-Правда, наша мама красивая? - говорила вполголоса немолодая уже женщина девочке, удобно устроившейся на её коленях и во все глаза наблюдавшая за действом, разворачивающимся на сцене, где среди множества ярких вспышек огней, мелькавших и движущихся фигур, танцевала в самом центре её мама – вся в белом кружеве, с ослепительно белоснежными локонами, прядями выбившиеся из-под аккуратно составленной причёски; такая изящная и такая хрупкая, легко подбрасываемая её партнёром по танцу.
***
Мария вспоминала это сейчас, переодеваясь в общей гримёрной с другими девушками, готовясь к очередной репетиции. С сожалением и горечью в её больших и голубых глазах, она, смотрела на свой выходной наряд – наряд второго плана. Она была всего, лишь, дублёршей и это значило, что ей вряд ли удастся так же, как и когда-то её маме блистать, среди ослепительных огней рамп, ощущая прикосновение невесомого кружева, дарящего чувство единения с публикой, разворачивающимся действием и музыкой, аккордами опьяняющими душу. За этими мыслями, девушка и не заметила, что уже пора идти и всполошённая суетой её партнёрш – балерин по номеру, одним движением завязала атласную ленту на корсете платья и, встрепенувшись, поспешила за всеми. Постановку ставил и координировал лучший в театре балетмейстер, танцор с мировым именем – жёсткий и местами даже жестокий в обращении и словах, но зато настоящий мастер, знающий и чувствующий каждым своим мускулом танец и музыку. Репетиция была предпоследней перед основной, генеральной и поэтому повсюду и в каждом читалось напряжённое ожидание, а Генрих Валерьевич был зле обычного, поскольку ему по-прежнему не нравилось, как на последнем акте падает главная героиня и ей доставалось, конечно же, больше обычного и больше всех. Он останавливал музыку и заставлял её проделывать то же самое несколько раз, пока удовлетворённо не покачивал головой в знак одобрения, но это стоило того. Предстоящий спектакль был новым дуновением в классике балета – он являл собой смешение различных жанров и стилей, что естественно представляло собой сложность в исполнении его участниками.
Когда, наконец, в фойе театра пробило восемь, то Генрих Валерьевич хлопнув в ладоши, объявил о том, что все могут быть свободны и, что послезавтра их ждёт главный день – день накануне премьеры, и он надеется, конечно, что все выложатся наполную, подчеркнуто, отточено закончил он фразу.
Мария шла медленнее обычного домой. Она хотела и не хотела наступления среды, ведь, это значило, что никакого чуда не произойдет, и она по-прежнему будет на втором плане – вторая, а не первая. В очередной раз аппетита у неё не было и, не говоря ни слова, девушка с опущенной головой, побрела к себе в комнату, желая поскорее лечь и забыться сном, где она была в самом центре событий, где тысячи горящих глаз были устремлены на неё одну, а она, точно лёгкое перышко парила над всеми, даря ослепительные улыбки. Но сегодняшней ночью ей приснилось совершенно иное, на сей раз, она была маленькой девочкой, сидевшей в первом ряду, почти утонув в мягком плюше алого кресла, наблюдая за тем, как её мама танцует, изящно изгибаясь в такт несущейся мелодии из оркестровой ямы, но вдруг мама отделилась от труппы и вращающимися движениями, плавно, точно птица направилась напрямую к ней – Марии. Неожиданно, Мария увидела себя со стороны и с удивлением заметила, что теперь мама – это она, что все смотрят на неё, а чьи-то руки подхватывают её и подбрасывают вверх, к сияющим звёздам, лучами, ослепляющими её кружевной наряд. Сигнал будильника прервал сон девушки и едва открыв веки, Мария поняла, что этот сон – это было знамение и что чудо, в которое она так отчаянно верила, вот-вот произойдёт.
Налегке и воодушевлённая она почти летела по знакомому маршруту на последнюю репетицию перед премьерой. Она знала в душе, что завтра её день. Так и произошло, оказалось, что девушка – главная героиня подвернула лодыжку и принимать участие, как в сегодняшней репетиции, так и в завтрашнем спектакле не сможет, поэтому Марии было дано распоряжение, да она и сама без излишних фраз, всё поняла и поспешила переодеться. На сей раз даже самый предвзятый критик, руководитель балетной труппы, где выступала наша героиня, оказался доволен живостью и энергичность !па которые выделывала Мария, поэтому, управившись за три часа, балетная труппа собралась вокруг Генриха Валерьевича, получить последние наставления и стали расходиться по домам. Придя сегодня, домой, Мария вдруг почувствовала голод впервые за несколько дней и на радость родителям съела всё, что ей можно было по диете для балерин. Но глубокой ночью у девушки внезапно открылась рвота, и обессиленная она лежала на подушке, ожидая вердикта врача скорой. Пожилой уже мужчина в белом халате, нахмурившись слушал пульс, а затем, осмотрев девушку и измерив, артериальное давление, обернулся к озабоченным родителям и сказал, что их дочери требуется срочная госпитализация, поскольку она потеряла значительную массу своего веса и дальнейшее пребывание вне стен больницы, чревато серьёзными последствиями, опасными для жизни девушки. Услышав это Мария отрицательно замотала головой, сил что-либо возразить у неё попросту не было, и как мама ни пыталась её убедить поехать в больницу, девушка не соглашалась, тогда отец девушки решил схитрить, и жестом прервав причитания жены, согласился с дочерью, что после выступления они сразу же, немедля ни минуты отправятся в госпиталь на лечение, на само деле он решил, что завтра с утра Мария всё же согласится на свежую голову, и они тут же уедут, как она проснётся. Но не тут-то было. Мария прекрасно понимала, что согласие её родителей только видимое, в действительности же, ей и за порог шаг не дадут сделать и поэтому решив, не дожидаясь рассвета, она превозмогая усталость встанет и как можно неслышнее покинет дом, а несколько часов она переждёт где-нибудь. Задумано, сделано. Едва за окном стало пробиваться белизна наступающего утра, наша героиня, собрав все силы, привела себя в порядок и, прокравшись от спальни до входной двери бесшумно, как кошка, выскользнула на улицу, навстречу жёлтым глазницам фонарей и предрассветному туману.
С тех пор её никто не видел, обезумевшие от горя родители сбились с ног, ища её вместе с полицией по огромному городу. Премьера так и не состоялась, поскольку Мария не пришла в этот день на спектакль, а заменять её кем-то было уже поздно. Спустя неделю после произошедших событий, девушку нашли в одном из помещений театра, где она танцевала, там велись реставрационные работы и поэтому в голову никому не пришло её искать там. Мария была без сознания, дыхание едва можно было уловить. Врачи не давали надежд никаких, слишком поздно, говорили они. Она умерла на следующее утро, так и не приходя в себя…
***
-Браво! Браво! Браво! – ликовала публика, неистово аплодируя. Мария стояла в самом центре, выгибаясь вперёд, плотный корсет платья немного сдавливал грудную клетку, расшитый мелким, белым кружевом, как и сама юбка, придавая силуэту лёгкость и грациозность. Её самые сокровенные мечты сбылись – она была первой.