Композиция 7.0
Славная революция. Штрихи
Ч/1. Люди, твари, и прочие частные обстоятельства
Краткое изложение 2-го отдела
«Ни одна гадость не должна быть…» (Валентинов; Гуль, с.46)
Гадость сама по себе? все одно – это гадость!.. А если нейтрализовать гадость именно как гадость, вывести за пределы морали. Тогда сама по себе она – ничто. Гадостью ее делает человек. А если гадость делает "полезный партии человек". Ну почему бы не учинить врагу гадость, на то он и враг. Вначале, таким образом, операция деления, из самих простых, на два. Вот там, сплошь враги, они не заслуживают, вернее, заслуживают, так пусть и получат. Если вспомнить старый лозунг, от каждого – каждому, перефразировать. От каждого –; по гадости, каждому –; до радости. И далее, если в качестве инструмента использовать не «потребность», а «камень»? Тогда получается что-то похожее на удобную формулу: от каждого – по камню, каждому – по "твердокаменности". Или обычная в таких случаях инверсия.
От каждого – по его твердокаменности, каждому – по заслуженному камню.
Пропущен враг?
Он уже не требуется, ибо рождается некая общая формула, подходящая для всех, без исключения . На удар – ударом, практиковала еще Орда. Сила Орды – удар наносит Организация. Только Организация может жестоко осуществлять массовые практики. Иначе говоря, в рамках Организации данное правило принимает законченный вид: от каждого – по камню, к каждому – по твердокаменному. И как вспоминают (Разгон), особенно непреклонные охранники почему-то выходили из малорослых рябых мужиков.
Адам покинул Эдем, не по своей воле, прошли годы.
Немалые годы, возможно, он вел счет, этим годам. А чему вести счет, победам. В итоге? Вдруг стал представителем старого поколения, жизнь к концу, ведь он так и не дошел до древа Жизни, ему оставалось? тянуться.
Отдел/3
наши писатели потянулись…
Саватеев
Хорошо, что можно потянуться, что можно толковать слова, так или иначе.
Не то пришлось бы подтянуться, а как еще можно истолковать команду, есть! Образ, нужен образ, да не просто украшение. Надел, снял, отбросил, забыл. Нет, нужен исключительно мощный образ. Вот такой, замечательный Образ, в котором решалась проблема Адама – плотно соединялись два различных варианта действий, возник еще в глубокой древности, в Древнем Египте. Отечественный писатель рисует картинку, на ней? Как всегда, стоят два человека, один спрашивает, другой отвечает. Первый мог бы и не спрашивать, но он спрашивает, почему? Второй должен отвечать, хочет – не хочет, но должен отвечать, почему? С ним все ясно, он в рамках необходимого времени, отличительная черта такого необходимого времени, отделить часть самого себя – от самого себя. Как будто ты лишился каких-нибудь функциональных органов? Точнее, будет сказать, в рамках этого времени ты лишен некоторых своих возможностей. Лишен временно? Пока ты на службе. Все встает на свои места, картинка, созданная воображением писателя, воспроизводит кусочек служебной реальности. Здесь начальник, там подчиненный, именно поэтому начальник должен спрашивать. Спрашивает – слышит ответ, приказывает – видит действие? бывает и действие, чаще результат. Принцип экономии от начальства, дайте мне результат, желательно завтра, а как там он достигался, и что там было, оставьте себе.
Что здесь необычного?
Только лицо, но какое лицо у этого подчиненного! на его примере можно сформулировать парадокс подчиненного. Его взяли на службу именно из-за его выдающихся индивидуальных способностей. И вместе с тем, на службе он должен лишиться своей столь яркой индивидуальности, хотя бы части, самого себя. Вы готовы, вот вам образец заявления.
…
Итак, стоят два человека, один готовится что-то сказать другому.
Одному предстоит не слишком деликатная, но рутинная операция, стереть индивидуальность второго человека. Этому второму, напротив, предстоит не совсем обычная операция, превратить рутину, навязанную службой, в нечто неповторимое, индивидуальное. Что же они такое делают, и делают как это ни странно, совместно. Внешне задача проста, нужно «воздвигнуть памятник», сколько их кругом. В этом все дело, не повторяться же. Два человека, это фараон и его первый сановник, фараон желает войти в историю, сановник должен обеспечить ему проход. Впрочем, сановник рассчитывает, не без основания, вслед за фараоном и он войдет в анналы.
Нужен пропуск.
Нужен памятник, не просто высокое сооружение, мощный образ.
И сановник говорит: «Начерти, государь, на земле квадрат» (Щербаков, с.41). Неужели фараон сам будет чертить, не задавайте глупых вопросов. Квадрат будет, дальше. Положи «шесть миллионов камней», так мы представим египетский народ. На этот слой положи сверху шестьдесят тысяч камней, это «низшие служащие». Не все. Положи, опять сверху, еще «шесть тысяч» камней, это «высшие чиновники». Еще выше, «положи шестьдесят камней», это твои «ближайшие советники». Понятно, возникнет вершина. Понятно, на вершине есть место, только одно место. И там будет камень, всего один камень, «это будешь ты сам» (Там же). Соотношение? примерно, один чиновник – на каждые девяносто человек, особо не разбежишься, но дышать можно, временами даже спокойно, порой безмятежно, особенно за чьей-нибудь спиной. Возможна даже несложная координация. Сегодня мы за вашими спинами, завтра – вы. Вдох – выдох, напряжение – расслабление. Что дает такая координация? Некоторое уменьшение необходимого времени. Ее недостаток? ведет к росту числа чиновников, и почему-то на всех уровнях Пирамиды. К сожалению, Пирамида тоже должна расти. Вместе с ней растет и тот камень, на вершине.
Легенда, но хорошо подмечено.
В чем соль?
В камнях, вернее, в том, какой образ придается камням, люди уйдут, камни должны передать.
Нижние камни, народ – сплошь "неотесанные камни", нетрудно представить их шершавый вид над грубой землей. Второй слой, служащие, уже "обтесанные камни", еще бы служба даром не дается. Третий слой, «полированные камни», выдержали шлифовку, не зря, дошли, доросли, до высших чинов. Четвертый слой, там «камни, покрытые резьбой», обрести неповторимое выражение, дорогое удовольствие, доступно немногим ближним. А тот единственный камень? только один камень может быть «с золотым изображением солнца» (Там же).
Так возникла «ступенчатая пирамида»,
образ, символ общественного устройства Древнего Египта.
Пирамида, широкое основание, монолитность и устойчивость. Пять уровней, реально? Вряд ли менее дюжины. Такое сооружение рассчитано на века, а это уже вечность. Кто устоит перед вечностью, "сдайся враг, замри и ляг". Где-то я допустил неточность? Первый сановник рос в Пирамиде, другого пространства для него просто не было. Рос в общем питомнике. Дорос (= выдержал установленные испытания) до такого уровня Пирамиды, на котором возможно индивидуальное лицо. Более того, на этом уровне и должно быть такое лицо. Неужели ему действительно сохранили? Если вначале нужно было стереть все индивидуальное. Стерли, машина работает, техники зорко следят.
Откуда же индивидуальное?
на стертое лицо наложили новые черты (резьба),
как будто человек возродился заново, уже в новом качестве, как ему не тянуться к вершине. Работает селекция, отобрали, вели, довели, дорогой способ. Есть и другой, с пеленок ходить в избранных, это значит, есть каста избранных, она для того и создана, чтобы давать индивидуальные лица. Первый способ грозит потерей талантов, некоторой их части. Необходимые издержки, зато будет меньше конкурентов? Второй же – размножением посредственностей, в непомерных количествах. Куда склониться весам? Фараон собирается склонить весы в нужную сторону, ему нужную, воображает. Как бы то ни было, одно верно, фараон – тот человек, который стоит у весов. На то и Пирамида, чтобы он мог качать весы. Несколько огрубляя, он сам и есть те весы. И значит, это ему самому надо будет склоняться, держать весы в рабочем положении.
Начертить квадрат, склонить весы, буквально чернорабочий истории?
…
Опять два человека, первый спрашивает, второй отвечает.
Первый может спросить, может не спросить, его воля. Второй должен отвечать, хочешь – не хочешь, говори. То же самое общение, то же самое отношение, где мы? Понятно, на службе, на какой службе? Со времени той первой, далекой службы прошло уже четыре тысячи лет. Но сцена та же, действия те же. Здесь, владелец, хозяин. Там, подданный, служащий. Как заметил один историк, историческая драма, драма уже в том, что такое действие не может закончиться. Утешение? История не может закончиться. Действительно, слабое, но утешение.
Глянем на лица, выражение.
Хозяин недоволен, как могли принять такое на вооружение.
Всего-то, фараон хочет знать историю вопроса. Да, ради Бога. Вот самое начало, там две винтовки. Одна легкая, другая тяжелая, какую заказывать? Странный вопрос, что тут странного. Винтовки не висят сами по себе, их держат руки. Два человека, один легкий, другой тяжелый, имеет вес. Вот этот тяжеловес выдал тяжелую винтовку. А тот, тихий легковес, выдал легкую винтовку. Послушал фараон конструкторов, приближенных, помощников. Приятнее иметь дело с тяжелыми людьми, вес что-то да значит. Выбрал вес, мотив? Хотят все, умеет шутить. Вот об этих милых шутках подданный, в данном случае это был нарком вооружения Ванников, и доложил фараону, самому Сталину, да было так.
Выбор сделан, винтовка пошла в войска.
Трудно, но пошла. А там? забраковали, таскать ее, на свою шею, скандал. Дело вернулось на самый верх. Первый спрашивает, второй «напомнил историю вопроса» (Ванников, с.157). Выслушал все фараон, начал мерить кабинет шагами, молча. Что фараону до истории, которая на нем не закончится, ему нужна винтовка, не какая-нибудь, скорострельная. И тогда будет нужная ему история, именно потому, что история эта начнется с него.
В одну сторону прошел, в другую. Неожиданно заговорил: «Вы виноваты» (Там же).
Подданный удивлен? Скорее поражен, он один стоял против всех, не сдался, требовал отдать заказ легковесу, с чего бы ему винить себя. Фараон разъяснил: «Вы должны были внятно доказать» (Там же). Вот так, внятно. А внятно это как? Ваше дело доказывать. И ваше дело не допускать. Не доказал, ; допустил, то что допускать никак нельзя. И фараон решает, это как раз его дело, «прекратить изготовление винтовки Токарева». Взамен, перейти на «изготовление винтовки Симонова» (Там же). А что же распорядитель работ? Он радуется, понятно, в душе. Они одни, кроме них в кабинете никого. Это здорово, был еще кто, бросился бы поддакивать, попробуй, докажи.
А доказывать надо, так что давай, не тяни, доказывай.
И Ванников бросился доказывать. Выпуск новой винтовки, год-полтора. Прекратить выпуск старой винтовки? армия останется без винтовок. Вздох, доказал, К чему этот долгий рассказ, нарком, на очередном заседании, выбирает момент, подходит к фараону. Мол, за "тяжелую винтовку", мне поставили на вид, было постановление на этот счет. Так вот, из постановления следует, были у меня какие-то колебания, что едва не привело к срыву выпуска винтовки. Жизнь показала, что же она показала? не было «колебаний». Мог бы добавить, приписали. В итоге моя упертая, но одинокая позиция стала столь же одиноко колебаться. Сказал, осталось выслушать, хотя бы увидеть, что-то вроде кивка головой, зачтем, исправим. Отвечал, за фараона, его первый сановник, по сути, простой рупор.
Быстрая сценка, два действия, почти актерских.
Распорядитель, отменить бы «принятое на этот счет постановление» (Там же, с.158).
Рупор, правильно колебались, или неправильно, «вопрос не в том...», в чем? Нарком навострил ушки, что он упустил. «…а в том, когда колебались» (Там же). Разве не так, нарком. Было ведь оно, хоть когда-то да колебались, хоть раз, да колебались? ну понятно, это жизнь, взвешивать, сомневаться, как без этого. Ну вот, а жить надо без колебаний, твердо доказывать, и столь же твердо пресекать, то есть, не допускать. А уж если допущено, значит, были эти колебания. А раз были, должно быть и решение на сей счет. И то верно, ищешь справедливости, за чей счет.
Ошибка была? была, сам же указал на нее.
Значит, кто-то должен быть наказан за ошибку. Значит, постановление, с решением, должно быть. А какое решение, тем более решение ЦК, без виноватой фамилии. Разве ЦК не носитель истины? Ну, говори, кого внести в постановление, вместо тебя, чего молчать.
Говори, тут же поменяем.
Молчит.
…
Жила когда-то цивилизация, долго жила, сама устала, другим не давала жить.
Значит ли, что та, далекая цивилизация была склонна рассматривать себя в истории?
Для этого она должна была лишить себя статуса вечной. Допустим, лишила. Теперь смотрит на саму себя как на свершившуюся историю. Более того, как на всеобщую историю, а кто запретит. Иного не дано. Или? она стремилась вырваться из времени. Тем самым выйти из истории. Плохо ли? Единственная клетка, которую она видела, это была клетка времени, "все проходит". Ее урок? Возможно, он в том, что каждая цивилизация находит одну клетку,
находит себе только одну клетку, именно свою клетку.
Устраивается, поудобнее, живет себе. Живет именно потому, что у нее есть клетка, какая-никакая, а есть. Тогда как определить цивилизацию, представленную Адамом, человеком в единственном числе. Нет ничего проще, надо лишь определить клетку, в которой он пребывал, из которой решил выйти. Да не было никакой клетки, бродил свободно, не видел. Верно, увидел, когда изгнали. Вышел, оглянулся. Потом глянул вперед, содрогнулся. Как бы он хотел вернуться в клетку. Тот прежний Адам стал тенью Адама нынешнего, погрязшего в необходимом времени. Как много требуется времени. Поле, хлеб, скотина. Продолжение рода, содержание дома, а жизнь уходит, каплями пота.
Отсюда?
Универсальные обязанности и уникальные возможности.
Предок – Потомок, каждый обладает уникальными правами. Скажем, потомки могут помещать своих предков в клетки. Даже если это выглядит невинным занятием, рисованием клеточек. Для потомков история – игра в клеточки. Упрятал предка в клетку, тот сидит, улыбается. Еще бы не улыбаться, из этой клетки он может достать потомка. Я только ученик, скромный ученик Ленина. И вдруг верный ученик слышит, надо восстанавливать ленинские нормы жизни, не ослышался ли он.
Как же начать Историю?
Нужно поменять слагаемые в исходном уравнении местами. Устроить Свалку, стенка на стенку. Поработать Скалкой, аналог сильной руки. Выбить Пропуск, разделаться с соперниками. А там, устраивай себе Музей, музей истории, потомки будут восхищаться. Но где лучше всего ставить здание музея. Есть много мест, чудных. Соборы, стадионы, чудовищные площади (Канетти). Но самым лучшим, наверное, будет Скала. Ведь скала – это что-то мощное, надежное. Время смывает нас, даже наши захоронения под скалой, и те ушли в землю, как предсказано, стали прахом, а Скала стоит, ждет, чего? новых захоронений. Возвращаясь к Пирамиде, о чем говорит легенда.
О людях или о камнях.
Если о людях, то превращенных в камни, своего рода, люди-камни.
Но видимо, точнее будет сказать о камнях, превращенных в подобие людей, а как еще преодолеть время. Мы станем камнями, время останется под камнями. Рациональное? Стать тяжелыми, как камни, и такими же твердыми, люди будут бессильными перед такими людьми-камнями. О чем не говорит легенда? О том прахе, который и лег в основание той давней пирамиды.
История = (Избрание + Ожидание) + (Скалка + Пропуск) –; (Скала + Музей) + (Ярмо + Свалка).
Основные элементы для сотворения истории как будто учтены, но как долог путь. На такой линейный путь не хватит никакой жизни. Можно учинить инверсию, то есть, сократить предысторию.
История = Взлет + Падение –; Вершина + Яма.
Что ж, начинаем делить.
Мы вверх, вы вниз, мы сверху, вы снизу. Вы – люмпен-пролетарии, мы – партийная гвардия, голова и хвост. Вы всё в грязи, зато вы не знаете головной боли, а мы не знаем выходных. За головой авторитет, за хвостом – масса. Да здравствует масса! Короче, мы делаем одно дело. Остается решить последний вопрос, кто ляжет в основание пирамиды.
Литература:
1. Ванников Б. Л. Записки наркома // Знамя, 1988, № 1.
2. Канетти Э. Власть и личность // Социс, 1986, № 4.
3. Разгон Л. Непридуманное. – М.: Захаров, 2010.
4. Саватеев В. Два года в Сорренто // Октябрь, 1988, № 3.
5. Щербаков В. И. Где искать Атлантиду? – М.: Знание, 1990.