Произошло это в лихие девяностые годы на том же пароходе, где надо мной проводили эксперименты с метиловым спиртом, только немного позже. Народ в этой конторе менялся как перчатки. Вот и в этом контракте в основном были новые люди. Мы работали как всегда, возили всякое дерьмо, в общем контракт как контракт. Так прошло два месяца. И вот однажды приходит рейс задание, идти в Констанцу, есть такой город в Румынии, на погрузку опасной химии. Собственно говоря, ничего особенного, химия, как химия. У меня не было времени думать, опасна эта химия или нет, нужно было готовить танки к погрузке. Все началось со старпома, который был опытным химиком и знал о химии почти все, к тому же он был честным и порядочным человеком. Правда был у него один недостаток, который видимо и мешал его карьере. Когда он запивал, то остановиться уже не мог, в ход шло все, что горело и не горело, выпивалась любая жидкость, в которой находился хотя бы грамм алкоголя. Тем не менее, экипаж его уважал и ценил.
В общем, он начал рассказывать страшилки об этом грузе. Поскольку пароход был старым, там не было системы замкнутой вентиляции, и пары от этого груза будут попадать во внутренние помещения, а при вдыхании этих паров возникают необратимые последствия для здоровья. Народ заволновался. Начались всякие разговоры и предположения. Те, кто пошел в море, чтобы по легкому срубить «бабла» не ожидали такого исхода событий и суетились больше всех. Вскоре появилась бумага, о том, что экипаж отказывается грузить эту химию. Почти все подписали эту бумагу, кроме меня и старпома. Я вообще послал всех куда подальше и продолжал работать. Вскоре меня вызывает капитан, человек недалекий, не имеющий опыта работы на химиках, туповатый и хамовитый, проработавший всю свою жизнь на рыболовных судах. Не понимаю, как он, вообще попал на химовоз. Бывало, напьется, в одних трусах припрется в салон команды и начинает орать, что все его должны уважать за то, что он капитан и за то, что ему очень трудно было стать капитаном, но он все же добился своего и стал капитаном. Не понятно, правда, какими методами он добивался своего, ну, да ладно, Бог ему судья. В общем, этот имбицил вызывает меня к себе и говорит: - Я смотрю, ты прешь против коллектива? Смотри, если не подпишешь, сам капитан будет твоим врагом. Старпом понятно, он алкаш и ему деваться некуда, но ты можешь пожалеть. Чтобы не напрягать обстановку, я подписал эту бумагу и пошел на палубу. Долго ли коротко пришли мы в Констанцу, пришвартовались, сдали танки и начали погрузку.
Вскоре появился инспектор от профсоюза. Сбежались все, кроме капитана и старпома. И вот с помощью рук и мимики, перебивая друг друга, все начали объяснять инспектору причину забастовки. Инспектор крутил головой, кивал, но по его глазам было видно, что он, ни хрена не понимает, чего от него хотят. В конце концов, он спросил, как пройти к капитану и ушел. Я так думаю, что от капитана он тоже ничего не добился, потому что, когда я поднялся на ходовой мостик, инспектор уже беседовал со старпомом. Старпом объяснял ему причину возмущения команды и мало того, он выложил перед инспектором двойные контракты, реальные овертаймы, действительное рабочее время, а не липовые восьмерки, в общем сдал он контору с потрохами. Инспектор собрал все эти бумаги, объяснил старпому, как должна вести себя команда во время забастовки, сказал, что он вернется дня через два с результатами и удалился. Обо всем увиденном и услышанном я и рассказал народу, когда спустился в курилку.
Народ был возбужден до такой степени, что оставалось совсем немного до наступления массового оргазма. И этот оргазм наступил, когда из конторы приехал представитель и начал угрожать расправой со всеми бунтарями. Это была его большая ошибка. Народ, как по команде вскочил со своих стульев и с криками: - Ах, ты козел! Двинулся на этого представителя. Тот побледнел и попятился назад, народ упорно двигался на него. Наконец не выдержав, представитель с криками побежал на палубу. Толпа ринулась за ним. Ну, думаю я, хана. Сейчас они его забьют, и мы все окажемся в тюрьме, перспектива, скажем, не радужная. Оббежав разъяренную толпу с другого борта, я оказался на палубе и закрыл этого козла своей грудью. Уж меня - то они бить не будут. Я кричал им, чтобы они одумались и не занимались херьней, иначе денег нам не видать как своих ушей. Слово деньги, подействовало как аварийный тормоз. Все остановились. Оправившийся от страха представитель, стоя позади меня, быстро тараторя, чтобы отвлечь народ и перехватить инициативу в создавшейся ситуации, начал объяснять народу, что эта химия не опасна и, что он сам пол жизни отработал на химовозах и если мы откажемся от забастовки, все будет хорошо и золотые горы нам обеспечены.
Он нес всякий бред до тех пор, пока все не разошлись. Когда последний человек покинул палубу, представитель с облегчением вздохнул и думаете, он сказал мне спасибо? Как бы не так. Он начал высказывать мне свое неудовольствие нашим поступком и какие последствия нас могут ждать. Мне все это было не интересно и махнув рукой, я пошел в надстройку. Больше всего меня поразило повеление толпы. Создавалось впечатление, что в результате общей идеи, образовалось некое пси-поле, объединившее психику всех этих людей в единую систему и управляющее их действиями. Сила огромная и как правило разрушительная, способная натворить не мало бед. В этот раз все обошлось благополучно. Больше ничего интересного не произошло. В результате долгих переговоров, мы получили все свои деньги, включая всякие неустойки и бонусы. А еще мы узнали, что капитан, испугавшись последствий, сам позвонил в контору и представил все в выгодном для себя свете, поэтому так быстро и примчался представитель. Я же узнал, что, оказывается, капитан сделал меня главным бунтарем и зачинщиком всего этого мятежа. Несмотря на всякие там угрозы внести нас всех в черный список и больше никогда не увидеть моря, лично я отдохнув, благополучно ушел в море от хорошей конторы и на хороший пароход, а этого так называемого капитана, я больше не встречал ни на улице, ни в море. Вот так и живем.