В жизни каждого из нас самый дорогой и близкий нам человек – мать. Та, которая носит своего ребёнка под сердцем и, когда настанет положенный срок, в мучениях, определённых самой природой, освобождается от бремени. Она единственный человек, который никогда не предаст, всегда будет рядом. Однако как сладкое в больших количествах вредит здоровью, так и чрезмерная материнская любовь приносит скорее вред, чем пользу.
Мать К. развелась с его отцом, когда сыну было всего два года. Во второй раз замуж она не вышла, решив всю себя посвятить заботам о К. Так благодаря ей в свои неполные двадцать два К. не имел ни собственных взглядов, ни самостоятельных суждений. Для матери он до сих пор оставался куклой, её единственным сыном, и она любила его абсурдной, эгоистической любовью, свойственной всем одиноким натурам, для которых любовь к ребёнку со временем становится смыслом жизни. В свою очередь и К. любил мать настолько сильно, что даже отказался жениться, потому что не хотел предавать её, хотя та не раз просила К. выбрать себе девушку – ведь она так мечтала о внуках! Однако сын никого искать не собирался, говоря, что ему хорошо и с ней. Не мог он делить свою любовь – кому-то обязательно достанется меньшая часть. Пусть уж лучше всё остаётся как есть – он вполне счастлив рядом с матерью, и никто ему больше не нужен.
В школе дети глумились над К. Во-первых, потому, что он хуже всех одевался. И всё оттого, что в его семье не хватало денег даже на самое необходимое: у мамы была маленькая зарплата (она работала швеёй), а отец им не помогал. К тому же мальчик очень быстро рос. «Никакой одежды на тебя не напасёшься», – говорила мать, сокрушённо качая головой. Во-вторых, К. считался посмешищем всей школы из-за своей непохожести на других. Например, во время перемены он любил уединиться где-нибудь с книжкой, отказываясь бегать по коридору со сверстниками. Мало того, К. сам придумывал стихи, записывая их где попало: на парте, в рабочей тетрадке, даже на собственной руке, что уж вовсе было чудачеством. Однажды К. отважился показать свои стихи матери. К его огорчению, она не восприняла их всерьёз. Тогда в один день он сжёг все свои рукописи и больше не написал ни строчки. Когда же мать посоветовала сыну заняться делом, К. последовал её совету: после школы он три года подряд пытался поступить в университет и в конце концов был зачислен на первый курс. Здесь повторилось всё то же самое, что и в школе. Снова К. по складу своего характера не сошёлся с одногруппниками – в компании студентов он чувствовал себя лишним, изгоем. Закончив первый курс, он ушёл из университета по собственному желанию и долгое время утешался мыслью, что хорошего журналиста из него всё равно бы не вышло, – для этой профессии нужна хватка, которой у него не было.
К. забросил учёбу и, чтобы помочь матери, устроился консультантом в обувной магазин, но и на новом месте его постигла неудача. Всегда тихий и нерешительный, К. одним своим присутствием раздражал всех вокруг, невзлюбили его и коллеги. А в скором времени представился случай: пропали со склада несколько пар обуви, и сотрудники магазина во всём обвинили новичка, хотя К. здесь был ни при чём. Ему пригрозили уголовным разбирательством, однако, поскольку его вина не была доказана, ограничились тем, что лишили предполагаемого вора месячной зарплаты и выгнали с работы.
Придя в тот день домой, К. застал мать в постели. Последнее время она жаловалась на сердце, но работы не оставляла и сидела часами, согнувшись над шитьём: что-то кроила, шила, строчила. Всё боялась лечь на обследование: вдруг что-нибудь найдут? А К. боялся ещё больше, ведь мать была для него всем на свете, он не представлял себе жизни без неё. Теперь же она лежала перед ним умирающая от сердечного приступа и всё, чем он мог ей помочь, это позвонить и вызвать «скорую». И К. позвонил. Приехали врачи, сделали укол и уехали, а он остался рядом с матерью, ждал, когда подействует лекарство. Но лекарство не подействовало – в два часа ночи её сердце перестало биться, и К. увидел, что она мертва. Странно, сначала он даже не почувствовал боли. Боль пришла позже с осознанием потери, когда утром позвонила заказчица и спросила, скоро ли будет готово платье. К. стоял с телефонной трубкой в руках и смотрел на стол, где лежало что-то пышное в белых атласных оборках, затем перевёл взгляд на мать.
«Никогда», – сказал он и повесил трубку. Потом отправился на кухню, зажёг свет. К чему экономить, если… Он не дал себе додумать. Больше всего ему сейчас хотелось, чтобы рядом находился человек, которому он мог бы излить душу, сбросить с себя этот груз. Но таким человеком была для него мать. И вот её не стало.
К. сидел за столом, обхватив голову руками. В его висках быстрыми нервными толчками пульсировала кровь и глухо шумела в ушах. Его качало, как на волнах, но сознание было ясным. Между тем К. хотел забыть эту ночь, когда он вместе с матерью потерял самого себя. А может, себя он потерял гораздо раньше, когда жил чужим умом, когда не смог реализовать себя в жизни, развить свой талант? Эти мысли не давали К. покоя, они гнали его туда, где лежала та, по чьей вине он стал таким, как сейчас. И К., подчиняясь им, забежал в комнату, остановился в дверях. Мать лежала, откинувшись на подушки, беспомощно вытянув вдоль тела окостеневшие руки. При взгляде на покойницу он невольно содрогнулся – ему показалось, что она насмешливо морщит губы. К. подумал: мать своими заботой и любовью загубила его жизнь, а теперь ещё и смеётся над ним, над его горем. Она-то отмучилась, а каково теперь ему! «Это всё ты! Ты!» – неистово крикнул он ей в лицо, но покойница продолжала всё так же насмешливо улыбаться. Тогда К. словно безумный метнулся к окну, распахнул его и, взобравшись на подоконник, выпрямился во весь рост.
Воскресный день только-только начинался. На востоке солнце медленно выплывало из розовых облаков, прохладный ветер умывал лицо. К. посмотрел вниз. У самых его ног шелестели деревья. Внизу по тротуару гуляли ранние прохожие и никто из этих людей не знал, что через минуту какой-то сумасшедший выбросится с восьмого этажа, чтобы навсегда освободиться от того, что они называют жизнью и чему за все эти годы К. так и не научился.