав Сергеич! – стонет он. - Мочи нет…
Лось тянется к штурвалу, кладёт руки на его ребристый обод:
- Потерпите ещё немного, Алексей Иванович. Мы должны покинуть сферу земного тяготения…
Гусев хрипит, закатив глаза. Ему всё-таки удаётся расстегнуть ворот.
Земля на втором экране уменьшилась, закруглилась и теперь видна всем своим полушарием (светятся очертания Южной Америки, частично Антарктиды и Африки). Луна плывёт по экрану отдельно от Земли.
Лось:
- Кажется пора! – он тянет штурвал на себя.
Длинная колонка штурвала послушна его рукам – она подвижна и может ходить вперёд-назад, а также отклоняться вправо и влево. Рокот двигателя сразу же меняет ритм – он становится приглушённым, больше похожим на равномерный гул. Тотчас как Лось взялся за штурвал, на пульте откинулась неприметная крышка и из-под неё высунулся небольшой экранчик, расположенный на конце изогнутого дугой толстого гофрированного шланга, похожего на резиновый. По обе стороны от экранчика выдвинулись две короткие рукояти. Гусев тычет пальцем на это устройство:
- Мстислав Сергеич, не пойму, что это?
Одной рукой придерживая штурвал, Лось тянется к экранчику и, ухватив одну из рукоятей, подтягивает его к глазам. Прильнув к резиновому ободу вглядывается:
- Должно быть, это перископ! – говорит Лось, осторожно поворачивая экран за рукоять.
И тут голос Лося меняется:
- Земля… - шепчет он. – Гляньте, Алексей Иванович, наша Земля!
Лось пододвигает перископ ближе к своему спутнику.
Перегрузка ослабла, и Гусеву стало легче. Приподнявшись, насколько позволяют ремни, он глядит в перископ, ухватившись за рукояти обеими руками:
- Ух ты! (на несколько секунд меняется видеоряд – мы видим Землю, какой её наблюдает Гусев – голубой шар в перекрестиях окуляра) Прощай, матушка! Прожито на тебе, пролито кровушки…
Опять меняется видеоряд: мы видим чёрную бездну космоса, заполненную мириадами звёзд, и на их фоне сияет Земля в голубом и синем облачении океанов и белом покрывале облаков. Чуть поодаль от неё серебрится Луна. Громоздкий корпус космического корабля проносится мимо, равномерными всполохами света озарена его опорная плита, на внешней поверхности которой ежесекундно взрывается очередной атомный заряд, и, в такт взрыву, ритмично сокращаются колонны механических амортизаторов, которыми опорная плита сообщается с корпусом взрыволёта. Вот корабль проносится мимо, и очередная вспышка затмевает всю картинку, а когда она гаснет – мы видим огненный овал тыльной поверхности опорной плиты. Корабль стремительно уносится прочь…
…Смена видеоряда: снова круглая кабина космического корабля. Во весь экран виден пульт управления. На втором экране давно уже нет ни Земли, ни Луны. Лишь беспрерывная вереница кругов, бегущих навстречу, как бы образующих движущийся тоннель, говорит о том, что корабль не сбился с курса. Лось держит штурвал, Гусев прильнул к перископу, вертит его за рукояти туда-сюда. Вот он бросает своё занятие:
- Темень, Мстислав Сергеич! Как есть ничего не видно…
Придерживая штурвал, Лось берётся за рукоять перископа свободной рукой.
Звучит закадровый текст (сопровождаются сменой видеоряда – мы видим то, что читает Толстой):
«… Чётким очертанием, огромным косматым клубком солнце висело в пустой темноте. С боков его как крылья, были раскинуты две световые туманности. От плотного ядра отделился фонтан и расплылся грибом – это было время. Когда проходили большие солнечные пятна. Лось повернул окуляр в противоположную сторону. Здесь была тьма. Он опять повернул окуляр. И глаз укололся в зеленоватый луч звезды. Но вот в глазок вошёл голубой ясный, сильный луч. – это был Сириус, небесный алмаз, первая звезда неба...
…Грудь резало, голова кружилась, сердце шумело, как волчок. Мысли появились и исчезали – необычайные, быстрые, ясные. Движения были легки и точны. Аппарат, с каждой секундой набирая скорость, с сумасшедшей быстротой уносился в мировое ледяное пространство».
Слова закадрового текста становятся глуше, и перекрывая их за кадром слышен вскрик Гусева:
- Какая-то штука рядом!
…Снова смена видеоряда: кабина космического корабля. Гусев каким-то образом смог запустить второй перископ и теперь, оторвавшись от окуляра, он теребит Лося за рукав:
- Мстислав Сергеич, гляньте!
Лось, бросив свой перископ, тянется к перископу Гусева.
В перекрестии окуляра Лось видит изрытую оспинами кратеров каменную глыбу. Она быстро надвигается, вырастая в размерах…
Лихорадочно Лось дёргает штурвал – двигатель воет, захлёбываясь, корабль дёргается… Каменная глыба вырастает в размерах до целой равнины, заполняя нижнюю половину экрана. Корабль скользит над самой поверхностью астероида, залитой солнцем, белой, словно засыпанной снегом. Лишь чернеют ямы кратеров, то тут, то там... Бешено мчится по равнине тёмная тень корабля, пульсирующая в такт атомным взрывам… Навстречу несётся холмистая гряда – кажется, что макушки её царапают обшивку взрыволёта… Мгновение – и гряда исчезает. Равнина тоже исчезает – на сколько хватает взгляда, вокруг расстилается всё та же космическая бездна, заполненная крохотными искорками звёзд.
Лось обессилено откидывается на спинку кресла, утирает пот:
- Разминулись, – вполголоса говорит он.
Как только Лось оставил перископ, за него снова берётся Гусев. Он некоторое время глядит молча, потом говорит, не отрываясь от глазка:
- Не пойму! Вроде как Луна?
Лось потянулся за своим перископом, смотрит в глазок:
- Нет, это не Луна, товарищ Гусев. Это Марс!
На маршрутном экране, что горит на пульте, мы видим, как доселе кажущийся бесконечным «туннель» вдруг раздвигается, открывая контур марсианского диска.
…Новый видеоряд: космическое пространство и в центре его, среди бесчисленных звёзд сияет красноватый Марс. Ослепительно сверкает белое пятно южной полярной шапки. Подобно волнам от брошенного камня кругами и полукружьями по нему разбегаются тонкие тёмные прожилки ледниковых уступов. Ближе к экватору темнеет зеленовато-синее пятно марсианского моря, окружённое бурыми и ржавыми пространствами пустынь. От самого края диска, точно высунувшийся клюв, к первому обращено ещё одно похожее море. Поперёк кирпично-красного перешейка, разделяющего безводные марсианские моря, точно ожерелье, вытянулась слегка изогнутая цепочка маленьких тёмных круглых пятнышек. Их ровно пять, и кажется, что они, как бусины, нанизаны на тонкую и прямую нить. Другие подобные же линии – прямые и слегка изогнутые, тонкие как волос, исчертили оранжевую поверхность марсианских пустынь, образовав сложную сеть геометрических фигур – треугольников и квадратов. Как паутина, большинство линий сходятся к одному центру – южной полярной шапке.
Затем становится виден космический корабль – он подлетает к планете, будучи обращён к зрителям раскалённой опорной плитой. Ритмичные атомные вспышки затмевают изображение…
…Снова смена видеоряда: кабина космического корабля. На маршрутном экране замкнутый диск Марс стремительно растёт, заполняет всё изображение, и вот уже виден лишь его покатый бок – настолько приблизилась планета. Корабль вздрагивает.
- Попали! Мы в сфере тяготения Марса! – возбуждённо кричит Лось.
Контур Марса на маршрутном экране становится прямым, прочерчивая низ его ровной чертой. На самом краю горизонта высвечиваются контуры горных вершин. Корабль идёт на посадку…
- Садимся, Алексей Иванович! – предупреждающе кричит Лось.
Гусев съёживается в кресле…
Двигатель вдруг выключается.
Сильный толчок!... И всё замирает.
…Новый видеоряд: под тёмно-фиолетовым небосводом посреди марсианской пустыни стоит космический корабль, только что совершивший посадку. Клубится и медленно оседает вниз поднятая пыль.
Звучит закадровый текст:
«… Пылающее, косматое солнце стояло высоко над Марсом. Потоки хрустального синего света были прохладны и прозрачны – от резкой черты горизонта, до зенита… Покалывало грудь, стучала кровь в виски, но дышалось легко, - воздух был тонок и сух.
Повсюду была видна холмистая равнина апельсинового, но чуть более тусклого цвета. Кое-где темнели разбросанные на ней кущи низкорослых, подобных горным соснам деревьев. Кое-где белели груды камней… Вдали, на северо-западе, поднималась гряда гор, острых и неровных, как застывшие языки пламени. На вершинах сверкал снег…»
(Пока текст звучит, камера обозревает окрестности. На переднем плане из песка торчат уродливые колючие растения, похожие на кактусы. Камера делает пол-оборота – и мы видим двух землян крупным планом на фоне стоящего в отдалении корабля. От корабля тянутся две двойные цепочки следов, оставленные в рыхлом песке. Кое-где среди песка разбросаны выбеленные солнцем круглые, хорошо окатанные каменные валуны. Путешественники избавились от унтов и полушубков. Гусев стоит в гимнастёрке, при фуражке с красной звездой, на поясе – маузер в кобуре и несколько гранат свешиваются справа и слева. Лось облачён в чёрную кожаную куртку).
Приложив ладонь к бровям, Гусев осматривается:
- А ничего, весёлое у них тут солнце! – говорит он. - И ходить не в тягость…
- Наши мышцы привыкли к земной тяжести, – отзывается Лось. – Но Марс в десять раз меньше Земли. И сила тяготения тут вдвое слабее.
Гусев тотчас подбегает к плоскому каменному валуну и, присев, пытается поставить на ребро. Это ему удаётся. Гусев веселится:
- И то, правда!
Оставив камень, он подходит к одному из кактусов, что торчит из песка. Мясистый ребристый ствол его усеян шипами в палец толщиной. Гусев с опаской трогает пальцем одну из колючек. В этот миг раздаётся негромкий писк и шуршание. Опустив голову красноармеец видит притаившееся в тени кактуса странное животное, похожее на толстую неповоротливую ящерицу. У неё три пары ног и короткий мясистый хвост. По спине проходит двойной гребень из длинных шипов. Ящерица угрожающе шипит, надувшись, точно жаба.
- Ах ты, погань! – ругается Гусев, занеся сапог.
Он хочет пнуть ящерицу, но промахивается и удар приходится по кактусу.
Массивный и мягкий ствол лопается, точно арбуз – верхняя половинка его отлетает и падает в песок. Ящерица с неожиданным проворством пускается наутёк и в один миг исчезает, зарывшись в песок с головой.
Гусев поспешно отступает. При этом он не глядит под ноги и, споткнувшись, падает, чертыхаясь.
Гусев встаёт и отряхивается, рассматривая предмет, о который споткнулся. Это крестовина из двух прямоугольных каменных брусков белого цвета, вставленных друг в друга. Поверхность источена порами и усыпанная круглыми наростами, плоскими как монета. Из центра крестовины торчит массивное бронзовое кольцо.
- Мстислав Сергеич! – зовёт Гусев. – Гляньте-ка… Что это за штука?
Оставляя следы в песке, подходит Лось. Наклонившись, он с интересом рассматривает находку.
- Любопытно… Похоже, что это якорь. Видите ракушки? А вот к этому кольцу когда-то привязывали якорный канат… Мы с вами, Алексей Иванович, стоим на дне высохшей реки или канала.
Гусев озирается:
- Да… Насчёт воды тут плоховато. А вон там, как видно, раньше берег был! – Гусев показывает рукой вперёд.
Впереди в направлении далёкой гористой гряды виднеется крутой откос – метров десять в вышину.
- Давайте посмотрим? – предлагает Гусев.
…Новый видеоряд: помогая друг другу, земляне карабкаются по крутому склону. Песок и мелкие камушки осыпаются из-под подошв. Наконец, препятствие позади – Лось и Гусев стоят на краю обрыва.
Наверху песок сменился плотным серым грунтом, похожим на засохшую растрескавшуюся глину. Растительность тут богаче. Тёмные, тонкие зеленовато-синие листья и стебли осоки, тянутся к небу. Они торчат из глинистой корки толстыми, по несколько метров в обхвате пучками выше человеческого роста. От одного, до другого - несколько шагов голой земли. Вдали заросли сливаются и кажутся сплошной стеной.
- Не заблудиться бы, - говорит Гусев.
- Нужно всё время держаться берега, - отвечает Лось. – Давайте прогуляемся вон до того мыска! Видите – там что-то белеет…
Они идут мимо зарослей, держась края обрыва. В стороне, на дне некогда высохшего канала возвышается громада космического корабля…
Солнце клонится к закату. Длинные тени ложатся на землю. Гусев приотстал, и Лось идёт впереди. Цель – обрывистый мыс, широким полукругом нависающий над песчаной равниной, уже рядом. Лось хочет ускорить шаг, как вдруг… Он замирает как вкопанный.
Из ближайшего пучка сине-зелёных стеблей прямо на него глядит пара злобных янтарно жёлтых глаз, величиной с блюдце.
Судорожно сглотнув, Лось пятится… Тварь, притаившаяся в зарослях зловеще урчит.
- Мстислав Сергеич! – доносится возглас Гусева и слышен его торопливый топот.
В следующий миг мы видим как огромная чёрная тень метнулась из зарослей…
Но Гусев уже тут как тут. Он несколько раз стреляет из маузера.
Теперь нападающий хорошо виден – это здоровенный паук, ростом лишь чуть меньше человека. Пуля перебила одну из его конечностей, и он поспешно отползает в заросли, оставив на поле брани длинную членистую ногу.
- Пригнитесь! – кричит красноармеец, заслоняя товарища. – Вон ещё - гадина!
Из кустов на землян нападает второй паук: членистые лапы с кривыми крючьями на концах тянутся к Гусеву.
Тот хладнокровно целится, припав на колено… Выстрел!
Злобно шипя, с треском ломая стебли, паук, набрав скорость, мчится точно паровоз. Напоследок Гусев успевает толкнуть напарника вправо, а сам падает и откатывается влево – паук проносится меж ними и падает с десятиметрового обрыва вниз, на песок.
Встав на ноги, солдат прячет дымящийся маузер в кобуру:
- Напрасно вы, Мстислав Сергеич, в одиночку-то пустились! Тут надо в оба глядеть…
Лось тяжело дышит, отряхивается. Земляне подходят к краю обрыва. Внизу, на спине, задрав к верху мешковидное брюхо, лежит убитый паук.
- Фу, ну и мерзость! – брезгливо произносит Гусев.
Потом он оборачивается к Лосю:
- Может, на корабль вернёмся? Карабин захватим… Тут без оружия опасно.
- Да мы уже почти пришли, - возражает Лось.
- Ладно, - соглашается Гусев. – Только, чур, теперь я первый.
…Новый видеоряд: в кольце густых зарослей высится огромный и мрачный заброшенный дом, издали похожий на курган. В стенах – узкие, словно бойницы, окна. Толстые стены как будто изъедены оспой – все в многочисленных выщерблинах. Там, где, вероятно, была входная дверь, зияет огромная дыра, и обвалившиеся камни образуют настоящую баррикаду.
Подходят земляне. Гусев:
- А дом-то взорван. Тут у них, видимо, были дела. Эти штуки мы знаем.
Они перебираются через каменный завал и забираются в развалины через пролом. Гусев - впереди, держит наготове маузер. В доме темно.
- Эх, темень! – сокрушается красноармеец. – Зря мы фонарь не захватили…
Чиркает спичка, и помещение наполняется дрожащим светом. На короткое время становится виден широкий коридор – должно быть, вестибюль. Улыбаются бронзовые маски со стен, на полу видны остатки мозаики. Свисает паутина с потолка. Потом снова наступает темнота.
Нагнувшись, Гусев подбирает с пола палку, некогда бывшую ножкой от стула или табурета. С треском он отдирает от стены кусок драпировки, наматывает ткань на палку
- Вы, Мстислав Сергеич, эдак все спички переведёте… Вот – попробуйте поджечь! – он протягивает напарнику импровизированный факел.
Снова чиркает спичка. Ткань на палке вспыхивает и горит на удивление ровно и ярко. Гусев торопливо мастерит второй факел и зажигает от первого.
…Смена видеоряда: земляне стоят посреди широкой залы, освещённой дрожащим пламенем факелов. Вдоль стен - колонны. Посреди мозаичного пола разбросаны остатки мебели: опрокинутые кресла, перевёрнутые столы. Блестят осколки разбитой посуды. Один лишь бронзовый треножник с кольцом наверху стоит, не тронутый. Присев на корточки, Лось рассматривает мозаику на полу: на ней изображена битва чернокожих воинов, окружённых краснокожими дикарями. Дикари вооружёны луками и стрелами. Чернокожие, сгрудившись в самом центре залы, облачёны в доспехи и, заслоняясь щитами, отбиваются мечами и копьями.
По краям мозаики, подле самих колонн, художник изобразил животных – неведомых рогатых и мохнатых зверей, похожих на овец, уже знакомых колючих и толстых ящериц, а также пауков.
- Странно, - задумчиво произносит Лось, как бы разговаривая сам с собой. – Повсюду один и тот же мотив – чернокожий воин в шлеме. Такой же, как на борту корабля…
Гусев тоже присел на корточки, но его интересует не мозаика. Роясь в грудах ветхого тряпья, рассыпающегося в прах от прикосновения, красноармеец подбирает разбросанные по полу украшения – какие-то колечки, серьги, брошки – и рассовывает их по карманам.
- На что это вам, Алексей Иванович? – усмехается Лось.
Гусев отмахивается:
- А! Пригодится!
Он встаёт и проходит между колоннами в следующую залу.
Лось хочет идти следом, но взгляд его привлекает некий прямоугольный обтянутый кожей предмет, валяющийся на полу. Инженер нагибается и поднимает его с пола – это книга. Вставив факел в кольцо бронзового треножника, Лось листает книгу:
- Если бы я умел это читать! – бормочет он сокрушённо.
Страницы исписаны иероглифами, точь-в-точь такими же, что и на пульте корабля, на котором он прилетел. К счастью, то тут, то там на страницах попадаются миниатюры, из которых можно догадаться о содержании книги: сценки полевых работ и возведения зданий сменяют торжественные процессии в честь каких-то богов или царей, а их – в свой черёд - сцены битв. Последняя иллюстрация рисует катастрофу: рушатся здания, объятые дымом и пламенем, гигантские волны затопляют морской берег, а поверх всего изображён взлетающий космический корабль – точно такой, на котором земляне прибыли на Марс. Лось недоверчиво проводит пальцем по картинке. Из раздумий его выводит резкий свистящий звук и вспышка света между колоннами. Из-за них доносится возглас Гусева:
- Мстислав Сергеич! Идите-ка сюда…
…Новый видеоряд: небольшой полукруглый зал, отделённый от главной залы колоннадой. Во всю вогнутую стену тянется огромный экран. Подле экрана с факелом в руке стоит Гусев:
- Видите, шарик висит на шнурке, - свободной рукой солдат показывает на шарик. – Думаю – золотой, дай сорву. И гляньте, что получилось!
Гусев дёргает за шарик.
Тотчас, издав свистящий звук, стенной экран освещается, и на нём появляется изображение большого города, видимого с птичьего полёта. Видны уступчатые дома, высокие башни, купола… Потом с краю на город наползают тени – летят, тяжело взмахивая механическими крыльями, шестикрылые многопалубные корабли, вокруг них снуют маленькие и юркие двукрылые аппараты, похожие на птиц. Видны вспышки выстрелов – объятый пламенем многокрылый корабль падает вниз. На земле гремят взрывы, одно из зданий начинает рушиться…
Внезапно раздаётся треск короткого замыкания, и экран гаснет.
- Вот такие тут дела творятся! – усмехается Гусев.
…Новый видеоряд: земляне выбираются наружу из заброшенного дома через тот же пролом, которым они вошли. Факелы догорели, и путники бросают их. Солнце уже село, но ещё довольно светло – за краем зубчатых гор сияет заря, а высоко в небе сияют обе луны Марса – кажущийся ущербным Фобос и полный Деймос. За кадром звучит текст:
«…Лось и Гусев торопливо шли по ещё более пустынному и дикому берегу канала. Солнце ушло – и кануло. Ослепительное алое сияние разлилось на месте заката. Резкие лучи его озарили полнеба и быстро-быстро покрывались пеплом, – гасли. Небо казалось непроглядным.
В пепельном закате, низко над Марсом, встала большая голубоватая звезда…»
Голос за кадром слабеет. Камера крупным планом показывает лицо Лося – инженер остановился и указывает на небо:
- Смотрите, Алексей Иванович, - вон наша Земля!
Гусев останавливается, смотрит мельком. И идёт дальше.
Опять звучит закадровый текст:
«… Бессонными ночами на Земле Лось, с холодной печалью, точно так же глядел на восходивший Марс. Это было и прошлой ночью. Лишь одни сутки отделяли его от того часа, от Земли. Земля, Земля, зелёная, то в облаках, то в прорывах света, пышная, многоводная, так расточительно жестокая к своим детям, всё же любимая. – родина…»
Закадровый текст резко обрывается.
Неожиданно Гусев тянет Лося за рукав:
- Гляньте-ка, Мстислав Сергеич! Что там, в небе, чернеет? Никак птица…
На светлом фоне вечерней зари видна чёрная точка. Она приближается со стороны гор. Вот уже видны её равномерно взмахивающие крылья… Гусев, не спуская с птицы глаз, извлекает из кобуры маузер.
Лось хватает его за руку:
- С ума сошли! Это же марсианин!
И точно: в лучах уходящего солнца крылатый аппарат посылает яркий блик полированной металлической поверхности. Он летит почти бесшумно, испуская негромкий шелестящий звук. Вот он уже почти над головами – заприметив землян, он описывает над ними широкий круг. Лось, достав из кармана куртки носовой платок, машет им:
- Э-эй! Мы здесь!
Гусев недоволен:
- Мстислав Сергеич, вы бы того… Поосторожней! Вот шарахнет он в нас чем-нибудь…
- Спрячьте, говорю, пистолет! – требует Лось.
Гусев нехотя подчиняется, пряча маузер в кобуру.
Но марсианский аппарат и не думает снижаться. Описав ещё один круг, он улетает прочь.
- Улетел, - вздыхает Гусев. – Сейчас своих предупредит.
- Мы прилетели на Марс, чтобы встретить братьев по разуму, – жёстко отвечает Лось. – И не должны демонстрировать своё недоверие!
Гусев резко подносит палец к губам:
- Т-сс! Слышите?
Земляне вслушиваются. Доносится густое басовитое гудение. Со стороны гор приближаются четыре точки – три маленьких двукрылых аппарата и огромный летающий корабль с шестью крыльями, следующий за ними. Корабль приближается, идёт на снижение. В длину его узкий фюзеляж достигает полутора сотен метров в длину. Ширина и высота – 15 метров. Три пары крыльев достигают двухсот метров в размахе.
Вот воздушный корабль уже совсем рядом. В днище открываются восемь люков и из них выступают четыре пары посадочных опор. Зависнув на месте, корабль вертикально идёт на посадку и приземляется, с треском подминая заросли марсианской осоки. Исполинские механические крылья со скрежетом складываются по-птичьи, прижимаясь к бокам (чтобы уместиться, они ориентированы не прямо вдоль корпуса, а наискось, сверху вниз). Эскортирующие флагман лодки описывают круг и тоже садятся – но не на плато, что на вершине обрыва, а на песчаное дно высохшего канала.
В бортах севшего корабля одновременно открываются несколько прямоугольных люков. Опускаются трапы, по которым быстро спускаются марсиане. Это высокие, но щуплые тщедушные люди, облачённые в одинаковые серебристые куртки с толстыми воротниками, закрывающими шею. На головах у них белые яйцевидные шлемы. Они подбегают, выстроившись в ряд.
(Схема расположения: на заднем плане фюзеляж корабля вытянулся параллельно линии обрыва, на среднем – также параллельно обрыву – шеренга марсиан, на ближнем – стоят Лось и Гусев. Прямо за ними – обрыв).
Гусев зло сплёвывает:
- Оружие, сволочи, как бабы держат…
Марсиане вооружены длинноствольными ружьями, и дуло каждого из них лежит на согнутой в локте руке.
Лось стоит, сложив руки на груди, и спокойно улыбается.
В днище, ближе к носу корабля, открывается ещё один люк. Механический трап плавно выдвигается точно пологая сходня. И по этой сходне вниз спускается главный марсианин. В отличие от солдат его мундир и шлем на голове – чёрные. Полы его длинного плаща едва не касаются земли. Марсианские солдаты замерли, встав навытяжку. Марсианин-командир медленно проходит мимо их строя и, поравнявшись с Лосем и Гусевым, поворачивается к землянам лицом. Сначала он пристально всматривается колючим ледяным взором в лицо красноармейца.
Гусев делает полшага вперёд:
- Мы из Советской России, мы русские! Мы, значит, к вам здрасте, - Гусев неуверенно пытается отдать честь. – Мы вас не обижаем!
Марсианин молчит. На его неподвижном лице не дрогнул ни один мускул.
- Мстислав Сергеич! – в отчаянии Гусев обернулся к своему спутнику. – Он ни черта по-нашему не понимает!
Марсианин тотчас оставляет Гусева и устремляет свой взгляд на Лося.
Лось тычет пальцем себя в грудь, а потом показывает на голубую Землю, уже высоко поднявшуюся над горизонтом.
- Талцетл! – произносит в ответ марсианин в чёрном.
Лось кивает:
- Земля! – говорит он.
- Зе-ее-м-ль, - пытается повторить вслед за ним главный марсианин.
Повернувшись, он указывает чёрной рукой на гаснущие лучи зари:
- Соацер! – говорит марсианин.
- Солнце! – догадавшись, кивает Лось.
- Тума! – марсианин указывает рукой себе под ноги.
- Так они называют свой Марс, - шепчет Лось напарнику.
- Будто с дикарями разговаривают, – бурчит недовольно Гусев.
Командир марсиан оборачивается к солдатам и что-то быстро-быстро говорит. Солдаты отвечают нестройным хором:
- Аиу! Аиу!
Командир в чёрном снова обернулся к землянам:
- Аиу, - говорит он. – Аиу утара шохо, дациа Тума ра гео Талцетл!
- Он нас приветствует, – шепчет Лось на ухо Гусеву.
Тот усмехается в ответ:
- Приветствуют... Было бы интересней узнать, куда они нас собираются определить!
Марсианин указывает рукой сначала на землян, потом на корабль.
- Предлагает подняться на борт, - догадывается Лось.
- Идёмте, Мстислав Сергеич, - вздыхает Гусев. - Чего уж там!
Они ступают на сходню. Первым чеканным шагом шествует марсианин в чёрном. За ним идут Лось и Гусев. Марсиане-солдаты разбегаются к бортовым трапам и торопливо карабкаются наверх…
…Новый видеоряд: приземлившийся в зарослях флагманский корабль расправляет крылья, и, величаво взмахивая ими, взмывает над поверхностью Марса. Посадочные опоры втягиваются внутрь. Величаво развернувшись, он берт курс на горную цепь, всё ещё видимую на фоне гаснущей зари. Взлетают и три сопровождающие лодки – две пристраиваются к флагману с бортов, одна летит впереди.
…Смена видеоряда: Лось, Гусев и марсианин в чёрном стоят на мостике. Впереди за прозрачной перегородкой, в носовой части корабля, сидят пилоты и, держа штурвалы, управляют полётом шестикрылой махины. Сквозь остекление кабины видно, как внизу проплывает темная поверхность Марса. Освещённые последними лучами уходящего солнца, ярко сияют снежные шапки остроконечных горных пиков. Подножия горных вершин утонули в ночной мгле.
Позади мостика, также отделённый от него прозрачной перегородкой, находится трюм, где на длинных скамьях расположились солдаты.
Закрытый мостик снабжён несколькими широкими иллюминаторами: два расположены по бортам, три – спереди. Ещё одно окно находится на потолке – это астрокупол.
С мостика сбегают два трапа – один вперёд, в кабину пилотов, второй – назад, в трюм.
Приглушённо гудят моторы. С лёгким крипом колышутся исполинские крылья летающей машины. Шумит ветер за бортом. Наконец темнело – на небе проступили звёзды.
Стуча подошвами по металлическим ступеням, по трапу из трюма поднимается марсианин-вестовой. Он в двух руках несёт два широких короба, снабжённых ручками, на манер чемоданных. Вот он приблизился к двери в перегородке, и та сама сдвинулась в сторону, освободив проход.
- Двери сами отворяются, – усмехается Гусев.
Поставив короба на палубу мостика, вестовой сперва почтительно кланяется, потом нажимает на кнопку, торчащую на борту. Тотчас из борта плавно выдвигается столик. Над столиком загорается яркий светильник.
Ещё раз поклонившись, вестовой расстёгивает замки и откидывает крышки коробов – показалась снедь. В углублениях, коробов, как в пеналах, видны кастрюльки с крышками, узкогорлые сосуды и прочее. Уверенными и ловкими движениями вестовой расставляет на столике столовые приборы и другие принадлежности. Разложив, вестовой кланяется в третий раз и уходит, унеся с собой пустые короба.
- Шохо тао тавра! – говорит марсианин в чёрном, доселе молчащий как статуя.
- Не желаете ли отужинать, Алексей Иванович? – весело вопрошает Лось.
Гусев подходит к столику, приподнимает крышку одной из кастрюлек, подозрительно принюхивается:
- Тьфу!
Под крышкой упруго дрожит студенистое желе.
Главный марсианин, молча, открывает вторую кастрюльку, берёт со стола ложку и начинает неспешно поглощать желе. Открыв третью кастрюльку, к нему присоединяется Лось. Гусев брезгливо морщится:
- Я вчерашнего дня, Мстислав Сергеич, аккурат перед отлётом, картошки наелся. Я, пожалуй, сыт пока…
Лось смеётся, проглатывая кусочек желе:
- Вчера в Кандалакше было 18 февраля, а сегодня там, пожалуй, уже 11 марта.
- Это как так? – выпучил глаза Гусев.
Потянувшись, Лось оттопыривает рукав, бросив взгляд на циферблат наручных часов. Потом с хитрецой подмигивает:
- Да вот так, друг мой милый. Физика, парадокс Эйнштейна!
Гусев мотает головой:
- Этого, хоть вы мне голову оторвите, Мстислав Сергеич, я ни в жисть не пойму!
- И не нужно! – улыбается Лось. – Вы, лучше, откушайте!
- Ладно, чёрт с вами! – машет рукой Гусев и, взяв ложку, начинает угрюмо есть желе.
Откушав пару раз, красноармеец решительно отставляет ложку и берётся за один из сосудов (их, как и кастрюлек, тоже три). Зубами вытаскивает пробку и пробует жидкость на язык:
- Гм, вроде нашей мадеры… Ничего, пить можно!
Залпом красноармеец выпивает содержимое сосуда (впрочем, по объёму он не велик).
Главный марсианин окончил трапезу, наполнил и осушил бокал. Лось также отужинал.
Тотчас снова появляется вестовой с коробами и принимается складывать пустую посуду.
Гусев брезгливо отстраняется:
- Пойду… Разомнусь, пожалуй!
Заложив руки за спину, он спускается с мостика в трюм к солдатам. Лось украдкой следит за ним.
Вот красноармеец присел на скамью, где сидят марсиане. Вынул из кармана гимнастёрки серебряный портсигар. Раскрыл:
- Покурим, товарищи?
Марсиане недоумённо таращатся на него.
Тогда Гусев суёт в рот папиросу, чиркает спичкой – и вот он уже из его ноздрей валит табачный дым…
Марсиане хором галдят что-то нечленораздельное и в ужасе отползают прочь. Даже на лице главного марсианина, доселе неподвижном как у маски, вспыхивает чувство неподдельного изумления:
- Оу! – вполголоса восклицает он.
А Гусев, затянувшись пару раз, продолжает устанавливать контакт:
- Гусев – это моя фамилия. Гусев – это от гусей: здоровенные такие птицы на Земле живут. Вы таких, поди, сроду не видали! А звать меня Алексей Иваныч. Я, если хотите знать, полком командовать смогу и даже конной дивизией! У меня тактика такая: шашки наголо – «даёшь, сукин сын, позицию!» - и рубать. (Резко взмахивает рукой, повергая в дрожь слушателей). У нас в военной академии даже особый курс читают: «Рубка Алексея Гусева». Не верите? Ну и чёрт с вами…
Один из марсианских солдат протягивает Гусеву свою фляжку. Тот отвинчивает крышку, принюхивается, пробует…
- О-оо! – уважительно говорит Гусев. - Слушай, давай махнёмся?
Порывшись в карманах, он достаёт перочинный нож. Марсианин с благодарностью принимает нож, Гусев оставляет себе фляжку.
…Смена видеоряда: Лось и Гусев спят сидя на откидной скамье, прислонясь друг к дружке. Корабль, мигая габаритными огнями, летит в ночи.
…Смена видеоряда: утро. Марсианин-вестовой будит землян опасливо теребя из за плечи. Гусев вздрагивает:
- Что?!
До смерти перепуганный марсианин отшатнулся. Лось открывает глаза:
- Уже утро?
На мостике по-прежнему стоит статуей марсианин в чёрном:
- Тао тхаца ро хамагацитл! – говорит он землянам. Лось и Гусев сквозь стёкла иллюминаторов глядят на проплывающую под ними поверхность Марса. Чтобы лучше видеть, красноармеец открывает сдвижную створку, и на мостик врывается встречный ветер.
- Азора! – восклицает главный марсианин.
Звучит закадровый текст:
«… Влажный сладкий воздух шёл в лицо, шумел в ушах. Азора расстилалась широкой сияющей равниной. Прорезанная полноводными каналами, покрытая оранжевыми кущами растительности, весёлыми канареечными лугами, Азора, что означало – радость, походила не те цыплячьи, весенние луга, которые вспоминаются во сне, в далёком детстве. По каналам плыли широкие металлические барки. По берегам разбросаны белые домики, узорные дорожки садов. Повсюду в лугах блестели лужи. Сверкали ручьи. Чудесный был край Азора…
Вдали равнина переходила в невысокие мягкие холмы. За ними стали проступать голубоватые очертания уступчатых башен. Огромный город выступал серебристыми тенями из солнечной мглы».
Главный марсианин произносит торжественно:
- Соацера!
С трёх сторон к городу подходит несколько каналов. Над исполинскими башнями в воздухе парят чёрные точки крылатых аппаратов марсиан. Завидев корабль с путешественниками, они устремляются навстречу. И вот уже в воздухе становится тесно от обилия больших и малых воздушных судов.
Сняв с головы фуражку и высунувшись в растворённое оконце мостика, Гусев приветственно машет рукой. Ветер рвёт и треплет его волосы, уносит прочь слова. Лица марсиан, сидящих внутри лодок с застеклёнными бортами, не выражают никаких эмоций.
Внизу уже проплывают городские кварталы, разбитые прямыми и широкими улицами на ровные квадраты.
Выпустив посадочные опоры, флагман идёт на снижение. Впереди видна широкая прямоугольная площадь, на которую выходит сразу несколько улиц. Стройными рядами, как на параде, по обоим сторонам площади выстроились марсианские корабли – точь-в-точь такие же, как флагман. В дальнем конце площади высится громада здания, похожего на уступчатую пирамиду, сложенную из чёрно-красного камня. Широкие и крутые лестничные марши ведут к главному входу, расположенному приблизительно по седине его высоты. Зависнув на мгновение, корабль садится у самых ступенек. С носовой части опускается сходня.
Малые корабли встречающих садятся в отдалении, на противоположном конце площади.
…Новый видеоряд: сопровождаемые всё тем же марсианином в чёрном, земляне спускаются по длинной сходне. Их приветствует пёстрая толпа. Солдаты, стоящие в оцеплении, едва сдерживают её напор. Многие, высунув руки, пытаются фотографировать космических пришельцев. Из толпы на сходню летят цветы, так что землянам приходится ступать по их лепесткам.
Не ожидавшие подобного приёма, Лось и Гусев озираются по сторонам.
- Вот это город! – не может скрыть восхищения Лось.
Спустившись на площадь, мощёную широкими белыми каменными плитами, земляне проходят по короткому коридору оцепления останавливаются. Толпа встречающих остаётся позади. Впереди начинаются красные ступеньки лестницы и на них стоят шеренгой три десятка марсиан, облачённых в тёмные длиннополые одежды, похожие на мундир командира воздушного корабля. Только выглядят они ещё богаче и роскошнее. В центре стоит Тускуб - седовласый марсианин с морщинистым лицом и длинной узкой бородой. Его одеяние расшито золотом. На голове у него сверкает золотая диадема. Мрачным взором он вперился в лица землян.
Толпа мгновенно утихла.
- Ишь, уставился, дьявол! – вполголоса бормочет Гусев.
И уже громко продолжает:
- Здравствуйте, товарищи марсиане! Мы принесли вам горячий пролетарский привет от Советской республики! Для установления, так сказать, добрососедских отношений…
По толпе марсиан, что позади, проносится одновременный вздох изумления.
Бородач в диадеме нахмурил брови, захватив горстью бороду – толпа вновь мгновенно утихла.
Потом седовласый бородач делает широкий жест, как бы приглашая землян стать его гостями. Лось и Гусев переглядываются…
…Новый видеоряд: большой и пышный сад, заросший голубоватыми плакучими деревьями. Дорожки, выложенные белым камнем, петляют меж благоухающих цветочных клумб. Шумит фонтан, плещется вода в пруду. Стоят белокаменные статуи. Где-то играет музыкальный инструмент, чей звук похож на арфу. В сопровождении Тускуба по дорожке медленно идут Лось и Гусев. Впереди показался дом. Широкие ступени ведут на открытую веранду. Колонны её увиты цветущими лианами. На веранде стоит девушка двадцати лет. На ней длинное синее с белым платье, высокий колпак, похожий на кувшин, венчает голову. Её кожа неестественно бледна, и даже губы кажутся не розовыми, а, скорее, сероватыми.
Завидев пришельцев, девушка поклонилась.
Бородач в диадеме, указав на неё рукой, говорит:
- Аэлита.
Конец первой части.
Часть вторая
Баня в доме Тускуба - обширное помещение с белыми мраморными колоннами вдоль стен. В центре – бассейн, выложенный мрамором, сбоку от бассейна стоит яркая расписная ширма и переносная вешалка для полотенец. С противоположной стороны – два резных деревянных ложа (похожие на пляжные лежаки). Где-то звенят струны неведомого музыкального инструмента. В бассейне плещется Гусев, облачённый в полосатый мужской купальный костюм с рукавами до локтей и штанинами до колен. Лось, завернутый в махровый халат, лежит на одном из лежаков. У его изголовья на полу стоит большая ваза с пышной охапкой голубовато-синих цветов.
Потянувшись, Лось, трогает цветы, перебирает пальцами их лепестки, нюхает их аромат.
Гусев подплывает, высовывает голову, облокотившись на мраморный край бассейна:
- Мстислав Сергеич, - говорит он, - ведь это выходит не дело. Летели чёрт знает в какую даль, и нате вам – в ваннах плещемся. В город не пускают – бородатый-то, помните, как насупился. Ох, Мстислав Сергеич, опасайтесь его! Пока нас поят и кормят, а потом?
Лось продолжает рассматривать цветы:
- А вы не торопитесь, Алексей Иванович, - отвечает он, не глядя на собеседника. – Поживите, осмотритесь, язык как следует подучите… Увидят, что мы не опасны – и пустят нас в город.
Гусев прищурился:
- Не знаю, как вы, Мстислав Сергеич, а я не прохлаждаться сюда летел.
Лось оставил цветы, повернулся лицом к собеседнику:
- Что же, по-вашему, мы должны предпринять?
- Цветочки нюхать, - этого и у нас сколько в душу влезет! – злится Гусев. - А я думаю, что если мы здесь первые люди, то Марс теперь наш, советский. Это дело надо закрепить!
Пауза. Лось молчит. Гусев продолжает:
- С чем мы в Петроград вернёмся? Паука, что ли, сушёного привезём? Нет, должны мы привезти бумагу о присоединении планеты Марс к Советской Республике!
Лось пристально всматривается в лицо Гусева и силится что-то в нём разглядеть. Лицо у красноармейца простоватое, но в глазах горит некая сумасшедшинка.
- Революцию, что ли, хотите здесь устроить? – с иронией вопрошает Лось.
Гусев отвернулся:
- Да я понимаю, что нас только двое… (Снова поворачивается к Лосю лицом) Но вы же сами видели – непорядки у них тут. Глаз у меня на это намётанный.
Лось качает головой:
- Мне, как-то не приходило в голову, для чего я лечу сюда. Лечу, чтобы прилететь… Были времена, когда люди снаряжали корабли и искали новые земли... Из-за горизонта показывался неведомый берег, капитан называл землю своим именем… А затем он грабил берега... (Короткая пауза, теперь уже Лось отвернулся) В чём-то вы, конечно, правы: к берегу мало пристать, нужно загрузить корабль сокровищами. Но что это должны быть за сокровища? (Снова повернулся к Гусеву лицом) Мудрость, мудрость - вот что, Алексей Иванович, мы должны привезти на Землю!
Гусев долго молчит, потом говорит прямо:
- Нелёгкий вы человек, Мстислав Сергеич! Трудно нам будет сговориться…
Лось смеётся:
- Нет, я тяжёлый только для самого себя… Не волнуйтесь, милый друг, сговоримся!
Гусев морщится и, оттолкнувшись от края бассейна, плывёт к противоположному его концу. Вылезает из воды и срывает с вешалки полотенце. Шлёпая босыми ногами по каменным плитам, он скрывается за ширмой. Слышно, как он шумно вытирается.
Почти сразу раздаются лёгкие шаги – из-за колонн появляется Иха, полненькая, пухленькая служанка в доме Тускуба и сопровождающий её мальчик-слуга (Иха ростом пониже Аэлиты, мальчику на вид 12 или 13 лет). Иха несёт аккуратно сложенную одежду землян, мальчик – их начищенные до блеска сапоги. Поклонившись, Иха кладёт свою ношу на свободный лежак, мальчик рядом ставит сапоги.
Гусев выглядывает из-за ширмы:
- А, Ихошка! – красноармеец широко осклабился. - Что, язык пора учить?
Смущённо опустив ресницы, Иха улыбается тонкими губами.
…Новый видеоряд: просторная, светлая комната. Вдоль стен тянутся бесконечные ряды книг на полках, отражаясь на гладком как зеркало каменном полу. В середине комнаты стоит массивный стол и кресла. В центре стола в треногой золочёной подставке покоится матово-чёрный шар, размером чуть больше яблока. Рядом со столом, словно окружённая светящимся туманом, стоит Аэлита. На ней длинное чёрное платье, из-под которого видны лишь её лицо и кисти рук. Золотистые искорки роятся в воздухе вокруг неё.
В комнату входят Лось и Гусев (уже переодетые). Увидев Аэлиту, они останавливаются. Лось молчит. Гусев, судорожно сглотнул:
- Хорошая девушка, - рассеянно бормочет он. – Очень приятная девушка…
Наконец, справившись с волнением, Лось кланяется, слегка наклоняя голову. Аэлита улыбается в ответ:
- Эллио утара гео, - негромко и певуче произносит она.
- Пришельцы с Земли приветствуют тебя, Аэлита, - отвечает Лось, подняв голову.
Она предлагает гостям сесть, и Лось с Гусевым садятся друг против друга. Аэлита садится в третье кресло во главе стола. Она протягивает руку над столом, и шарик, оторвавшись от подставки, повисает в воздухе под ладонью девушки. Аэлита переворачивает ладонь – шарик оказывается сверху. Паря, точно невесомый, он начинает вращаться. При этом он светится, из матово-чёрного становясь голубоватым.
- Вспоминайте, – нараспев, по-русски произносит она.
Земляне заворожено глядят на шарик. На нём, как на глобусе проступают очертания материков и морей. Золотистыми светящимися точками отмечены города. Шарик бешено крутится волчком, но высвечивающееся изображение движется медленно и плавно, сообразно суточному вращению земли. Вот показались знакомые очертания Белого моря и Финского залива. Сияет золотистое пятно, подле которого горит надпись: «Петроград».
- Вспоминайте, - снова повторяет Аэлита.
Изображение вдруг останавливается, точно остановилось суточных ход, и начинает расти, расплываясь, как бы расфокусировавшись. Поверхность бешено вращающегося шарика застилает туман. Потом в его смутных клубах проступают очертания Петербурга – гранитные набережные, мосты, золотой купол Исаакиевского собора, шпили Петропавловской крепости и Адмиралтейства. Видны гранитная лестница набережной Невы и сфинксы над нею, полукруглая скамья. На скамье сидит русоволосая девушка – она вдруг поднимает лицо, и видно, что она чем-то похожа на Аэлиту.
Лицо девушки (это Катя, покойная жена Лося) заполняет всё изображение. Словно бы увидев кого-то, девушка, изображённая на вращающемся экране, вдруг улыбается…
- Катя, - одними губами, беззвучно шепчет Лось.
Аэлита, вздрогнув, точно её укололи, быстро переворачивает руку ладонью вниз. Остановив вращение, шарик падает на подставку. Он больше не светится.
Быстро встав, Аэлита уходит. Гусев глядит ей вослед. Лось, неподвижно застыв, смотрит куда-то в сторону, в одну точку, словно опять видит наваждение.
…Новый видеоряд: в каменном обрамлении, отражая звёзды, неспешно течёт вода канала. Тонкие ветви плакучих деревьев склонились до самой воды. В водяных струях колышется отражение Аэлиты, сидящей у самой воды. Громко и призывно стрекочут ночные цикады.
Камера поворачивается – теперь мы видим не отражение в воде, а саму марсианку. Она сидит на мраморных ступенях лестницы, сбегающей к воде. По обе стороны от лестницы – две статуи, изображающие сидящих на троне не то царей, не то богов. Картина очень напоминает недавнее видение Петербурга: набережная, сфинксы, сидящая девушка…
Аэлита закуталась в плащ и набросила на голову капюшон. Она смотрит на своё отражение, колеблющееся на воде… (Камера опять повернулась)
Слышны шаги. На колышущейся водной глади показалось второе отражение – это по ступеням лестницы спускается Лось. Аэлита сидит неподвижно.
- Аиу ту ира хасхе, Аэлита, - негромко произносит Лось.
В дрожащей воде видно, как девушка медленно поднимает голову.
Камера опять поворачивается – мы видим марсианку и Лося. Землянин присаживается на каменную ступень рядом с Аэлитой. Та опять опускает голову.
Некоторое время они сидят молча. Аэлита первой нарушает молчание:
- Вы были счастливы там, на Земле? – по-русски спрашивает марсианка, не поднимая глаз.
- Да, - не сразу отвечает Лось, - Да, я был счастлив.
- В чём счастье у вас на Земле? – по-прежнему не поднимая глаз, спрашивает Аэлита.
Лось всматривается в её низко склонённое лицо, словно силится разглядеть в нём Катю:
- Должно быть, счастье в том, чтобы забыть самого себя. Тот счастлив, в ком полнота и жажда жизни для того, кто хочет дать эту полноту, согласие, радость.
Аэлита отворачивается:
- Зачем вы покинули Землю? – спрашивает она, дрогнувшим голосом.
- Та, кого я любил, умерла, - отвечает Лось. – Не было силы побороть отчаяние, я искал места, где можно было забыться… Я – беглец и трус.
- Вы сказали «любил», - говорит Аэлита, – что означает это слово?
- Оно означает чувство - то, что выше разума, выше знания, выше самой высокой мудрости. Ибо в нём заключено бессмертие. Люди, познавшие любовь, не умирают.
Аэлита вдруг поворачивается к нему и, выпростав руку из-под плаща, касается руки Лося. И коснувшись, вновь прячет руку под плащ.
- Скажи, - просит Лось, - что означает твоё имя?
- «Видимый в последний раз свет звезды», - отвечает Аэлита. – Это печальное имя. Отец настоял, чтобы меня назвали так. Ещё девочкой я знала, что встречу тебя. Мне снились странные сны. Высокие горы, облака и дожди, льющие с небес. И люди-великаны. Мой учитель говорил, что это ашхе – второе зрение. В нас – потомках магацитлов – живёт память об иной жизни, дремлет, как непроросшее зерно…
Пауза. Аэлита снова отвернулась, выпростала из-под плаща обе руки. Она касается воды, и два узких отражения, дрожа, расплываются, как бы сливаясь в одно единое и широкое.
- Уже много лет, - продолжает она, – я ночами прихожу сюда, смотрю на звёзды. Я многое знаю. Я уже много лет служу отцу и знаю такое, что вам нельзя и не нужно знать. Но счастлива была я только в детстве, когда мне снились облака, потоки дождя и великаны…
Перестав шевелить воду, она вдруг поворачивается к Лосю и улыбается – но не так, как улыбалась Катя в давешнем видении, а какой-то совсем другой загадочной и чуть жутковатой улыбкой. Так улыбаются статуи магацитлов, под которыми она сидит.
- Учитель сказал мне, – продолжает Аэлита, - что я погибну. «Хао погубит тебя», - сказал он. Это слово означает нисхождение.
- Аэлита, - просит Лось. – Расскажи мне о вашей планете.
Новый видеоряд: тем же вечером кухня в доме Тускуба. Кипит вода в кастрюлях, столбом поднимается пар. Массивные столы для приготовления пищи стоят справа и слева (над ними - шкафчики и настенные полки), кухонная плита – на заднем плане, между ними. В центре полно свободного пространства, на каменном полу стоит корзина, и в ней сложены коренья, похожие на картофелины. Подле ведра, друг напротив друга сидят на табуретах Иха и Гусев. Иха чистит картошку коротким ножичком, Гусев, орудуя длинным кухонным ножом, ей помогает. Рядом стоит таз с водой – Гусев кидает в него очищенный клубень:
- Дом, вроде, богатый, а один чад кругом, - говорит Гусев, насмешливо. – Хоть бы колпак над плитой повесили! Эх, варвары, а ещё марсиане!
Иха молчит, смущённо отводит глаза. Гусев искоса поглядывает на неё:
- И почему у вас на Марсе все бабы бледные такие, точно немочь? (Пауза, красноармеец берётся за следующую картофелину) Эх, дура ты, Ихошка, жизни настоящей не знаешь!..
Подняв глаза, Иха глядит на землянина:
- В школе я учила, что Сыны Неба – злые, - медленно произносит она. – В книжках одно говорится, а на деле другое. Сыны Неба не злые.
- Да, - Гусев улыбается, прищурив один глаз, - мы добрые!
- Меня учили, будто вы убиваете одним лишь взглядом, - с опаской произносит Иха.
- А ты в это веришь? – усмехается Гусев, очищая второй клубень.
Иха молчит, натужно улыбаясь.
Тогда Гусев привстаёт, бросая очищенный клубень в таз, но не садится обратно на свой табурет, а, вытянув руки, вдруг хватает Иху за плечи…
Охнув от неожиданности, девушка пытается откинуться, но Гусев, вцепившись, тянет её к себе и крепко целует в губы.
Громко булькнув, в таз падает ножичек марсианки, выпавший у неё из рук, громко покатился по полу недоочищенный клубень…
Иха, оробев, пытается освободиться, а Гусев целует её ещё и ещё…
Наконец, марсианке удаётся вырваться и она, опрокинув корзину, убегает прочь.
- Кхе! – громко произносит Гусев, оставшись один.
Сняв с крючка начищенную до зеркального блеска сковородку, красноармеец придирчиво разглядывает своё отражение. Поправляет усы и фуражку…
Снова ночь, берег канала. Аэлита и Лось сидят на каменных ступенях. Лениво и неспешно течёт вода, звёзды и обе марсианские луны отражаются в водной глади. Стрекочут цикады. Аэлита неспешно рассказывает (весь её рассказ сопровождается видеовставками, как бы иллюстрирующими то, что она говорит):
«… Тума, которую вы называете Марсом, тридцать тысяч лет назад была населена племенами краснокожих аолов. Они не ведали ни печали, ни горя, но их счастливой жизни однажды пришёл конец.
С неба упала звезда, и юноши дикого племени, посланные узнать куда она упала, наткнулись на великана, лежавшего в густой траве. Кожа его была черна, а грудь покрывал сверкающий панцирь, так что ни копья, ни стрелы не могли причинить ему вреда. Голову исполина венчал шлем с колючим гребнем. Сначала аолам показалось, что великан мёртв, и, желая проверить это, один из них ткнул его лицо древком копья. И тогда великан открыл глаза, встал во весь рост, и все услышали его громкий голос: «Вы умрёте, ибо я хочу этого». И великан убил юношей, кроме одного, который стал его рабом.
Голубая звезда Талцетл горела холодным льдистым светом, как злой глаз. Сорок дней и сорок ночей на Туму падали Сыны Неба. Они прилетали на огромных кораблях, использующих силу распада материи. Многие из Сынов Неба убивались о скалы и тонули в Северном океане. Немногие ступали невредимыми на поверхность Тумы. Они звались магацитлами, и были свирепы и жестоки. Точно буря разметали они аолов. Пылали селения, разбегались стада. Тех, кто уцелел, завоеватели сгоняли на равнины, заставляя выкорчёвывать леса, вспахивать землю, сеять злаки. И каждый день тысячи рабов умирали от непосильного труда, усеивая костьми берега каналов, что с тех пор пролегли по просторам Тумы. Пауки оплетали заброшенные хижины. Наступал конец мира.
Но у магацитлов не было женщин – и все завоеватели были обречены умереть, не оставив потомства. И вот однажды в горах, где укрывались последние племена свободных аолов, появился вестник – прекрасный лицом магацитл. Он был без оружия и доспехов. Бесстрашно приблизившись к аолам, он стал говорить с ними:
«Моя голова открыта, грудь обнажена, бросьте в меня копьё, поразите стрелой, если я скажу ложь. Мы владели звездой Талцетл, но наш край умер, убитый подступившим с севера холодом. Мы прошли звёздную дорогу, зовущуюся Млечным Путём. Мы покорили Туму. Мы построили каналы, дабы собирая воды, орошать доселе бесплодные равнины. Мы дадим жизнь всем, кто хочет жизни. Но среди нас нет женщин, и мы должны умереть, не исполнив предначертания. Дайте нам ваших девушек, и мы родим от них могучее племя, которому будет принадлежать Тума. Идите к нам и помогайте строить».
Аолы совещались и говорили меж собой: «В горах не хватает корма для скота и нет воды. Сильные ветра сносят в пропасти наши жилища. Послушаемся вестника и вернёмся к старым пепелищам». Аолы вышли из ущелий на равнины Азоры. Из пепла возникли новые селения. Поля приносили богатый урожай. Были возведены стены Соацеры. Силою знания магацитлы могли передвигать камни и вызывать рост растений. И когда умер последний Сын Неба – с ним ушло и знание. И вот уже тридцать тысяч лет мы, их потомки, тщетно пытаемся его воскресить…»
Новый видеоряд: забившись в тёмный закуток, Иха рыдает, растирая слёзы по лицу. Тут её находит Гусев и, подобравшись сзади, пытается обнять. Иха вырывается:
- Не надо! Не надо!..
- Да тише ты, глупая, - громко шепчет Гусев. – ты что думаешь… Да я, если что, на тебе женюсь… Погоди ты в стену носом соваться…
Рывком он оттаскивает девушку от стены, и разворачивает к себе лицом:
- Я на тебе женюсь, ты не подумай!… - твёрдо обещает красноармеец.
Иха затихает.
- Ну вот! – Гусев пальцами утирает ей слёзы. – А то развела, понимаешь, мокрядь…
Он улыбается, держа её голову за подбородок, и Иха, открыв всё ещё влажные глаза, натужно улыбается в ответ.
- Ты, Ихошка, меня слушайся! – продолжает Гусев. – У меня дела большие намечены… Но человек я новый, порядков ваших не знаю. Ты мне поможешь. Только, смотри, не ври!
Пауза. Снизу вверх, доверчиво и преданно Иха глядит на нависшего над ней землянина.
Камера чуть отъезжает, и сцена показывается средним планом – Гусев и Иха стоят в глубокой нише ограждённой колоннами от гостиной. На стене гостиной висит огромный – в полный рост - портрет Тускуба в парадном облачении.
- Вот ты скажи, - продолжает Гусев. – Наш хозяин – он кто такой?
- Хозяин? – переспрашивает Иха. – Он властелин над всеми странами Тумы.
- Вот тебе и здрасте! – скребёт за ухом Гусев. – А как он официально величается? Царь он тутошный, что ли?
- Его зовут Тускуб, - отвечает Иха. – Он – глава Сената. Аэлита – его дочь.
Камера снова наезжает, показывая пару крупным планом.
Задумавшись, Гусев больше не глядит на Иху:
- Вот так, значит… Понятно!
…Новый видеоряд: спальня Аэлиты. Кровать под балдахином стоит у самой стены. Потолок в комнате суживается к верху в виде воронки, заканчиваясь оконцем – оттуда падает мягкий рассеянный свет. Где-то играет всё тот же струнный музыкальный инструмент, наполняя комнату приятной мелодией.
Облачённая в домашний халат, девушка сидит перед туалетным столиком и, распустив длинные волосы, глядится в зеркало. Собираясь расчёсывать волосы, она держит гребень, но мысли Аэлиты заняты иным. Отложив гребень, она дергает за шнурок. Тотчас на ободке овального зеркала загорается красноватый огонёк, и с резким свистящим звуком в зеркале вместо отражения девушки появляется пожилой седой марсианин с густыми мохнатыми бровями. Это учитель Аэлиты. Он улыбается:
- Что потревожило тебя в столь ранний час, дитя моё?
- Учитель, - негромко произносит Аэлита, - ясность покидает меня. Я не хочу этого, я боюсь, но я не могу.
Звук музыкального инструмента потихоньку гаснет.
- Тебя смущает Сын Неба? – тревожится учитель.
- Да, меня смущает то, чего я не могу понять, - отвечает девушка. – Но ещё сильнее меня смущает отец. Он неспокоен. Я чувствую – у него борьба в Сенате. Я боюсь, как бы Сенат не принял ужасного решения…
Пауза, учитель молчит, задумавшись. Потом говорит:
- Но, если Сын Неба смущает и тебя, и твоего отца, будет лучше, если он исчезнет…
- Нет! – восклицает Аэлита взволнованно.
Старый учитель вздыхает, опускает глаза:
- Мне непонятен ход твоих мыслей. Я вижу в них двойственность и противоречие.
Пауза. Аэлита отвечает:
- Да, я тоже чувствую это.
С экрана учитель пристально, точно гипнотизируя, вглядывается в лицо ученицы:
- Успокойся, Аэлита, взгляни в глубину себя. В чём твоя тревога? В тебе пробудилась женщина, и, следовательно, ты погибнешь. Легко упасть и быстро катиться с горы, но подъём медленен и труден. Будь мудра.
Пауза. Собравшись с мыслями, Аэлита отвечает:
- Учитель, Сын Неба говорил, что на Земле они знают что-то, что выше разума, выше знания, выше мудрости. Мне не понятны его слова, и от этого моя тревога. Вчера, на берегу канала, он сказал: «Люди, познавшие любовь, не умирают».
Учитель нахмурился:
- Хорошо, пусть Сын Неба даст тебе это знание. Но будь осторожна.
Экран гаснет. В зеркале опять отражается лицо Аэлиты. Она берётся за гребень и начинает расчёсывать волосы. Вновь играет невидимый музыкальный инструмент.
Неожиданно раздаётся звук вызова, и экран загорается вновь. Музыка невидимого инструмента резко обрывается. Теперь на экране Тускуб:
- Как ты спала, Аэлита? – интересуется отец.
- Хорошо, - отвечает дочь, не прерывая своего занятия. – В доме всё спокойно.
- Что делают Сыны Неба?
- Они всем довольны. Они ещё спят.
- Ты продолжаешь уроки языка?
- Нет. Инженер говорит свободно. Его спутнику достаточно знания.
- У них не возникло желание покинуть дом?
Пауза. Аэлита отложила гребень:
- Отец, я не понимаю тебя… Что ты задумал?
Глаза Тускуба делаются похожи на глаза змеи:
- На столике у зеркала, стоит флакон (Аэлита машинально переводит взгляд и точно – среди её косметических средств стоит маленький изящный флакончик, выточенный из камня, снабжённый длинным шнурком). Используй его! – приказывает Тускуб.
Кабинет в доме Тускуба. Неяркий рассеянный свет льётся с потолка. На стене светится большой настенный экран, на котором мы видим уличную жизнь Соацеры. На площади меж исполинскими башнями небоскрёбов, под расписным навесом выстроились в ряд игровые автоматы. Призывно пиликая, они перемигиваются разноцветными огнями. Подле суетятся азартные игроки, поминутно нажимают на кнопки и дергают рычаги.
У экрана – Иха и Гусев. Согнувшись (марсианка много ниже его ростом), красноармеец что-то шепчет на ушко девушке и та смущённо вполголоса (чтобы не услышал кто-нибудь) хихикает. Достав из кармана перстенёк, (одно из тех, что он нашёл в заброшенном доме), красноармеец протягивает его марсианке:
- Нравится?
Широко раскрыв глаза, Иха глядит сперва на перстень, потом на землянина:
- Такие носит только госпожа… Мне нельзя!
- Бери-бери! – настаивает Гусев. – А госпоже не показывай, чтоб не серчала.
Иха робеет и не может заставить себя взять подарок, и тогда Гусев сам суёт кольцо ей в кармашек. Потом он тычет пальцем в экран:
- А вон те, что делают?
Иха смотрит на экран:
- Это игроки игровых автоматов, - объясняет она. – Если кому-нибудь удастся выиграть, того навсегда освобождают от работы, дают дом с садом и крылатую лодку.
- Понятно, - усмехается Гусев. – А там, что за бойкая торговля идёт?
Гусев тычет пальцем в угол экрана, где возле прилавка оживление и давка. Люди хватают с лотка и рвут друг у друга из рук какие-то охапки синей сушёной травы.
- Это хавра, - объясняет Иха. – Люди хотят дышать её драгоценным дымом. Кто его вдыхает, тот видит чудеса. Хаврой нельзя торговать. Её раздают лишь по большим празднествам. Правда, в честь прибытия Сынов Неба, хавру теперь выдают каждый день.
- Ну да! – Гусев усмехается, зло прищурившись. – Ну ладно, Ихошка, покажи-ка мне ещё что-нибудь…
Иха задумчиво перебирает связку шнурков, свисающих со стены:
- Может, цирк? Мне очень нравится выступления со зверями…
Она берётся за шнурок и дёргает. Экран переключается – виден огромный круглый зал, массивная трибуна в его центре и поднимающиеся амфитеатром вокруг неё скамьи. Важные марсиане в тёмных длиннополых одеяниях прохаживаются по рядам меж скамьями, другие, собравшись кучками, что-то обсуждают…
Иха вдруг меняется в лице. Вскрикнув, она поспешно дёргает шнурок, и экран гаснет.
- Ты чего? – не понимает Гусев.
- Я включила не тот канал, - бормочет Иха, объятая ужасом. – Никто не смеет подслушивать заседания Сената. Меня сошлют в пещеры, в вечные снега…
Иха рыдает… Взяв девушку за плечи, Гусев успокаивает её:
- Ах, дура девка!... Ну, ладно, будет тебе, будет… Я никому не скажу, слышишь? Никто ничего не узнает…
Иха поднимает мокрое от слёз лицо, шмыгает носом:
- Правда? Вы ничего не скажете?
- Да за кого ты меня принимаешь? – притворно сердится Гусев. – Говоря тебе, не скажу! Ну, ладно, на кухню, давай, беги – завтрак готовь!
Иха, улыбнувшись, кивает и убегает. Красноармеец шлёпает её вдогон по мягкому месту.
Выждав с минуту, Гусев поворачивается к экрану, берётся за шнурок:
- Сенат, значит, говоришь… Ну, давай, поглядим, что это за Сенат!…
Следующий видеоряд: Сенат, огромный зал заседаний. Амфитеатром изогнулись ряды скамей. Отовсюду доносится разноголосый гул: сенаторы толпятся в проходах меж рядами, что-то обсуждают. Слышны обрывки слов:
«… А вы слышали новость?»
« … Да-да, в подвалах Сената!»
«… Они собирались нас взорвать прямо во время заседания!»
«… К столице стягиваются войска…»
По всему залу, перекрывая разноголосый хор, проносится звон гонга. Сенаторы, сохраняя невозмутимость, чинно рассаживаются по скамьям. Гомон смолкает, в установившейся тишине раздаётся гулкая поступь шагов. На трибуну, что в центре амфитеатра встаёт Тускуб. На нём всё то же чёрно-золотое одеяние. Воздев руку, Тускуб начинает говорить.
- В городе волнения, - говорит Тускуб. – Народ возбуждён слухами, будто мне намерены противоречить. Одного лишь слуха оказалось достаточно, чтобы государственное равновесие пошатнулось. Я говорю открыто: столица охвачена анархией. Мы накануне гибели мира.
По залу пробегает волна ропота. Тускуб, брезгливо усмехнувшись, продолжает:
- Сила, разрушающая мировой порядок идёт из города. Его жители давно уже променяли спокойствие души на сомнительные развлечения, растратив волю к жизни в бесполезных удовольствиях. Сладкий дым хавры отравил их души. Жажда опьянения, жажда пресыщения – вот что владеет умами горожан!
По залу вновь пробегает ропот. Жестом, Тускуб заставляет сенаторов замолчать:
- Как на больном дерево, в городе зреет отравленный плод – анархическая личность. Многие думают, что анархия – это свобода. Они заблуждаются – анархия жаждет только анархии. Долг государства, наш долг – бороться со стихией разрушения! Мы должны объявить беспощадную войну анархии, не дожидаясь, когда она нанесёт удар! И первое, что мы обязаны сделать – это уничтожить город!
При этих словах зал взрывается. Примерно половина сенаторов вскакивает с мест и наперебой начинает что-то кричать. Можно расслышать отдельные выкрики:
«… Он сошёл с ума!..»
«…Кто будет обслуживать технику?»
«…Не станет электричества, иссякнет вода в каналах – мы погибнем!...»
«… Довольно! Гоните его с трибуны! Долой Тускуба!»
Видеоряд меняется – снова кабинет в доме Тускуба, и мы видим Гусева, который стоит перед работающим экраном, внимательно наблюдая за происходящим.
На экране видно, как тень оратора, стоящего на трибуне – огромная мрачная тень –заслонила почти весь амфитеатр…
Видеоряд меняется: снова зал заседаний. Долгий и гулкий звон гонга перекрывает крики. Сенаторы, нехотя рассаживаются по местам. Тускуб напряг голос:
- Да! – оратор сжимает кулак. – Наша гибель неизбежна. История Тумы окончена – пора это признать. Пройдёт совсем немного лет, и последний житель нашей планеты проводит закат солнца, чтобы никогда не увидеть восхода! И наш долг – сделать неизбежный уход достойным и мудрым. Нам предстоит великая работа! Мы уничтожим город – гнездо анархии. Мы переселим здоровую часть населения в сельскую местность, использовав все ресурсы, что у нас ещё остались. И пусть мы не спасём цивилизации, но, по крайней мере, мы дадим ей возможность умереть спокойно и торжественно…
Громкий выкрик с места прерывает оратора:
- Ложь!
Из центра амфитеатра поднимается сенатор Гор – модой марсианин, лет тридцати. И хотя рядом с исполинской тенью Тускуба он кажется карликом, он мгновенно приковывает к себе взоры всех, кто находится в зале. Мгновенно воцаряется мёртвая тишина, и в наступившем всеобщем молчании Гор начинает говорить:
- Ты лжёшь, Тускуб! Ты хочешь уничтожить город, чтобы сохранить свою власть! Ты приговорил всех нас к смерти, чтобы сохранить власть! Только истребляя всё живое, ты можешь сохранять власть! Ещё вчера ты правил слабыми, одурманенными хаврой, сегодня ты хочешь править мертвецами! Но мы не хотим умирать…
Доселе невозмутимое лицо Тускуба исказила ярость – огнём пылают его глаза. Молодой сенатор держится за сердце правой рукой. Левая устремлена на противника:
- Ты не заставить замолчать меня! – хрипит Гор. – Ты спрятал в своём доме Сынов Неба – нашу последнюю надежду на перемены. Ты распорядился, чтобы на улицах каждый день раздавали хавру. Тебе было нужно отвлечь внимание, чтобы незаметно убрать смельчаков, что прилетели к нам. И я знаю, тобой уже отдан приказ…
Тускуб снова становится невозмутим:
- Ты надеешься на небесных пришельцев, Гор? Ты хочешь, чтобы вместо величественного заката наша история вновь закрутилась в бессмысленной круговерти столетий? Нет! Алмазные лучи Талцетла пусть светят нам издалека. Мы разрушим Соацеру – гнездо анархии и безумных надежд. Мы закуём в цепи всех преступников, сумасшедших, всех мечтателей несбыточного. Лишь тем, кто покорится, будут дарованы покой и комфорт. Конец цивилизации станет её золотым веком…
Слова Тускуба прерывает яростный вопль: перепрыгнув через скамью, Гор бежит по ступенькам прохода вниз, к трибуне…
Смена видеоряда: опять кабинет в доме Тускуба. Гусев прилип к экрану. Красноармеец видит, как Гор, валит Тускуба на пол и, навалившись, начинает душить:
- Ты жаждешь смерти – ты её получишь! – яростно выкрикивает Гор. – Пусть для тебя будет смерть, для нас – борьба!
В амфитеатре смятение. Откуда-то появляются солдаты. Они оттаскивают Гора прочь. Однако Гор вырывается и куда-то убегает. После этого гаснет экран.
Ругаясь вполголоса, Гусев несколько раз дёргает за шнурок – тщетно, экран больнее не включается.
Смена видеоряда: спальня в доме Тускуба. Под балдахином на белых простынях спит Лось. В комнату вбегает Гусев, теребит спящего:
- Мстислав Сергеич! Мстислав Сергеич! Да проснитесь же! Революция началась!
Лось открывает глаза:
- Что? – инженер пытается сообразить, где он находится. - А, это вы… Что-то случилось?
- Да говорят вам, весь город вверх дном. Потеха! Скорее вставайте…
Спустив босые ноги на пол, Лось трясёт головой:
- Что происходит в городе? Да, кстати, откуда вы узнали?
- А чёрт их разберёт! – схватив в охапку одежду Лося, висящую на стуле, красноармеец кидает её товарищу на постель. – На улицах народу – тучи. Рёв до небес. Стёкла бьют.
- Вам это сообщила Аэлита? – спрашивает Лось.
- Да какая ещё Аэлита! – сморщившись, отмахивается Гусев. – Горничную я здешнюю приспособил, Ихошку. Показала она мне, как тут зеркала включаются. Сам всё видел…
Лось натягивает рубашку, застёгивает пуговицы. Гусев кидает ему сапоги:
- У меня уже приготовлено. Тут за домом лодка стоит. Оружие и провизию я уложил. Собирайтесь скорее!
- Собираться, - не понимает Лось. - Куда?
- То есть, как куда? – не понимает Гусев. - Я ж вам говорю: революция!
Красноармеец недоумённо смотрит на инженера. Лось неспешно одевается:
- Летите один, Алексей Иванович. Я даю слово поддерживать вас во всём, в чём захотите. Устраивайте революцию, назначайте меня комиссаром, если будет нужно – расстреляйте. Я не возражаю. Но только сегодня, умоляю, оставьте меня в покое. Согласны?
Гусев молчит, потом решается:
- Ладно, чёрт с вами! Если решитесь – прилетайте. Мальчонка тутошний довезёт.
Взмахнув рукой, Гусев выбегает из комнаты.
Новый видеоряд: круглый атриум, окружённый колоннами внутренний дворик в доме. В центре журчит фонтан. Где-то играет невидимый музыкальный инструмент. В прудике, неспешно шевелят белыми плавниками толстые и неуклюжие пурпурные рыбы. В плетёном кресле сидит Аэлита, в белом длинном воздушном одеянии. Её волосы распущены. Из-за колонны показался Лось. Заслышав его шаги, марсианка оборачивается:
- Садись, - просит она.
Одна её рука плотно сжата в кулачок. Лось садится в кресло рядом. Аэлита, отвернулась:
- Я видела отца, - говорит она. – Он приказал убить тебя и твоего товарища.
Разжав кулачок, она демонстрирует флакончик со шнурком.
Она вдруг улыбается, и взгляд её становится озорным, как у ребёнка. Снова сжав кулачок, она вскакивает с кресла и замахивается, желая бросить флакончик в фонтан. Лось вскакивает следом и перехватывает её руку:
- Нет! Не бросай, – просит он. – Это твой дар, Аэлита. Теперь и жизнь, и смерть – это ты. Когда настанет страшный час одиночества, я снова почувствую тебя в этой капельке…
Они стоят друг против друга. Позади плещется фонтан. Он сжимает её руку в своей руке. Глаза глядят в глаза. Кажется – вот ещё миг, и они сольются в поцелуе. Но поцелуя нет.
- Отец дал мне яд, - говорит Аэлита, - но он не верит мне. Он пригрозил, что убьёт, если я ослушаюсь. Нам недолго жить…
- Я буду бороться! – решительно заявляет Лось.
Свободной рукой марсианка касается его волос:
- Ты – великан из моих снов, - говорит она. – Сильный Сын Неба, мужественный и добрый. Твои руки – из железа, колени – из камня. Твой взгляд – смертелен...
Аэлита вдруг припадает щекой к груди землянина. Теперь Лось касается её волос:
- Что с тобой? – вопрошает он.
Аэлита обвивает его шею:
- Прости, но я совсем не умею любить, - едва не плача, произносит она. – Я никогда не знала этого… Когда ты первый раз пришёл, мне захотелось, чтобы ты взял меня на руки и унёс отсюда. Здесь – мрачно, безнадёжно и веет смертью… Я не хочу умирать!...
Она плачет, точно маленькая девочка.
Опустив голову, Лось всё-таки целует её – в макушку. Он пытается её успокоить:
- Я не позволю… Ты будешь жить!...
Внезапно раздаётся резкий свистящий звук. Отстранившись, Аэлита кошкой метнулась к нише, между колоннами. Там загорается экран. Она стоит, держась обеими руками за колонны, желая загородить Лося.
С экрана глядит Тускуб – марсианин не смотрит на дочь, а вертит глазами по сторонам, точно силится разглядеть кого-то ещё:
- Ты здесь? – спрашивает Тускуб.
- Я здесь, отец, - фальшивым голосом отвечает Аэлита.
- Сыны Неба ещё живы?
- Нет. Я дала им яд, как ты приказал…
Пауза. Перестав зыркать по сторонам, отец пристально глядит на дочь.
- Что тебе ещё нужно, отец? – вопрошает Аэлита холодно и резко.
Тускуб молчит, потом лицо его искажается яростью:
- Ты лжёшь! Сын Неба в городе. Он во главе восстания!
Экран гаснет. Аэлита пошатнулась… Лось бросается к ней…
Новый видеоряд: летающая лодка с четырьмя крыльями мчится над равниной Азоры. В панорамных окнах салона проплывают поля и каналы, сады и загородные виллы богатых марсиан. Время близится к полдню. На горизонте показались небоскрёбы Соацеры. Солнечные блики отражаются от стен исполинских зданий. Лодку ведёт уже знакомый нам мальчик-марсианин 12 лет. Он сидит в передней кабине, отгороженной от салона прозрачной перегородкой. Сзади на широком диване расположились Лось и Аэлита. Рядом, на откидном сидении – Иха. Служанка держит на коленях небольшую корзину.
В салоне работает небольшой видеоэкран. К жителям планеты обращается Тускуб:
- Необузданная сила анархии вырвалась на свободу. В этот скорбный час мы должны ещё теснее сплотиться, чтобы дать отпор стихии разрушения. Все, кто сохранили верность порядку и государственной власти…
Внезапно изображение искажают помехами, слышен громкий треск. Вместо главы Сената на экране вдруг появился Гусев. Он стоит на городской площади, позади толпится народ, вооружённый чем попало. На заднем плане виден фасад знакомого уже пирамидального здания, где заседает Сенат. Гусев говорит, обращаясь к снимающей его камере:
- Товарищи, не слушайте шептунов! Решающий час настал – все к оружию! Никаких уступок буржуям и иксплататорам – вся власть Советам! – Гусев потрясает рукой, сжимающей маузер.
Лось подался вперёд:
- Аэлита, ты знаешь, где находится эта площадь?
Аэлита вгляделась:
- Да, я знаю это место. Это площадь перед зданием Сената.
- Скажи пилоту, чтобы вёл лодку туда! – велит Лось.
Аэлита нажимает на кнопку вызова и что-то быстро говорит. Мальчик в кабине послушно поворачивает штурвал. Учащённо замахав крыльями, лодка накреняется, меняя курс.
Новый видеоряд: городская площадь - на заднем плане, освещённое лучами утреннего солнца, высокое здание с золочёнными колоннами по фасаду. На переднем плане – небольшая двукрылая лодка-кабриолет (открытая сверху). Гусев стоит, забравшись на задний капот. С пояса красноармейца свешиваются гранаты и маузер в кобуре.
Лодку окружает толпа возбуждённого народа. Марсиане тянут руки:
- Спаси нас, спаси, Сын Неба! Скажи, что нам делать?
Как на митинге красноармеец выступает с импровизированной трибуны:
- Вооружайтесь, товарищи! Надо всем сейчас же взяться за оружие!
В толпе движение – к Гусеву протискивается сенатор Гор. Забравшись на фюзеляж лодки, марсианин хватает Гусева за грудки:
- К чему вы нас зовёте?! Нас же немедленно уничтожат! Оружия нет, оно в арсенале, его охраняют солдаты…
Взяв сенатора за запястья, Гусев рывком освобождается:
- Главное оружие – решимость! Кто смел, у того и власть. Я сюда затем и прилетел, чтобы научить вас драться! А то, я гляжу, мхом вы уже обросли, товарищи марсиане!
Его прерывает басовитый гул. Толпа затихает, подняв головы – меж макушками небоскрёбов промелькнул громоздкий силуэт шестикрылого воздушного корабля.
- Бегите прочь! – кричит сенатор Гор в толпу. – Сейчас они будут стрелять!
С воплями и криками, сбивая друг друга с ног, марсиане бросились врассыпную.
И точно: борт воздушного гиганта ощетинился вспышками выстрелов. Гремят пулемётные очереди. Заслоняясь от пуль руками, марсиане падают – пока больше от страха. Ища укрытия, с капота спрыгнул сенатор Гор.
- Ах ты, твою душу мать!!! – отчаянно матерясь, красноармеец прыгает к штурвалу.
Протяжно взвыл мотор. Взмахнув крыльями, лодка-кабриолет взмывает в воздух.
Свистит ветер, гремят пулемётные очереди. Шестикрылый гигант разворачивается над площадью. Гусев обеими руками тянет штурвал на себя, и лодка набирает высоту.
Громко чиркают пули. Цепочка вмятин наискось прочерчивает передний капот, а одна пуля пробивает навылет лобовое стекло. Гусев инстинктивно пригнулся:
- У, сволочь!
Резко повернув штурвал, он глубоким креном выводит свой аппарат из-под обстрела.
Лодка поднялась уже выше шестикрылого корабля.
Гусев держит штурвал одной рукой, а второй срывает с пояса гранату… Зубами вытаскивает чеку… С глубоким креном лодка разворачивается, на мгновение оказываясь точно над шестикрылым гигантом.
- Получай! – красноармеец кидает гранату.
Гремит взрыв. Середину борта воздушного корабля охватывает пламя. Оставляя густой дымный след, гигант теряет высоту… От него отваливается одно крыло. Потом другое… С душераздирающим воем воздушный корабль падает, сокрушая здания.
- Ага! - перегнувшись через борт, Гусев потрясает кулаком. - Наша взяла!
Сделав круг над поверженным противником, лодка красноармейца возвращается на площадь. Посадив лодку, Гусев встаёт с пилотского кресла:
- Видали?! Вот так их надо бить!
Марсиане, лежавшие на каменных плитах, приободрились, встают, окружают лодку.
- Магацитл! Магацитл! - скандирует хором толпа.
Гусев спрыгивает на землю:
- Кому умирать не страшно – айда за мной! Где тут у вас арсенал?!
Толпа приходит в движение. Марсиане идут и нестройным хором поют:
«… Мы не вернёмся
в шахты, в каменоломни,
Мы не вернёмся
В страшные, мёртвые коридоры,
К машинам, к машинам – мы не вернёмся!
Жить мы хотим. Ай-яй! Жить!»
…Новый видеоряд: арсенал - приземистое здание в форме правильного квадрата с обширным внутренним двориком и высокими башнями по углам. От городских кварталов его со всех сторон отделяет пустое пространство площади. Перед воротами арсенала – баррикада из мешков с песком. На баррикаде дежурят солдаты в серебристых куртках и белых яйцевидных шлемах.
Камера поворачивается: на улицах и в переулках, что выходят на площадь, заметно оживление. В тени высоких зданий толпится народ, наиболее смелые то и дело высовываются из-за угла, передвигаются перебежками.
И вдруг из подворотен и щелей на площадь высыпали люди. Они бегут к полукруглой арке арсенальных ворот. Припав к брустверу, солдаты открывают огонь. Падают убитые, но толпа стремительно прибывает. С башен арсенала в штурмующих летят фиолетовые огненные шары. Ударяясь о мостовую, они с оглушительным треском взрываются, разбрасывая снопы искр, выкашивая ряды атакующих точно картечь…
…Новый видеоряд: переулок, выходящий на площадь, вертикально вверх уходит каменная стена углового здания. Гусев командует большой группой марсиан:
- Быстрее! Снимай ворота! Все разом – навались!
Навалившись, марсиане снимают с петель длинную и узкую створку металлических ворот с парадного подъезда дома.
- За мной, бегом! – командует красноармеец.
Взвалив на плечи тяжёлую металлическую створку, марсиане бегут в сторону площади…
…Новый видеоряд: бой кипит у баррикады. Засевшие в воротах солдаты отстреливаются от повстанцев. На мостовой уже сотни убитых. Подобравшись поближе, Гусев срывает с пояса ещё одну гранату, выдёргивает чеку и метким броском посылает её в баррикаду.
Грохочет взрыв, летят вверх тормашками мешки с песком. Всё застилается пылью…
- Вперёд! – вскочив на ноги, командует Гусев.
Марсиане перебираются через разворошенную баррикаду и, используя металлическую створку, как таран, вышибают ворота арсенала.
Бушующая толпа врывается внутрь…
- Разбирай оружие! – командует Гусев.
…Новый видеоряд: сенат зал заседаний. Сокрушив запертые входные двери, в зал вваливается вооружённая толпа. Впереди – Гусев и Гор. Они видят пустой амфитеатр:
- Тускуб бежал! – восклицает Гор в отчаянии.
- Ничего-ничего, - усмехаясь, Гусев похлопывает сенатора по плечу. – Берите власть в свои руки, товарищ Гор! Созывайте Совет, принимайте бразды правления…
Сзади к красноармейцу подбегает вооружённый марсианин:
- Сын Неба! Летят боевые корабли! Они собираются бомбить нас!
- Опять, в ту их мать!!! – выругавшись, Гусев бросается к выходу.
…Новый видеоряд: необъятная площадь перед исполинской пирамидой Сената. Она вся запружена народом. Кое-где меж толпы виднеются летающие лодки – о двух и четырёх крыльях. На ступеньки лестницы, где когда-то стоял Тускуб, из здания выбегает Гусев
- Ну, чего раззявились?! – кричит красноармеец. – Поднимай лодки в воздух!
Махолёты, захваченные повстанцами, один за другим взмывают в небо.
…Бой в небе над Соацерой. Гусев сидит в салоне открытой лодки-кабриолета. Ведёт её марсианин. Рядом летят другие лодки – с двумя и четырьмя крыльями. В застеклённых салонах открыты окна – из них выглядывают марсиане.
На коленях землянин держит нечто вроде короткого древка с раструбом на конце. Приложив ладонь к козырьку, красноармеец высматривает противника.
Вдали в лучах Солнца блеснули яркие точки – это приближающийся неприятельский флот. Гусев толкает в спину пилота, показывая куда держать курс. Марсианин поворачивает штурвал, лодка кренится. Корабли противника озаряют вспышки – навстречу повстанцам мчатся фиолетовые шары. Вот один шар угодил в лодку – она взрывается, раскидав во все стороны обломки.
Тогда Гусев вскидывает древко и целится. Древко оплетают красные и синие молнии. Сливаясь в раструбе, они раздуваются, превращаясь в фиолетовый шар…
И вот шар уносится прочь из раструба – прямо к шестикрылому флагманскому кораблю. Вдали сверкает вспышка!
Источая чёрный дымный след, флагман падает…
И тогда повстанцы в соседних лодках тоже начинают стрелять – фиолетовые шары несутся навстречу друг к другу. Иногда они сталкиваются и взрываются...
…Новый видеоряд: та же картина, но наблюдаемая снизу. Воздушный бой разыгрался не на шутку. Прочерчивая небо дымными шлейфами, падают обломки, горящие лодки и сбитые корабли… От грохота взрывов сотрясается исполинская пирамида.
На площадь к подножию лестницы спускается дымящаяся лодка Гусева – одно её крыло перебито, и едва ворочается. Красноармеец одним прыжком выбирается из аппарата:
- Скорее, помогите лётчику!
Несколько марсиан подбегают и уносят раненого пилота.
Гусев швыряет под ноги «копьё»:
- Заряды кончились! Эх, было бы их побольше!..
Над Гусевым мелькнула крылатая тень – красноармеец задирает голову.
Над площадью, уклоняясь от выстрелов, лавирует большая летающая лодка. Она зависает у земли – из-за приоткрывшейся дверцы показался Лось. Изогнувшись, он кричит в салон:
- Летите в горы! В горы, я сказал! Там укроетесь! Я вас найду! Я обязательно найду вас!
Лось спрыгивает вниз. Захлопывается дверца. Лодка, часто махая крыльями, уносится прочь, а инженер, широкими шагами приближается к Гусеву:
- Жарковато тут у вас, Алексей Иванович!
Гусев делает шаг навстречу:
- А, Мстислав Сергеич! Вы, я гляжу, всё-таки решились…
Некоторое время инженер и красноармеец молча глядят друг на друга. Потом земляне подались друг к другу и обнялись:
- Не поминайте мою минутную слабость, - произносит Лось.
- Ладно, - отвечает Гусев великодушно. – Идёмте к товарищу Гору. Вместе обмозгуем, что дальше делать…
Они поднимаются по ступеням лестницы Сената. Над городом продолжается бой.
…Небольшое помещение в здании сената. От пола и до потолка его стены украшены золотыми орнаментами. Меж них работают стенные видеоэкраны, передавая одно и то же: в воздухе над городом кипит битва. Внизу пылают пожары. Местами они уже слились в сплошное море огня…
В золочёной курительнице, водружённой на бронзовую треногу, тлеет хавра – струйкой поднимается беловатый дымок. Бессильно откинувшись на спинку кресла, уронив мундштук, застыл сенатор Гор. Глаза его закрыты, на щеках проступили лиловые пятна. Рядом - ещё несколько пустых кресел.
Топот шагов. В комнату входят Гусев и Лось.
- Это что… - Гусев ошарашено озирается по сторонам. – Это ещё что?!
Побледнев от бешенства, красноармеец поддал сапогом – тренога опрокинулась, разбрасывая тлеющие листья, курительница со звоном покатилась по каменному полу…
- Встань, сволочь!!! – схватив сенатора за грудки, красноармеец пытается оторвать его от кресла. – Твой народ за свободу бьётся, а ты что делаешь, сукин сын?! Отраву нюхаешь?!!
- Пу-у-сти… - Гор бессильно пытается вырваться. – Ос-ставь меня, Сын Неба… Вс-сё к-кончено… Наши души давно обратились в пепел… Никто нас уже не спасёт. Даже вы…
Лось хватает Гусева за локоть:
- Оставьте его. Разве вы не видите – с ним разговаривать бесполезно…
Гусев разжимает пальцы, и Гор бессильно падает обратно в кресло.
Лось мрачно обозревает работающие видеоэкраны:
- Похоже, что город окружён… Долго в нём не продержаться. Нужно собрать всех, кто ещё может держать оружие, и прорываться в горы…
Гусев, похоже, не слышит его – красноармеец без сил плюхается в одно из пустых кресел:
- Неправильная планета, пропади она пропадом! Сегодня весь день только и слышу: «Спаси нас, спаси…» А стоит отвернуться - так и норовят разбежаться да спрятаться. Начинаешь их убеждать, а они в ответ: «Нам бы как-нибудь пожить!» Да что же здесь за людишки такие? Выходит, один я должен всех ихних мучителей зубами разорвать?!
- Вы устали, Алексей Иванович, – спокойно говорит Лось.
- Устал, - мрачно вздыхает Гусев. – Знаете, что я думаю, Мстислав Сергеич? Домой нам надо пробиваться, на Землю!
Пауза. Гусев достаёт маузер, задумчиво глядит на подарок Хохлова. Потом встаёт:
- Погибнуть завсегда успеем…
Земляне уходят, сенатор Гор остаётся лежать в кресле…
…Новый видеоряд. Багровое Солнце садится за горизонт. Над Соацерой стелется чёрный дым. Бой переместился на улицы. Повстанцы бегут, ища где спрятаться – лишь немногие пытаются отстреливаться. Па площади садятся воздушные корабли, открываются люки в бортах – солдаты в белых шлемах спрыгивают на землю и преследуют беглецов.
Лось и Гусев отступают в арьергарде. Красноармеец отстреливается из маузера. Инженер вооружён автоматическим ружьём марсиан. Вот солдаты Тускуба окружают их…
Завязывается рукопашная. Гусева, взревев, как медведь, расшвыривает кучу облепивших его врагов. Один из противников вцепился в горло, но Гусев сильнее – он швыряет врага точно тряпичную куклу. Марсианин отлетает к стене соседнего дома и лежит ничком.
С визгом на Лося бросаются несколько других солдат – тот встречает их автоматной очередью. Гусев кричит:
- Скорее, в переулок! – красноармеец тянет товарища за угол здания.
Земляне отступают и оказываются в закутке, с трёх сторон окружённом глухими стенами.
- Тупик… - скрежещет зубами Лось.
Гусев, нагнувшись, сдвигает крышку канализационного люка:
- Мстислав Сергеич! – зовёт он. - Сюда!
Красноармеец пропускает Лося, после чего спускается сам, сдвигая крышку на место.
Новый видеоряд: кромешная тьма. Слышно как где-то с невидимого потолка капает вода. Раздаётся звук громкого прерывистого дыхания. Во тьме раздаются голоса.
Голос Лося:
- Ну что там, Алексей Иванович?
Хриплый голос Гусева:
- Рука не достаёт! Ничего не разобрать…
Голос Лося:
- Нам надо поскорей уйти с этого карниза…
Чиркает спичка. На мгновение становятся видны своды мрачного подземелья.
Снова темнота и в неё раздаётся голос Гусева:
- Не пойму, откуда ветер?
Слышно как пересыпаются спички в коробке…
Голос Лося:
- Погодите, Алексей Иванович! У меня блокнот…
Слышен звук рвущейся бумаги. Опять громко чиркает спичка…
Во тьме разгорается дрожащий огонёк. Гусев держит зажжённый листок от блокнота Лося
Теперь видно, что земляне ступают по узкому карнизу. Под ними – бездонная пропасть. Падает задетый камень, долго-долго ударяясь о стенки… Заслоняя глаза от пламени, Гусев всматривается:
- Там впереди что-то чернеет! Должно быть, боковой ход…
Держась за скользкие стены, земляне пробираются вперёд, к чернеющему входу бокового тоннеля. Гусев и Лось забираются в него – ход низкий, и идти приходится согнувшись.
- Мстислав Сергеич! – радостно сообщает запыхавшийся Гусев, - Впереди, кажись, свет!
И точно – на мокрых от влаги камнях свода робко и неясно поблёскивает свет.
Красноармеец бросается было вперёд, но почти сразу останавливается:
- А, чёрт! Опять яма…
Гусев стоит, упершись руками в края тоннеля. Он выводит в вертикальный колодец. По отвесной стене идёт узкий карниз. На противоположной стороне чернеет глубокая ниша. Там стоит статуя из чёрного камня, изображающая женщину в длинном одеянии. Закрыв глаза, она улыбается… Сверху колодец замыкает купол точно сито истыканный узкими отверстиями. Через них льётся свет – кажется, что над головой звёздное небо.
Из-за плеча Гусева выглядывает Лось. Инженер всматривается:
- За статуей, кажется, есть проход, - говорит он.
- Карниз больно узкий, – безнадёжно отвечает Гусев.
Взгляд его устремлён вниз – стены колодца уходят в непроглядную тьму.
- Давайте передохнём! – предлагает Лось.
Гусев ложится на камни. Он лежит на спине, устремив лицо вверх. Лось лежит рядом.
Подложив под голову кулак, красноармеец вдруг начинает напевать:
…Прощай, радость, жизнь моя!
Знать, уеду без тебя.
Знать, должон с тобой расстаться,
Тебя мне больше не видать.
Темна ноченька!
Эх, да не спиться!
- Хорошая песня, - говорит Лось. – Её Шаляпин пел…
- У нас её в деревне пели, - отвечает Гусев. (Длинная пауза) – А знаете, что мне вспомнилось, Мстислав Сергеич? Лежал я как-то в поле, раненый. Дождик, темно… И о чём не подумаю – всё к смерти мысль приходит. К ней, проклятой… С девятьсот четырнадцатого года людей убиваем, привыкли – и что такое теперь человек? И видишь себя, – валяешься оскаленный, окоченелый, как обозная лошадь сбоку от дороги. Не знаю я, что будет после смерти, - этого не знаю. Но мне, покуда живой, нужно знать: падаль я, или человек? Или это всё равно? И буду я валяться мёртвый, оскаленный, а всё на свете будет идти как шло? Нет, Мстислав Сергеич, не всё так просто… Вот, вошь, думаю, – ведь и ей пить-есть хочется, и мне. И вше умирать трудно – и мне. Один у нас с нею конец…
Гусев, вздохнув, умолкает.
- А дальше что с вами было? – любопытствует Лось.
- Дальше? Дальше дождик кончился, и на небо звёзды высыпали, как просо. И как задрожит у меня вот тут. Показалось мне, Мстислав Сергеич, будто все звёзды – внутри меня. И как зальюсь я слезами… Нет, я - не вошь. Человек – не вошь…
- Т-сс! – Лось прерывает товарища, приложа палец к губам. - Слышите?
Из бездонной ямы доносится какое-то шуршание, ухающие звуки, словно кто-то вздыхает.
Гусев привстаёт на четвереньки, смотрит в колодец:
- Ну-ка, дайте ещё бумагу…
Чиркает спичка. Пылающий листок падает вниз. Сначала не видно ничего, потом. В дрожащем сумраке проступает какое-то шевеление…
- Пауки! – восклицает Лось.
Догорающий лист достигает дна, освещая скопление гигантских пауков. Они образуют жуткую шевелящуюся массу… Потом огонёк гаснет, и во тьме остаются сотни янтарно-жёлтых глаз разбуженных чудовищ. Лось глядит вниз, не в силах отвести взгляда.
- Смерть! – восклицает Лось. – Их здесь миллионы… Они ждут, когда их час придёт, и тогда они заселят весь Марс…
- Скорее! – схватив товарища за руку, Гусев тянет его ступить на карниз.
В тусклом свете, льющемся с потолка, земляне, прислонясь спиной к стене, пробираются по карнизу. Падают вниз осыпающиеся камешки. Оттуда, со злобным шипением, к людям тянутся паучьи лапы.
- Эх! – сокрушается Гусев. – Гранату бы! Да не осталось ни одной…
Пауки приближаются, карабкаясь по отвесной стене колодца. Но Гусев уже достиг ниши.
- Скорей, Мстислав Сергеич! – красноармеец протягивает руку.
Лось протискивается в нишу. За статуей – действительно – открывается новый тоннель…
Новый видеоряд: сад возле дома Тускуба. Ночь, на небе ярко светят обе марсианские луны и звёзды. В стороне от аллеи, позади кустов виден оголовок колодца. С негромким скрежетом сдвигается тяжёлая крышка. Из колодца показалась голова Гусева. Он вылезает и помогает вылезти Лосю. Сидя в кустах, земляне осматриваются.
- Кажется, я узнаю это место… - вполголоса бормочет Лось.
- Ещё бы! – усмехается Гусев. – Тускубовы хоромы-то!
Рукой он показывает на верхний этаж особняка, выглядывающий из-за зарослей.
В сумраке ночи земляне крадутся по тропке. Красноармеец держит наготове маузер:
- Нам бы лодкой разжиться, - шепотом говорит Гусев. – У этого Тускуба их полон гараж…
- Тихо! – одёргивает его сзади Лось. – Там, слышите?
Земляне вслушиваются: слышны приглушённые выкрики и звуки ударов.
Видеоряд: на лужайке перед особняком стоит знакомая четырёхкрылая лодка. Подле неё трое: тревожно озираясь по сторонам, стоит солдат в серебристой куртке и белом шлеме, вполоборота к нему – офицер в чёрном (тот самый, что сопровождал землян, когда их везли в Соацеру). Он пытает мальчика из дома Тускуба. Подросток корчится на земле, пытаясь заслониться руками, офицер бьёт ногами, шипя:
- Скажешь! Ты всё скажешь, щенок! Куда они улетели?! Где назначена встреча?!
Лось и Гусев наблюдают за этой сценой из-за кустов.
- А мальчонка-то, - шепчет Гусев, – не из этого ли дома прислуга?
- Мерзавец… - скрежещет зубами Лось.
…Солдату в белом шлеме зябко и страшно. Сразу за его спиной – густая тень, отбрасываемая раскидистым деревом. И прямо из этой тени вдруг появляется Гусев - молниеносно схватив солдата за горло, он утягивает его в темноту.
Офицер, ничего не успев заметить, заносит ногу для очередного удара…
И в этот миг, подкравшийся Лось приставляет к его спине ствол автоматического ружья:
- Ни с места! Подними руки!
Тяжело дыша, марсианин в чёрном подчиняется. Он дрожит.
- Ты послан Тускубом? – спрашивает Лось. - Ты знаешь, где он?
- Нет! – зажмурившись от страха, трясёт головой офицер. – Он отдаёт приказы по видеосвязи. Никто на Туме не знает, где Тускуб…
Показался Гусев:
- Ну-ка, дайте-ка я его ножом…
- Пощади, Сын Неба! - марсианин падает на колени.
- Оставьте ему жизнь! – просит Лось.
Гусев зло рычит и бьёт марсианина рукоятью маузера по голове. Тот падает ничком.
- Эх, добрый вы человек! – произносит красноармеец осуждающе.
Лось склоняется над мальчиком.
- Сын Неба, меня послала Аэлита, - захлёбываясь от плача, говорит мальчик. – Она сказала «Вернись в усадьбу и жди. Если тебя схватят – умри молча. Если Сын Неба убит – проберись к нему, найди каменный флакончик и привези его мне».
- Ну, всё, всё… Всё кончилось! – Лось успокаивает его.
- Ну, что вы там возитесь! – сердито шипит Гусев из лодки. – Садитесь скорее!
Лось и мальчик садятся в лодку. Включается мотор. Взмахивая крыльями, аппарат уносится в ночное звёздное небо…
…Неширокая долина в горах. Почти касаясь острых заснеженных вершин, клонится к закату багровое Солнце, и его лучи отражаются в водах горного озера. Берег усеян крупной галькой. От воды вверх, мимо скал, петляет тропинка – и наверху чернеет отверстая пасть пещеры. Под скалой стоит большая летающая лодка. На камнях горит костёр, на огне греется котелок, над которым колдует Гусев. Подле него, сидя на узлах, расположились Иха и мальчик (его голова, вся в ссадинах и кровоподтёках, перевязана).
Поодаль у воды медленно бредут, взявшись за руки Аэлита и Лось. Гусев следит за ними украдкой, с хрустом переламывает и подбрасывает в костёр свежую хворостину:
- Эх! – красноармеец вздыхает. – Хоть на седьмое небо улети, а и там – баба!
- Алёша, – ласково улыбается Иха.
Гусев поворачивает голову и тоже улыбается:
- Ладно тебе, Ихошка!...
Камера поворачивается и снова - уже крупным планом - показывает Аэлиту и Лося.
- Здесь спускался магацитл, неся, в знак примирения, трость с привязанной к ней пряжей, – говорит марсианка и тянет землянина за руку. – Пойдём, я хочу показать тебе место, где когда-то горели круги священных огней!
Они ступают на тропу, что ведёт к пещере.
Вот они поднялись и стоят у самого входа. Внизу виден костёр и крошечные человеческие фигурки. Солнце коснулось гор, от вершин которых пролегли длинные тени. Пещера велика и напоминает заброшенный храм: базальтовые столбы стоят рядами, точно колонны. Солнечный луч пронзает грот от входа до самых глубоких недр.
- Когда-то эти горы были покрыты растительностью, – говорит Аэлита. – На склонах паслись стада, а в ущельях шумели водопады. Тума умирает. Быть может, что мы – последние: уйдём, и наш мир опустеет.
Аэлита и Лось стоят на площадке перед входом в грот. Сам вход чуть выше площадки, образуя как бы порог. Марсианка опускается на колени перед порогом и припадает к нему губами. Потом встаёт, берёт руку землянина:
- Иди за мной! – просит она.
Они переступают порог…
…На каменном полу в круглом очаге, выложенном из камней, горит костёр. По обе стороны от него разложены два лежак с кожаными подушками, Лежит на одном из лежаков небольшой музыкальный инструмент, похожий на древнюю лиру. Аэлита садится на лежак, лицом к очагу, и жестом просит Лося расположиться на другом. Взяв в руки музыкальный инструмент, девушка начинает неспешно перебирать струны. Звучит уже знакомая мелодия, эхом разносясь под сводами пещеры. Марсианка поёт:
…Ударь камнем о камень, - женщина, воительница двух душ.
Высеки искру – и запылает костёр.
Сядь у огня – протяни руки к пламени.
Муж твой сидит по другую сторону пляшущих языков.
Сквозь струи уходящего к звёздам дыма
Костёр почти догорел – остались лишь угли. В пещере воцаряется сумрак, и лишь глаза Аэлиты сверкают во мгле:
- По древнему обычаю, - говорит марсианка, - женщина, спевшая мужчине песню уллы, становится его женой.
Та же пещера, ночь. Сквозь отверстый вход видно звёздное небо. Под одеялом, сдвинув лежаки, Аэлита и Лось спят у погасшего очага, заключив в объятия друг друга.
…Скрип шагов. Тёмные тени легли на камни… У входа в пещеру как из-под земли выросли тщедушные фигуры. В середине их – одна высокая и массивная.
Камера наезжает, и становится видно, что это Тускуб. Подняв трость, он указывает её концом на спящих:
- Возьмите их! – приказывает Тускуб.
Смена видеоряда: каменистый пляж у озера. В тени летающей лодки, укрывшись одеялом, спят Гусев и Иха. По противоположную сторону аппарата, спит мальчик. Негромко шелестит ветер, плещется волны. Вдруг в тишину вплетается чужой механический звук.
Гусев пробуждается, протирает глаза, и тем невольно будит Иху:
- Что? – марсианка озирается спросонья. - Что случилось, Сын Неба?
- Тише! – яростно шепчет Гусев.
Они замирают.
Сверху со стороны пещеры доносятся приглушённые крики, звуки борьбы.
Что-то бормоча, Гусев выхватывает маузер, который он спрятал под подушкой.
Снова раздаётся громкий механический звук – с басовитым гудением от скальной площадки, что у входа в пещеру отваливает воздушный корабль. Чёрной тенью он скользит по ночному небу, заслоняя звёзды...
Полуодетый Гусев карабкается из всех сил вверх тропинке, ведущей к пещере. То и дело оступаясь, он падает на четвереньки. Он хочет кричать, но издаёт лишь яростное:
- А-аа! А-аа!!!
Добежав до входа, Гусев замирает как вкопанный: на камнях белым пятном во тьме ничком лежит Лось. И тут к красноармейцу возвращается дар речи:
- Мстислав Сергеич… Да как же я теперь без вас… Один…
Опустившись на колени, Гусев переворачивает товарища и, затаив дыхание, припадает ухом к его груди.
Пауза.
- Жив… - робко шепчет Гусев (снова и снова припадает ухом). – Жив! Жить будешь, чертяка!!
Он хохочет:
- Да мы с тобой, дорогой товарищ, всё пройдём! И Марс пройдём! – Гусев взваливает бесчувственного Лося на плечо. - И вселенную!
Пошатываясь, он спускается по тропке к озеру.
…У озера. Бесчувственный Лось одет и лежит на камнях. Всхлипывая, Иха утирает его избитое в кровь лицо:
- А где госпожа? – вопрошает она, давясь слёзами.
Гусев тоже успел одеться, присев, он натягивает сапог:
- Нету твоей госпожи. Увёз её Тускуб…
С пояса красноармейца, вместо шашки свисает массивная дубина.
Поодаль застыл молчащий как статуя мальчик-марсианин.
- Он же её теперь убьёт… - не переставая всхлипывать, причитает Иха.
- Ну, чего ты раскудахталась, баба! – злится Гусев. – «Убьёт, убьёт»! Ну, может, и убьёт. А может и нет… Не хорони раньше времени.
Он вздыхает и бросает на камни перед Ихой маленький узелок:
- Тут брахлишко всякое… Оставляю тебе. Тебе оно будет нужнее!
Иха не глядит на узелок.
- Ты… уходишь, Сын Неба? – всхлипывает Иха и в голосе её звучит смертная тоска.
- Ухожу, – отвечает Гусев. – И тебя с собой не беру. Неизвестно ещё, долетим ли… Но уж если до Земли доберусь – мы сюда обязательно вернёмся!
Гусев стоит. Стоит и Иха. Землянин обнимает её за плечи, марсианка отводит взгляд.
- Ну, Ихошка… Не поминай лихом! Спасибо тебе за любовь… Прощай!
Подняв Лося на плечо, Гусев переносит его к лодке и укладывает на диван. Забирается в пилотское кресло. Воет мотор, взмахивая крыльями, лодка поднимается над озером, разворачивается и, набрав высоту, летит над ночными горами…
Иха падает на колени и безутешно рыдает, закрыв лицо руками. Подходит мальчик, робко касается её плеча:
- Иха, Иха! – жалобно зовёт он. – Хо туа мирра туа мурра…
Следующий видеоряд: равнина по ту сторону гор. Среди зарослей лежит брошенная лодка. Дверцы раскрыты настежь. От неё тянутся следы. Звучит закадровый текст:
«Взошла острым серпом ущербная Олла. В конце ночи взошла круглая Литха, - свет её был кроток и серебрист, двойные тени легли от холмов. Две эти странные луны поплыли- одна ввысь, другая на ущерб. В свету их померк Талцетл. Вдали светились в ночи вершины Лизиазиры. Пустыня кончилась. Звёзды гасли. В лиловом небе проступали розоватые края редких облаков…»
Под этот текст мы видим Гусева, который, выбиваясь из сил, волочит бесчувственного товарища. Во все стороны разбегаются вспугнутые многоногие ящерицы. Ненадолго красноармеец останавливается, чтобы перевести дух, и снова берётся за своё. Светает.
Видна местность: обрыв древнего канала, заросли кактусов в его пересохшем русле.
Новый видеоряд: Гусев залёг среди зарослей, что на вершине обрыва, и вглядывается вдаль. Подле, лицом к верху с закрытыми глазами лежит бесчувственный Лось. На песчаном дне канала стоит крылатый корабль марсиан. Возле атомного взрыволёта оживление: марсиане прикрепляют к опорным колоннам какие-то короткие цилиндры, от которых тянутся провода. Похоже, они собираются взорвать земного пришельца.
Солдатами командует марсианин в чёрном - тот самый офицер, старый знакомый…
Гусев обеими руками сжимает маузер:
- Ну, друг, не подведи! Один патрон остался…
Он тщательно целится… Выстрел!
Офицер в чёрном медленно поворачивается на подгибающихся коленях – точно желая в последний раз увидеть своего убийцу…
Гневно потрясая дубиной, с обрыва бегом спускается Гусев:
- Вот я вас, сукины дети!
Перепрыгнув через лежащего ничком убитого офицера, красноармеец подбегает к крылатому кораблю марсиан и дубиной начинает крушить его борта, рвёт и топчет провода взрывного устройства.
Побросав оружие, марсиане с воплями разбегаются, не помышляя о сопротивлении…
Следующий видеоряд: Гусев подтаскивает к стоящему на песке взрыволёту Лося, и взвалив его на плечо, карабкается по скоб трапу. С грохотом задраивается люк…
Камера отъезжает, показывая корабль дальним планом. На переднем плане среди кактусов притаились марсиане, наблюдающие за происходящим. Восходит Солнце.
Вдруг Тума вздрагивает, и местность озаряется ослепительной вспышкой! Серая стена клубящейся пыли мчится по равнине, пожирая береговые утёсы и заросли кактусов. А над этой клубящейся стеной к дневному небу возносится метеором ослепительный овал...
Охваченные ужасом, марсиане падают ниц…
…Новый видеоряд: бездонная ночь космического пространства, полная звёзд. Сквозь звёзды неясно проступает лик Аэлиты. Звучит приглушённый голос Лося:
- Аиу ту ира хасхе, Аэлита…
Её губы чуть заметно шевелятся в ответ и раздаются печальные слова:
- Эллио утара гео… И потом уже по-русски: «Видимый в последний свет звезды…» «Свет звезды…» «Свет звезды…»
Потом изображение расплывается, точно растворившись в тумане.
…Новый видеоряд: из тумана проступает лицо Лося. Изображение становится чётким, и мы видим, что он лежит в кресле в кабине гиперборейского космического корабля.
- Где мы? – хрипло вопрошает Лось.
- Мстислав Сергеич! – над инженером склонился Гусев. – Как хорошо, что вы очнулись! А то я в этой штуке ничего не смыслю…
Лось молчит, вслушиваясь. Потом спрашивает:
- Мы что, летим? Который час?...
- Летим! – кивает Гусев. – Часы ваши встали, а куда летим – один чёрт разберёт…
Лось пытается привстать:
- Осмотреться… Надо срочно осмотреться!
Он нажимает несколько кнопок на пульте. Оживляется экран – на нём появляется изображение звёздного неба.
- Блокнот, - Лось ощупывает карманы куртки. – Куда делся блокнот? В нём последовательность нажатия кнопок управления…
- Да не ищите! – Гусев вздыхает. – Блокнот мы весь сожгли, когда по подземелью лезли…
- Да, точно… - Лось вспомнил, но инженер всё-таки берётся за штурвал, тянет к глазам окуляр перископа. – Мы всё равно должны бороться! Нужно искать Солнце…
В перископ видна овальная белая глыба, величаво проплывающая на фоне звёзд.
- Алексей Иванович, помогайте! – говорит за кадром Лось. – Берите штурвал. Крутите влево. Влево! Ещё!
Глыба приближается. За кадром голос Лося:
- Так держать! Даю самый полный ход…
Неведомое небесное тело проносится у самого борта, едва не царапая обшивку. Его холмистая поверхность, сияет и искрится во вспышках атомного пламени, точно усыпанная алмазами...
- Мстислав Сергеич! – кричит за кадром Гусев. – А вон там - другая…
Из-за одной белой глыбы показалась вторая, потом ещё несколько – корабль летит меж исполинских снежков, кружащихся в бесконечном хороводе.
- Мы, видно, на самом краю солнечной системы, - говорит Лось за кадром. – То, что мы видим, – кометы. Хвостатые звёзды, что прилетают к Солнцу из этих бездн… Алексей Иванович, штурвал вправо! Ещё!
Внезапно в окуляр вплывает крупная ослепительно-яркая звезда.
…Смена видеоряда – опять кабина. Возбуждённый, радостный Лось оторвался от окуляра:
- Алексей Иванович, Солнце! Ей-богу, Солнце… Держите курс на него!
- Есть, держать! – отвечает Гусев, сжимая штурвал.
…Смена видеоряда – опять звёздное небо на его фоне мелькают планеты, проносящиеся навстречу – синий Нептун, жемчужный Сатурн, окружённый обручами колец, полосатый Юпитер…
- Земля… Родная!… Родная!!! - почти рыдает Гусев за кадром.
На фоне звёздного неба – наполовину освещённый солнцем диск Земли. Видна Африка, чистая от облаков и проглядывающее сквозь облачность Средиземное море. За ними виднеется Кавказ, теряющийся в туманной мгле северный берег Каспия и бурые прикаспийские степи, прочерченные руслом Волги…
- Садимся, - кричит за кадром Лось. – Приготовьтесь! Сейчас будет удар…
Его слова тонут в нарастающем вое…
Громовой удар!...
Новый видеоряд: широкая открытая веранда второго этажа, огороженная белой балюстрадой. За ней раскинулся сад. Шумит ветер в зелёной листве. Вдали видны горы. Из-за их зубчатых вершин восходит полная Луна. Красная звезда стоит высоко в небе – это Марс.
Спиной к нам на веранде стоит человек, легко, по-летнему одетый. Он смотрит на Марс, и мы узнаём в нём Лося. В руке за кончик шнурка он держит каменный флакончик, переданный ему Аэлитой. Слышно, как распахивается дверь, раздаются лёгкие шаги (Лось тотчас прячет флакончик в карман), молодой женский голос:
- Мстислав Сергеевич, вы просили, чтобы мы предупредили вас…
Лось оборачивается. Он успел отрастить небольшую бороду и усы. Камера отъезжает, и мы видим его собеседницу – это медицинская сестра из обслуги санатория.
- Который час? – спрашивает Лось.
- Половина восьмого.
- Спасибо. Я сейчас иду… - Лось улыбается.
Медсестра уходит.
Новый видеоряд: по широким ступеням лестницы, Лось спускается в холл. На стене висит календарь за 1932 год с изображением Днепрогэса. В углу работает репродуктор – оратор произносит речь, то и дело прерываемую овацией. Лося окликают:
- Мстислав Сергеевич?! Мне сообщали, что вы здесь, но, честно говоря, и не надеялся вас застать…
С кожаного дивана, откинув полосатый плед встаёт, опираясь на трость, лысый старик.
Лось всматривается в его сморщенное, болезненное, покрытое пятнами лицо:
- Простите, с кем имею честь?
- Вы совсем меня не узнаёте? – улыбается старик (он невольно поворачивает голову в сторону большого стенного зеркала, в котором видно его отражение). – Впрочем, это неудивительно… (Пауза) Я – бывший начальник штаба дивизии, где вы когда-то изволили служить заместителем по технической части.
Лось вздрагивает:
- Простите. Я никак не могу привыкнуть. Для нас всё пролетело как один день, а на Земле прошло почти двенадцать лет…
- К сожалению, - вздыхает бывший начштаба. – Не во времени дело. Проклятая болезнь! - Какая болезнь? – не понимает Лось.
- Врачи пока толком не знают, - вздыхает печально бывший начштаба. – Говорят, это следствие радиоактивного облучения. От неё погибли и командир, и комиссар, и почти все бойцы нашей дивизии. Меня она, к счастью, коснулась лишь слегка… Теперь, по рекомендации врачей, каждое лето посещаю горные санатории.
- Вы по-прежнему на службе? – интересуется Лось.
- Да, - кивает собеседник. - Служу в Академии генштаба.
Бывший начштаба прислушивается, и, улыбнувшись, кивает в сторону чёрной тарелки репродуктора:
- А кто по радио говорит - не узнаёте? (хитро подмигивает Лосю) Товарищ Гусев... Далеко пойдёт наш Алексей Иванович - может и наркомом станет…
Из репродуктора доносится речь Гусева:
- Народы Марса призывают нас свергнуть проклятое эксплуататорское иго, наложенное ими на шеи тамошних трудящихся! Это не только наш революционный долг – это и человеческий долг – протянуть сквозь черные бездны мирового пространства свою могучую, мозолистую руку помощи!
Его прерывают аплодисменты. И тут меняется видеоряд:
Гусев выступает со сцены Большого Театра. Зал переполнен. В первом ряду партера в ряд - Фридрих Цандер, молодые Михаил Тихонравов и Сергей Павлович Королёв. Их глаза горят, они аплодируют стоя. Цандер скандирует: «Вперёд, вперёд, на Марс!» - и зал подхватывает его слова. Гусев на трибуне поднимает руку, и когда тишина немного устанавливается, он продолжает:
- Есть предложение ходатайствовать перед Советом народных комиссаров о включении во второй пятилетний план программу работ по созданию взрывающихся материалов, использующих энергию атомного ядра! Пополнив их запас, ныне истраченный, к сожалению, мы сможем уже через пять лет предпринять серьёзную большую экспедицию на планету Марс!
Зал встаёт во всеобщей овации.
Смена видеоряда: снова холл санатория. Гусев продолжает что-то говорит, но его уже не слушают.
- Вы куда-то собрались, Мстислав Сергеевич? – интересуется бывший начштаба.
- Да, - кивает Лось. - В девять часов меня ждут в обсерватории.
- Ну, так я вас подвезу! У меня здесь автомобиль. Люблю, знаете ли, вечерние прогулки – они улучшают сон.
- Буду вам очень признателен. – сухо кивает Лось.
…Видеоряд: по ночной дороге под яркими звёздами, фырча мотором, едет открытый автомобиль. За баранкой сидит шофёр, Лось и его спутник расположились сзади. Впереди на фоне звёздного неба белеет купол обсерватории.
Звучит закадровый текст:
«… И не уйти от себя, - за гранью Земли, за гранью смерти. Зачем нужно было хлебнуть этого яду, – любить! Жить бы неразбуженным. Летят же в эфире окоченевшие семена жизни, ледяные кристаллы. Летят дремлющие. Нет, нужно упасть и расцвесть – пробудиться к жажде – любить. Слиться, забыться, перестать быть одиноким семенем. И весь этот короткий сон затем, чтобы снова – смерть, разлука, и снова – полёт ледяных кристаллов…»
И последний видеоряд: обсерватория: стоят пожилой бородатый астроном и его молодой ассистент. Лось сидит за столом, уставленном аппаратурой. Астроном:
- Итак, вы готовы? – он обращается к Лосю.
Лось кивает и одевает наушники. Ассистент по знаку астронома (следящего за часами) дёргает рубильник.
Громко шумит статика помех. И вдруг в её треске становятся слышны слова:
- Где ты, где ты, где ты, Сын Неба?
Лось узнаёт голос Аэлиты:
- Аэлита, ты жива… - шепчет он.
Он срывает наушники и, сопровождаемый встревоженными взглядами сотрудников обсерватории, тяжело дыша, подходит к открытому окну, глядит на звёздное небо.
В последний раз звучит закадровый текст:
«… Словно тихая молния, пронзил его сердце далёкий голос, повторявший печально свои слова на неземном языке. Голос Аэлиты, любви, вечности, голос тоски, летит по всей вселенной, зовя, призывая, клича – где ты, где ты, любовь?»
Конец